Причины, побудившие Мамина-Сибиряка поехать на Южный Урал

Уральской Швейцарией называл Мамин-Сибиряк районы Оренбургской губернии – это удивительные места вокруг Златоуста и Миасса, Вишневые горы, озеро Уви(е)льды. «Русской Швейцарией» назвал свой очерк Петр Прохорович Падучев (1860 –1912) – педагог, публицист, краевед, писатель, издатель, уроженец Златоуста. И это название стало перекочевывать от одного автора к другому. И теперь, благодаря Мамину-Сибиряку и Падучеву, все знают, где находится наша Швейцария.

Мамин-Сибиряк сам сообщал о причинах, побудивших его поехать на Южный Урал. Об этом можно прочесть в его книге «По Зауралью»: «Съездить на Южный Урал было моим давнишним желанием, но все как-то не выпадал случай осуществить его. Нынешним летом этот вопрос был вырешен окончательно, потому что необходимо было пожить недели три на кумызе, а потом уже по пути объехать Зауралье, именно по тем местам, которые скоро захватит строящая линия ж/дороги Самара-Уфа-Златоуст». Конечно, первая причина для поездки – это кумысолечение. Вторая – осмотр диких мест, на которых будет строиться железная дорога. Но была и третья причина, о которой автор умолчал.

В это время он интересовался золотыми приисками. Потому в его очерках, мы замечаем, как часто мелькают фамилии мелких и крупных золотопромышленников, управляющих, золотоискателей, названия приисков. Писателю очень хотелось свое дело наладить по добыче золота с другом-единомышленником Иваном Васильевичем Поповым (1848–1920; в произведениях Д.Н. Мамина-Сибиряка – Василий Васильевич). Деньги верной спутницы М.Я. Алексеевой, вернее ее мужа, с которым она так и не была разведена, последнее время особенно тяготили и раздражали писателя, поэтому у него родилась идея – нужно разбогатеть. «Зауралье – это наше золотое дно», – часто любил повторять Дмитрий Наркисович. А Зауральем он считал весь восточный склон Уральских гор (Екатеринбург, Камышлов, Шадринск, уезды Пермской губернии и часть Оренбургской).

Но писательская стезя и предпринимательская чаще не совмещаются. Писательская деятельность Мамина пошла вверх, и мысли о том, чтобы с ней расстаться, не возникало у него. Он действительно стал довольно известным автором (не только на Урале). Сотрудничал с «Новостями», «Волжским вестником», «Екатеринбургской неделей», «Саратовским листком», «Саратовским дневником» и другими изданиями. Поэтому ничего не получилось у него с золотыми приисками. Да и не нашлось свободных приисков – все земли, насыщенные золотом, были скуплены или выработаны. Зато он много написал после поездок, ведь столько всего нового и интересного узнал о Южном Урале.

Места, по которым путешествовал Мамин в 1886 году, вскоре обросли железной дорогой. Поздней осенью 1892 завершились работы на самом трудном участке дороги – Златоуст-Челябинск. Путь был сдан в эксплуатацию. А 25 октября 1892 года на станцию Челябинск прибыл первый поезд. Так был завершен переход через Урал. Но Мамин-Сибиряк был уже далеко, уехал в Петербург на постоянное место жительства. Если б он остался на Урале, то, естественно, зафиксировал это событие.

Все смешалось в народных преданиях

Горнозаводской маршрут Южного Урала, казачества, пугачевского восстания проходил через Челябинск, Златоуст, Сатку, Бакал, Юрюзань, Катав-Ивановск, Усть-Катав, Сим. Пугачевские места и сегодня здесь сохранились. Следуя маршруту Емельяна Пугачева, можно обнаружить много памятных мест, связанных с пребыванием атамана, а также его сподвижников И. Белобородова, С. Юлаева. Писателя эта тема волновала. Останься Мамин жить на Урале, то написал бы не одно произведение о народном восстании. Сохранились в этих местах Пугачевский вал, Сторожевой стан… Многие названия обросли легендами – гора Делёжная, озеро Инышко…

Здесь крестьянская война разразилась наиболее бурно. Более ¾ всех уральских заводов перешло на сторону восставших. Горнозаводские крестьяне и работные люди передали атаману 118 пушек. Одними из первых к восставшим примкнули крестьяне и работные люди купца Лугинина именно из Златоуста. А 24 декабря 1773 года на заводе установилась народная власть.

