Сначала – о жанре. Жанр рассказа у нас, что называется, не в чести. Библиотекари признаются, что сборники рассказов читателями берутся хуже всего остального. Но, может быть, в этом немного виноваты и мы, филологи, не создавая вокруг того или иного рассказа необходимую инфраструктуру, зону интереса и притяжения, то напряжённое, заряженное поле, которое бы побудило и прочесть, и потом не единожды возвратиться к столь короткому тексту? Недостаточное внимание социума к жанру рассказа иногда объясняют «родными просторами» (Россия – океан суши!), но как тогда объяснить, что и суперобъёмный, сверхпротяжённый текст, в частности бытовавший во Франции «роман-река», также не задействован по принципу: нет спроса – нет предложения? Кстати, «инфраструктуру» рассказа может поддерживать киноиндустрия. По «Урокам французского» В.Г. Распутина снят замечательный фильм, и после просмотра возникает стойкое желание прочитать (или перечитать) сам рассказ, поскольку зрителю, оказывается, мало видеоряда, ему подавай ещё и внутреннюю оптику – слово с его художественной бесконечностью и глубиной, подавай по той причине, что наше подсознание структурировано словами, а не образами.

Теперь о тематике. Перестройка будто бы сняла запрет на изображение интимной стороны любви. Появились довольно откровенные тексты – не для чтения вслух. Казалось бы, что проще? Здесь каждый пишущий считает себя специалистом, однако язык описания может сыграть злую шутку с автором. Как справедливо сетует В. Новиков: «Ох уж эти медицинские термины! Они порой шибают в нос ещё больше… Всё-таки называние вещей своими именами – это только первичный уровень письма, речь же художественная, как ни крути, есть система переименований»[1]. Нельзя умолчать и о нашумевшей трилогии «Пятьдесят оттенков серого» Э. Джеймс[2]. Один читает с интересом, удивляясь, что бесконечно повторяющиеся постельные сцены при чтении не приедаются, а другой, открыв и прочитав пару страниц, тут же закрывает книгу и даже выбрасывает её. Между тем разгадка популярности – в богатейшем языке описания, хотя это переводной текст, а значит, какая-то часть смыслов невозвратно утрачена[3].

Мы пишем об этом потому, что речь у нас пойдёт тоже о языке, но о языке нашем, русском (Максим Горький называл русскую литературу самой целомудренной в мире!), о том удивительном языке, на котором написан рассказ Валентина Распутина «Женский разговор».

Сюжет рассказа предельно прост. Шестнадцатилетняя внучка, сделавшая аборт, привезена в деревню к бабушке на перевоспитание[4]. И в одну прекрасную ночь у Вики с бабушкой разговор заходит о самом интимном. О таинстве брака, о ценности целомудрия, об умении женщины стать для мужа солнышком, светом. Здесь Валентин Распутин нащупал белое пятно, требующее разъяснения, тонкого и глубокого отображения, писательского света в промежутке между священным требованием «Вопросы пола должны быть закрыты от обсуждения» (отец П. Флоренский) и чрезмерной подчас откровенностью современной литературы (А. Кабаков, М. Вишневецкая и др.).

Вместе с Викой будто бы и мы задаём бабушке Наталье непростые и жгучие вопросы: А как у вас было с дедушкой? А что, раньше не случалось, чтобы без свадьбы? А что говорили? Но каким же дивным языком отвечает своей бедовой внучке на всё это старая женщина! Это тот самый народный, «распутинский» язык, который не то что превосходит, но необходимо и прекрасно дополняет изыски профессиональных художников слова.

