110 лет назад, 19 декабря 1910 года родился поэт-комбат, писатель, редактор, государственный деятель — предшественник Б. Ельцина на посту Председателя Верховного Совета РФ — Н. Грибачёв

«Немцы дальше могут продвинуться только по нашим спинам!»

—

Чего ожидать нам, полона? Для виселиц шеи беречь?..

…Что это за люди

породы редкой

копошатся стройкой

там,

поодаль?

Пофантазировали

с какой-то пятилеткой…

А теперь

Выполняют

в 4 года!

Маяковский

***

…Мне снова в бой — который бой по счёту!

Пророчат совы — чью зовут беду?

Мы слишком долго отступали… К чёрту —

Я здесь. И я отсюда не уйду!

Грибачёв

Николай Грибачёв, обладатель объёмного библиографического наследия, целиком и полностью следовал напутствию своего литературного учителя Чернышевского: «Путешествие — это отчасти роман, отчасти сборник анекдотов, отчасти история, отчасти политика, отчасти естествознание», — пытаясь уйти от навязчивых идеологических штампов, клише и двусмысленных развилок, ведущих к одному только результату: скуке и творческой неудовлетворённости.

…Все мы, бывшие жители СССР, прекрасно помним популярную периодику: «Огонёк», «Смена», «Советский Союз». Последний и вовсе — образцовый глянец мирового уровня. Наряду с «Soviet Life», «Soviet Land», «Советская женщина», — издававшихся на различных языках, причём в отличном полиграфическом качестве.

Николай Матвеевич Грибачёв почти 40 лет был главным редактором журнала «Советский Союз» — лица нашего государства за рубежом — с 1950 г. вплоть до его закрытия в 1991-м. По трагическому стечению обстоятельств умер он практически одновременно со смертью литературного детища. Переводившегося на 22 языка (что стало своеобразным рекордом!) — для социалистического и западного лагерей, стран третьего мира.

Широчайшая аудитория, превосходная графика и тексты вполне соответствовали «империалистическим» тенденциям и стандартам восприятия: культурология, наука и техника, политика, дипломатия, география, мода и ремёсла — рубрикатор, отражающий всецело позитивный, не иначе, облик СССР. Выраженный в прославленном тогда лозунге: «Социализм с человеческим лицом!» Предписываемом нескольким авторам — от американского политолога А. Хедли до чехословацкого лидера коммунистов Дубчека. Но, думается, первоисточником является всё-таки Маркс.

Замечательная талантливая команда репортёров-фотографов разных поколений — от военного до современного — собрана-сколочена усилиями неутомимого главреда Грибачёва. Который сам прошёл насквозь две войны (финскую, ВОВ) — от комвзвода, потом комбата-сапёра до военкора дивизионки, — был контужен. Всю жизнь следовавшего заповеди легендарного командарма 3-й ударной Армии 1-го Белорусского фронта, — водрузившей над рейхстагом Знамя Победы, — В. И. Кузнецова: «Держать рубеж до конца! Немцы дальше могут продвинуться только по нашим спинам».

Если есть табак в кисете,

Если есть друзья на свете,

Да шинель — родная мать,

Значит, можно воевать.

1960 год. Знаменательный год. …Уже прогремел страстный «Женевский репортаж» (1954) о прекращении индокитайской бойни; написаны «Памфлеты и фельетоны» (1959) с разоблачением навязчивых капиталистических мифов. Что, по мнению аналитиков, открыло в Грибачёве-поэте яркого неповторимого публициста. С присущими ему стилевыми чертами: чёткой образностью, сатирической аллегоричностью, сарказмом, язвительной метафоричностью, меткостью: «…временами ирония сменяется гневом, иногда мягкой дружеской шуткой. Но публицистический накал от этого не падает: острая, ёмкая грибачёвская фраза всегда отточена и всегда ясна по мысли», — обрисовывает прозаические контуры современника Борис Привалов.

Уже будучи известным поэтом, с середины 50-х годов он вошёл в полосу сплошной прозы: брянщина — «Женя», «Часы»; финская, Великая Отечественная — «Кто умрёт сегодня», «Жанна». Также обзор буржуазной Румынии. Также юмор, сатира — хара́ктерные, народные, даровитые. В период 1950—60-х гг. созданы лучшие «деснинские» рассказы — лирические и простые, вместе с тем философично-интеллектуальные.

Вот, к примеру, чрезвычайно символичный финал новеллы «Осенние листья», имеющей принципиальное значение в понимании Грибачёва-рассказчика, в отличие от Грибачёва-поэта.

