В самом начале 70-х в издательстве «Малыш» пошла в работу моя повесть «Митяй». Художника «назначали» – т.е. ставили автора в известность, кто будет иллюстрировать твою книгу. Выбора никакого не было. Редактор Элеонора Васильевна Степченко сказала мне, что теперь мой соавтор по книге художник Петров. Имя это мне, честно признаться, ничего не говорило, а познакомился я с ним, когда пригласили посмотреть оригиналы. Так они мне легли на сердце! С первого взгляда, с первого рисунка! Невысокого роста плотный и бородатый мой тёзка Михаил Петров волновался – заметно было, хотя книжка то у него не первая, но соавтор новый! Рисунки утвердили, всем они очень глянулись, получилась работа… и Михаил Фёдорович признался, что особенно старался – понравилась ему повестушка. Мы не расстались, разговорились…

Вышла книжка, подарил я её своему дорогому иллюстратору, а к тому времени уже и другу. И сколько потом ни просил в разных издательствах, чтобы Михаил Фёдорович мои книжки оформлял – ничего не вышло. Система такого вольнодумства не допускала – начальство лучше знало, кому кого «назначить».

Первостатейный он художник, недаром Заслуженный художник России. Его рисунки к прозе Ромена Ролана, наверное, лучшие иллюстрации этого писателя! Сколько он книг иллюстрировал – наверное сам не сосчитает, и выставок на его долю много досталось, и учеников у него немало есть из МАХУ памяти 1905 года… Но, главное для меня: и акварели его, и масло такие родные, они для моей души и о моей жизни. Его зимние пейзажи – то, что я хотел бы изобразить словами, да никак это не удастся, невозможно – смотрю, смотрю на них, и никак глаз не насытится…

После одной из его выставок написал я ему стихи

М. Петрову

Не сменю для сердца крова

Через море и года,

В снежной графике Петрова

Я опять иду сюда.

Где заборы все с похмелья

И калитка без петель,

И окошки еле-еле

Пробиваются в метель.

Где былинки да росточки

Вкривь и вкось, и вразнобой,

Где былое с каждой кочки

Называется судьбой.

Где ни Бога, ни рассчёта –

Только боль да кривизна,

Где печали вечной нота

Только сердцу и нужна.

Когда он берёт в руки гармошку и поёт русские частушки и песни, а напротив на стене висит картина, такая, как в стихах, кажется, что ты переместился туда и потом очень трудно вернуться опять в действительность, в его мастерскую с традиционной для московских художников плошкой сушек на столе, кипящим чайником и бесконечными разговорами о жизни…

В 2000 году на выставке в Доме художника Михаил Петров представил совершенно замечательную и неожиданную серию «Эротика в русских сказках»: «Руслан и Людмила», «Пёрышко Финиста Ясна Сокола», «Сказка о молодильных яблоках», «Царевна Лебедь»… ну, ведь рисунок не перескажешь!

Сколько же в них юмора, фантазии, глубинного понимания фольклора! Рисунки так занимательны, так выписаны, столько в них деталей, такие краски, так выразительны позы и лица знакомых с детства персонажей – не оторваться! Каждую детальку хочется рассматривать и рассматривать, и смеяться беззаботно и от души…

И ещё одна коллекция была показана на этой выставке – «Серия из жизни А.С.Пушкина» рисунки пером. Ко всему, что связано с жизнью Пушкина я отношусь с особым трепетом. И после иллюстраций Свитальского, Насибулина, рисунков Нади Рушевой я с великой благодарностью рассматриваю филигранные, изящные, тёплые, с изумительными деталями, полные нежного юмора работы пером Михаила Петрова. От них трудно оторваться! Это замечательно, когда рисунок не только можно, но необходимо рассматривать – каждый штрих так выразителен и точен – «На балу», где Пушкин и Натали, «Пушкин и Оленина» – они в стремительном изящном прыжке танца, наверное, мазурки, «Пушкин и Есенин» – молодой поэт позирует в небрежной позе на скамейке около памятника Пушкину в Москве на бульваре…

Разные автографы бывают: словами, нотами… а мне дороги автографы рисунком Михаила Петрова – это естественно, ведь он художник…

Пусть одна из иллюстраций к моей повести будет таким памятным знаком…

А вот и нет уже Михаила Фёдоровича, Миши, Мишани… и не услышу я больше его частушек под гармошку, и не попью у него чаю с сушками, и выслушаю его жалобы о болячках по-дружески… он такой кряжистый был, крепкий, казалось тряхнёт плечами и всё хвори вон… Ну и что, что ни одной книжки вместе мы больше не сделали… Драгоценным камням даже имена присваивают!

А имя этого замечательной души и кисти человека Михаил Петров.

Михаил Садовский