Август 2022 года. Юг России. +36 в тени.

Жара жуткая, а работать надо. Редакционный дедлайн[1] наступит через пару дней. И если не сдам материал, ой, об этом лучше не думать. Завешиваю штору, дабы хоть частично избежать всепроникающих солнечных лучей и поворачиваю ручку вентилятора до отказа.

Раскладываю её фотографии на рабочем столе. Пожелтевшие и потёртые, они, всё же, не смогли скрыть шарм женщины, на них изображённой. И рядом с эффектной дамой запечатлены величайшие люди двадцатого века: основатель социалистического реализма Максим Горький и английский фантаст Герберт Джордж Уэллс.

Дама выглядит беззаботной, жизнерадостной. Не первый день изучая материалы о ней, прекрасно понимаю, что это не так. Вот и получается, что женщина великолепно умела скрывать свои чувства. Не каждой представительнице прекрасного пола Бог даровал эту способность.

− Я когда-нибудь доживу до того счастливого момента, когда в этом доме появится сплит-система? Двадцать первый век на дворе, причём уже третье его десятилетие, а мы всё по старинке банальным вентилятором обмахиваемся, − совершенно бесшумно материализовалась за моей спиной супруга, Анастасия, − и кто же, на сей раз, героиня твоего повествования? — она склонилась над столом и стала рассматривать пожелтевшие картонки, с оборванными краями.

− Баронесса и графиня, разведчица и литератор, переводчица. Любовница, как минимум двух, гениев. В общем, самая настоящая женщина, вамп.

Жена молчит пару минут. Осмысливает услышанное. Кладёт на место снимки.

− И ты думаешь, что я теперь вот так, повернусь и спокойно уйду на кухню, не выспросив у тебя все подробности. Ну, уж нет, дорогой. И не надейся! Ты, прямо сейчас, отложишь, в сторону, свою истерзанную ручку и расскажешь мне, всё что собираешься написать. А я так уж и быть, после этого, заварю наш особый девяносто пятый.[2] Но только при условии, что повествование  об очередной «фурии революции» мне понравится.

Спорить с «половинкой» себе дороже. В нашей семье, как в ООН. Право «вето» только у неё, а я так, страна третьего мира.

− Дорогая, но я ещё толком ничего не придумал, сама видишь, материал подбираю.

− Вот и подбирай его вслух, — супруга расположилась в кресле, всем видом показывая, что она здесь надолго. И пока полностью не удовлетворит своё женское любопытство, сей предмет мебели не покинет!

   −  В нашей стране её одно время считали агентом Английской разведки. А в соседней Эстонии, наоборот подозревали в шпионской деятельности на спецслужбы страны Советов. Во Франции, в среде наших соотечественников-эмигрантов, полагали, что она сотрудница немецкого Абвера. Англичане писали в докладных, – агент Кремля. И так далее. В общем, кличек и прозвищ у этой женщины было предостаточно, но наиболее популярные «русская миледи» и «советская Мата Хари», − произнеся эту фразу я умолк, обдумывая, как продолжить повествование.

− Дорогой, − супруга поднялась, взяла фотографии и вернулась на место, − мы сколько лет с тобой уже женаты?

− Ты это к чему?

− А к тому, что пора уже запомнить, твоей ненаглядной безусловно, интересно знать, какие клички были у этой дамы. Но ещё интереснее узнать, за кого она вышла замуж и тому подобное. Я так полагаю, что дамочка закончила как минимум, институт благородных девиц. Не иначе.

− Настя, ты, как всегда, права. Будущая «русская миледи», после окончания упомянутого тобой заведения отбыла на стажировку в славный город Лондон, где и продолжила изучать языки, под присмотром сводного брата Платона, сотрудника Российского посольства.

Именно там, девятнадцатилетняя девушка познакомилась с графом Иваном Бенкендорфом, и некоторое время спустя приняла его предложение руки и сердца.

Понятное дело, у молодой, весьма обеспеченной четы − множество знакомых: известный писатель Герберт Уэллс, разведчик Брюс Локкарт и другие. Годы спустя эти знакомства станут для нашей дамы судьбоносными, в буквальном смысле этого слова.

Время шло и дипломата Бенкендорфа перевели на работу, в столицу Германии.

Но разразилась Первая мировая война и супруги были вынуждены вернуться домой, в теперешний Петроград…

− А детки у них были? На фотографиях я их нигде не вижу, − перебила меня Анастасия.

