ВВЕДЕНИЕ

Предлагаемая вниманию читателей исследовательская работа — о времени, в которое жил и творил Шота Руставели, и об истории создания «Витязя в тигровой шкуре». Грузинская историография датирует создание поэмы XII–XIII веками, то есть связывает ее с периодом правления царицы Тамары.

Обоснованием этой даты служат только вступительные строфы с упоминаниями царицы Тамары. Однако в ранней рукописи поэмы A2 [E]–H–599, переписанной при дворе мегрельского князя Левана II Дадиани и датируемой 1646 годом, строфы с упоминанием царицы Тамары не встречаются.

Текст поэмы на протяжении трех столетий подвергался значительному изменению в руках переписчиков и продолжателей. Они добавляли новые строфы и главы, не имеющие никакого отношения к Руставели. На сегодня существует больше 150 образцов рукописей поэмы, которые датируются XVII–XVIII веками, а текста рукописи, датирующегося XII–XIII веками, просто не существует.

Строфы с упоминанием царицы Тамары встречаются только в тексте позднейших рукописей поэмы.

Все доводы, которые относят дату создания «Витязя в тигровой шкуре» к эпохе царицы Тамары и на которые ссылаются многие исследователи, были приведены в XIX–XX веках. Авторы опирались на псевдоруставельские строфы, которые, по сути, не соответствуют исторической действительности. Они никак не могут служить аргументами в пользу создания поэмы в эпоху царствования Тамары.

Исследуемые ими труды связаны с ложью, неправдой. Ложные сведения всегда отрывают исследователей от реальности и направляют их по ошибочному пути.

Искаженные факты осложняют работу исследователей, они по сей день не могут подкрепить свои рассуждения о дате создания «Витязя в тигровой шкуре» аргументированными доводами. Происхождение поэмы они объясняют по-разному: одни считают, что сюжет поэмы создал сам автор; другие же склоняются к мысли, что автор позаимствовал персидский сюжет и переложил его на грузинский язык.

Руставели не имеет абсолютно никакого отношения к царице Тамаре. Более того, в тексте летописей, относящихся к периоду правления Тамары, не упоминается ни похожая поэма, ни казначей по имени Руставели.

Настоящее исследование, которое опирается на анализ грузинских историко-литературных источников, рассматривающих исторические процессы и явления в обществе грузинской знати в эпоху творчества Шота Руставели, убедительно показывает, что деятельность грузинского поэта и государственного деятеля проходила на рубеже XVI–XVII веков. А создание первоначальных рукописей «Витязя в тигровой шкуре», в свою очередь, следует относить к началу XVII века — к эпохе персидского владычества в Закавказье.

Эпоха Руставели

В XVI веке территория Закавказья впервые стала ареной борьбы между Османским султанатом и шахской Персией. По окончании турецко-персидской войны, длившейся с 1514 года по 29 мая 1555 года, в Амасье был подписан мирный договор, согласно которому османы и персы разделили Закавказье между собой. Во владение османов перешли Абхазия, Мингрелия, Гурия, Имеретия и Самцхе-Саатабаго; во владение Персии — Картли и Кахети.

Цель османского и персидского господства заключалось в том, чтобы изменить этническое и религиозное положение в регионе.

Картли и Кахети, вошедшие в состав Персидской державы, числились её провинциями, как и другие её внутренние провинции [останы]: Азарбайджан, Фарс, Гилан, Эсфахан, Язд, Казвин и др.

В этих регионах шахи навели свой порядок. Шахским указом представители местной династии назначались на руководящие посты, получая титул хана или джанашина. С юных лет они в обязательном порядке проходили обучение при шахском дворе, большинство их исповедовали ислам. Наместники представляли исключительно интересы шаха и вели проперсидскую политику во всех областях жизни.

В 1587 году представитель династии Сефевидов шах Аббас I Великий (1571–1629) взошел на персидский престол. В истории Персии он известен как один из величайших правителей. Его называли «персидским львом», поскольку он действовал по принципу «цель оправдывает средства». Во время его правления границы империи расширялись, экономическая и культурная жизнь находилась на пике своего развития. По всей территории империи строились удивительные архитектурные сооружения: мечети, мосты и караван-сараи. Шах Аббас I был ценителем литературы и развивал её в своем государстве, он также сам сочинял красивые стихи на двух языках: на фарси и на тюркском.

При дворе шаха Аббаса I было много знатных грузин, а из многочисленных жен шаха четверо были грузинками. Многие грузины вошли в доверие к Аббасу I и имели довольно авторитетное положение при его дворе. Так, например, знаменитый мост Аллахверди-хана в городе Исфахане построен Алаверди-ханом [Ундиладзе]. Также немалую часть войска шаха Аббаса I составляли именно грузины, некоторые из них занимали более важные посты, как Георгий Саакадзе (1570–1629), который сам добровольно пошел в услужение к шаху и принимал участие в сражениях на его стороне.

В 1606 году шах Аббас I назначил ханом Кахети своего воспитанника — 16-летнего Теймураза I (1589–1663). Шах Аббас I хорошо знал характер грузинского народа и был прекрасно осведомлен о грузинском языке. Он внедрял фарсиязычную литературу среди грузинского населения в империи, а возлагал это на Теймураза I. В то же время Теймураз I оказывал отчаянное и безнадежное сопротивление притязаниям со стороны шаха Аббаса I.

Еще в 1617 году, в результате своего очередного похода на Кахети, шах Аббас I актом переселил сотни тысяч грузин вглубь Персии, в город Ферейдуншехр, дабы ослабить Кахетию. Многие кахетинцы во избежание смерти присягали на верность шаху и становились шахисеванами, что дословно переводится как «любящие шаха» [преданные шаху]. Об этом детально писал крупнейший историк того времени — Аракел Даврижеци [из Тавриза]: «А жители Кахетии, услыхав слова, которые объявляли глашатаи, одни, обманувшись, поверили, пришли и стали шахисеванами, другие в страхе перед смертью и пленением пришли и стали шахисеванами, третьи пришли и стали шахисеванами, так как много дней пробыли там, в стране персов, и уже отчаялись. А иные, увидев, что [персы] захватывают одну крепость за другой, вырезают и полонят обитателей [119] крепостей, испугались и ужаснулись, как бы и с ними не случилось то же самое, поэтому вышли из укреплений, пришли и стали шахисеванами».

Теймураз I и его семья не желали отказываться от христианской веры, в то время как шах стремился к тому, чтобы полностью исламизировать этот регион. Ярая набожность Кетеван противоречила его целям, так как она оставалась верна Христу и влияла на грузинское население, которое следовало за ней. Шах не мог с этим смириться.

В 1614 году шах Аббас I потребовал у Теймураза I отправить к нему своих сыновей Александра и Левана и набожную мать Кетеван, которую он послал в Шираз. Аракел Даврижеци писал: «Теймураз жил у себя в стране, а шах — в Персии… шах послал к Теймуразу и потребовал заложника, и тот отправил одного из своих сыновей. Шах еще раз потребовал заложника, и Теймураз I послал второго сына. Шах в третий раз потребовал заложника, и Теймураз послал мать свою. Шах оскопил обоих сыновей Теймураза, дабы не родилось от них сыновей, чтобы не было наследников их царства. А мать Теймураза [шах] послал в самую глубь Персии, в город Шираз, к Имам-Кули-хану, [чтобы тот] держал ее под стражей».

Кетеван провела в плену 10 лет.

Шах Аббас I отправил к ней своего посланника, передав ей, что та должна немедленно перейти в ислам. Кетеван ответила посланнику отказом, зная о том, что это приведет её к смерти. 13 сентября 1624 года шах приказал умертвить её мученической смертью на площади Шираза, накалив медный шлем и надев его ей на голову.

По достоверному сообщению Аракела Даврижеци, в тот момент в Ширазе находились католические священники. Патеры выкрали останки тела Кетеван, завернули его с ладаном и миррой в холстину и одну часть — как святые мощи — послали во Францию, а другую — в Кахети. Теймураз I захоронил мощи матери в Алавердском соборе.

Теймураз I, несмотря на агрессивную политику своего свирепого воспитателя в отношении к его семье и в целом к народу, в литературном отношении оправдал возлагаемую на него надежду. Именно в этом и заключалась главная задача шаха. Грузинская знать страстно приобщилась к персидским традициям и образу жизни. Богатые и любознательные грузины вдохновлялись чтением о героических подвигах персидских богатырей. Грамотные люди из высшего круга и образованных сословий с большим удовольствием брались за работу над пересказами и переводами персидских сказаний на грузинскую речь. Однако сначала они совершенствовались в языке фарси.

Некоторые из них отправлялись в Персию, как это сделал одаренный переводчик Хосров Турманидзе (1580–1640). Он перевёл «Шахнаме» с текста оригинала по велению своего господина, наместника Картли Симона-хана [Симон II] (1610–1630/1631), которого назначил тот же шах Аббас I. Хосров Турманидзе в эпилоге к своему переводу «Шахнаме» скажет:

Сущий среди небес, благословен есть Господь,

Я, Хосро Турманидзе, это сказание нашёл.

Незнакомое, нетронутое и красивое, на персидском было оно.

Мой повелитель мне приказал: «Пиши на грузинском её».

[Перевод Ф. Курцвайль]

კურთხეულმც არის უფალი, ყოვლის მპყრობელი ზესია!

მე ხოსროვ თურმანის ძემან ამბავი ვპოვეესია:

უცხო ტურფა და ლამაზი, სპარსულად იყო ესია,

პატრონმან ჩემმან მიბრძანა: „ქართულად წერე ესია“

Как отмечает известный иранист Всеволод Миллер (1848–1913), над переводом Хосро Турманидзе работал в течение восьми лет. «Шахнаме» в грузинском языке превратилась в «Ростомиани»: это название идет от имени главного героя эпоса — Рустама.