Позднее, после поражения под Троицком, Кундравами, Е.И. Пугачев скрывался на вершине сопки (предания собраны К. Горбуновым), получившей название Сторожевой стан (Александровская сопка). На Сторожевом атаман принял златоустовских рабочих. Скрывался он на горе с надежными и близкими ему людьми, прятался от отрядов Михельсона, совещался с полковниками Чумаковым и Твороговым, строил дальнейшие планы военных действий. Отсюда он посылал своих гонцов на уральские заводы и вскоре у горы Таганай собрал новую армию.

Народ после этих исторических событий, произошедших здесь, рассказывал и щедро добавлял свои замечания о пугачевском восстании, потому сложилось много легенд и преданий. Например, одна легенда гласит, что Пугачев скрывался в лесной глуши около озера Тургояк. Сюда он добрался в сопровождении проводника-башкира. Легенды сообщают нам, что сегодняшнее название озера пошло именно с тех времен. Тургояк по-башкирски означает «стоп-нога». Проводник, увидев озеро, закричал: «Тур го як!» Он предлагал сделать привал. И был разбит стан.

Конечно, Мамин-Сибиряк знал эти легенды. Путешествуя по пугачевским местам, записал множество вариантов подобных преданий, которые рассказывали в поселениях больших и маленьких. Писателю хотелось углубиться в самую суть богатейшей пугачевской истории. В голове возникали планы написания глав романов. Рисовались картины битв. Вырисовывался четкий портрет Пугачева. Но написал он только одну повесть – «Охонины брови», которая не совсем о Пугачеве.

Восхождение на гору Иремель

Произведение «Поездка на гору Иремель» (Из летних экскурсий) Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка не вошло ни в одно его Собрание сочинений, ни в один сборник произведений писателя. Оно долго находилось в забвении. Еще до революции очерк был опубликован в специальном журнале «Землеведение». С тех пор не переиздавался. А он представляет несомненный интерес. Мы, уральцы, должны знать свои леса, реки, озера, горы, владеть знаниями об истории края, заботиться о чудесной, неповторимой уральской природе. Редколлегия журнала «Южный Урал» в 1952 году напечатала это редкое произведение уральского летописца. Напечатано оно было по рукописи самого писателя. Рукопись хранится в Государственном Свердловском областном архиве.

Поднимался на гору Иремель Мамин-Сибиряк с Михаилом Алексеевичем Веселовым, главным управляющим Каратабыно-Каратабынскими золотыми приисками. Вот что писал в своем очерке Дмитрий Наркисович: «Михаил Алексеевич поднимался на эту высшую точку всего Южного Урала уже три раза, а я ехал в первый раз и вперед переживал приятное чувство новизны таких экскурсий. Для меня лично подняться на Иремель было давнейшей мечтой, осуществить которую не удалось лет пятнадцать, и вдруг наступает решительный момент: завтра утром мы должны быть на высоте 5000 футов. В первый раз я услышал о существовании горы Иремель от одного старика-золотопромышленника, еще студентом, когда мы вместе плыли на одном из камских пароходов.

Попутно я собирал сведения об Иремеле, а года два тому назад, когда ездил в Златоуст и на кумыз, был от него всего в ста верстах… Наконец я познакомился с г. Веселовым, поднимавшимся на Иремель, и получил самые точные сведения об этой горе».

Говорят, что гора чувствует, кто к ней подходит: злой человек или добрый. Потому плохие люди до вершины Иремеля добраться не могут.