Речь в ней идёт о художнике, считающем, что, дескать, знание жизни подменяется не чем иным, как профпригодностью, мастерством. А отрыв от действительности компенсируется талантом ремесленника. Так, по мнению автора, происходит крах иллюзий человека, пусть и мастера своего дела, — оторвавшегося от земли, от народа, корней:

«В вихре воздуха за идущей впереди машиной подскакивал, приплясывал и тащился по дороге берёзовый лист. Он был ещё почти зелёным и всё же мёртвым, — его сорвала не осень, а подпилил червь, но он всё ещё хотел казаться живым…»

После поездки Хрущёва в США совместно с главредом Известий А. Аджубеем, по совместительству зятем Никиты Сергеевича, — Грибачёв (орденоносец, Сталинский лауреат) со товарищи создали большой коллективный труд под названием «Лицом к лицу с Америкой». По праву получивший Ленинскую премию — первую в истории СССР награду именно за выдающееся публицистическое произведение.

Много внимания, несмотря на общественно-производственную, так сказать, занятость, Николай Матвеевич уделял путешественническим заметкам. Дав ход ставшему в дальнейшем сверхпопулярному литературному, радио-телевизионному жанру путешествий — с поиском оперативно-журналистских форм, синтезом дневниковых и одномоментно репортажных новаций. Относительно, кстати, свободных от пропагандистских шаблонов. Что, честно говоря, дорогого стоило в сфере СМИ. И что в полной мере стилистически перенял журнал «Советский Союз», по-эквилибристски виртуозно соединяя партийный пафос с истинно творческим, новаторским подходом к качеству материала.

Балканский, Сибирский, Кавказские циклы. Великолепные стихи об Урале. Вообще Н.М., в роли спецкора московской прессы, объехал почти три четверти земного шара! Отчитавшись пятью значительными опусами «путешествий».

Книга «Десна-красавица», к слову, родилась из ежегодных весёлых походов по родной реке Десне, с приятелями — поэтом С. Смирновым, журналистом А. Кривицким и др. Будто подтверждая изречения вышеупомянутого Чернышевского о подобных стилевых экзерсисах. Оборачивающихся своего рода лёгкой непритязательной раскраской личных приключений, чувств и мыслей отдельного человека в столкновениях его с другими людьми; «людьми, жизнь которых тем любопытнее для нас, что они живут в условиях иной обстановки, нежели публика, для которой предназначается книга…».

Одновременно являясь образчиком высокого «штиля» и драматизма — в виде новелл «У чужого огня», «Старые окопы». Перемежающихся цитатами из справочников и путеводителей, полезными советами, отрывками записных книжек, беседами с обывателями: матросами, бакенщиками, паромщиками.

Путевые заметки характерны мягкой интонационностью, разносторонностью. Страны поданы и в положительном, и отрицательном срезах. Повествователь добр и по-братски дружелюбен. Ежели речь касалась непримиримых врагов социализма, Грибачёв аккуратно переходил в ракурс сатиры и памфлета.

Мельбурнская Олимпиада 1956 года («Звёзды Австралийские»). Книги о южных, центральных, северных Штатах: «Дым над вулканом», «Семеро в Америке», «По ту сторону». В которых плодотворно освоены традиции американских очерков Горького, Маяковского, Ильфа-Петрова.

Тут и разговоры, диалоги с попутчиками, рассуждения о кинобурлесках; и авторские отступления — вплоть до состояния детской преступности. Метафоричность, символы, ассоциации: «цветок-пропеллер», «ветер пробует клин овса», «как ракеты, шипят жуки».

Да, контрасты. Да, восхищение достижениями, техникой. Но Грибачёв под сияющими небоскрёбами не млеет — до мозга костей советский, он почтительно склоняет голову перед явными плюсами. Не щадя очевидные промахи, недостатки, минусы, зацепки.

Так, в США, — на взлёте вдруг взрывается самолёт. Погибает сорок пассажиров.

Следствие установило причину трагедии: «какой-то молодой и набожный человек, провожая родную мать, подсунул в её чемодан бомбу замедленного действия, рассчитывая получить наследство и тридцать с лишним тысяч долларов страховки»… Причём страховку он производит в специальном автомате в аэропорту.

Или, к примеру, — интервью:

— Для чего учится молодой американец? — спрашивает автор студентов-собеседников.

— Как для чего? — недоумевают те. — Чтобы купить дом, автомобиль.

— Ну, а дальше? Дальше?

— Не знаю… — слышится ответ.

«Да и как он может знать это, — резюмирует Грибачёв, — если очень многие американцы, в том числе и известные политические деятели… не могут ясно ответить на вопрос, имеющий решающее значение для жизни каждой страны и каждого народа, на вопрос — куда идёт Америка?»

«Советские учёные забросили свой спутник с помощью лаптя или его туда забил с футбольного поля Эдуард Стрельцов!» — взрываются сенсацией таблоиды.