Из цикла «Шахнаме» были переведены еще несколько произведений: «Книга о Барзу» [«Барзу-наме»], «Утрутиани» [«Книга об Итрите»], «Саамиани» [«Сам-наме»], «Бааманиани» [«Бехмен-наме»].

Также в первой половине XVII века одарённым автором Нодаром Цицишвили был сделан перевод поэмы «Бахрам-Гура» [«Барам-Гуриани»].

Теймураз I до конца своей жизни оставался ярым сторонником персидской литературы и поэтических жанров и был для многих стихотворцев образцом творческого направления. Хосров Турманидзе в прологе к своему переводу «Шахнаме» славословит самого Теймураза I как лучшего среди всех стихотворцев:

Сам кахетинский царь Теймураз — лучше всех,

Слушатель, выразительный, кто лучше его есть?!

[Перевод Ф. Курцвайль]

თვით კახთა მეფე თეიმურაზ ყოველთა უკეთესია,

მსმენელი, გამომეტყველი, მისგან ვინ უკეთესია?!

Грузинская историография утверждает, что перевод «Шахнаме» был создан во второй половине XVI века. Это не соответствует исторической действительности, поскольку Хосров Турманидзе в прологе восхваляет Теймураза I как правителя Кахетии, и достоверно подтверждает, что данная поэма переведена именно в период жизни Теймураза I.

За всю историю грузинского народа не было переведено такое большое число персидских поэтических произведений, как в эту эпоху.

В итоге это основательно привело к формированию грузинской художественной литературы на основе жанров персидской литературы — изящными, гибкими, звучными стихотворными размерами «шаири».

Здесь следует отметить, что фарсиязычная литература была представлена еще в XII–XIII веках, однако только в прозе. Так, «Висрамиани» — прозаический перевод поэмы персидского поэта Фахраддина Горгани «Вис и Рамин» (XI век), выполненный Саргисом Тмогвели. Также считается, что анонимными авторами в XII и XV веках были сделаны прозаические переводы «Шахнаме», ныне утерянные. Первое стихотворное переложение «Шахнаме» на грузинский язык было сделано Серапионом Сабашвили только в XVI веке.

В этом нет ничего удивительного. Персидская цивилизация издревле играла господствующую роль, оказывая большое культурное и духовное влияние не только на страны Закавказья, но и в целом на Ближний и Средний Восток.

Именно в эпоху Теймураза I и Хосрова Турманидзе проходила деятельность Шота Руставели. Подлинные сведения, подтверждающий этот факт, основаны не только на рукописи «Витязя в тигровой шкуре», они также изложены имеретинским правителем и поэтом Арчилом II (1647–1713) в поэме исторического содержания «Беседа [или полемика] Теймураза и Руставели» (1683).

Арчил II был весьма одарённым поэтом. Он заложил основу национального направления в грузинской поэзии. Период его правления в Имерети с самого начала не был удачным из-за притеснения со стороны турецкого султана, поэтому в 1663 году Арчил II бы вынужден покинуть Имеретию и отправился в Персию — к шаху Аббасу II (1632–1667). По велению шаха Аббаса II Арчил II поменял свою веру и перешел в ислам, после чего шах назначил его ханом Кахетии (1664–1675) и дал ему имя — Шахназар-хан. Период его наместничества был длительным и процветающим. В 1675 году он покинул Кахетию, вернулся в Имеретию и правил там с перерывами.

Арчил II был женат на внучке Теймураза I Кетеван. Он довольно хорошо знал жизнь Теймураза I и Руставели, более того, он воспитывался на их творчестве. Его поэма «Беседа Теймураза и Руставели» — это важнейший исторический источник, отражающий историю грузинского народа. В этой поэме он изложил все важные сведения о жизни Теймураза I и Руставели и дал обзор происходящих исторических событий в XVII веке. Так, в прологе к поэме Арчил II излагает читателям следующее:

Я упомяну царя и сидящего напротив Руставели,

Стараемся и до конца не понимаем вашу мудрость.

Бедный стих приспособить не по нраву мудрецу.

Кто ищет мудрость, сравнивает и одолевает сопутствующее лентяйство.

[Перевод Ф. Курцвайль]

მე მოვახსენებ მეფე და რუსთველს წინაშე მჯდომარსა,

ვცდილვართ და სრულ ვერ მიმხვდარვართ თქვენ სიბრძნით მოსაგონარსა,

ღარიბთა ლექსთა შეწყობას ბრძენთაგან მოსაწონარსა,

ვინ სიბრძნეს ვეძებთ, გადარებთ, დავჰგმობთ უდებს და მცონარსა.

Шота, как Теймураз I и Хосров Турманидзе, воспитывался в духе персидской литературной традиции. В народе В народе он считался знатоком персидского языка, так как в совершенстве им владел. Его высокий талант признавал даже Католикос Картли-Кахети Антоний I (1720–1788).

Известный исследователь истории Грузии Платон Иоселиани (1810–1875) в 1852 году издал книгу «Странствия», принадлежащую перу известного епископа Кутаисской епархии и выдающегося деятеля грузинского просвещения Тимоте Габашвили (1703 –1764). Под редакцией Иоселиани эта книга получила название «Обозрение» [«მოხილვა»].

Платон Иоселиани добавил в книгу свои научные комментарии . Он уделяет внимание Руставели и приводит слова Католикоса Антония I:

Шота был мудр, отличный знаток мудрости,

Философ, владеющий персидским языком…             

[Перевод Ф. Курцвайль]

შოთა ბრძენ იყო, სიბრძნის-მოყუარე ფრიად,  ფილოსოფოსი, მეტყუელი სპარსთა ენის…

Стиль написания Руставели идентичен стилю Теймураза I и Хосро Турманидзе, лексика и структура текста относятся к XVII веку. Руставели    , Теймураз I и Хосро Турманидзе  в поэмах однотипно рассказывают о персидских истоках сказаний, которые перевели на грузинскую речь. Теймураз I в «Иосеб-Зилиханиани» пишет следующее:

Это — старое сказание. Её малую часть найдя, 

На грузинский перевёл этот персидский сказ…        

[Перевод Ф. Курцвайль]

ეს ამბავი ადრინდელი ცოტა ვპოვე დანარჩომი,

ქართულადა გარდავთარგმნე სპარსულადა მუნ ნათქომი…

По сравнению с другими стихотворцами Теймураз I сделал больше пересказов и переводов: «Иосеб-Зилиханиани» [«Юсуф и Зулейха»], «ЛейлМеджнуниани», «Шампарваниани» [«Свеча и мотылек»], «Вард-булбулиани» [«Роза и соловей»]. Следует отметить, что Теймураз I не только переводил, но и сочинял лирические произведения: «Маджама», «О славе Греми», «Изображение Тамары в Давид-Гареджа» и др.

Теймураз I считается титаном грузинской поэзии, его восхвалял не только Хосро Турманидзе, но и сам Руставели. Теймураз I в поэме «Вардбулбулиани» с гордостью излагает это:

А меня с шипами даже воспевал сам Руставели!         

[Перевод Л. Пеньковский]

რუსთველმანც მაქო, შენც იცი, ეკლიანად და ძირადო.

Таким образом, Теймураз I окончательно и аргументировано подтверждает тот исторический факт, что Шота Руставели жил в его время.

Место рождения Руставели в академической научной среде не установлено. Теория, согласно которой Руставели был родом из посёлка [города] Рустави в Месхетии, а образование получил в Греции, возникла только в XIX–XX веках.

Известный грузинский историк и филолог Мосэ Джанашвили (1855– 1934) уделяет этому вопросу большое внимание. «На данном этапе, — пишет он, — удовлетворимся теми сведениями о Руставели, которые содержатся в устных рассказах, и памятью народа». [«ხოლო ჯერჯერობით საკმაოა დავკმაყოფილდეთ იმ ცნობებით, რომელიც დაუცავს რუსთველის შესახებ ზეპირ გადმოცემას და ერის მეხსიერებას»].

Народные предания ввели в заблуждение многих исследователей, которые, воспользовавшись ими, ошибочно указали в биографических сведениях Руставели его принадлежность к посёлку Рустави. Впоследствии эти ошибочные биографические сведения появились в первом русском переводе поэмы, выполненном известным поэтом-переводчиком Константином Бальмонтом в 1914 году.

Константин Бальмонт, работая над переводом поэмы, находился с первым визитом в Грузии. Перед тем как приступить к работе, он изучал грузинский язык и историю создания поэмы в среде представителей грузинской знати. Ему внушили, что Шота Руставели был родом из Рустави, и поэтому Бальмонт допустил явное отклонение от грузинского текста, где говорится:

Месх безвестный из Рустави, кончил я своё творенье.

Похожие отклонения от грузинского текста присутствуют и в других известных переводах, выполненных Николаем Заболоцким и Пантелеймоном Петренко. Эти переводы проходили строгую цензуру под контролем академиков АН Грузинской ССР.

Более достоверный перевод этой строфы встречается только в русском переводе полной редакции поэмы «Витязь в тигровой шкуре». Перевод выполнен известным грузинским литературоведом, историком и этнографом Арчилом Халваши:

Пишу я, некий поэт, месх, по прозванию Руствели. 

[Перевод А. Халваши]

ვწერ ვინმე მესხი მელექსე მე რუსთველისად ამისა.