И как же сегодня писательское, маминское, слово ценно для нас! Ничего не пропускал! Все записывал! «Самые высокие вершины встречаются на Северном Урале, как Денежкин-Камень, а Средний Урал – ни одной высокой горы. После Северного по высоте следующее место занимает Южный Урал. Есть две высокие горы около Златоуста – Юрма (в переводе «Не ходи») 1029 метров и Таганай («Подставка Луны») 1200 метров, а затем Уй-Таш – 859 метров, Аваляк – 1280 метров и Иремель – 1598 метров. Собственно Иремель две горы – Малый Иремель и Большой».

Спустившись с Малого Иремеля, путники сделали привал. Здесь Михаил Алексеевич Веселов успел сфотографировать писателя среди искривленных деревьев, около березы, покрытой зеленоватым мохом.

Итак, на гору Иремель, доподлинно известно, что Мамин поднимался в 1888 году. Значит, в Златоусте он побывал в 1886 году (на два года раньше), а не в 1888 , как некоторыми исследователями принято считать. Летом 1886  года писатель жил в Златоусте в одном из частных домов по Ключевской улице (сегодня – ул. Калинина) несколько дней. Свои первые впечатления о южноуральском городе он изложил в путевых заметках «По Зауралью».

Возможно, что первые, но основательные записи о городе писатель сделал в 1886 году. А потом часть из них включил в очерк «Поездка на гору Иремель»: «В Златоусте тогда процветала целая немецкая колония, составившаяся из золингенских мастеров. Эти немцы насадили в Златоусте производство стальных изделий, но сами не ужились – колония быстро распадается, потому что производительность казенного оружейного завода сильно упала. Всегда указывают на русских, которые не умеют жить и пользоваться своими богатствами, но этот пример распадения немецкой колонии может служить красноречивой иллюстрацией, что и выписанный из-за границы немец, обставленный всякими привилегиями, не выдержал наших российских казенных порядков».

Где мог собрать точную историческую информацию Мамин? Скорее всего, в уникальном музее. Златоустовский краеведческий музей был открыт в 1825 году. Он считается старейшим музейным учреждением Челябинской области. Думаю, что Мамин-Сибиряк посетил музей, но самую важную информацию он собирал от очевидцев и путешественников.

«Хотим – едем, хотим – нет…»

«Хотим – едем, хотим – нет,» – не раз повторяла во время путешествий по Уралу спутница Мамина-Сибиряка. Неспешное ознакомление с новыми местами приносили Марии Якимовне Алексеевой удовольствие. Нравилось ей путешествовать: «Помните, сколько радости доставляли такие путешествия в детстве?.. Можно останавливаться прямо где-нибудь в лесу…»

Не зря писатель ездил на кумысолечение именно сюда, на Южный Урал. Наши уральские места до сих пор славятся своим лечебным кумысом. Родиной кумыса принято считать степь. Только в степи больной туберкулезом мог получить настоящий эффект от питья чудодейственного напитка. В России во времена Мамина славу кумысу, как целительному напитку, создали степи Приуралья и Зауралья. Здесь всегда имелись обширнейшие пастбища, было развито хорошо коневодство. Важным было для каждого больного чахоткой, приезжающего на лечение, и то, что в степях было почти всегда сухое, теплое, даже жаркое лето. А лучший кумыс получался тогда, когда на пастбищах была трава в полном соку. Одна из кумысолечебниц в Уфимской губернии, в пяти верстах от станции Глуховская, уже в начале ХХ века носила чудное название «Русская Швейцария».

Кумысолечение приободряло и давало свежих сил Дмитрию Наркисовичу для написания новых книг, а Марии Алексеевне для работы и жизни с ним, необычным писателем со сложным характером. «Моя спутница, m-me M., принадлежала к семье тех изработавшихся русских женщин, – писал Дмитрий Наркисович, – которым, прежде всего, необходим отдых; кумыз в такого рода случаях является панацеей, исцеляющей разом от малокровия и от расстройства нервов, и от разных других недомоганий в роде кашля, колотья и т.д.».