Интересно, что в пору пребывания Грибачёва в Нью-Йорке — СССР запустил первый спутник. Что тут же отразилось в оперативных статьях-репортажах: «Бэби-луна над Нью-Йорком», «Вокруг спутника». Где отлично изображены растерянность, испуг, смятение официальной Америки. Синхронно радостное изумление и поддержка простого народа. И где собственно Грибачёв дал толчок прессе к использованию переиначенного оптимистически-символистского лозунга Маяковского, а в конце 50-х, конечно, Хрущёвского «догнать и перегнать Америку» — «Догнать Советский Союз!»

…Пресса тут же приняла лозунг к повсеместной печати: мол, отстают американцы-бедолаги, хотят сравняться, да не могут.

В 1960 г. издан трёхтомник избранных сочинений — многотрудный итог 35-летнего творчества. Пронизанный, разумеется, войной, боевыми впечатлениями, любовью к родине, памяти павшим. Лирика, природа, бескрайне чувственный патриотизм. Думы о неизбежной Победе:

И если мой уже визжит осколок

Иль сердце пуля глупая пробьёт,

Не надо лиц и мыслей невесёлых,

Пусть я упал — через меня, вперёд.

Во второй и третьей частях цикла — стихи о разных странах: Румыния, Чехословакия, Болгария, непокорённая Корея. Ну и, естественно, Россия: Кавказ, родная Брянщина, колхозная молодёжь — комсомольцы-бригадиры, электромонтёры, офицеры. Всё покрыто необычайным лирическим флёром, как родники туманной дымкой:

…В лугах костры всю ночь горят,

Косари у свежих копен спят,

Лишь в затонах перепёлки

Сенокос по-своему бранят.

Н. Грибачёв прожил нелёгкую долгую, но в профессиональном плане счастливую жизнь.

У него нет предпочтений, кроме безоговорочной победы над фашизмом, идей соцреализма и веры в коммунистическое будущее. В напитанных событиями путешествиях он никогда не задавался вопросом типа что лучше: там или здесь. Ответ однозначен. Да и не могло быть иначе: «…У нашего военного поколения была очень напряжённая, но духовно насыщенная жизнь — недаром из него вышло столько выдающихся людей на поприще искусства, литературы, науки, общественной деятельности, столько полководцев, героев. Во-вторых, мы знали, что «Фашизм — это война!» и вся наша жизнь готовила нас к войне», — заявлял Николай Матвеевич.

Между тем в этих, казалось бы, ограниченных ситуативных рамках не найти и намёка на какую-то нехватку средств, инструментария, недосказанность либо недостаток тенденциозных красок в палитре. Наоборот.

Николай Грибачёв целен как никто.

Мотив значимой, востребованной временем целостности прочерчивает творчество по диагонали:

«Всё сопредельно, слито, связано — они и мы, и я, и ты»

Мало того, видя неразделимые пропасти, равно дружеские мосты в доводах непрестанной борьбы со всемирным злом — империализмом (что неудивительно), — он встаёт на магистральную тему поисков счастья отдельно взятым индивидуумом, не связанным идеями глобализма. Напротив, будучи «необычно обычным», через судьбы войны, голода и горя, послевоенного строительства, — «разрываясь на ходу» ищущим простой красоты. Слушающим «первый крик желны». У которого рябит в глазах от серебряных снов, плывущих, мерцая, вдоль Десны.

…Хотя и шашкой рубануть, без сомнения, мог. И не абы как: «Пить, есть, пребывать в тепле и уюте — ещё не значит жить. Это доступно и коровам на хорошей ферме. У человека ещё «душа должна трудиться», чтобы как можно больше понять, познать, уметь. И я, по правде сказать, не понимаю изданий, в которых вроде бы всерьёз, в качестве проблем молодого поколения, обсуждаются всякие субъективные завихрения на почве предпочтительности в «модах» или «ритмах». Пустое это занятие, вроде толчения воды в ступе».

Я враг мещанской мертвечине

И всякой лености людской.

В размышлениях же над вопросами земных судеб, возраста, юности-старости и перипетий жизненного пути Грибачёв полноценно становится в первый ряд лирических поэтов-философов своего времени (всего написал 15 поэм). Подтверждая слова Белинского о непреложной сущности, нацеленности литературных форм: «Чтоб стих был поэтический, не только мало гладкости и звучности, но недостаточно и одного чувства: нужна мысль, которая и составляет истинное содержание всякой поэзии».

«Мы первые шли неизведанными путями, прокладывая дорогу в мир социализма. И нам первым предстоит, прокладывая путь по целине и накапливая опыт для других, войти в никому въяве ещё не ведомый, никем доселе не виданный мир коммунизма.

— Нам первым!

— Войдём?

— Конечно!»

Н. Грибачёв

***

Выходит, что тут и конец земли,

Решение жизни простой.

Так стой! Пусть снаряды ревут в пыли,

Пусть чёрные танки несутся! Стой!

…Их много на свете, таких высот

С гнездом перепёлки, с пчелой, с травой…

На этой сегодня залёг твой взвод,

И путь для тебя один: вперёд!

И выход один — беспощадный бой!

Игорь Фунт