Таким образом, в указанной выше строке Шота называет себя неким «месхом» и выступает под псевдонимом Руставели. Как говорит сам его псевдоним, это — его «прозвание». Псевдоним не указывает на место его рождения. Место рождения Руставели неизвестно, о нём нет упоминаний ни в одном источнике документального характера.

Исследователь Мосэ Джанашвили также отмечает этот факт: «Сведения о Руставели в нашей хронике не сохранились. Мы не знаем, действительно ли его прозвище Руставели связано с посёлком Рустави. Мы не знаем, к какому роду он принадлежал, кто были его отец, мать, учитель, в каком году родился, в каком возрасте скончался». [«რუსთაველის შესახებ ჩვენს მატიანეს არავითარი ცნობა არ შეუნახავს, ისიც კი არ ვიცით, თუ რუსთველი, ასრე წოდებული დაბის რუსთავის გამო, რომელ გვარს ეკუთვნოდა, ვინ იყო მისი მამა, დედა, მასწავლებელი, რომელ წელიწადს დაიბადა, რამდენი წლისა გარდაიცვალა»].

Если подойди к псевдониму Руставели с научной точки зрения, то можно заключить: корни псевдонима имеют персидское происхождение, как и другие персидские имена, распространённые среди грузин: Ростом [Rostahm), Бежан [Bijan], Гиви [Giv], Зураб [Sohrāb], Фридон [Fereydūn], НестанДареджан [Nist-andar jahān], Кетеван [Ketāyun].

В Персии тогда было широко распространено прозвище Руста. Еще в IX веке в Исфахане жил и работал известный ученый по имени Ибн Руста [Ahmad ibn Rustah Isfahani]. Также в иранской провинции Чахар-Махал-и-Бахтияри есть село Rūstā, что переводится как «деревня».

Форму «Руставели», как отмечает профессор Батумского государственного университета имени Шота Руставели Рамаз Халваши, утвердил католикос Антоний I, а имя Шота впервые упоминается в трудах современника Руставели Теймураза I: «Иосеб-Зилиханиани» и «Вардбулбулиани».

«Витязь в тигровой шкуре» и история его создания

В поэме повествуется о любовных подвигах и доблестных победах мусульманских рыцарей Аравии и Индии, поэма насыщена событиями и внутренними переживаниями. Затронута в поэме и проблема равенства мужчин и женщин.
«Витязь в тигровой шкуре» знакомит читателей с важными вопросами морали, не свойственными тому историческому периоду.

Образ главного героя, индийского царевича Тариэла, с накинутой на плече шкурой тигра, является неотъемлемой частью жанра персидских эпических произведений. Еще в Древней Персии шкура тигра [барса] ассоциировалась со стойкостью, мужеством и героизмом персидских богатырей. В «Шахнаме» повествуется, как главный герой Рустам, накинув на плечи тигровую шкуру, бьётся с противниками арканом и булавой и как никто не может устоять перед ним. А о первом поединке между Рустамом и Сухрабом говорится:

Один — юнец, другой — седой и хмурый, Они надели тигровые шкуры.

По-грузински «Витязь в тигровой шкуре» именуется «Вепхисткаосани». Это название в дословном переводе на русский язык означает «Тигровошкурый». «Само название «Вепхис-ткаосани», — считает Мосэ

Джанашвили, — персидское».  [«თვითწოდება „ვეფხის ტყაოსანი“  სპარსულია»].

Теймураз I в «Иосеб-Зилиханиани», восхваляя деяния Руставели, приводит его слова:

Скажет: — Нашёл повествование у первого сказателя-перса…           

[Перевод Ф. Курцвайль]

იტყვის: — ვპოვეო ამბავი პირველ სპარსთაგან მბობითა…

По словам Руставели, всё сводится к тому, что сюжетный материал этого сказа он позаимствовал у персидского сказителя. Этому вопросу уделяет внимание и Арчил II в «Беседе Теймураза и Руставели», говоря, что Теймураз I и Руставели вполне подтверждают персидское происхождение «Вепхисткаосани»:

Всё скажут: полностью сплетни персидского сказа. 

[Перевод Ф. Курцвайль]

სრულად იტყვიან უკლებლად ამბავსა სპარსთა ნაჭორსა.

Приступая к работе, Руставели был хорошо осведомлен обо всех тонкостях Востока, особенно об уникальных традициях и быте арабской и индийской культур.

Создание поэмы на грузинском языке, однако, требовало знания персидского и арабского языков. Мосэ Джанашвили разъясняет это следующим образом: «Кроме этого, в “Вепхис-ткаосани” видно, что автор хорошо должен был владеть персидским и арабским языками». [«ამას გარდა „ვეფხის-ტყაოსანშიაც» ეტყობა იმას, რომ კარგად უნდა სცოდნოდა სპარსული და არაბული ენები»].

В содержании «Вепхис-ткаосани» мастерски заложены основы исламского учения. Изучая поэму, грузинская знать тем самым воспитывалась в персидских и исламских традициях, что входило в интересы персидского государства. Православие же подвергалась преследованию со стороны шаха Аббаса I, который рушил монастыри и церкви.

Руставели способствовал популяризации ислама. Он очень грамотно и тонко сумел передать все аспекты ислама (с восхвалением Мекки и Корана), заложенные в содержании поэмы.

«Витязь в тигровой шкуре» создан именно в эпоху правления шаха Аббаса I. Во-первых, первые рукописные списки поэмы созданы в это время, во-вторых, рукописи сильно пронизаны духом ислама, что соответствует типичной обстановке того периода. Самая старая рукопись поэмы датируется началом XVII века, это так называемый Ахалцихский фрагмент A1 [α], в котором — 2 листа и 24 строфы.

Восхваление шаха Аббаса I встречается в тексте поэмы «Омаиниани», которая является сюжетным продолжением «Витязя в тигровой шкуре».

Автором «Омаиниани» является Кайхосро Чолокашвили (ум. 1613). Он был марткопским моуравом в Кахетии, склонялся в сторону политики шаха Аббаса I.

Деянье Кайхосрово стало опорой власти Шах-Аббаса, Кайхосро Чолокашвили вслед за Руставели взялся за создание сюжета этого произведения. В его рассказе повествуется о приключениях внука главного героя «Витязя…» Тариэла — Омаина. Кайхосро Чолокашвили следующим образом воспевает шаха:

Покорил он страну иноземцев, сделал Туран с Ираном единым…

[Перевод Ф. Курцвайль]

ქაიხოსროვის შედეგად შაჰ-აბაზ ერანს მჯდომია, უცხო დაიპყრა ქვეყანა, ერან-თურანის ზომია…

Из всех персидских произведений больше всего грузинскому народу запомнился «Витязь в тигровой шкуре». Поэма быстро приобрела популярность у населения. В результате выросла популярность и Шота Руставели, она даже превзошла популярность самого Теймураза I.

Это хорошо отразил Арчил II в своей поэме «Беседа Теймураза и Руставели». Он приводит интересный диалог между Теймуразом I и Шота Руставели, в котором слово сначала предоставляется Теймуразу I:

Сравнивать нас, Руставели, людям, как видно, охота.

Мне докучают иные: «Царь! Одолел тебя Шота».

Жажду терзать их порою, гнева не выдержав гнёта.

Жажду язык их исторгнуть, в смертные ввергнув тенёта!

[Перевод К. Липскерова]

რუსთველო, ყური მამიპყარ, გვადრიან მე და შენაო,

ზოგი შენ გაქებს, მე მეტყვის: შოთამ გაჯობა შენაო,

ხან კიდეც გამაგულისეს, მათი მამინდა შენაო,

საკვდავად გამოვიმეტო, ან ამოვართვა ენაო.

Шота Руставели, отвечая стихотворцу, призывает чтить его, как иудеи чтили старшего брата Моисея:

Сверстникам страшны сравненья. Нет от меня вам урона,

Нет меж живущих мне равных, столь же достойных поклона. 

Ищут напрасно, колдуя, даже меж туч небосклона. 

Пусть меня чтит стихотворец, как иудей Аарона.

[Перевод К. Липскерова]

მე რას ღირს ვარ თქვენს დარებას, ამხანაგი შემადარონ,

ჩემისთანა ვერსად ჰპოონ, სულ ხმელეთი მოიარონ:

გრძნებაც რამ ქნან, ცა ღრუბლითა შეპყრობილი მოადარონ,

სრულ მელექსეთ მიუფროსონ, ვით ისრაელთ მღდელი არონ.

По содержанию поэмы «Беседа Теймураза и Руставели» видно, что Шота Руставели был старше Теймураза I. Кроме того, он был значимым человеком для своего окружения. На его плечи были возложены обязанности казначея.

Из истории известно, что у князя Мингрелии Левана II Дадиани (1591– 1657) был монетный двор. Итальянский путешественник и миссионер Арканджело Ламберти, живший в княжестве Левана II Дадиани в 1633–1650 годах, в своем труде «Описание Колхиды или Мингрелии» оставил ценные сведения о том, как Леван II Дадиани начал чеканить монеты: «Они не имели никакой монеты прежде, пока князь Дадьян не привлек сюда купцов-армян. Монета употребляется в настоящее время только для обмена, который они совершают своими товарами. Князь приказал чеканить её в своём государстве с арабскими буквами, она похожа на ту, которая ходит в Персии, и называется абаз (Abassi); но туземцы ценят выше испанские реалы и вообще иностранную монету».

Это указывает на то, что у Левана II Дадиани был казначей и что этим казначеем был Шота Руставели. В 1639 году скончалась вторая жена Левана II и его единственная любовь Нестан-Дареджан. Леван II Дадиани очень переживал из-за этого, оплакивал её.

