Тотальный роман, как монументальная конструкция, вбирающая в себя все линии социума – и уводящие наверх, и тянущие вниз; тотальный роман, как попытка невозможного, как сумма сумм, как средневековый готический собор, что был и каменной, переполненной символами книгой, и величайшим порывом душ вверх – ощущение взлёта и парения всегда остаётся от готики.

Тотальным романом (или его попыткой) был «Человек без свойств».

«Война и мир»?

Разумеется – но здесь нечто другое – исключены линии сатиры, столь необходимые при анализе общества, что не уменьшает, конечно, толстовскую громаду.

И вот – «Учебник рисования», роман-конструкция, роман, настолько пронизанный всеми вообразимыми линиями существования общества, что от причудливого соплетения их в смысловые орнаменты и узоры захватывает дух.

От главок посвящённых мастерству живописи, сделанных кратко и красочно, выпукло, литыми фразами – до перчёной сатиры, что представляет собой линия хорька: абсурдная, казалось бы, но… учитывая скольким ничтожествам мы поклоняемся, получается вполне логичная.

От густоты кипения художественного котла, свар и интриг мира художников, напрочь лишённых чего бы то ни было романтичного, или благородного (исключение составляет центральная фигура романа Павел Рихтер, alter ego М. Кантора) до сложнейших метафизических размышлений о сущности истории, отсылающих (но лишь отчасти) к глобальному труду отца – Карла Кантора «Двойная спираль истории», до милейшего изображения двух подростков, растущих чтением…

Что не вобрал в себя роман?

Фейерверки событий, каталоги поступков, энциклопедия девяностых.

«Учебник рисования» заселён людьми густо, как живопись Брейгеля (или самого Максима Кантора); и люди эти из плоти, мысли и крови – их ощущаешь, с иными хочется вступить в спор, или выпить, а просто встретиться – почти с каждым, поскольку каждый обладает особенностями темперамента и менталитета, столь ярко отражёнными в слове.

Будущее литературы смутно, и… хочется добавить печально; но… как знать: может быть только «Учебник рисования» останется высоким памятником нашему низкому времени.

Александр Балтин