Если не пользоваться человечностью в себе, она «усохнет» и «отвалится» — за ненадобностью. Причём важно заметить, что человечность должна быть обращена на всякого другого человека, а не только на моего: нужного мне, значимого для меня и пр., иначе это будет разновидность корысти*, а не человечность. Отсюда растёт и «любите врагов ваших» — любить значит являть человечность, а не просто думать о ней или грезить.

Когда каждодневная жизнь такова, что человечность в ней неприлично избыточна, когда на человечное отношение к другому попросту не остаётся пространства, а также сил и времени, человек мутирует в сторону бесчеловечности. Бесчеловечное становится обыденным, привычным и, в конечном итоге, «нормальным».

Когда люди тяготятся человечностью, человечности ничего другого не остаётся, как покинуть людское сообщество, предоставив его самому себе. Именно в этом заключается антропологический кризис наших дней: человечность мешает всем, даже самим людям (а не только желающим властвовать над ними). Человечность становится непосильным грузом, а бесчеловечность кажется более удобным, более современным форматом.

Мол, человечность — это сказка, и рациональным людям не стоит на это слишком отвлекаться. Глупости всё это, бредни тёмных, непросвещённых нынешним светом людей, которых пора выбросить на помойку истории, чтобы не путались под ногами передовых.

Поражает, например, с какой лёгкостью сегодня порой говорится  о неизбежности фашизации мышления, о неизбежности нового фашизма. И эти аналитики правы, сражаться с фашизмом сегодня некому, странным образом многие на него незаметно для себя согласились — раз он неизбежен…

* * *

Маленький, скажем прямо — мелкий, человек с радостью уверовал в избыточность человечности. Без неё намного проще жить, пока лично тебя не коснулась та или иная бесчеловечность. Именно неспособность понять, что бесчеловечность обращена не только на другого, но и на меня самого, не позволяет многим испугаться. Внушённая доминанта денег хорошо усвоилась — без учёта далеко идущих последствий этого. А последствия осознаются в логике «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», причём нужен  «гром» именно на его личной, частной территории, иначе он уже не воспринимается всерьёз (а ведь скоро и этой личной территории ни у кого не останется).

Мелкое и низменное в нас, ощутив системную поддержку, пошло в рост и цветёт буйным цветом, принося соответствующие плоды.

* * *

Последний человек, предпостчеловек, распушил хвост всему низменному. С презрением поглядывая на высокое, он полагает, что спасся от проблем, которые производила погоня за высокими идеалами. Скоро он даже не сможет вместить высокие смыслы, которыми жили его предки — он будет смеяться над ними, как над глупцами.

* * *

«Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:1-38), потому так радостно кормить птиц. Человеку дать что-либо труднее, а птице протянул горсть зерна, и чувствуешь себя человеком. Птицы тоже кормят кормящего их — человечностью, которая рождается в кормящем в ответ на их простое ожидание человечности. Птицы ждут от человека человечности и тем создают её, актуализируя её в нас. Человек для птиц — подобие Бога, а то и бог. Если мы будем смотреть друг на друга как на богов, мы и будем богами. «Подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4:16).

Почему с птицами легко, а с людьми трудно? Потому что с людьми начинаются всякие глупые игры: кто важнее, кто сильнее, кто умнее, успешнее и пр. Но если выбросить эту глупую умность, мы будем кормить друг друга человечностью, совершая даже самые малые поступки, потому что будем общаться из бога в себе с богом в другом. Ведь бога в себе и другом надо актуализировать, чтобы он был.

Глядеть на другого как на бога, глядеть на другого богом — это и значит быть человечным.

Светлана Коппел-Ковтун

Иллюстрация: рисунок Аклимова Рината. «Человеки»

____________

* Тщеславие в данном случае — разновидность корысти.