В память о любимой жене в 1643 году он восстановил Иерусалимский Крестовый монастырь, находящийся в плачевном состоянии, и выплатил все долги. Поручил он это дело религиозно-политическому деятелю Никифорэ Ирбаха (1585–1658) и опытным ремесленникам. Он потребовал, чтобы на стене монастыря появилось его изображение вместе с Нестан-Дареджан.

Подобные экспедиции всегда сопровождаются казначейством для выделения финансов. Во время работ там же зафиксировано присутствие казначея Шота Руставели.

Именно по его велению восстановили устарелые стены и колонны монастыря, расписали его изображение на одной из колонн, между двумя святыми — Максимом Исповедником и Иоанном Дамаскином. Надпись на асомтаврули гласит: «Расписавшему сей [храм] Шоте да простит Бог» [«ამის დამხატავსა შოთას შეუნდვნეს ღმერთმა»].

Как полагают, эту фреску сделал сам Никифорэ. Роспись фрески в письменном виде впервые изложил Тимоте Габашвили во время своего паломничества на Святую землю в 1757–1758 годах. В своей книге «Странствия» он составил список грузинской собственности, описывая памятники материальной культуры. Сведения о процессах, происходящих в Крестовом монастыре, о котором пишет Тимоте Габашвили, относятся к XVII веку. В частности, он пишет: «Монастырь Креста вновь пришёл в негодность, а колонну нижней части купола казначей Шота Руставели восстановил и велел расписать [фреску], он же изображён внутри престарелым. После этого монастырь вновь пришёл в негодность, и вновь он восстановил и пристроил».

[«კუალად ჯუარის მონასტერი დაძუჱლებულა და გუმბათის ქუჱით სუჱტნი განუახლებია, და დაუხატჳნებია შოთას რუსთაველს, მეჭურჭლეთ-უხუცესს. თჳთონაც შიგ ჰხატია მოხუცებული. ამისა შემდგომად კუალად დაძუჱლებულა და განუახლებია და აღუშენებია»].

Таким образом, по свидетельству Тимоте Габашвили, Шота Руставели лично велел расписать фреску с его изображением и два раза восстанавливал монастырь. Есть предположения, что Шота Руставели накануне смерти находился в монастыре, там же был похоронен, однако это не подтверждается.

В 1634 году секретарь при дворе имеретинского царя Александра III (1609–1660) Мамука Тавакарашвили попадает в плен к Левану II Дадиани — в результате произошедшей драки на свадьбе его сестры Марьяма Дадиани (1659–1675) и картлийского наместника Ростома-хана (1565–1658).

Леван II Дадиани был богатым покровителем наук и искусств, а Мамука Тавакарашвили — талантливым переписчиком и художникомминиатюристом. При его дворе Левана II Мамука Тавакалашвили вёл литературную и каллиграфическую деятельность. В плену он провёл 23 года. Леван II Дадиани сильно вдохновлялся чтением о страстной любви Тариэла к Нестан-Дареджан, которая напоминала ему свою страстную любовь к умершей жене. В 1646 году он поручил Мамуке Тавакарашвили переписать текст поэмы Руставели и выпустить его в книжной форме.

Мамука Тавакарашвили переписал, а также продолжил содержание сюжета, добавив новые строфы. Он создал 39 иллюстраций персидского направления и тем самым высветил основной смысл этой поэмы. Ему также принадлежит ряд известных переписанных произведений: «Шахнаме» и др.

В рукописи Мамуки Тавакарашвили (A2 [E]–H-599) содержится 1831 строфа. На первой иллюстрации он изобразил Левана II Дадиани (сверху) и Руставели, диктующего самому Мамуке Тавакарашвили (снизу). Эта иллюстрация окончательно подтверждает присутствие Руставели при дворе Левана II Дадиани.

Мамука Тавакарашвили как создатель этой рукописи в прологе добавил введение, которое гласит: «Начало первого сказа для приятного слушания и изучения поэзии. Тариэла и Нестан-Дареджан «Витязю в тигровой шкуре» посвящают». [«ამბავი დასაწყისი პირველი ამო და სასმენლად შვენიერი სწავლისათვის მოშაირეთასა ტარიელს და ნესტანდარეჯანს ვეფხის ტყაოსნობით უხმობენ»].

После этих слов идёт первая строфа Руставели, где он говорит об апологетическом заимствовании персидского сказа:

Это персидское сказание, переведённое на грузинский,  

Как жемчуг бесхозный, из рук в руки переходящий. 

Я нашел его и переложил на стихи, свершил труд сомнительный. 

Созданное мною пусть сотворит хорошее и красивое.

[Перевод Ф. Курцвайль]

ესე ამბავი სპარსული, ქართულად ნათარგმანები,

ვით მარგალიტი ობოლი, ხელის-ხელ საგოგმანები,

ვპოვე და ლექსად გარდავთქვი, საქმე ვქმენ საჭოჭმანები,

ჩემმან ხელ-მქმნელმან დამმართოს ლაღმან და ლამაზმან ნები.

Руставели здесь называет свой труд сомнительным и предоставляет потомкам определить его суть.

Эта строфа является порой самой обсуждаемой темой среди исследователей. Одни специалисты, как и положено, уверяют, что это — перевод. Другие говорят, что это — переложение. Сторонники версии с переложением объясняют ее тем, что термин «таргмани» [перевод], который использует Руставели, якобы означает «переложение» или «толкование». Но это не соответствует действительности, поскольку мы имеем дело с грузинским языком, в котором термин «таргмани» происходит от арабского слова «тарджама» и означает только одно — «перевод». То же самое касается и термина «тарджимани» [переводчик], который опять же происходит от арабского слова «мутарджим».

Данные термины широко распространены не только в грузинском языке, но и во многих языках Ближнего Востока. Они принадлежат к семитской языковой группе.

Создатели фальшивых строф 

Сюжет поэмы «Витязь в тигровой шкуре» так привлекал многих представителей грузинской аристократии, что они, вслед за Леваном II Дадиани, желали иметь его в своей коллекции. Поэтому они поручали известным писателям и каллиграфам переписывать текст поэмы. Например, в 1680 году наместник Картли шах Наваз-хан, он же Георгий XI (1651–1709), поручил своему секретарю Бегтабеге Мартирозашвили переписать поэму. Эта рукопись считается одной из самых лучших, её отличает великолепное форматирование. Автор дополнил поэму до 2066 строф (C4 [B] – H-54).

Месхетинский стихотворец Нануча, более известный как Манучар Цицишвили, добавил в поэму 70 строф, он же изложил «Завещание

Автандила». В рукописи B7 [V] – H-3061 говорится: «Завещание Автандила, время смерти его, изложил Нануча» [«ანდერძი ავთანდილისა ჟამსა სიკვდილისასა, ნანუჩას ნათქვამი»]. Арчил II в «Беседе Теймураза и Руставели» скажет:

Нануча многое сказанное Руствели смешал.

Несчастный, не согласовал, святую вещь смешал…

[Перевод Ф. Курцвайль]

ნანუჩას რუსთვლის ნათქუამში ბევრი რამ ჩაურევია,  საბრალოს ვერ შეუწყვია, წმინდა რამ აუმღვრევია…

С фамилией Цицишвили связана ещё одна рукопись, именуемая «Зазасеули» [«ზაზასეული»] (B1[D] – Q 1082). Её в 60-х годах XVII века переписал племянник Георгия Саакадзе Иосеб Тбилели (1620-1688) по заказу зятя Нанучи Цицишвили, военачальника Зазы Цицишвили, где добавил 67 строф, часть из которых он добавил в «Завещание Автандила».

Известный каллиграф того периода Гаспар Багдасарашвили создал две рукописи, первая из них — C2 [M] – Q-779 (1660-е годы) — содержит 1451 строфу. А вторую рукопись — C3 – H-757 — Гаспар Багдасарашвили переписал в 1671 году. Он добавил в неё больше строф, чем в предыдущую: она содержит 2126 строф. Эту рукопись он посвятил своему новорожденному сыну Давиду.

В числе других переписчиков — Биртвел Туманишвили (A11 [Y] – H740 (XVII–XVIII века), содержит 1203 строф), Георгий Туманишвили (B7 [V] – H-3061 (XVII век), содержит 2006 строф), некий Гурген (A3 [R] – Q-930 (XVII век), содержит 465 строф), Папуна Бебуришвили (A9 [F] – S-2829 (1688 год), содержит 1846 строф) и др.

Арчил II сообщает, что все продолжатели XVII века, как и Руставели, новые строфы добавляли в переводе:

Много сказаний они озвучили, перевели в стихах… 

[Перевод Ф. Курцвайль]

ბევრი რამ თქვეს მათ ამბავი, გარდალექსეს თარგმანებით…

Таким образом, Арчил II окончательно разрешает все спорные вопросы вокруг переводного происхождения поэмы.

По словам Теймураза I, Руставели не закончил начатую им работу, и поэтому её пришлось закончить другим. В «Беседе Теймураза и Руставели» он обращается к Руставели и говорит ему:

Одно сказание начал, а конец завершили другие.

[Перевод Ф. Курцвайль]

ერთი ამბავი აიწყე, ბოლოც სხვათ შეგითავესა.

Но в то же время Руставели не нравилось добавление фальшивых строф. Арчил II приводит его слова в «Беседе Теймураза и Руставели»:

Хотя они рыщут в моих стихах, нигде не могут найти недостаток. 

Где-нибудь пусть поищут зло сказанное. Кто перемалывает мои

стихи?    

[Перевод Ф. Курцвайль]

თუმცა სჩხრეკენ ჩემს ლექსებსა, ვერ ჰპოებენ ვერსად ნაყის, სადმე ჰპოონ ავად თქმული, ანუ წყალი ვინ დანაყის..?