Здесь Мамин-Сибиряк не только лечился, он изучал историю и быт народов, населяющих этот край. Во время поездок писатель любил вести беседы с фабричными мастеровыми. Изучал труды по истории, экономике, статистике Урала. Записывал все, что касается этнографии. Ему эти знания были необходимы для написания новых книг. Потому он вошел, пожалуй, единственный в литературу как местный писатель. Его пути к успеху пролегли сначала в стороне от главных литературных дорог. Тем ценнее его творчество сегодня для нас.

А удивляться и восхищаться было чему. В недрах Южного Урала в те времена содержались неисчерпаемые минералы и рудные богатства. Запасы железных руд были настолько велики и богаты, как нигде на всем земном шаре. Имелись огромные запасы меди и медных руд. Залежи каменного угля и нефтяных источников встречались во многих местах Оренбургской губернии. Золотые россыпи находились всюду в долинах рек, ручьев, в оврагах, по склонам гор. Попадалось золото в самородках, а в золотых россыпях – драгоценные и цветные камни, месторождения которых на Южном Урале единственные в мире. Мамин знал толк в камнях, обладал знаниями, потому что прислушивался к известным коллекционерам, гранильщикам, рудным рабочим, музейным служащим. Его самого захватило коллекционирование редких драгоценных камней.

Удивляться было чему! И тому, что по всему Южному Уралу было огромное пространство, еще не тронутое плугом. В 1882 году в Оренбургской губернии земли, годной под пашню насчитывалось 12 млн. десятин. Сеяли пшеницу, собирали до 200 и более пудов зерна с десятины. Оренбургский экспорт хлеба занимал одно из первых мест в России. В степи паслись многочисленные стада овец, рогатого скота, лошадей. В 1904 году общее количество скота в Оренбургской губернии составляло 3156418 голов. В лесной части губернии водились звери. В реках изобиловала «красная» рыба.

Для Мамина-Сибиряка все было захватывающе интересно. А целебные воды, кумыс и горный воздух укрепляли его силы, поднимали настроение, давали надежду на выздоровление. Соляных озер только в Челябинском уезде насчитывалось 17. Горно-соленых свыше 60. Соляные озера имелись в Троицком, Верхнеуральском уездах. Об этом тоже знал Мамин-Сибиряк. Писатель, как губка, впитывал в себя разнообразный материал и массу положительных впечатлений. Он был очень любопытен к людям и их делам. За три года сумел объездить весь Урал. Отдавался страсти путешественника всем своим сердцем и душой, был рад любой поездке, длительной или немногодневной. Это стало его хорошей привычкой. И он уже не мог жить без путешествий. Сегодня мы ему благодарны, потому что он создал для нас летопись Урала.

Златоуст удивил путешественников

Мамин-Сибиряк был восхищен Южным Уралом: «Хотелось бы пожить и на озере Увельды, и на озере Иткуль, и в Вишневых горах, но приходилось ехать мимо, потому что время не ждет, а впереди еще нужно сделать крюк на Златоуст – нашу Уральскую Швейцарию». Или вот еще: «… а направо выше и выше поднимался целый ряд горных отрогов – Сугурские горы, Богородские и в глубине синел осевой кряж уже Южного Урала – гора Таганай». Или: «Итак, мы ехали и любовались. Чем дальше – тем лучше. Быстрый Миасс разливался все шире, принимая в себя бойкие горные речонки; березовые рощи сменялись сосняком, Ильменские горы синеватыми увалами…»

Прямой путь на кумыс лежал перед путниками через Миасский завод, а до Златоуста – рукой подать, всего две станции. И вот они почти уже на месте: «Подъем к Златоусту обставлен такими горными панорамами, что решительно не знаешь, куда смотреть – так везде хорошо… Окрестности Златоуста прелестны. Спустившись от Сопки, вы несколько времени едете красивым бором… Впереди большой пруд, в него впадает крутым отрогом гора Косотур, а в глубине опять гора…»

Златоуст – один из старейших городов горного Южного Урала. Он основан в 1754 году. В этом году тульским купцом Иваном Перфильевым Мосоловым была заключена купчая с башкирами-вотчинниками на вотчинную башкирскую землю. Город (предположительно) носит имя византийского церковного деятеля и проповедника христианства Иоанна Златоуста (ок. 350–407). До 1865 года Златоустовский уезд входил в состав Оренбургского края, территория его составляла 223000 квадратных верст с населением свыше двух миллионов душ обоего пола. С образованием в 1865 году Уфимской губернии Златоуст перешел в эту губернию и получил статус города.

По своему местоположению Златоуст всегда выигрывал и выигрывает, он находится на абсолютной высоте 1500 футов. Его можно смело назвать одним из самых красивейших городов России. Расположен Златоуст по долине реки Ай («Луна», «Лунная») и склонам окружающих гор. Город издревле славился изготовлением высококачественного холодного оружия (клинки, сабли, ножи) из знаменитой булатной стали с чудесными гравюрами по металлу.

В 1814 году (по другим сведениям в 1815) в Златоусте началось строительство оружейной фабрики для выпуска белого (парадного) оружия. Не секрет, что для первых изделий этой фабрики характерно влияние немецкой школы. Однако уральские художники смело вводили в оформление не только орнаментальные мотивы, преобладающие у немецких оружейников, но и сюжетные сцены. Значительное место в их композициях заняли батальные сцены, связанные с войной 1812 года. В 30-40 годы типичным становится стремление к чистой поверхности булатного клинка, а в 40-60 годы господствующее положение заняла художественная насечка.

К числу выдающихся металлургов, работающих на Урале, относится инженер П.П. Аносов. Ему удалось на златоустовских заводах разработать новый способ получений литой стали и раскрыть секрет булата. Он явился основоположником отечественной металлографии. В настоящее время в здании, где жил Аносов, организован краеведческий музей, тот самый, который, как я полагаю, посетил в свое время Мамин-Сибиряк, сделав однажды «крюк на Златоуст». Музей был открыт в 1825 году и размещался до 1915 года в Арсенале (хранилище вооружения).*

В городе писатель с Марией Алексеевой и ее дочерью Ольгой прожили несколько дней. Ждали хорошей погоды, чтобы съездить на гору Большой Таганай. «После чая и короткого отдыха мы ходили осматривать город,.. – сообщал в путевых записках Мамин-Сибиряк. – Мне лично больше всего нравится бойкая горная р. Ай и обступившие ее горы…» А пока они бродили по городу и «знакомились с его наружностью», то заметили, например, что в нем нет адресного стола. Нет трактиров. Нет ни одного средне-учебного заведения: ни гимназии, ни прогимназии. Нашли одно уездное училище.

Дом с мезонином

В каком же доме останавливался писатель со своими спутницами? Проследим их путь с самого начала. Путешественники въехали в город со стороны Ветлуги, миновали деревянную плотину через Ай. Первая плотина на реке была сооружена в 1854 году, потом ее заменяли тоже деревянной, а в 1914–1915 построили бетонную (такую М.-Сибиряк уже не видел). Дальше путешественники двигались по главной площади. Площадь была усыпана каким-то необыкновенным зеленым песочком. Как потом выяснилось, это был измельченный шлак заводской домны.

У Мамина в его записках «По Зауралью» сообщается: «… миновав небольшой гостиный двор, поворачиваем направо в улицу, по самой середине которой в глубокой канаве, забранной досками, с шумом несется безымянная горная речка». Для Мамина она была безымянной, а для златоустовцев – Громатуха. Раньше Громатуха, как утверждают городские старожилы, имела совсем другое русло. По Красноармейскому переулку она шла до Златоустовской улицы, текла вниз и впадала в Ай.

