События на Донбассе – трагедия поистине библейского масштаба. «Никого не оставляют равнодушными» в данном случае не фигура речи, а констатация факта. Эмоции выплескиваются на бумагу, превращаясь в стихи и песни, рассказы, очерки, пьесы… