Шукшинские дни на Алтае – событие многогранное и располагающее к разнообразным заметкам. Работа в официальной делегации позволяет сделать такие заметки не столько хронологическими записями о череде встреч и расставаний, сколько сущностными – о языке литературы в реалиях настоящего времени.

Давно стал мемом образ Василия Шукшина как парня в чёрных сапогах, бродящего по Москве чуть ли не с гармошкой за плечами (очередная есенщина в расписной русской рубахе – имажинизм типа «деревенщина»). Это «парень в русской рубахе» как обычно противопоставлен некоему образу «коллективного образованца», и они по очереди побеждают друг друга, становясь чуть ли не былинными врагами/героями. Навязшее на зубах противостояние деревенщины и образованцев именно навязано, причём не литературоведами, а тиражирующими подобные упрощённые конструкции культуртрегерами. При всей выпуклости образа «деревенщина/образованец» надо сказать, что это полнейшая ерунда – фантом, перебирающийся по тем головам, которые больше озабочены своими комплексами, чем вопросами культуры.

Там, на горе Пикет, откуда по словам Шукшина «вся Россия видна», становится видна и несомненная желтопресность подобных вышеприведённому упрощений. Более того, пора уже всерьёз обсудить вопрос правомерности применения термина «писатели-деревенщики» относительно и Шукшина, и ряда других известных русских писателей XX века.

На фото: Владимир Елистратов и Иван Образцов у входа в мемориальную библиотеку им. Василия Шукшина в с. Сростки думают о судьбах русской литературы

Владимир Елистратов высказал в этогогодичном Шукшинском разговоре ряд сомнений в единстве применимости терминологии, касаемо не только обсуждения научно-специального, но и повседневного понимания творческого наследия вообще и Василия Шукшина в частности. Здесь необходимо сделать отступление и сказать, что именно Владимир Елистратов является автором «Словаря языка Василия Шукшина» и нескольких словарей в такой специфической области изучения как диалектное и сленговое словоупотребление. То есть, лингвистический аспект явно знаком говорящему, как знаком тот вокруглитературный научный дискурс, где и происходит наиболее частое употребление слов и конструкций типа «писатели-деревенщики».

Действительно, если мы обратимся непосредственно к творческому наследию Шукшина, то обнаружим, что собственно о деревне как неком повседневно-бытовом ландшафте в произведениях Василия Макаровича говорится довольно скупо. Основная проблематика его творчества – человек, живший на земле и приехавший в город, то есть аграрная цивилизация, столкнувшаяся с урбанистической повседневностью. По сути, мы наблюдаем столкновение: широты и глубины (русская земля и Царствие Небесное) в естественном их состоянии; с узостью и мелкопакостностью (короста городского бетона, раскалённого и душного) в их искусственном наслоении на человеческую жизнь.

Деревня у Шукшина всегда даёт герою почву, основание, вековую память, тогда как город – это неизменно суетливое копошение дешёвых мыслишек выкрутиться, обернуться, урвать. Разве в таком контексте можно говорить, что Шукшин – это «писатель-деревенщик»? При всей устойчивости такого термина в общем литературоведении, по существу и, если угодно, лексически – это полная бессмыслица, опустевшая скорлупа без надёжного, а может и с давно подгнившим содержанием.

Очевидно, что если мы говорим о писателе, то мы говорим о нём, прежде всего и обязательно, в рамках того языка, на котором этот автор создаёт свои произведения. Особенности русского языка в его многообразии и диалектной красоте позволяют сказать, что Василий Шукшин – это русский писатель, а язык его произведений интересен, потому что это редкое сочетание литературного (язык) и диалектного (речь).

Так как мы касаемся вопросов литературоведения, то термин «писатели-деревенщики» не может являться оправданным даже с профессиональной точки зрения, так как не отражает сути явления, а указывает скорее на то, что речь идёт о некой деревенщине в самом неадекватном смысле этого слова. Если уж и называть как-то такой тип письма, то скорее «письмо диалектное», а авторов – «диалектными писателями», что будет по крайней мере отображать профессионализм применения терминологии, а не жёлтопресные артефакты словоупотребления.

Вторая важная тема, которая обсуждалась в рамках Шукшинских дней на Алтае 2023 года – творчество Шукшина в контексте современного образования. Пожалуй, самое очевидное проговорили на круглом столе, который прошёл 20 июля в Бийском педагогическом университете имени В. М. Шукшина. Во-первых, дочь Василия Макаровича – Екатерина Васильевна Шукшина очень кстати привела в пример небольшую выборку театральных постановок по произведениям Шукшина, которые состоялись за последний год в российских театрах. Очевидно, что интерес театрального сообщества к шукшинскому наследию растёт, а рост интереса говорит об актуальности в реалиях современности проблем, поднимаемых Шукшиным.

Закономерным после этого прозвучало предложение организовать включение произведений Василия Макаровича в обязательную образовательную программу. И здесь опять же мы возвращаемся к вопросу терминологии, так как образ писателя формируется через обозначение творческого метода, стилистического оформления, композиционных особенностей, а главное – проблематики, обсуждаемой в произведениях. На фоне такого подхода, обозначение «писатель-деревенщик» не только уводит от сути и смысла преподавания Шукшина в школе и университете, но формирует совершенно искажённое представление о его творчестве, как чём-то давно не актуальном и прочее, и прочее. В конце концов, и деревни как таковой сегодня уже не существует в смысле бытовом, а существует земля и люди на этой земле. И труд писателя не деревней или городом определяется, а непреходящими вопросами общечеловеческого характера.

Если мы говорим о включении того или иного писателя в обязательную образовательную программу, то уместнее показать через диалектный словарь всю красоту, разнообразие и перспективы русского языка. Вполне возможно связать диалектные выражения в творчестве Шукшина с современными неологизмами, с чем-то, что демонстрирует родство, преемственность и развитие русского языка, культуры Русского мира. В таком определении по крайней мере есть смысл как для преподавателя, так и для учеников, и что самое важное, смысл этот поколенчески общий, единый у «отцов и детей». Для молодого поколения значительно важнее не декларирование «литературного канона», а то, что словообразовательная сила русского языка в диалектах имеет естественно-грамматические основания, а следовательно – естественной грамматикой закрепляется или отвергается.

Завершая этот небольшой материал хочу поблагодарить за обсуждение, возникшие мысли «по-поводу» и в целом, за интеллектуально-духовное наполнение Шукшинских дней на Алтае 2023 всех упомянутых мной людей и тех, кого я не упомянул по причине невозможности охватить необъятное, которое и составляем мы все – люди культуры Русского мира.

Иван Образцов