О победителях известных кинофестивалей

Находясь под большим впечатлением от обоих фильмов-победителей Каннского и Венецианского фестивалей 2022 года, которые недавно посмотрела, хотелось бы прокомментировать оба.

«Тар» Тодда Филда (США, Австралия, главная роль – Кейт Бланшет) и «Священный Паук» Али Аббаси (главная женская роль, приз Каннского фестиваля, Зара Амир Эбрахими), совершенно разные по содержанию, но в общем-то объединенные, как это часто бывает с Каннским и Венецианским фестивалями, злободневностью, определенного рода продажностью темы, нестандартностью, способностью тронуть.

О чем эти фильмы? Во многом, об обществе и о женщинах. Но о мужчинах там тоже что-то сказано, и не мало, если присмотреться.

В общем-то оба фильма нашей традиции противопоказаны. Первый фильм — ярко американский, с известной австралийской актрисой в главной роли, которая играет женщину-дирижера, занимающую фактически мужскую позицию в обществе – руководитель огромного оркестра Берлинской филармонии. Гендерный перекос, напористость, неврастения, гибель одной из влюбленных обожательниц, способность очаровываться молодыми учениками и музыкантами оркестра, возможно, все же мало для раскрытия образа. Вот она — властная, в мужском костюме, стоит у пюлпитра, вот она бросает пламенные взгляды на молодую скрипачку, чья партия была сыграна слишком выигрышно и неожиданно задела ее воображение. Вот ей приходится выстоять самоубийство одной из не слишком здравых учениц. В общем-то по ходу фильма, возникает внутренний спор по поводу надуманности данного сюжета. Уж очень он тенденциозен. Особо тенденциозна яркая сцена объяснения, которую Тар публично устраивает своему ученику во время прослушивания. Она убеждает его, что он не может игнорировать Баха просто потому, что тот гетеросексуален и, в общем-то, нормален. В самой идее обсуждения Баха в этом ключе — яркая доминанта западной культуры, в которой рефлексия в отношении гендера является нормой, общепринята, а само понятие гендера, как известно, слишком размыто.

Проведя небольшой опрос, удостоверилась, что фильм молодому поколению нравится. Меня это, признаться, удивило. Я не нашла бы ничего привлекательного в столь доминантной роли женщины, которая воссоздана на экране, но разве собственный вкус имеет какое-то отношение к оценке произведения искусства?

Во-первых, конечно, узнаваема «дирижерская душа», с ее вседозволенностью, безграничностью, и с определенной свободой личности музыканта, которая как бы существует во внешнем мире. С другой стороны, посягать на оценку «реальности» тоже было бы смешно. Режиссер создает этакий прообраз сильной женщины, радикальной, смелой, истеричной, грубой, но и цельной в профессии, который, возможно, привнесет дополнительные ноты в создаваемый стереотип западной женщины, которая совершенно независима в выборе фактически всего, якобы.

Странным становится продуманное навязывание женщине такой профессии маскулинности. Почему она должна быть столь сильной? И внешне столь особой? Столь взбалмошной? Столь независимой? В общем-то, конструкт довольно убедительный и не совсем ординарный даже, но правдивый ли? Или это только конструкт? Сфабрикованный образ на потребу?

И еще один важный финальный аккорд – в какой-то момент все-таки складывается ощущение, что эта фигура еще и – человеческая, она не очень проста, неоднозначна. Долой романтизм с иллюзиями, продуманными ответами и вопросами. Долой стереотипы. В каждом жива душа, какой бы страшной или привлекательной ни была наружность. Она, действительно, полна внутренних противоречий, эмоций, которые как нельзя лучше отражают соответствующую профессию. Возможно, в фильме слишком утрирована идея о том, что героиня боролась и смогла стать дирижером в столь непростой битве с мужчинами, а, вот, раньше такого женщина сделать не могла. Но как все же не восхититься этой героиней хоть на долю секунды, когда именно так обстояли дела в этом жестком мужском мире, в который она попала, собственно, став на этого мужчину похожей?

