1

Задуманная пародия развернётся лентами такого словесного величия, что синеватая бездна света будет мерцать над нею века.

…Сервантес, участвовавший в битве при Лепанто, был серьёзно ранен.

Как разыгрывалось сражение? – огромные, как башни, галеоны, сходились, приближаясь друг к другу, летели абордажные крюки, громыхали пушки, стлался, белея, курчавый дым.

Объединённая Европа выставила много кораблей против турецкого могущества, которому приходил конец…

Сервантес был солдатом; он был определён в полк морской пехоты Испании, базировавшийся в Неаполе, и пробыл там около года, прежде, чем приступил к военной службы…

Пули свищут, неся смерть: впрочем, если вы слышите свист, то не погибнете, а та пуля, что убьёт вас, не подаст своего голоса.

Сервантес в битве при Лепанто был трижды ранен – два раза в грудь и один в предплечье.

Он болел лихорадкой, и мог оставаться в постели, но предпочёл участие в бою.

Излечившийся, он возвращался из Неаполя в Барселону, но галера была захвачена алжирскими корсарами, и Сервантес оказывается в долгом плену.

Он был выкуплен матерью, и 2000 дукатов были доставлены под видом товара, чтобы даровать ему свободу…

Он служит дальше, собирается отплыть в Америку, совершает – по приказу короля – поездку в Оран.

Насколько пышен двор?

Настолько же, насколько придворные, не считают остальных людьми…

Роман зреет в сознанье, туго наливаются гроздья его шаровым соком смысла…

Дон Кихот…

Дон…

На рисунке Пикассо тема кажется окарикатуренной, но…приглядитесь: вот же он – подлинно неистовый воин под таким детским солнцем.

Солнце Дон Кихота было отчасти детским – кто ещё способен поверить в триумф добра, изведавши столько зла, буквально чувствуя, как переполняет оно мир…

Дон Кихот резко меняет судьбу.

Судьба Сервантеса менялась много раз, и каждый опыт давал новую зрелость великолепному повествованию.

Забавный Санчо не очень понимал, во что ввязывается.

Дон Кихот смешон?

Он величествен и великолепен, он значителен и могуч, он проезжает века на своём Росинанте, чтобы века дивились дерзновению одного – решившего ратоборствовать многих.

И века взирают на рыцаря снизу вверх: ибо, сколько бы не громоздилось зла, всегда готов вступить с ним в схватку величественный, великолепный Дон Кихот…

…он особенно близок русским: есть свой, русский вариант Дон Кихота – и благодаря великому переводу Н. Любимова, и потому, что сострадание было на протяжение веков отличительной чертой русского характера (сейчас едва ли так: десятилетия торжествующего эгоизма-прагматизма не могли не сказаться)…

Сострадание – ко всем: малым, обиженным, несправедливостью, как клеймом, отмеченным.

Пусть колодники – но ведь каждый человек, пусть глупцы, но ведь они не виноваты.

Сострадание – порою в ущерб себе, как у Дон Кихота, так остро ощущающего глобальную несправедливость мира.

Такого играл и Черкасов – с точным рисунком роли, с некоторой сумасшедшинкой, остро, ярко…

Времена Дон Кихотов прошли: мир всё больше подчиняется технологически-технократическому безумию.

Но образ остаётся – не тускнея.

     2

Ядрёный, крепкий, народный юмор Санчо: всё должно быть раже, сытно, потно, и…сосед, мол, заявляет – глупо и дерзко: А с какой стати я?

А Санчо ему логично – А я с какой стати?

В общем, канава так и осталась не закопанной.

Санчо, которому челюсти уже выворачивает от скуки бытия, Санчо, уставший от всей солнечной пресноты своего бытования, уверенный, что путешествие с Дон Кихотом посулит ему нечто…

Нечто великолепное.

Потом…он ещё станет губернатором острова.

Санчо не предполагает путешествие от собственной калитки в вечность: его же не предполагает и Дон Кихот, решивший ратоборствовать зло, чьи объёмы избыточны в любом социуме…

Ю. Толубеев, исполнявший роль в советской экранизации, остро характерный актёр, был великолепен: какая густая лепка характера: словно используются сразу несколько материалов: мрамор народности, глина тщеславьица, гранит верности.