Были, были, Виктория, внученька ты моя бедовая, – с истомой, освобождая грудь, шумно вздохнула Наталья. – Были такие нетерпии! И взамуж потом выходили. А бывало, что и жили хорошо в замужестве. Но ты-то с лёжи супружьей поднялась искриночкой, звёздочкой, чтоб ходить и без никакой крадучи светить. Ты хозяйка там, сариса. К тебе просются, а не ты просишься за-ради Бога. А она – со страхом идёт, со скорбию. Чуть что не так – вспомнится ей, выкорится, что надкушенную взял. Будь она самая добрая баба, а раскол в ней, терния…

Золотыми словами Наталья выправляет душу юной девушки – и про «надкушенное яблоко», которое при ссоре вспомянется, и про то, что слова со стороны мужа, которых так жаждет любая женщина, и не нужны вовсе (есть же взгляды, касания), и про слияние (ср. библейское: и будут они одно целое).

…К нему прижаться потом надо, к родному-то мужику, к суженому-то, – и подчеркнула «родного» и «суженого», поставила на подобающее место. – Прижаться надо, поплакать сладкими слезьми. А как иначе: всё честь по чести, по закону, по сговору. А не по обнюшке. Вся тута, как Божий сосуд: пей, муженёк, для тебя налита. Для тебя взросла, всюю себя по капельке, по зёрнышку для тебя сневестила. Потронься: какая лаская, да чистая, да звонкая, без единой без трещинки, какая белая, да глядистая, да сладкая! Божья сласть, по благословению. Свой он и есть свой. И запах свой, и голос, и приласка не грубая, как раз по тебе. Всё у него для тебя приготовлено, нигде не растеряно. А у тебя – для него. Всё так приготовлено, чтоб перелиться друг в дружку, засладить, заквасить собой на всю жизнь.

У нас в заводе не было, чтоб нежности друг дружке говорить. Взгляда хватало, прикасанья. Я его до каждой чутельки знала.

Колоссальная энергия смыслов заложена в этом небольшом распутинском рассказе, который хочется перечитывать и, что мы сейчас и делаем, переписывать.

Выходили в деревне и в шестнадцать годочков, как тебе… Так выходили доспевать в мужниных руках, под прибором…[5] <…> У людей пожеланье, угаданье друг к дружке должно быть. Как любиться, обзаимность учит. Тяготение такое. У бабы завсегда: встронь один секрет, а под ним ещё двадцать пять. А она и сама про него знать не знала.

Когда он прикасался ко мне… струнку за стрункой перебирал, лепесток за лепестком. Чужой так не сумеет.

В этом рассказе художественно выражено то, о чём писал К. Леонтьев в письме В.В. Розанову: «Да убоится жена мужа своего». Не то чтобы, значит, коленки тряслись, а чтобы не обидеть ненароком, чтобы муж чувствовал себя главой семьи[6]. Хорошо об этом же пишет в своей статье С. Михайлов: когда мужчина главный в семье, то и в государстве царит порядок[7]. Вот небольшой эпизод из жизни. Мне давно хотелось при приезде в Тверь побеседовать с Аней, женой священника, матерью (на сегодняшний день!) одиннадцати детей. Когда моя знакомая позвонила Ане и попросила о встрече, то та сказала, что спросит разрешения у мужа. Эка невидаль – небольшой разговор! Но и какое уважение к главенствующему в семье! Заметим, что о. Сергий разрешил, и наша беседа 20 марта 2016 г. состоялась. «Муж жене – отец, жена мужу – венец». К сожалению, позабыта нынче эта пословица.

Мы не можем говорить о «таинстве брака» без разговора о психологии брака, а это по определению драматическая психология, влияющая на интимные отношения, подчас искажающая их.

Содержательная ценность, или, как принято в сугубо научных исследованиях писать, актуальность этого небольшого рассказа видится ещё и в том, что шестнадцатилетняя внучка уже выработала в себе не без влияния глянцевых журналов и СМИ образ сильной, независимой, целеустремлённой женщины. Этот будто бы вынужденный, востребованный идеал женщины присутствует в «коллективном бессознательном» в стране, где лучших мужчин продолжают выкашивать войны, впрочем, не только войны. Бабушку Наталью этот уверенный в себе образ совершенно не привлекает: Да не надо сильнее. Надо любее. Любее любой.