− Признаюсь, о детях этой женщины я почти ничего узнать не смог. Известно, что во время октябрьского переворота муж забрал двух малолетних детей и срочно отбыл в своё родовое имение, находящееся в Эстонии. Жена за супругом не последовала. Вынуждена была остаться подле больной матери. А спустя некоторое время получила ужасное известие. Иван убит, имение разрушено, детей приютили соседи. Германские войска оккупировали Эстонию. И выехать туда решительно невозможно. Вскорости скончалась и мать. Женщина осталась совершенно одна. Без денег и без жилья. В окружении людских масс победившего пролетариата.

− Да. Печально. Насколько я знаю, выпускниц института благородных девиц революционные матросы-балтийцы, мягко скажем, не жаловали. Да и рабочие путиловских заводов тоже, − вздохнула супруга, − помню, как ты писал свой «Институт благородства».[3] Ну не томи, рассказывай. Как ей удалось выжить? Вернулась в привычный жизненный круг?

− Однажды Мура (так любовно называли вдову дипломата, друзья и знакомые) встретила в городе свою знакомую. Дочь английского посла. После чего она, под разными предлогами, стала посещать посольство островного государства. В этом здании состоялась её вторая судьбоносная встреча. Его звали − Брюс Локкард. Именно он в эти смутные годы возглавлял английскую дипломатическую миссию в Советской России.

− И конечно, между ними возникли чувства? Я права? − Настя внимательно рассматривала фото известного дипломата, − видный мужчина. Женщины от таких просто теряют голову.

− Вот и Мура и потеряла. И Брюс тоже. Война, революция, и стрельба делают любовь более пылкой. Риск быть ежечасно убитым обостряют чувства влюблённых. Минута проведённая вместе превращается в целую жизнь.

Через английскую миссию шли деньги и для белогвардейцев, и эсеров Савинкова. Ты, наверное, помнишь старый советский фильм «Заговор послов». Спецслужбы нового государства не сидели сложа руки. За руководителем английской миссии пришли ночью. Забрали всех, кто находился в доме…

− И Муру тоже, арестовали? − в обычной своей манере, перебила меня супруга.

− А ты как, думала? Времена были суровые. Расстрел реально светил им обоим. Революционный трибунал не церемонился даже с кадровыми дипломатами, не говоря уже об их любовницах.

− Ну, ну не томи же, продолжай! Раз существуют эти, более поздние фотографии, значит, осталась жива? Выкрутилась и на этот раз?

− Дипломата, понятное дело, выслали.(в обмен на освобождение советских официальных лиц, интернированных английским правительством). А вот с дамочкой случай особый. За неё лично ходатайствовал перед трибуналом, не кто иной, как сам заместитель председателя всесильный ВЧК Яков Петерс. Ходили слухи, что избежать расстрела в те страшные дни ей удалось только благодаря безупречному женскому обаянию.

− А ты сам, как считаешь? У тебя на сей, счёт есть своё мнение, − жена внимательно смотрела на меня, и с нетерпением, ждала подробностей.

− Фактов, увы, я не нашёл. Однако наш «Буревестник революции»[4] спустя несколько лет, взял да и написал рассказ «Мечта». Если помнишь в нём товарищ чекист, сильно мечтает о физической близости с бывшей графиней. Хотя не исключено, что дело не в её красоте и шарме, а в возможности заполучить нового перспективного агента внешней разведки.

− Выходит снова женское одиночество? Или её отправили сразу же за границу, в качестве нашей разведчицы? − не дожидаясь ответа, супруга метнулась на кухню и вскорости вернулась с подносом, на котором стояла пара пиал с ароматным зелёным чаем.

− Локкарт уехал домой. Муру из страны не выпустили. История повторялась. Но теперь добавилась ещё и болезнь. Знаменитая испанка[5], правда, в лёгкой форме. С трудом, держась за стены домов, добредала до рынка. Продавала свои серёжки, последнюю ценность, которая у неё ещё оставалась. Выживала как могла. Опять помог случай. Корней Чуковский рекомендовал её в издательство «Всемирная литература», в качестве переводчика. Наконец в её руках заветная продовольственная карточка, дающая право на жизнь.

Женщина стала завсегдатаем в квартире Горького. Помогала метру с переводами, а затем и вовсе, поселилась к нему. Начала вести домашнее хозяйство. Максим, сын Горького как-то заметил: «Появился завхоз — прекратился «бесхоз»[6]

− А как же Чрезвычайная комиссия? Неужели они оставили женщину в покое? Что-то плохо в это верится, − Настя смотрела на пустую пиалу и размышляла. Сходить ли за напитком или дослушать мой рассказ до конца?

− Ты, в очередной раз, права. Сотрудники этой конторы о людях прошедших Лубянку не забывают. В одни мало прекрасный день в комнате Муры, на квартире Горького, произвели обыск. Люди в кожанках считали, что женщина продолжает иметь дела с Лондоном. Знаменитый писатель был в бешенстве. Не мешкая, отправился в Кремль, жаловаться Ленину и Дзержинскому. Подействовало. Муру больше не беспокоили.