Всё к делу, и каждый штрих, каждая краска дополняли вечный образ, насыщая его плотью, силой, яркостью.

…они едут и едут: в недрах и дебрях человечества, несколько подросшего теперь – в духовном плане (всё-таки казни на городских площадях не производятся ныне), однако, по-прежнему барахтающегося в вязкой субстанции зла…

Её не переплавить алхимическим путём в лучистое драгоценное золото; её можно только убрать – вычистить: как Геркулес некогда конюшни Авгия.

Но Дон Кихот больше полагался на рыцарские образы, и солнце, бликовавшее в тазике, ставшим шлемом, не было таким, что способно переплавить его в другой материал, или изменить форму.

Образцовый русский перевод, выполненный Николаем Любимовым и вышедший в 1951 году, показывает языковую густоту и необыкновенную плотность письма: чудо, завораживающее языковыми самоцветами, начинается с первого абзаца, с описания села Ламанчи: которому предстояло стать знаменитым, быта, даже еды: олья подрида — ах как хороша…

И смак жизни ощущается за каждым фрагментом жизни, за каждым словесным пассажем.

О жизни Дон Кихота до начала странствий известно мало: в них отправляется он уже пятидесятилетним, много передумавшим и пережившим: хотя ни психологию, ни мировосприятие тогдашних людей мы не представим целостно, очень уже отличаясь от них.

Вероятно, Дон Кихот чувствовал чужую боль также остро, как свою: на сцену выступает Достоевский с рассказом о слезинке ребёнке: и оный был бы близок Сервантесу, жизнь которого была далека от тишины и покоя.

Вероятно, Дон Кихот чувствовал именно так – иначе не начал совершать бы свой путь.

…кстати – образ рыцаря использовался в последствии много раз в литературе: иногда шаржировано, иногда мистически, достаточно вспомнить рассказ Х. Л. Борхеса «Пьер Менар, автор Дон Кихота»…

Или «Житие Дон Кихота и Санчо» Мигеля де Унамуно.

Не только испаноязычные авторы обращались: Грэм Грин написал своего «Монсеньора Кихота» в 1982 году.

Образ, беспокоящий века: не дающий им зарастать жиром тотального равнодушия.

 …задуманная Сервантесом пародия удалась – она вылилась в один из самых знаменитых романов человечества.

 Архетип человеческой природы, истолкованный, как психологическая категория: и появляется понятие «донкихотство»…

Честь – донкихотствовать! – в мире, закрученном вокруг жёстких стержней эгоизма, прагматизма, предельного себялюбия…

Дон Кихот отказывается от себя?

Нет, он расшифровывает суть своей судьбы, и несёт идею свою, как драгоценную чашу, наполненную к тому же великолепным содержанием.

Остро прочерченные иллюстрации Г. Доре: человечество увидело Дон Кихота глазами знаменитого художника-иллюстратора: он, как и в большинстве своих иллюстраций, точно попал в самый нерв восприятия образа: большинством…

Худ, брадат, с копьём…

Невыразимо неповторимый: как и Санчо, припавший в приступе отчаяния к морде своего серого.

Скорее даже – лицу ослика.

Иллюстрации выстраиваются в своеобразный художественный пантеон: они трактуют отдельные моменты повествования с сухою силой – а другой и не нужно.

Они показывают тогдашний мир ярко, на предельной грани выразительности, и, будучи чёрно-белыми, воспринимаются цветными.

Даже – необыкновенно цветными: словно лучшее, определявшее суть рыцаря, проступало сквозь страницы, заражая всех, кто видел, воспринимал…

…конь и ослик, великаны, мельницы, трактиры, дороги, колодники, знать, дворцы, где интриги и низкопробные чувства банальны, копьё и меч, разнообразие приключений – огромный космос Дон Кихота продолжает вливаться в действительность пёстрой, великолепной плазмой: настолько яркой, что непонятно, как человечество жило без неё.

                Александр Балтин

фото взято из открытых источников