Четверг, 28.03.2024
Журнал Клаузура

Вектор Виктора Астафьева

Подростковое школьное сочинение было превращено в рассказ «Васюткино озеро», появившийся, как и другие первые рассказы В. Астафьева в журнале «Чусовой рабочий»…

Война и деревня – два вектора, сложно сошедшиеся в космосе писателя, определили силовое поле его прозы: ставшей веховой в истории русской литературы советского периода.

«Стародуб», «Перевал», «Звездопад» — словно собирались из тех камней, что можно встретить в лесах: лобастых, больших, покрытых мхом времени.

Шероховатость и шершавость становились мощными средствами выразительности; и древесина прозы обрабатывалась своеобразно: со специально оставляемыми, не обструганными фрагментами – чтобы ранили сильнее читательское восприятие, не давали возможности пройти мимо, врезались в память.

Зоркость к деталям была необычайна: точно своеобразные окуляры направлены были на действительность, дабы высветить самое характерное, и дать через деталь многое; живая плазма слова бурлила: казалось, мозг писателя словно был переполнен ими: жаждущими свободы воплощения.

Взгляд на войну передавался через восприятия простого солдата: на котором всё и держится; иногда – младшего офицера; и обезличенный Ванька-взводный, выдерживающий колоссальную нагрузку, что бы ни происходило,  — уникальный собирательный образ Астафьева, знавшего окопную правду изнутри: как и наждачную её сторону, резко и грубо обрабатывающую души.

«Царь-рыба» — роман в новеллах; повествование столь же глобальное, сколь и провидческое: в центре своём лелея Игнатьича: умелого и уважаемого в деревне рыбака, разоблачает жадность, жажду наживу, затягивающий омут потребления любой ценой – разоблачая невозможное, потребительское отношение к природе: дающей жизнь, поющей сотнями голосов; производящей – в том числе – великолепных таких чудовищ – как царь-рыба: осётр…

…а вот взвод лейтенанта Бориса Костяева: который среди прочих соединений участвует в бою против прорвавшего оборону противника.

Взвод, останавливающийся после боя на хуторе, хозяйка дома – Люся, краткое счастье любви в недрах продолжающейся войны: так строится сюжет «Пастуха и пастушки»: пасторали, по определению писателя.

Современной пасторали, уходящей жарким составом любви и тоски в вечность, где может быть, уютнее, чем на земле…

Пронизывали токи небесные тёртые, мощные книги Астафьева, знавшего, по его словам, богословие весьма не плохо?

В сильной мере: согревая теплом и лиризмом; даже тогда, когда, казалось бы, выхода не было…

Роман «Прокляты и убиты» не мог быть закончен: ибо дёготь войны не смывался из памяти, и новые и новые образы, выходившие на сцену, чтобы погибнуть, подтверждали невозможность забвенья.

В. Астафьев возводил храм книг: мощно увеличивая своды, расширяя пределы, внося новые и новые детали: и храм этот велик, и, словно через прозрачный его купол, льются лучи вечности в феноменальное строение, созданное из книг.

Александр Балтин


комментария 3

  1. Александр Зиновьев

    Так писательская ЖИЗНЬ и начинается и крепнет, если ЕСТЬ чему крепиться! И есть Совесть!

  2. Анатолий Казаков

    ***
    Вкуснее нет, сытнее не бывает
    Святого хлеба золотых полей.
    Мужик пшеницей поле засевает,
    Чтоб накормить страну, что всех милей…

    Всех стариков, детей душистым хлебом,
    Бывало, потчевал счастливый хлебороб.
    Цвела деревня под родимым небом,
    Пока деревню не загнали в гроб…

    Мать, русская душа, сынов молила,
    Чтоб хлебушек и землю берегли,
    Чтоб в город не стремились за полтиной –
    Дарован Богом хлеб сынам земли…

    Отчизна Милая! Всему честнОму миру
    Вложи в уста святые те слова!
    Бывало, хлеб собрав, садились к пиру.
    Теперь – разор да сорная трава.

    Отец, состарившись, глядит на сына.
    В деревне пять дворов всего…
    А на погосте – всё село… Кручина…
    Да вороньё – поди* избавься от него!

    – Не укоряй меня, сынок, село сгубили…
    Мы все повинны… Мать, вишь, собрала…
    На небушко гляжу, а душу – как убили…
    Садись, помянем, кого смерть-то забрала…

    Два бывших хлебороба молча пили
    Да суп хлебали в доме вековом…
    Во сне приснилось им, как раньше жили.
    Любовь к зерну жива доныне в доме том.

  3. Анатолий Казаков

    Вечная память! Великому русскому писателю Виктору Петровичу Астафьеву!

Добавить комментарий для Анатолий Казаков Отменить ответ

Ваш email адрес не публикуется. Обязательные поля помечены *

Копирайт

© 2011 - 2016 Журнал Клаузура | 18+
Любое копирование материалов только с письменного разрешения редакции

Регистрация

Зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Электронное периодическое издание "Клаузура". Регистрационный номер Эл ФС 77 — 46276 от 24.08.2011
Печатное издание журнал "Клаузура"
Регистрационный номер ПИ № ФС 77 — 46506 от 09.09.2011

Связь

Главный редактор - Дмитрий Плынов
e-mail: text@klauzura.ru
тел. (495) 726-25-04

Статистика

Яндекс.Метрика