***

Супруга протянула мне карточку, — вот смотри тут Мура, Горький и Уэллс. Ты же говорил, что она была знакома с ним ещё до Первой мировой, живя в Лондоне.

− Герберт, приехал в Советский Союз и поселился не в гостинице, а у Алексея Максимовича. А теперь догадайся, кого Кремль назначил к нему переводчиком?…

− Об этом давай позже. Ты совсем забыл о её детях! Они же остались в Эстонии. Неужели материнское сердце не стремилось к ним? Я бы на всё пошла, что быть рядом с малышами, − с негодованием вымолвила Настя.

− Муру арестовали в очередной раз. Хотела нелегально перейти границу. Стремилась к своим чадам. Опять выручил Горький. Отбил телеграмму самому председателю ВЧК. И о чудо! Её отпустили, мало того, разрешили уехать в Эстонию. Но там женщину, в который уж раз, арестовали. Прямо на Таллиннском вокзале:

− Вы, есть агент ВЧК. Вы, есть вражеский шпион. Вам, есть тюрьма.

Увы в этой стране Горький уже ничем помочь не мог. Выкрутилась сама! Мало того, даже добилась продления визы.

Не задолго до окончания срока пребывания, (а продлевать визу русской шпионке больше никто не собирался!) находчивая женщина взяла да и вышла замуж. В одночасье стала баронессой Будберг. Новоиспечённый супруг, как-то неожиданно разбогател, оставил молодую жёнушку и исчез на просторах Европы. А Мура получив Эстонское гражданство и звонкий титул отправилась на остров Капри, сама знаешь к кому.

− Значит, всё-таки любовь. Согласись, что я права. Не было бы сильных чувств, не поехала бы она в такую даль, − супруга нежно погладила пожелтевшее фото.

− Скажу тебе больше. Алексей Максимович и умер у неё на руках. По настоятельной просьбе Советского правительства Мура на несколько дней задержалась в столице, помогала в работе комиссии по наследию гения. Накануне отъезда из страны её навестил всесильный Сталин. Вручил большой букет гвоздик.

И баронесса уехала в Лондон. Встречалась с Локкартом, приобрела жильё рядом с домом Уэллса. Но, в ультимативной форме отказалась выходить за него замуж.

Так и жили в соседних домах, целых тринадцать лет. До самой смерти знаменитого фантаста. Говорят, что Герберт ужасно страдал от её отказа. Тем не менее завещал ей целых сто тысяч долларов. Именно на них женщина и жила до собственной кончины.

− Я вот тебя слушаю и всё никак не возьму в толк. Была ли Мария Закревская советской разведчицей или нет? Можешь мне ответить? − супруга поднялась и заглянула мне в глаза.

 − Не только я, но и другие компетентные люди, как ни старались, не смогли найти ответ на этот вопрос. Спустя положенное количество лет некоторые архивы КГБ рассекретили, но личного дела Марии Игнатьевны Закревской-Бенкендорф-Будберг там не нашлось. Лишь несколько оперативных справок и донесений. Правда, имеются дела совсем на других людей, в которых, госпожа Мура играет далеко не рядовую роль. Более того, даже в архивах сегодняшней Германии нет о ней ничего существенного…

− А я всё поняла!- радостно воскликнула супруга, − эх вы, мужчины. Никогда не понять вам, мужланам, нашей женской логики. Да, не была она никакой разведчицей! Твоя Закревская идеальный информатор. Понятно. Она, всего лишь, передавала советским компетентным органам подробные данные о своих великих любовниках! Потому и смогла выжить, в те страшные годы.

Я пожал плечами. Дескать, ты права. Взял листок бумаги и написал:

«Жизнь этой удивительной женщины до сегодняшних дней окутана многочисленными легендами».

Александра Ралот

[1]− крайний срок выполнения задачи или работы, определённый момент времени, к которому должна быть достигнута цель или задача.

[2]− см. рассказ. А.Ралот «Особый 95-й». https://proza.ru/2015/09/20/294?ysclid=l6a8s62616388851327

[3]− см. книгу А. Ралот «Институт благородства» https://ridero.ru/books/institut_blagorodstva/

[4]     − Максим Горький.

[5]     — общепринятое название гриппа во время масштабной пандемии, продолжавшейся с 1918 по 1920 год.

[6]     − http://ibirzha.kz/lukavyj-gorkij-strannik-2/?ysclid=l6aawgy1rz516641730

фото взято из открытых источников