Улица, на которую свернул Мамин со своими спутницами, называлась Ключевской, потому что здесь когда-то было несколько ключей, жители пили из них чистую родниковую воду. На этой улице Мамин с Марией Якимовной и Ольгой остановились на несколько дней в доме с мезонином. Дом этот по описанию Дмитрия Наркисовича был каменный, двухэтажный, четвертый от угла. Хозяйка дома была раскольница. Однажды она показала постояльцам свою маленькую комнату со старинными образами. Скорее всего, молилась хозяйка именно в мезонине, в тихом и укромном месте.

Один из краеведов и исследователей Николай Александрович Косиков (1917–1999; бывший директор краеведческого музея, потом – начальник Управления культуры Златоуста) в 1986 году нашел дом (Ключевская, № 6), в котором останавливались путешественники. Правда, дом претерпел за годы кое-какие изменения. Но в бюро технической инвентаризации, где учитываются все строения, ведутся наблюдения за перестройками, ему подтвердили, что раньше у дома № 6 был мезонин. Это видно по плану. По фотографиям разных лет и со слов жителей дома исследователю удалось еще раз удостовериться, что он в своих поисках на правильном пути. Мезонин был, но сами жители уже в советское время называли его чердаком. Поднимались они туда по лестнице через люк в перекрытии, который выходил из сенок. На одной из старых фотографий Косиков заметил мезонин со стороны его дворовой части. Почему мезонин был потерян? Просто в 1978 году дом был капитально отремонтирован, железная кровля заменена на шиферную, исчез мезонин, дворовый балкон, и были еще кое-какие переделки. Потому не сразу и нашел его краевед. Но все-таки нашел.

«Лежа на золоте»

И вот уже путешествие писателя продолжается: «Дорога из Златоуста к Миасскому заводу почти прямо на восток». Мамин подмечает не только красоту южноуральской Швейцарии, но и бедноту народную, царящую везде и повсюду. После посещения Златоуста он писал: «… Вас, прежде всего, поражает совершившийся здесь процесс омертвления, как и в Кыштыме – там люди, лежа на золоте, скоро будут умирать с голоду, а здесь бегут от голодной смерти…» В течение десяти лет писатель внимательно изучал жизнь всего Урала. Он без конца ездил по заводам. Бывал в Н. Тагиле, Невьянске, Ревде, Кыштыме. Путешествуя по Южному Уралу, по башкирским степям, он удивлялся богатству этого края. Под ногами южноуральцев было золото и целая «кладовая» драгоценных камней. И такие самоцветы здесь встречались, что нигде больше подобных не увидишь! А население умирало от голода. Примерно, о том же говорил Александр Владимирович Попов (1867–1918) – санитарный врач, последний руководитель Оренбургской ученой архивной комиссии (1903– 1918) – во время своей лекции на земских курсах в Оренбурге: «У нас под ногами каменный уголь, а население сидит без топлива».

В 1889 году Дмитрий Наркисович закончил очерк «Самоцветы». Очерк был напечатан в журнале «Русская мысль» в 1890. Разговор в произведении идет в основном о Мурзинке (Средний Урал). Но автор не раз подмечает, что Южный Урал богаче, а самоцветы там самые наиредчайшие. Один из мастеров, встреченных Маминым на Южном Урале, говорил: «В казенное время, когда еще на гранильной фабрике мы работали, так доставили редкостный камень из Златоуста. К нашим он не подходящ: иссиня-зеленый… Ни он сапфир, ни он топаз, ни кианит… По-нонешнему ежели будем говорить, так прямо сказать: эвклаз».

Мамина-Сибиряка добыча редких камней и гранение очень интересовали. Он умел отличить настоящий камень от множества других, ничего не стоящих. Огранное дело на Урале в течение столетия неразрывно было связано с существованием в Екатеринбурге гранильной фабрики, находившейся в ведении кабинета его императорского величества. Впрочем, искусство, гранить камни, было распространено по всему Уралу. Оно держалось в глубокой тайне. Огранщики скрывали секреты мастерства и даже не работали при посторонних. Близость каменного сырья и несложность производственного оборудования способствовали тому, что гранильным промыслом стали заниматься целыми семьями. Женщины и дети гранили бусы и мелкие камешки из горного хрусталя. Матери производили огранку, а дети околтовывали и полировали камень. К сожалению, гранильщики жестоко эксплуатировались. Работали они с раннего утра до позднего вечера, и получали столько, что едва сводили концы с концами. Немногим с этим промыслом удалось выбиться в люди.