Особо выигрышной становится сама роль и внешность актрисы, ее игра, именно она привносит в фильм особую долю очарования, которое, правда, граничит с отрицанием и внутренним протестом. Она как будто бы служит демонстрацией того, как страшен эгоизм, уверенность в себе и полное подчинение своей жизни внутренним желаниям, которые есть у каждого человека, или их нет вовсе? Видимо, всего должно быть только «понемногу»?

Насилие может исходить и от женщины тоже, — говорит нам этот яркий фильм, в основе которого радикальный феминизм и все возможные гендерные нюансы.

Второй фильм мне показался даже сложнее. «Паук» не просто шокирует, он, действительно, задевает за живые струны, иначе было бы странно. Фильм коррелирует с последними событиями в Иране, и поэтому тема «выгоды» видеть «женщин без тела» — одна из причин успеха. Почему-то критика пишет о том, что «как кино» «Паук» сделан слабо. Но разве есть жесткие критерии оценки произведения искусства, это ведь не математика?

Сюжет таков. Героиня фильма – молодая журналистка, приезжает из Тегерана в святой город с целью расследования убийств. Ее не поселяют в гостинице, то есть ведут себя так, как, якобы, обычно ведут себя с женщиной в исламской обществе, если она движется по городу в одиночестве. Но факт остается не просто фактом. Именно там, в этом городе, орудует маньяк-убийца, которого так долго не могут найти.

Интересно, что героиню играет известная актриса Зара Абир Эбрахими, которая сначала работала в картине как кастинг-директор, а потом получила главную роль. Сыграв в фильме, и получив приз за «Лучшую Женскую Роль» в Каннах, в какой-то момент она вынуждена была покинуть Иран и эмигрировать во Францию.

Зара Абир Эбрахими

Судьба режиссера фильма тоже интересна. Съемки не проходили в Иране, а были перенесены в Иорданию. Сам режиссер как будто бы восстанавливает историю мужского исламского общества, своей Родины, переместившись из Ирана сначала в Копенгаген, а потом в Швецию.

Злодеяния маньяка в фильме показаны воочию. Его намерение очищать город от грязи в лице проституток, и женщин, которые так зарабатывают на жизнь, основана на реальных событиях, но не является новой идеей в кино, или в жизни. В XIX веке Джек Потрошитель совершал что-то сходное по масштабности, только дело было в Викторианской Англии, где была принята норма «двойных стандартов». Было много фильмов нуар в  истории кино, в которых эта тема повторялась. Но история на этот раз показана тонко и спланирована точно. Ярко выраженный западный подтекст «угнетения» и планомерного зверского убийства женщин — налицо. И здесь сложно поспорить, потому что в фильме эти злодеяния показаны.

После того, как очаровательная и по-настоящему красивая «все сама расследую» героиня засаживает маньяка в тюрьму, притворившись одной из женщин, которых он, как обычно, затаскивает к себе домой, в городе начинаются протесты, в которых явно и отчетливо звучит одна мысль, страшная, преступная, крамольная: главный герой все делал правильно, он очищал святой город от нечистот. Более того, Бог услышит его молитвы, тем или иным образом. Режиссер без колебания расписывает и показывает скрытую поддержку общества, которое, если не пропагандирует насилие, то явно покрывает злодея. Даже жена главного героя, ужаснувшись и поплакав о жертвах, в какой-то момент (после слез и причитаний) объясняет сыну, что отец не делал ничего плохого. В конце фильма появляются и «всему порука» герои, завсегдатаи традиционного общества, которые сообщают маньяку прямо в камере, что никакой смертной казни не будет, а его просто вывезут на машине, тайно и спасительно. Герой радуется, и совершенно не ожидает, что, несмотря на то, что ему пообещали спасение, его все-таки запросто предадут, вздернут на виселице, совершенно забыв о том, что именно ему так складно и мирно обещали. Тот же скрытый намек на псевдо-правдивость и непрозрачность общества контроля.

В конце фильма сын у себя дома повторяет для полиции сцены, совершенные отцом, утрированно показывая «как все было». Он как будто бы уже и готов «продолжать» начатое дело своего папаши, хотя только недавно плакал от ужасных новостей, которые полиция и газеты разнесли по всему святому городу. Помнится, в известном американском фильме это было передано не надрывно и всерьез, а с юмором, дескать, «передается по наследству».