В целом было 32 продолжателя: Сулхан-Саба Орбелиани (1658–1725), Дмитрий Саакадзе, Николоз Чачикашвили, Манана Зедгинидзе, Петре Ларадзе, Петрэ Кебадзе, Мосэ Корганов, Иоанн Ялгузидзе-Габараев и др.

В настоящее время существует большое число образцов рукописей Руставели. Известный грузинский литературовед Нодар Натадзе, который долгие годы посвятил фундаментальному исследованию рукописных списков поэмы, пишет: «Практика показала, что у учеников часто появляются одни и те же вопросы: почему в разных изданиях “Витязя в тигровой шкуре” есть отличия? Почему в некоторых больше строк, а в некоторых меньше? Почему между разными изданиями есть различия в одних и тех же строках? Ответ следующий: потому что бесспорно установленного текста “Витязя в тигровой шкуре” не существует. Такой текст будет только в том случае, если найдём рукопись, вышедшую из рук автора. Но это, наверное, никогда не произойдёт. Научное установление текста “Витязя в тигровой шкуре”, его максимальное приближение к его первозданному виду, который автор дал, происходит по существующим образцам рукописи. Сегодня известны и доступны исследователям больше 150 рукописей — некоторые полноценные, а некоторые неполноценные. Время их переписывания — в основном XVII и XVIII века. Самый старый текст находится в монастыре Ванис-Квабеби». [«პრაქტიკამ გვიჩვენა, რომ მოსწავლეებს ხშირად უჩნდებათ ერთი და იგივე კითხვა: რატომ არის ,,ვეფხისტყაოსნის“ სხვადასხვა გამოცემებს შორის განსხვავება? რატომ არის ზოგში მეტი სტროფები და ზოგში – ნაკლები? რატომ არის განსხვავება ერთსა და იმავე სტროფებში სხვადასხვა გამოცემებს შორის? პასუხი შემდეგია: იმიტომ, რომ ,,ვეფხისტყაოსნის“ საბოლოოდ დადგენილი უდავო ტექსტი არ არსებობს. ასეთი ტექსტი გვექნება მხოლოდ იმ შემთხვევაში, თუ ვიპოვით ავტორის ხელიდან გამოსულ ხელნაწერს, ეს კი, ალბათ, არასოდეს მოხდება. ,,ვეფხისტყაოსნის“ ტექსტის მეცნიერული დადგენა ანუ მისი მაქსიმალური მიახლოება იმ პირვანდელ სახესთან, რომელიც  მას ავტორმა მისცა, ხდება არსებული ხელნაწერების მიხედვით. დღეს ცნობილია და მკვლევართათვის მისაწვდომია 150-ზე მეტი ხელნაწერი – ზოგი სრული და ზოგი ნაკლები. მათი გადაწერის დრო, ძირითადად, XVII და XVIII საუკუნეებია. ყველაზე ძველი ტექსტია ვანის ქვაბთა მონასტერში»]. [«ვეფხისტყაოსანი: სასკოლო გამოცემა, შოთა რუსთაველი». 3 стр.].

В прологе к рукописи Мамуки Тавакарашвили есть 24 строфы, которые принадлежат Руставели. Продолжатели добавили перед ними 8 новых строф, и составили пролог из 31 строфы. В так называемых вступительных строфах (1– 2) они добавили христианскую интерпретацию (в тексте, вышедшей из-под пера Руставели, содержится только интерпретация мусульманского вероисповедания), а также добавили три строфы (3–5) с упоминанием царицы Тамары.

В русском прозаическом переводе Арчила Халваши псевдоруставельские строфы гласят:

1

Который силой могучей создал мир, всё, что видим здесь,

Тот и дал жизнь всем существам, вдунув в каждого Дух с небес, Он предоставил нам Землю, полную красок и чудес, От Него всякий государь, носящий божий образ весь.

2

Боже единый, Ты создал всё, что водится вокруг нас,

Возьми под покров, дай мне мощь попрать сатану, сечь зараз, Дай жить желаньем миджнуров, пока свет льётся с моих глаз, Облегчи грехи, какие придётся нести в смертный час.

3

Льву, которому пристало и красят копьё, щит и меч,

Солнца Тамары, носящей алых щёк, черных кос меж плеч, Какую хвалу ей воздать, как эту хвалу мне наречь?!

Взирать на неё то же, что к лучшим, отборным сластям влечь.

4

Хвалим царицу Тамару, слезы с кровию участим,

Я ей посвятил похвалы, что можно назвать не худшим, Взял вместо чернил пруд-агат, писал тростником я станным, Прорвутся они вглубь сердца клином преострым, не тупым.

5

Мне повелели в честь её сказать сладкий стих с похвалой, Воспеть ресницы и брови, косы-агаты за спиной, Белые зубы частые, наполненные красотой. На наковальне из свинца разбить и камень дорогой.

6

Теперь мне нужны: мастерство, желанье, порыв и язык,

Мне нужна Твоя подмога, чтоб в мир разума я проник;

Тем Тариелу поможем, — признать, он красив и велик, —

Сошлись три славных героя, каждый для дружбы и возник.

7

Сядем лить слезы без конца за любовь, дружбу, за их слуг, Кто с Тариелом сравнится, никого не зрим мы вокруг,

Сел я, Руствели, дал в стихах сказ про его боль и недуг. Теперь он — жемчуг отборный, не выпустите вы из рук.

8

Я, Руствели, по безумью поступаю схоже сему:

За ту, кому подвластна рать, бешусь, себя я не уйму;

Я занемог, нет лекарства для миджнуров, что же приму,

Пускай она лечит меня иль даст вечный покой и тьму.

Добавление образа царицы Тамары имеет смысл для того времени, так как восхвалялась её эпоха. В первую очередь это ярко отражается у Теймураза I в «Иосеб-Зилиханиани». Всё это способствовало большому успеху произведений, они привлекали к себе всё больше читателей. Теймураз I следующим образом воспевает красоту и обаяние Тамары:

Светящееся в лучах солнца лицо Тамар-царицы,

Как сталь, магнит, притягивающий свет. 

Но её солнце, не прекращаясь, светится любовью, 

И не остановилось мелодичное пение соловья.

[Перевод Ф. Курцвайль]

სწვევდა საჴმილი უშრეტი პირ-მზისა თამარ მეფისა,

ვითა ფოლადი, მაღნიტსა, თვალნი საჭვრეტლად ეფისა,

მაგრამ მან მზემან ნათელი მიჯნურთ არ უიეფისა,

და არად შესწონდა ზახილი ვარდსა ბუბლულთა ყეფისა.

Хотя эти строфы являются псевдоруставельскими, тенденциозные исследователи воспользовались ими, перенеся время создания поэмы в период правления царицы Тамары.

Они обосновали ложную информацию, будто бы Руставели жил и творил при её дворе, служил у неё казначеем. И якобы по её велению Руставели создал свою поэму и посвятил её царице. Прототипом Тинатин и Нестан-Дареджан якобы выступает сама царица Тамара, а прототипом Тариэла и Автандила — второй муж царицы Давид Сослан.

Исследователи изъяли из поэмы введение Мамуки Тавакарашвили, дабы их теория выглядела достаточно «убедительной», и тем самым исказили содержание поэмы.

В научной среде достоверно подтверждается, что эта поэма не имеет никакого отношения к царице Тамаре. Хосро Турманидзе в прологе к своему переводу «Шахнаме» говорит:

Шота изложил в стихах восхваление Тариэла и Автандила…

[Перевод Ф. Курцвайль]

შოთამ გალექსა ტარიას და ავთანდილის ქებანი…

Тенденциозные исследователи не учитывают в этом вопросе самого главного. В эпоху царицы Тамары не создавались литературные произведения, содержащие элементы мировоззрения мусульман. В правление мудрой и справедливой царицы Тамары по всей территории её царства значительно укрепилось христианство, строились церкви и монастыри.

Тамара вела активное противоборство с мусульмано-тюркским миром. Она одерживала самые громкие победы над ними. Перед отправлением на битву она благословляла воинов животворящим крестом.

Несомненно, глубоко набожная царица Тамара никогда бы не позволила никому из её подданных публично преподнести ей подобную поэму. Такого рода действия от её придворного казначея посчитали бы провокационным поступком в адрес царицы, явно и целенаправленно пытающимся пропагандировать ценности ислама при её дворе. Это воспринималось бы как попытка заставить Тамару принять ислам силой.

8 фальшивых строф были добавлены не только в пролог, но и также в эпилог — 6 строф.

Известный грузинский историк, писатель и руставелолог Давид Каричашвили (1862—1927) говорил: «Попытки книжников заключались в том, чтобы вступительные и заключительные строфы так расставить, чтобы они составляли мысленную связь. Они оказались неплодотворными… Их размещение и расчистка так были сделаны, чтобы все оставались довольными, невозможное создалось» [„მწიგნობრების ცდა, რომ წინასიტყვაობის და ბოლოსიტყვაობის ტაეპები ისე დაელაგებინათ, რომ აზრიანი კავშირი დამყარებულიყო მათ შორის, ვერ გამოდგა ნაყოფიერი… მათი დალაგება ან გაწმენდა იმნაირად, რომ ყველანი კმაყოფილნი ყოფილიყვნენ, შეუძლებელი შეიქნა“] [კარიჭაშვილი 1913: 424].

Об этом, как отмечает Дэвид Маршалл Лэнг, говорил также автор перевода поэмы на чешский язык: «В частности, доктор Я. Едличка, который перевел поэму Руставели на чешский язык, считал, что “Пролог” и “Эпилог” были написаны гораздо позже, чем сама поэма “Витязь в тигровой шкуре”».