Как есть гончая на задних лапах. Ни кожи, ни рожи. Выдохнется при такой гоньбе – кому она нужна?[8] Нет, Вихтория, не завидуй. Баба своей, бабьей породы должна быть.

И ещё один диалог о лидерстве женщины.

– А живёт-то она со своим мужиком, нет? – Всё равно ничего не понять, но хоть это-то понять Наталье надо было.

Вика споткнулась в растерянности:

– Когда ка-ак… Это не обязательно.

– Ну, прямо совсем полная воля. Как у собак. Господи!

Отношение к мужу, получается, это ведь тоже творчество. Школу такого отношения раскрывает Джек Лондон в романе «Лунная долина»: «Жена должна воплощать в себе многих женщин. И если вы хотите, чтобы ваш муж вас любил, вы должны воплотить в себе всех женщин на свете. Будьте всегда новой, иной. Пусть на вас всегда сверкает утренняя роса новизны, будьте ярким цветком, который никогда не раскрывается вполне и потому никогда не вянет. Будьте целым садом, полным всегда новых, всегда свежих, всегда неожиданных цветов, и пусть мужчина не воображает, что в этом саду он сорвал последний». А вот как о творческом отношении к суженому в рассказе Валентина Распутина говорит Наталья.

Работой я в ту пору не избита была, из себя аккуратная, улыбистая. Во мне солнышко любило играть, я уж про себя это знала и набиралась солнышка побольше.

Обратимся теперь к некоторым другим характеристикам рассказа. Всё повествование (далеко не только народная речь Натальи), как всегда у Валентина Распутина, строится на хорошем языке, который художественно воплощает и когницию (знания), и эмоции, и ощущения – перцепцию в совокупности всех пяти её модусов.

День отстоял на славу – солнечный, яркий, искристо играли тугие снега, берущиеся в наст, звенькало из первых сосулек, загорчил первым подтаем воздух. За Ангарой, после заката, долго горело растекающееся зарево и долго томилось, впитываясь внутрь, долго потом уже новым, не зимним мягким пологом лежала по белому полю нежная синева. Но ещё до темноты взошло и разгорелось звёздное небо с юным месяцем во главе и пролился на землю капельный, росистый сухой свет.

О да, здесь и слуховой образ (звенькало), и вкусовой с обонятельным (загорчил… воздух), и тактильный (тугие снега, сухой свет) при ведущей роли, конечно же, ослепительных зрительных образов. Причём высокоточная передача фенологических, погодных характеристик именно в это время в этой географической точке, чем славился И.С. Тургенев и что отмечали у классика специалисты-географы[9], делает честь автору. Но и это ещё не всё. В приведённом только что отрывке имеет место концентрация всех четырёх стихий: воды (Ангара), огня (зарево солнца), воздуха, который загорчил подтаем, земли: искристо играли тугие снега, пролился на землю.

А вот горестный пейзаж умирающей деревни на берегу Ангары:

…Прошли те времена, когда электричество всякую минуту было под рукой. Сковырнули за-ради него ангарские деревни, свалили как попало в одну кучу, затопили поля и луга, порушили вековечный порядок – всё за-ради электричества, а им-то и обнесли ангарские деревни, пустив провода далеко в стороне.

Разруха вокруг – разруха в семейном укладе. А ведь традиции весьма энергоёмки. Утрачены традиции – убывает энергия на главное дело. Листаю альманах «Возвращение», издаваемый в одном из районов Белгородской области. Больше всего удивляет эпизод, когда пятнадцатилетняя школьница публично заявила выношенное в себе: она собирается родить столько детей, сколько Бог даст[10]. А вот признание женщины доцента, которой врач-гинеколог поведал: «Если женщина любит мужа, у неё никогда не будет гинекологических заболеваний!» (сент. 2008 г.). Приведём сентенцию другого врача-гинеколога из выступления перед будущими мамами: Половая жизнь женщины не должна прекращаться никогда. Это наша молодость, это здоровье! (окт. 1979 г.). Сентенция соотносима со старинной пословицей: Живот на живот – всё заживет! Получается, мы болеем… от страха забеременеть? Денег нет? Но ведь бытовало уверенное: Бог даст ротик – даст и кусочек. Сил нет? Но ведь говорили же: Бог по силам крест налагает! Или ещё короче, универсальное: Господь управит!

