Теория знака и ее преломления

В общем-то теория знака есть теоретическая проблема. Знак, слово, их взаимоотношения с действительностью. Мир, который творится посредством знаков или слов, каков он? Важнейшее открытие XX-XXI века повествуют о том, что знак или слово не отражают мир, а творят его. Поэтому репрезентирующая функция слова или знака – давно поставлена под сомнение, так как знак (или слово, или кадр, или картина), не репрезентируют реальность, а создают ее заново. В этом смысле, фраза из «Полного затмения», произнесенная когда-то Рембо о том, что «любовь нужно изобрести заново» — как раз о таком становлении знака, его свойствах к повторению. Итак, в хорошем кино, в хорошей книге, мы не в общем-то напрасно думаем, о чем книга, или картина. Для правильного представления, мы должны скорее ощутить подобно дзен-буддистским ученикам то, что передает учитель. Или подобно читателю дзен-буддистских текстов должны попытаться прочесть то, о чем написан текст, не обращая внимания на слова и смыслы, а ощущая их многозначность, звучание, и возможные игры значений.

«Девушка на мосту» Патриса Леконта

Известный фильм «Девушка на мосту» Патриса Леконта собрал когда-то немалую аудиторию. В общем-то, не случайно. Яркие любовные коллизии продолжают привлекать и нравится, несмотря на все большую сложность удивить публику.

Сюжет фильма не столь сложен. Два главных героя фильма — метатель ножей Габор (спокойный, сосредоточенный Даниэль Отой) и девушка Адель (женственная, неподражаемая Ванесса Паради) – встречаются по воле судьбы. Она стоит на мосту, ночью глядя на серые очертаний волн. Намеревается покончить с собой, прыгнув. Габор, который тоже находится в пограничном состоянии, вмешивается и предотвращает самоубийство. Ему удаётся уговорить Адель начать жить заново, а чтобы зарабатывать на жизнь — стать мишенью для его самого популярного номера в цирке, который называется «метание ножей». Так они начинают вместе путешествовать по Европе, зарабатывая деньги, узнавая друг друга. В конце концов вместе попадают в Стамбул.

Постоянная тема судьбы и выбора – неслучайна в фильме. Если для темы судьбы всегда важна карточная игра (которую невозможно взять под контроль, поэтому ее с такой ловкостью использует, например, Александр Пушкин в «Пиковой даме»), то для иллюстрации роли человека и его выбора, власти интеллекта, шахматы представляют значительно более хорошую возможность. Последняя так красочно используется Владимиром Набоковым в «Защите Лужина», и других произведениях. Вот это противопоставление особо значимо и для «Девушки на мосту». Игра судьбы, как будто бы дает шанс обоим героям выигрывать во всем, в деньгах, в любви, в жизни. Вот эти герои и начинают свою жизнь заново, поднимаясь из руин прошлого. Ванесса Паради играет самую красивую сцену фильма, когда раскрывает руки и дает своему новому импресарио делать то, что он хочет. А именно репетировать их главный цирковой номер – метание ножей в момент, когда у него завязаны глаза, а она покрыта белой тканью, даже не видя, как именно он метает их. Собственно, ошибка импресарио может стоить ей жизни. Но ее отношение к нему, становится гарантом того, что он ни разу не промахивается, и на протяжении всего представления, происходящего каждый день, все 12 ножей летят по точно намеченному плану, не задевая тело, и просто создавая вокруг героини радужный ореол из одежд, на короткое время удовлетворения и покоя, пригвождая ее к стене. За представлением, конечно, наблюдают цирковые артисты, дрессировщики, акробаты, клоуны, взрослые и дети.

Тема любви и страсти превращается в фильме в исключительно профессиональную деятельность намеренно. Деятельность, при которой, рискуя жизнью, оба героя становятся обладателями небывалого состояния и властелинами чудесного настроения. «Ставь на зеро!» — говорит он ей. И она снова выигрывает, как никогда не бывало раньше.

В какой-то момент они, следуя конвенции трагикомедии, ссорятся, как это часто происходит с героями подобного жанра. Он бродит по улочкам Константинополя, так напоминающего русскому зрителю фильм «Бег», с его отчаянием переселения в другие цивилизации. На этих улочках сливаются воедино все то, что сближает и разъединяет континенты. Богачи и бедняки, мечети и набережные, базары и запутанные улочки. Стамбул – центр торговли и опасностей, имперская держава с претензиями, загадочный город побед и поражений. Вот здесь он в какой-то момент все-таки теряет ее, понимая, что идти дальше в одиночестве он теперь не сможет. В общем-то замену своей партнерше он тоже находит быстро. Красивая итальянка с той же радостью отдает себя под удары ножей, как это может делать в любви любая женщина. Но дело скорее в нем. Наш герой промахивается, с ужасом всей арены, под крики жертвы и миллиона зрителей, нож попадает не рядом с партнершей, на несколько дюймов поодаль, а летит точно в тело новой избранницы. Номер проваливается, а партнерша вынужденная взять отпуск. Лишь вновь обретя свою единственную героиню, наш импресарио и фокусник способен творить на должном уровне артистизма.

Меня в этом фильме поразило, в который раз, важность выводов подобной эстетической реальности. В общем-то, невозможность определенных замен, о которых так твердит наше общество. О существовании судьбы, которая неминуемо подбрасывает человеки шансы. А об одновременной силе свободного, почти что шахматного выбора, который позволяет или не позволяет ошибиться.

Поражает также, что свойства артистического воздействия безграничны. Ничто не может заменить лица Ванесса Паради, ее слабости, андрогенной привлекательности, выразительности неокончательности мнений и высказываний. Она как бы антигероиня, легкая, слабая, совершенно безликая, такая же бесподобная в сцене ножей под музыку Анджело Бадаламенти, как когда мы видим ее на сцене во время представления.

В общем-то, теория знака здесь тоже важна. Говорить о том, что перед нами фильм об обретении друг друга, о том, что люди помогают друг другу в любви, о вере и шансе, — можно. Но создается ощущения того, что чувства не совсем поддаются такой трактовке. Взаимоотношения героев вряд ли сравнимы с той знаменитой сценой с ножами. Они нежны и заботливы по отношению друг к другу. Но сила их взаимного притяжения, происходит на совершенно другом, и телесном, и духовном, и душевной уровне. Такая связь, наверное, передается только посредством авторских находок. При правильном стечении обстоятельств, люди не могут словами сигнализировать о помощи друг другу. Подобные объяснения не имеют ценности. Лишь полное доверие и приятие судьбы, намеренный выбор такого приятия, дает нужный эффект, дает любви возможность к трансцендентности, которая не всегда определяется самим человеком. В этом смысле, фильм потрясающе сильный. Тема цирка не принижает контекста фильма, лишь усиливают силу выживаемости героев в непростой жизни тех, кто осознали как свою слабость, так и силу.

Огромной заслугой фильма становится отказ от сцен любви, которые в эксплицитном выражении, не просто снимают тему любви, а полностью ее уничтожают. В этом жесте в беспредельное состояние, а не его манифестации и есть квинтэссенция фильма, его способность не показывать главное, лишь демонстрируя чистую интенсивность.

Нина Щербак

фото автора