Здесь необходимо отметить, что в рукописи, именуемой «ТарханМоурависеули» A4 [Z] – W-27 (XVII в.), нет пролога и эпилога. Она хранится в Бодлианской библиотеке, содержит 1536 строфы и 21 миниатюру. Руствелолог Ламара Татишвили пишет: «Рукопись (W-27) “Витязя в тигровой шкуре”, которая хранится в Бодлианской библиотеке Оксфорда, относится к XVII веку.

В данной рукописи вступление и заключение отсутствуют, и мы не имеем сведений о заказчике и переписчике, также не сохранились сведения о времени её переписывания. Рукопись местами повреждена, а восстановлена в XVIII веке». [«მე-17 საუკუნეს მიეკუთვნება ’’ვეფხისტყაოსნის’’ ხელნაწერი (W-27), რომელიც ბრიტანეთში, ოქსფორდში, ბოდლეს ბიბლიოთეკაშია დაცულია. ამ ხელნაწერს თავი და ბოლო აკლია და არც დამკვეთის ან გადამწერის შესახებ, არც გადაწერის დროის შესახებ ცნობები არ შემოუნახავს. შიგადაშიგ დაზიანებული ადგილები აღუდგენიათ მე-18 საუკუუნეში»].

В рукописи Мамуки Тавакарашвили, текст которой представлен в русском прозаическом переводе Арчила Халваши, строфы в эпилоге расставлены следующим образом:

1

Кончился, словно сон ночной, сказ о них, их всех отпели.

Ушли, глянь, время коварно, оно-то злодей умелый!

2
Кому жизнь долгой кажется, и тот вмиг минет свет белый. Пишу я, некий поэт, месх, по прозванию Руствели.

Давид есть божий царь грузин, с ним только солнце из светил,

Это сказанье я в стихи на благо его обратил,

Кто от Востока к Западу ходит, туда путь с тем пробил,

Чтобы недругам огонь, смерть, а друзьям радость приносил.

3

Я воздал хвалу Тамаре и свету суши, гор, лесов,

Имел причину хвалить их, не жалел для них речей, слов, Те краше камней романских, хрусталя, сата, жемчугов,

Как я, вряд ли кто похвалит, хоть собрать десять мудрецов.

4

Как же деянья Давида передам мыслью я своей?! Я прибег к сказу про других повелителей, королей,

Прежде, к делам и похвалам тех государей и царей,

Собрав все, я в стих обратил, чем и развлекся душой всей.

5

Вот таким и есть этот мир, нельзя же ему доверять,

Сходен он с мигом, мгновенен, быстрее ресниц может мчать. Чего ищете? Толку нет, судьба лишь может все решать,  Кого не собьет, хорошо: тот обе будет обретать.

6

Пел Амирана, сынишку Дареджан, Мосе Хомели,

Абдул-Мессию — Шавтели, чьи стихи влечь всех сумели,

А Диларгета — Тмогвели Саргис, – оратор умелый,

Тариела ж — свой Руствели, держащий о нем плач смелый.

3-я строфа в эпилоге, которую добавил Мамука Тавакарашвили, является единственной в его рукописи, где говорится о некоей Тамаре. Это имя точно не совпадает с именем царицы Тамары.

Царица Тамара всегда упоминается как Тамар Мепэ, то есть ЦарьТамар. Она единственная женщина-правительница в истории грузинского народа, которая носила титул «мепэ» [царь], а не «дедопали» [царица]. Те же продолжатели, добавив псевдоруставельские строфы, упомянули её, как и положено, как Тамар Мепэ.

Представители рода фамилии Тавакарашвили в течение нескольких поколений подряд служили при дворе имеретинских правителей, а мать Александра III звали Тамарой. Первую его супругу тоже звали Тамарой, она являлась представительницей известного фамильного рода Гуриели Гурийского княжества.

Всё сходится к одному: это упоминание относится или к матери Александра III, или к его первой супруге. Так как эта строфа не могла способствовать популяризации поэмы в народе, её изъяли и составили эпилог из 5-ти псевдоруставельских строф.

Что   касается двух строф с  упоминанием      некоего Давида, тенденциозные исследователи непонятно по каким критериям сделали его отражением личности второго супруга царицы Тамары — Давида Сослана.

В грузинском тексте Давид не упоминается как «грузинский царь». В дословном переводе читаем:

Божество грузин Давиду, кому солнце светило.

Используя это сказание, изложил его на стихи.

Кто является властителем над Востоком и Западом?

Недруги поражают огнем и от радости торжествуют.

[Перевод Ф. Курцвайль]

Деянье Давида — как ваша доблесть и слава! 

Это иноземное сказание, иноземных правителей, 

Первые деянья и достоинства, хвала их царям, 

Нашёл его и пересказал в стихах, радуясь от всей души.

[Перевод Ф. Курцвайль]

ქართველთა ღმრთისა დავითის, ვის მზე მსახურებს სარებლად,

ესე ამბავი გავლექსე მე მათად საკამათებლად, ვინ არის აღმოსავლეთით დასავლეთს ზართა მარებლად, ორგულთა მათთა დამწველად, ერთგულთა გამახარებლად.

«დავითის ქმნანი ვითა ვთქვნე სიჩალხე-სიხაფეთანი! ესე ამბავნი უცხონი, უცხოთა ხელმწიფეთანი, პირველ ზნენი და საქმენი, ქებანი მათ მეფეთანი, ვპოვენ და ლექსად გარდავთქვენ, ამითა ვილაყფეთანი.

Если подойти с научной точки зрения, по всей вероятности, в этих строфах Мамука Тавакарашвили имеет в виду царя Израиля — Давида, приводя его подвиги в пример мусульманским героям Тариэлу и Автандилу, говоря, что его деянье для них — как доблесть и слава.

Последнюю псевдоруставельскую строфу детально характеризовал известный учёный-литературовед Корнелий Кекелидзе (1879–1962): «В заключении, когда речь идет об оригинале этого сочинения, необязательно упоминать эту псевдоруставельскую строфу, где говорится: “Пел Амирана, сынишку Дареджан, Мосе Хомели”. Все дело в том, что в данной строфе перечислены только подлинные произведения: “Абдул-Мессия”, “Дилариани”, “Витязь в тигровой шкуре”. Тем не менее, кто бы не был автором данной строфы, он, “Амиран-Дареджаниани”, считает подлинным произведением, оно же в таком случае в кругах грузинских литературоведов будет выражать укрепление   веры и традиций». [«დასასრულ, როდესაც ლაპარაკია თხზულების ორიგინალობის შესახებ, უმნიშვნელო არაა მოვიგონოთ ის ფსევდორუსთველური სტროფი, სადაც ნათქვამია: «ამირან დარეჯანის-ძე მოსეს უქია ხონელსა». საქმე ისაა, რომ ამ სტროფში ჩამოთვლილია მხოლოდ ორიგინალური თხზულებანი: «აბდულმესია», «დილარიანი», «ვეფხვისტყაოსანი».  მაშასადამე, ამ სტროფის ავტორს, ვინც არ უნდა იყოს ის, «ამირანდარეჯანიანიც» ორიგინალურ ნაწარმოებად მიაჩნია, ის კი იმ შემთხვევაში საქართველოს ლიტერატურულ წრეებში განმტკიცებული რწმენისა და ტრადიციის გამომხატველია»].

Известный кавказовед, глава сектора кавказских языков Института языка и мышления АН СССР Карпез Дондуа (1891–1951) характеризировал эпилог так же. В работе «Амирандареджаниани», опубликованной в сборнике статей «Памятник эпохи Руставели» [изд. 1938 года, стр. 19], он особенно выделяет последнюю строфу: «В конце поэмы Шота Руставели имеются так называемые заключительные строфы, большая часть (если не все сплошь) представлена вставками одного или нескольких авторов. Что касается последней из этих строф, то она, несомненно, принадлежит не Руставели».

Можно всё-таки предположить, что Руставели в эпилоге добавил только первую строфу. Но здесь возникает вопрос: допустимо ли так предполагать?

Если учесть тот факт, что от имени Руставели продолжатели добавили большое количество строф, то нет ничего удивительного в том, что они могли добавить и эту строфу. Значит, в академической среде не стоит воспринимать всерьёз месхетинское происхождение Руставели. Тем более это ничем не подтверждается. К этому вопросу также обращался Мосэ Джанашвили. Ему принадлежат в прологе только 24 строфы.

Руставелологи приняли псевдоруставельские строфы за оригинальные руставельские строфы, создав тем самым ложную информацию. В настоящем виде поэма — итог коллективного труда XVII века, принявший вид литературно-канонического сюжета, на который стали опираться многие исследователи, строящие свои ошибочные теории.

Вахтанговская редакция поэмы и её уничтожение

Первым покровителем творчества Шота Руставели был наместник Картли, писатель и законодатель Вахтанг VI (1675–1737), более известный под именем Хусейн-Кули-хан.

Вахтанг VI возмущался тем, что продолжатели добавляли новые строфы, он считал, что это приводит к искажению текста поэмы.

«Царю Вахтангу не нравилось, что текст Руставели искажают разные писатели, — писал Мосэ Джанашвили. — В связи с этим он основал типографию в Тифлисе (1709 г.). Он сравнил это бессмертное произведение с древними рукописями и издал его (1710 г.). Изданный Вахтангом VI «Вепхис ткаосани» содержит 1587 строф». [«ვახტანგ მეფეს არ ესიამოვნებოდა, რომ რუსთველის ნაწერს რყვნიდნენ სხვადასხვა მწერალნი; და ამის გამო მან, გახსნა-რა სტამბა ტფილისში (I709 წელს), ეს უკვდავი ქმნილება შეადარა ძველს ხელნაწერებს და აღბეჭდა (1710 წ.). მისი დაბეჭდილის „ვეფხისტყაოსანი» შეიცავს 1587 ტაეპს»].