Да, Павел Флоренский прав: вопросы пола должны быть закрыты от обсуждения. Этот рассказ предназначен для тихого, «личного» чтения, вчитывания и перечитывания. Этот рассказ необходим как невидимая эстафета добрых традиций, тех самых, сумму, совокупность, гармонию которых частично разрушили политики, частично – мы сами.

Всё это мы пишем к тому, чтобы всенепременно рекомендовать молодым девушкам, старшеклассницам, подросткам прочитать этот рассказ, но обсуждать его, расспрашивать о впечатлении вряд ли стоит. В третий раз повторим: «Вопросы пола должны быть закрыты от обсуждения», хотя и сюжет рассказа «Женский разговор», и материалы нашей, посвящаемой этому рассказу рецензии будто опровергают этот лейтмотив. Вообще, не лишне ставить вопрос не только о закрытых элитных учебниках, в которых бы увлекательно отражались тайны профессионалов своего дела, но и о закрытом списке рекомендуемых для подростков текстов, но без проверки прочтения и, тем паче, без обнародования мнений. Рассказ В.Г. Распутина «Женский разговор» как раз и относится к этому списку.

В.К.  Харченко

доктор филологических наук

профессор Белгородского государственного национального исследовательского университета

________________

[1] Новиков Вл. Роман с языком, или сентиментальный дискурс // Роман с языком. Три эссе. – М.: Аграф, 2001. – С. 286.

[2] Джеймс Э. Пятьдесят оттенков серого. Пятьдесят оттенков темнее. Пятьдесят оттенков свободы: Трилогия. – М.: Эксмо, 2012.

[3] Справедливости ради отметим, что в литературе бывают случаи, когда перевод оказывается лучше оригинала, как получилось с переводами романов Александра Дюма на русский язык.

[4] Тема абортов отражена в рассказе Н. Сухининой «Делос», в рассказах Марины Арбатовой «Аборт от нелюбимого», «Меня зовут женщина», не говоря уже о классическом описании криминального аборта, приведшего к смерти героини,  в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон».

[5] Уместно напомнить здесь и старинную пословицу: Молодой месяц не всю ночь светит.

[6] Мы давно уже привыкли к улыбочкам и шуточкам при чтении свадебного апостола, когда диакон возгласит; «А жена да убоится мужа своего!» А шуточного и «несовременного» тут нет ничего. Хорошая жена должна хоть вид подчинения показывать, если у неё и нет настоящей боязни. Разумеется, и у апостола Павла тут дело идёт не о том, чтобы у всякой жены ноги подкашивались от страха при взгляде на мужа, но о духовном страхе, о страхе согрешить не только изменой, но и всякими мелкими сопротивлениями и словесными оскорблениями, на которые так падко большинство женщин» К. Леонтьев. Письмо В.В. Розанову от 24 мая 1891 г. // Волга. 1990. № 1. С. 121.

[7] Михайлов С. Вперёд к Домострою. Размышления о семье и вере // Москва, 2013. № 8. С. 153-159.

[8] О том же и пословицы: Муж любит жену здоровую, сестру – богатую. Баба скачет задом-передом, всё у неё станет своим чередом.

[9] Михайлов Н.Н. Чёрствые именины // Новый мир. 1974. № 2. С. 142-181.

[10] Возвращение. Духовно-просветительский альманах. Белгород – Губкин – Ракитное. Вып. 1. 2016. — С. 131.