Складывается ощущение, что фильм и не объяснить. Ведь очевидно, что он надуманный, и еще более очевидно насколько он — правдив. Ясно, пожалуй, только одно. Миллионы женщин в любом обществе (для этого не надо обращаться так нарочито к мусульманскому миру), терпят насилие и становятся жертвами убийства, в той или иной мере. В фильме оно показано так страшно, что нет возможности как-то даже вытерпеть. Все оголено и утрированно. Мусульманский мир узнаваем, но, конечно, показан предвзято, как единственный, в котором происходят такого рода преступления, покрываемые обществом. Сходным образом, католическая церковь, например, нередко демонстрировала, на что способна англиканская, вскрывая те преступления, которые творились в монастырях. В 90-е годы я сама редактировала ни одно произведение литературы, в котором описывались монашеские будни, самого разного характера. Мое исключительно положительное отношение к церковных практикам это никак не отменяет, но бывало разное. В общем-то в фильме показана практика зверя и его окружения, каждый из которых только претендует на звание человека.

Еще в фильме раскрыта тема причин такого героя. Война, неудачная жизнь строителя. В какой-то момент складывается ощущение, что главного героя, это отродье ужаса, по большому счету, даже можно понять, или хотя бы – объяснить поведение, найти причину, отнестись и к нему человечно, не взирая на смертную казнь, которую он заслужил. Это усиливает впечатление от фильма, заставляя думать о нем, как о событии.

Размышляя над тем, что лучше из двух зол, запрещать все, карать неугодное и грязное, или разрешать все, что Богу не угодно – понимаешь только, что ответить на эти вопросы – не очень-то возможно. В этом прелесть обоих фильмов. Два экстрима западной и традиционной культуры как будто бы не могут найти точки соприкосновения, обе обречены на жесточайший провал, который несет в себе смерть окружающим. Красивое лицо главной героини в пенджабе, впрочем, дает определенную надежду. Это она расследовала дело, и одержала победу, смогла поймать преступника в ловушку. В чем-то это напоминает восточную сказку, с не очень счастливым концом. Но здесь как раз и есть выход в трансцендентное, вечное, потому как ничего не реализовано, а лишь намеком показано, как тень спасения. В этой героине и есть чистота того общества, которое эту чистоту так постыдно ищет, словно сообщает нам режиссер. Его конструкт Ирана своеобразная компенсация, похоже, собственного опыта, против которого ничего нельзя возразить, уж очень страшно все показано. Если для женского образа восточных сказок – соблазн является способностью будоражить душу без какого-либо реального воплощения, то для современного общества и кинематографической сцены он полностью нивелирован, нарочито сведен к нулю. Фильм об обществе, которое предполагает лишь погибель в самом реальном смысле слова.

В общем-то реальность жизни и «персидские мотивы», когда-то воспетые Сергеем Есениным, который так и не доехал до Тегерана, образуют невероятную пропасть. Такая же пропасть, впрочем, образуется и в фантасмагоричном образе маскулинной женщины в американском фильме «Тар», которая перекочевала из литературы в жизнь, и пугает обывателя своей жестокостью. При этом, какой гендер является орудием смерти, а какой жертвой – совсем неважно.

Кейт Бланшет

Оба режиссера хотят и видят гипер-реальное в этой страшной жизни, без прикрас, и без надуманностей, но оба режиссера волей-неволей создают и свою творческую сказку, без которой нет в этой жизни никакого выхода в человечное.

Артур Шопенгауэр – немецкий философ – пессимист, писал о том, что спасение человека может быть только благодаря нравственности и искусству. В этом смысле оба фильма все-таки – поступки. Рассказать о жизни и ее бедах – важный момент творческого, человеческого, нравственного пути.

Недавно одна известная ученая дама сказала, что феминизм – это нарушение гормонального фона. В общем-то, я с ней согласна. Только все-таки феминизм – это нечто другое. Феминизм из покон веков – это борьба с жестокостью и противостояние насилию.

Нина Щербак