Вахтанг VI оставил в поэме 1587 строф из 2000, однако подчищал их несправедливо, делая это по своим политическим убеждениям. Это видно из того, что он оставил ряд псевдоруставельских строф, в том числе строфы с упоминанием царицы Тамары.

Осуществив первое печатное издание поэмы, год спустя, в 1711 году, Вахтанг VI издал второй тираж, в 1712 году — третий, добавив к нему свои комментарии. Грузинский историк Закари Чичинадзе (1853–1931) писал: «Кроме грузинского Священного Писания того времени, уделили внимание и светским произведениям. При справедливом исполнении своих обязанностей они взялись за осуществление печатного издания “Вепхис ткаосани”. Они приступили к подготовке издания “Вепхис ткаосани” и в 1711 году начали его печатать, а вот в 1712 году “Вепхис ткаосани” напечатали отдельной книгой». [«იმ დროის ქართველთა, სამღრთო წერილს გარდა საერო მწერლობასაც მიაქციეს ყურადღება, სამართლიან მოვალეობის აღსრულებას მოჰკიდეს ხელი და „ვეფხის ტყაოსნის» ბეჭდვაც განიძრახეს. შეუდგნენ „ვეფხის ტყაოსნის» გამოცემის სამზადისს და 1711 წ. უკვე დაიწყეს ბეჭდვა ისე, რომ 1712წ. „ვეფხის ტყაოსანი» ცალკე წიგნათ გამოიცა»].

Вахтанг VI издал [предположительно] около тысячи экземпляров поэмы. Кроме того, он издал книгу Бытия, Псалтирь, Деяния апостолов, Евангелие, «Шахнаме», «Висрамиани», «Калилу и Димну», «Амир-Насариан», «Ответы Сократа» и ряд других книг.

Когда Вахтанг VI начал печатать поэму «Витязь в тигровой шкуре», ему приходилось нелегко. Церковная цензура препятствовала ему из-за исламских вероучений, заложенных в поэме. В итоге ему пришлось обмануть цензуру. На основе добавленных продолжателями фальшивых строф, содержащих христианские интерпретации, он представил цензорам поэму как божественное произведение православного толкования. В итоге церковная цензура разрешила ему осуществить печатное издание поэмы.

Но впоследствии его ложное толкование было разоблачено, поскольку в поэме нет ничего о христианском быте, искусстве и науке. Поэма чужда христианскому мировоззрению и сильно противоречит ей, поэтому невозможно было представить его в качестве христианского произведения. Кроме того, в сюжете нет ни одного упоминания о природе грузинского быта.

«Представителями первой грузинской цензуры были церковнослужители, — пишет Закария Чичинадзе. — Это противоречило самому царю Вахтангу. В 1711 году они не давали ему разрешение на печатание издания “Вепхис ткаосани”. Они не понимали его содержания. Потом царь Вахтанг растолковал “Вепхис ткаосани” как божественное произведение. Благодаря этому они разрешили ему издавать “Вепхис ткаосани”. Это толкование содержится в конце того самого издания “Вепхис ткаосани”. Толкование оказалось фальшивым». [«პირველი ქართული ცენზორი იყო სასულიერო პირთაგანი. ეს აეწინაღმდეგა თვით ვახტანგ მეფეს და 1711 წ. „ვეფხის ტყაოსნის“ გამოცემას არ უშვებდა. მათ შინაარსი არ ესმოდათ. მერე ვახ. მეფემ „ვეფხის ტყაოსნის» ახსნა სამღრთოდ ახსნა და მის გამო დართეს ნება ბეჭდვის. ეს ახსნა თვით იმ დროის გამოცემულს „ვეფხის ტყაოსნის» ბოლოშია მოთავსებული. ახსნა ყალბად არის»].

Вахтанг VI также был первым, кто поставил под сомнение персидское происхождение поэмы и в пользу своих убеждений привел «аргумент»:

Этого сказа нет в Персии… в Персии этот сказ нигде не найден.

[Перевод Ф. Курцвайль]

ეს ამბავი სპარსში არ არის… სპარსშიდ ეს ამბავი არსად იპოება.

В истории мировой литературы есть немало произведений, которые были утеряны. Элементарный пример — «Шахнаме», в котором была утеряна часть текста. Утеряны и два произведения Унсури. Наряду с потерянными произведениями существует и много найденных рукописей. Например, в 2017 году в Индии была найдена потерянная 700-летняя рукопись персидского поэта Хафиза․

К сожалению, среди утерянных рукописей числится и персидский текст «Витязя в тигровой шкуре». Поэтому приведённый аргумент Вахтанга VI алогичен и не может служить обоснованием правдивости слов.

Вахтанг VI проигнорировал Руставели, Теймураза I и Арчила II, вместо того чтобы следовать их пути. Он много лет жил и обучался в Персии. Он мастерски перевёл «Калилу и Димну», «Кабуснаме», «Зидж Улуг Бега».

Несмотря на все старания Вахтанга VI скрыть правду, отпечатанные им в течение трёх лет экземпляры поэмы в конце XVII века подверглись гонению со стороны представителей православного духовенства. Они говорили, что поэма демонстрирует своё персидское происхождение и мусульманское вероучение. Один неизвестный продолжатель даже и не скрывал этот факт, добавив в текст первую строфу:

Первый раздел. Он сочинен по-персидски, в ином слоге.

Зовем: «Витязь в шкуре тигра», в котором все в плотском толке, Он, как мирской, не говорит о Троице, как о Боге, Если монах послушает, то будет сбрит он в итоге.

[перевод А. Халваши]

პირველ თავი, დასაწყისი, ნათქვამია იგ სპარსულად, უხმობთ „ვეფხისტყაოსნობით“, არსსა შეიქს ხორც, არ სულად, საეროა, არ ახსენებს სამებასა ერთ-არსულად, და თუ უყურა მონაზონმან, შეიქნების გაპარსულად.

Духовенство      считало,     что    эта     поэма         отталкивает         грузинскую аристократию от православия и приводит её к духовной гибели. Аристократия до такой степени была увлечена этой поэмой, что появилась традиция: давать поэму невесте как приданное.

Епископ Тимоте Габашвили во время своего визита в Крестовый монастырь, оглядываясь на фреску Руставели, жестоко осудил его: «Он был рассказчиком срамных стихов, которые сбили грузин с пути истинного и научили их злому богохульству и разврату христианства. Но прежде наши невежи божественно перевели злой стих его». [«ესე იყო მთქმელი ლექსთა ბოროტთა, რომელმან ასწავა ქართუჱლთა სიწმინდისა წილ ბოროტი ბილწება, და განჰრყუნა ქრისტიანობა. ხოლო უწინარეს ჩუჱნთა უმეცართა სამღუთოდ თარგმნეს ბოროტი ლექსი მისი»].

Католикос Антоний I признавал высокий талант Руставели, но в то же время критиковал его. Платон Иоселиани в «Обозрении» приводит слова Антония I:

Если хотел, имел Божье говорение, замечательное, 

Чужое дивное, поэт-стихотворец, 

Но теперь исчерпан, что весьма печально.  

[Перевод Ф. Курцвайль]

თუ სამ სწადოდა, — ღმრთის-მეტყუელიცა მაღალ;  უცხო საკჳრველ პიიტიკოს-მესტიხე;  მაგრა ამაოდ დაჰშურა, საწუხ არს ესე.

Антоний I вёл идеологическую борьбу против персидскомусульманского влияния. Он боролся за сохранения национальных, религиозных и культурных традиций. Поэтому он решил окончательно закрыть вопрос о персидской поэме «Витязь в тигровой шкуре».

Антоний I поручил духовной цензуре собрать печатные экземпляры поэмы и 23 мая 1767 года в Тифлисе, у ограды кафедрального Сионского собора, сам лично предал их публичному сожжению. Другую часть экземпляров сожгли у Авлабарского моста, а сожженный пепел выбросили с моста в реку Куру. Закария Чичинадзе, исследуя этот вопрос, писал: «В 1767 году цензура Антония собрала это издание и предала сожжению в Тифлисе, а другую часть выбросили в Куру». [«მაინც 1767 წ. ანტონ კათოლიკოზის ცენზორამ შეაგროვა ეს გამოცემა და თფილისში დასწვეს, ზოგი ტკვარში ჩაყარეს»].

Платон Иоселиани в «Обозрении» скажет, что Антоний I разделял мнение Тимотэ Габашвили: «Этого же мнения был сам Антоний I, который предал сожжению множество экземпляров поэмы, отпечатанных в 1710 году царём Вахтангом, велел их выбросить в Куру и запретил грузинам читать эту книгу». [«ამა ჰაზრისავე იყო თჳთ კათოლიკოსი ანტონი პირუჱლი, რომელმანცა მრავალნი დაბეჭდილნი მეფის ვახტანგისა დროსა 1710 წელსა, ვეფხჳს-ტყაოსანნი დაჰსწუნა და შთააყრევინა მტკუარში და აღუკრძალა კითხუა წიგნისა ამის ქართუჱლთა»].

