Запах у супа был преомерзительнейшим. Это был даже не запах, а вонь. Так воняет истасканная тряпка, которой изо дня в день, из месяца в месяц, а может, из года в год вытирают обеденные столы. Из чего они этот суп варят?

— Этот суп из чего? – спросил Осипов проходившую мимо подавальщицу.

— Из чего «из чего»? – не поняла та.

— Из какого, в смысле, продукта?

Женщина задумалась. Судя по её утомлённому лицу, дума была нелёгкой.

— А кто его знает из чего, — ответила честно. – А чего?

— Ничего. — сконфузился Осипов. Он не хотело обидеть эту добросовестно трудящуюся женщину. Может, даже чью-то жену,  мать и передовицу производства. Он просто хотел выяснить.

В эту столовую с идиотским названием «Парадиз», что в переводе с какого-то означает «рай» (какой рай? Зачем? При чём тут рай?), он ходил недавно, около месяца. Никаких особых причин для хождения именно сюда не было, кроме одной: «рай» находился на пути с работы до дома. Это было очень удобно, потому что не нужно было никуда сворачивать, делать лишний крюк. Осипов, как человек рациональный, вообще не любил  лишних телодвижений. Они его нравственно напрягали. Они  с женой-то развёлся именно из-за этого нравственного напряга. Жена три года просила купить ей шубу. На четвёртый он её спросил: а чем пальто хуже? Она обиделась и подала на развод. Осипов не возражал. Развод так развод. Шуба так  шуба. Парадиз так парадиз. Ему по барабану. Ему вообще всё по барабану. Лишь бы его не трогали. Лишь бы его не пинали. А если пинали, то, чтобы не очень больно.

Он зачерпнул из тарелки ложкой и поднёс ложку ко рту. Вонизм не усилился, но и не исчез. Он оказался постоянной величиной. Постоянство – залог стабильности.  Это было Осипову близко. Это – его. Интересно, из чего же они всё-таки варят эту гадость?

Он аккуратно дохлебал варево, докушал хлеб и поднялся из-за стола.

— Суп у вас…гм… оригинальный, — сказал на выходе кассирше.

— Ага, — охотно согласилась та. – Из свинячих хвостов.

— Из свинячих хвостов? – удивился Осипов. Он и не подозревал, что из этой части свиного организма можно что-то готовить.

— Из свинячих, — подтвердила кассирша и улыбнулась. Улыбка была открытой и совершенно доброй.

— Понравился?

— Понравился, — соврал Осипов и покраснел. Он не любил врать, потому что не умел, но врать приходилось постоянно. Это тоже напрягало.

— Приходите ещё. — великодушно пригласила славная кассовая женщина. – Этим… (и она произнесла совершенно грубое слово)… вчера два холодильника забили. Доверху. И ещё в сарае три бака. Так что недели на две наверняка хватит.

Осипов вышел на улицу. На улице было шумно. Бежали по рельсам трамваи. Автомашины издавали резкие и от этого противные сигналы, предупреждая кого-то о вероятной опасности. Люди шли в разные стороны. Лица у людей были озабоченными. От некоторых исходило чувство враждебности, переходящей в агрессию. Осипов сморщился, чихнул,  передёрнул плечами и, смешно подпрыгивая, побежал к автобусной остановке.

Алексей Курганов