По дорожке, впереди мамы, идёт девочка лет восьми, кружась время от времени. На ней нарядное нежное платье, о таких обычно говорят — как у принцессы, потому я и говорю ей:

— Очень красиво! Как принцесса!

Все девочки — как принцессы, почему так? Нельзя ведь сказать, что все мальчики — как принцы, мальчики — про другое.

— Как колокольчик, — кротко и смиренно, не споря, лишь уточняя — отвечает девочка и кружится несколько раз подряд для демонстрации красоты. Красоты вообще, красоты с большой буквы, а не только своего платьица. Она рада разделить со мной и свою радость, и свою красоту — не только свою. Мол, смотри, насыщайся и будь счастлив. Это женственность, явленная миру в образе маленькой девочки.

Когда я надеваю какое-то из своих платьев, которое тоже «как колокольчик» — женственное, превращающее меня в цветок, я кружусь перед мужем со словами «как колокольчик», и он улыбается, то ли вспоминая рассказанную ему историю про девочку, то ли любуясь и насыщаясь женственностью.

Это ведь удивительно: и мужчины, и женщины в равной мере нуждаются в красоте и в женственности, разница лишь в том, что женщина как бы счастливее и богаче тем, что она сама воплощение женственности. Мужчина может лишь приобщиться к ней, когда любит.

Вечная женственность — до сих пор нераскрытая философами тема. Меж тем девочка в платьице несёт в себе эту божественную тайну, даже не подозревая об этом — просто радуясь и осчастливливая мир своим платьицем, своим ощущением себя в платьице, своим скромным и нежным счастьем, которое передаётся каждому, кто на неё смотрит, кто видит её открытость счастью и тем сам причащается, осчастливливается.

Колокольчик… На весьма необычной иконе «Прибавление ума» Богородица изображена тоже одетой в «колокольчик», колокольчик напоминает и священническая фелонь. Не потому ли женской одеждой считается платье, которое напоминает божественный «колокольчик» — Софию, Премудрость Божию?

* * *

Какая девушка красивее: которая знает о своей красоте или которая не знает? Обычно говорят: которая не знает. На самом деле важно другое: будет ли она злоупотреблять своим знанием о своей красоте или нет? Женская красота — великая сила, но она — дар, а не заслуга. Коко Шанель считала, что некрасивых женщин не бывает, бывают лишь неухоженные. Можно уточнить — лишённые заботы, лишённые возможности стать вполне женственной, беззащитные.

Женщина хрупка и беззащитна в своей женственности — как цветок. В этом её уязвимость, но и красота — в этом, ибо она своей беззащитностью призвана пробуждать прекрасные чувства в другом. Кто-то должен оберегать её, защищать, чтобы она расцвела. И не её вина, если нет рядом никого, кто бы хранил её нежность посреди жестокого мира.

Кто-то скажет — устаревшая позиция, теперь, мол, женщины сами о себе заботятся. Да, мы живём не при домострое, и зарабатывают женщины часто больше мужей. Но разве это красиво? Нет, не на женщину надо смотреть, а на мир, переставший охранять женственность, на мужчин, забывших о рыцарстве. Разве не уродлив мужчина, оберегающий себя вместо женщины? Разве не утрачивает он при этом свою мужественность, призванную хранить более беззащитных?

* * *

Колокольчики цветут — глаз не оторвать, но как тонок, как нежен этот цветок! Вот чья-то дорога пролегла по нежнейшим стеблям — поднимутся ли вытоптанные цветы? Смотря как сильно и долго по ним топтались. Так и с женственностью.

Вспоминается притча о хрупких игрушках:

«В одно селение пришёл пожилой странник и остался. Он любил детей и был готов проводить с ними долгие часы, рассказывая увлекательные истории, и дети слушали его, затаив дыхание. Жители полюбили доброго старца и ценили его любовь к детям.

Старик делал удивительно красивые игрушки и дарил их детям. Правда, подарки с каждым разом становились все более хрупкими, и как ни старались дети быть аккуратными в обращении с ними, игрушки часто ломались. Дети расстраивались, и горько плакали, так как игрушки им очень нравились. Проходило время, старик снова одаривал их новыми игрушками, которые оказывались еще более хрупкими и так же легко ломались.

Родители не могли просто наблюдать страдания своих чад и решили поговорить со старцем.

— Много хорошего ты привнес в нашу жизнь своим появлением в нашем селении, — сказали они старцу. — Ты мудр и очень добр. Мы всегда рады тебе. Мы видим, что ты желаешь нашим детям только добра. Ты делаешь красивы игрушки для них, но они очень хрупкие! Дети стараются, как могут, но игрушки все равно ломаются. Дети огорчаются и плачут. Не мог бы ты делать игрушки более крепкими?

Старик ответил:

— Пройдут годы, и в их жизни появится кто-то, кто подарит им свое сердце. И если еще в детстве они научатся аккуратно обращаться с хрупкими вещами, с годами они смогут научиться аккуратно обращаться с таким бесценным даром, как человеческое сердце.»

Женственность — это хрупкость мира, красота и поэзия мира, и мужчины должны, подобно детям из выше приведённой притчи, уметь не сломать её. Хорошая мать понимает это и растит из сына хорошего мужа для своей будущей невестки. Но большинство матерей сегодня утратили этот сокровенный дар взращивания из мальчика мужчины. Теперь всё чаще на плечи жены ложится бремя обучения грубой мужской силы обращению с нежностью мира.

Светлана Коппел-Ковтун