Факту выбрасывания книг в реку Куру Платон Иоселиани уделил внимание и в книге «Жизнь царя Георгия XIII». Там он в первую очередь отмечает, что Антоний I высказывался крайне недоброжелательно в адрес Руставели: «…он не признавал достоинство в Шоте, негативно о нем высказывался, поскольку сегодня 80 отпечатанных книг при царе Вахтанге велел выбросить в Куру как плохо воздействующие на читателей книги, отравляющие разум и чувство христиан». [«…მოიხსენებდა არაკეთილად, რადგან ვერ სცნო ღირსება შოთასი, რადგანაცა დღესა ერთსა 80 დაბჭდილი წიგნი ვახტანგ მეფისავე დროსა, ჩააყრევინა მტკვარსა, ვითარცა წიგნი მავნებელი მკითხველთათვის და მომწამვლელი ქრისტიანეთა გონებისა და გრძნობისა»].

Факт уничтожения отпечатанных экземпляров поэмы отмечал также епископ русской православной церкви Евгений Болховитинов в своей книге «Историческое изображение Грузии в политическом, церковном и учебном её состоянии»: «Поэма сия [«Витязь в тигровой шкуре»] при царе Вахтанге VI была в Тифлисе напечатана, однако ж вскоре истреблена, так что ныне весьма редко можно видеть печатные оной экземпляры».

Грузинская историография умалчивает, что первый тираж «Витязя в тигровой шкуре» Вахтанг VI издал в 1710 году, второй — в 1711 году. Первое печатное издание поэмы датируют только 1712 годом, а в действительности это третье издание.

Если до общественности дойдет информация о том, что эти издания были полностью уничтожены по личному указу католикоса Антония I как антихристианские произведения, то это будет сильно мешать целям и задачам христианских проповедников. Сегодня эту поэму на основе фальшивых строф представляют в качестве второй «грузинской Библии».

Руставелологи пытаются обосновать этот тезис путем установления ложности, представляя молитву аравийского (мусульманского) полководца Автандила в качестве «православного».

Подобное толкование даёт повод выдвинуть довод, что в поэме мастерски заложена глубокая вера «православного учения», что ниже всякой критики. Здесь явно видно, что авторы, находясь на грани своей фантазии, пытаются убедить, что в молитве мусульманина содержится «православное учение».

В каждом новом издании поэмы грузинский текст поэмы всегда подвергался значительным изменениям. Всё меньше в нём было упоминаний Мекки и Корана. Переводчики, работая в разное время над переводом поэмы на русский язык, опирались на разные тексты.

В переводе, выполненном Константином Бальмонтом, Мекка упоминается 3 раза, Коран — 13 раз. В переводе Шалвы Нуцубидзе Коран упоминается 3 раза, Мекка — ни разу. В переводе Пантелеймона Петренко Коран упоминается 5 раз, Мекка — 1 раз. У Николая Заболоцкого о Коране сказано 6 раз, о Мекке — 1 раз.

Самый плохой перевод из них — перевод Шалвы Нуцубидзе. Он целенаправленно изъял упоминание Мекки и несколько упоминаний Корана, дабы представить эту мусульманскую поэму в православном ключе. Одна из переведённых им строф гласит:

Если буду я низвергнут разрушающим все миром

И умру один, не слыша плача тех, чьим был кумиром,

Не одет рукой питомцев и святым не мазан миром, 

Пусть твое благое сердце эту весть приемлет с миром. 

«Сопоставив текст оригинала, подстрочника и перевода профессора академика Нуцубидзе, нетрудно заметить существующую разницу в осмыслении содержания третьей строки. Переводчик сознательно допускает явное отклонение от оригинала и предлагает христианско-обрядовую интерпретацию этой стихотворной строки, хотя в своё время и было указано на неправомочность подобного толкования этого стиха» [А. Барамидзе, аннотация к поэме «Витязь в тигровой шкуре» в переводе Ш. Нуц. Изд. 1985 года, стр. 10.].

За какие именно заслуги Ш. Нуцубидзе присвоили звание академика? За ложь и неправду, на которую опираются многие исследователи?

«Переводя иноязычные стихи, — говорил известный поэт-переводчик Михаил Лозинский (1886–1955), — переводчик должен учитывать все элементы во всей их сложной и живой связи, и его задача — найти в плане своего родного языка такую же сложную и живую связь, которая по возможности точно отразила бы подлинник, обладала бы тем же

Заключение

Вышеизложенные сведения не оставляют в академической научной среде никаких сомнений в том, что «Витязь в тигровой шкуре» — литературный памятник XVII века. Любые попытки датировать дату создания «Витязя в тигровой шкуре» XII–XIII веками, опираясь на псевдоруставельские строфы, будут рассматриваться как фальсификация.

Историк-востоковед

Феликс Германович Курцвайль  

г. Москва, Россия

E-mail: felixkurzweil@yahoo.com

Список использованной литературы 

1. ვეფხის ტყაოსანი — ვახტანგ მეექვსის სტამბაში დაბეჭდილი ილია ჭავჭავაძის პირადი ბიბლიოთეკის ეგზემპლარი. 1712.

2. „ქართული წიგნი“, თბ., 2015. / Рамаз Халваши. «Витязь в тигровой шкуре» и его новый русский перевод // «Витязь в тигровой шкуре». Полная редакция. Критический текст оригинала и русский перевод Арчила Халваши. Тбилиси: «Катули цигни», 2015.

   ვეფხისტყაოსნის სრული რედაქცია და მისი ახალი რუსული თარგმანი // ვეფხისტყაოსანი, კრიტიკული ტექსტი და რუსული თარგმანი არჩილ ხალვაშისა, რ. ხალვაშის გამოცემა, გამ.

3. თეიმურაზ I, „იოსებ-ზილიხანიანი“, ტფილისი

4. თხზულება „გაბაასება თეიმურაზისა და რუსთველისა“ [არჩილი, თხზულებათა სრული კრებული, ტ. I, 1936; ტ. II, 1937, თბილისი].

5. ისტორია ქართული სტამბისა და წიგნის ბეჭდვისა, 1709-1909. მეფე ვახტანგ მეექვსე. ზაქარია ჭიჭინაძე.

6. ისტორია ქართულის სტამბისა და წიგნების ბეჭდვისა, 1626-1900. ზაქარია ჭიჭინაძე.

7. მოხილუა წმინდათა და სხუათა აღმოსავლეთისა ადგილთა, ტიმოთესგან ქართლისა მთავარ-ეპისკოპოსისა: ტიმოთე [მთავარეპისკოპოსი]: წმინდა ადგილები: 10 მარტს 1852 წელსა თფილისს.

8. შოთა რუსთაველი (მე-XIII საუკუნე), თბილისი, მოსე ჯანაშვილი, 1896.

9. შოთა რუსთაველი․ ვეფხისტყაოსანი – სასკოლო გამოცემა. ნოდარ ნათაძე 2017

10. შაჰ-ნამე ანუ მეფეთა წიგნის ქართული ვერსიები. ტომი I თბილისი

11. შაჰ ნამე: ქართული ვერსიები. ტომი ტფილისი: სახელმწიფო უნივერსიტეტის გამომცემლობა, 1934.

12. ცხოვრება მეფე გიორგი მეცამეტისა და საქართველოს რუსეთთან შეერთება. იოსელიანი, პლატონ გამოცემის თარიღი: 1893. გამომცემელი: თბილისი : სტამბა ექვთიმე ხელაძისა ზაქარია ჭიჭინაძე. მფლობელი: საქართველოს პარლამენტის ეროვნული ბიბლიოთეკა.

13. ძველი ქართული მწერლობის ისტორია = История древнегрузинской писменности: ტომი მეორე /კორნელი კეკელიძე; რედაქტორი: ალ. ბარამიძე. Тбилиси. 1952.

14. ლამარა ტატიშვილი (2000). ვეფხისტყაოსნის გადამწერნი. თბილისი: კოპენჰაგენი, გვ. 324.

15. Аракел Даврижеци. Книга историй. М. Наука. 1973

16. Болховитинов — Историческое изображение Грузии в политическом, церковном и учебном ее состоянии (1802)

17. Вардбулбулиани [Роза и соловей]. Перевод Л. Пеньковский

18. Ламберти Арканджело. «Описании Колхиды или Мингрелии», 1877г. (пер. П. Юрченко)

19. Лозинский М. Л. Искусство стихотворного перевода // Перевод – средство взаимного сближения народов: сб. ст. М.: Прогресс, 1987.

20. Лэнг Д. — Грузины. Хранители святынь (Загадки древних цивилизаций) — 2008

21. Миллер В. Ф. Отголоски иранских сказаний на Кавказе — СанктПетербург: Русская типо-литография Москва, 1889.

22. Митрополит Евгений [Болховитинов] – Историческое изображенiе Грузiи въ политическомъ, церковномъ и учебномъ ея состоянiи / Историческое изображение Грузии в политическом, церковном и учебном её состоянии, 1802.

23. Памятники эпохи Руставели. Изд. Академии Наук СССР 1938 г.

24. Руставели Ш. ‘Витязь в тигровой шкуре’ \\Перевод с грузинского Шалва Нуцубидзе — Тбилиси: Сахелгами, 1957 г.

25. Спор Теймураза и Руставели. Отрывки (Перевод К. Липскерова)

26. Шах-Наме. Фирдоуси. Издательство: Художественная литература. Год издания: 1972. Стр: 798 стр.

27. Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Перевод: К. Д. Бальмонта. Издательство «Советский писатель», 1988 г.

28. Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Издательство Академии Наук СССР, Москва-1938-Ленинград. Перевод: П. А. Петренко.

29. Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Перевод: Н. А. Заболоцкий. Издание: 1966 г.

30. Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Перевод: Ш. И. Нуцубидзе. 1979 г. Издательство: Мерани.

Материал предоставлен: Журнал «КАРАВАН», Выпуск № 71, июнь 2019 года