Загадка Мамина-Сибиряка не такая уж загадка

Бывал ли писатель до 1886 года на Южном Урале? Бывал. Проездом. Иначе как объяснить строки из произведения «Старая Пермь» (1887) «Словом повторилась обыкновенная история: негде остановиться, и конец тому делу». О чем идет речь? Просто прибыв однажды в Чердынь, он не знал, где остановиться на ночлег. А далее у Мамина: «Мне приходилось уже испытывать подобные оказии в Златоусте и в Челябе, поэтому огорчаться решительно не было никакого основания, да и впереди всегда остается единственно верное средство: попадется какой-нибудь мужик и выручит». Что он имел в виду? Путешествие в 1886 года? Но уж слишком объемно сказано: «мне приходилось испытывать подобные оказии», как будто оказии эти случались с ним и раньше не один раз.

Похоже, в Златоусте и в Челябинске писатель бывал и раньше. Где можно найти этому подтверждение? В его же произведениях! Добирался ли он оказиями до Перми, где учился в духовной семинарии с 1868 по 1872 год? Добирался. Уральскими трактами на лошадях. Останавливался на ночлег то там, то сям. Ездил в Санкт-Петербург через Пермь, Нижний Новгород и Москву, когда учился в Петербурге с 1872 по 1876 год? Да. Видимо, его путь мог в некоторых случаях лежать и через Челябинск на Уфу, а там – поездом. Мог он ехать по знакомым дорогам на Златоуст, а затем прямо на Пермь. В Перми опять же – на пароход. И плыл, куда ему нужно было: либо на Север, либо добирался до Москвы. Южноуралье Мамину было знакомо намного раньше предпринятого им в 1886 году путешествия на юг. Получается с 1868 года!

Разгадку его постоянного перемещения за Уральские горы, с Запада на Восток, или наоборот, с Востока на Запад, можно найти в его произведении «Горой» (Из летних скитаний по Уралу). Вот его подробное сообщение, которое подтверждает мои предположения: «В начале семидесятых годов мне случилось ехать из Петербурга в Зауралье. …до Нижнего по ж/дороге, а от Нижнего – на пароходе. Все шло отлично, и через 5 дней я был в Перми.

Итак, я в Перми с восемью рублями в кармане, а нужно еще сделать на лошадях больше трехсот верст; притом приходилось ехать или убийственным сибирским трактом на Екатеринбург, или еще более убийственным гороблагодатским на Тагил». Вот и вся разгадка. Он бывал здесь, на землях челябинских, намного раньше, чем принято считать исследователями. Исколесил множество дорог, множество маршрутов. Любовался живописной природой, сидя в каком-нибудь тарантасе, а то и вовсе на телеге, но у него не было просто времени остановиться, вдоволь налюбоваться и надышаться этой красотой. Путешествовать по Южному Уралу, испытывая настоящее наслаждение, не торопясь, он начал в 1886 году, потому и появились подробные описания увиденного и услышанного в его очерках.

Надежда Лысанова

* В 1915 году музей в Златоусте временно прекратил свое существование. Возрождение его произошло в 1925. В этом году в городе проходила промышленная выставка Горнозаводской зоны, размещена она была в механико-техническом училище. После выставки горожане решили создать Златоустовское окружное общество краеведения, которое возглавил М.Ф. Шестопалов(1903–1950) . И именно краеведы предложили возродить музей, а Шестопалов стал его директором. В Троицком соборе музей размещался с 1931 по 1933 год. В доме Аносова он был размещен в середине 1933 года и там же находится  сегодня.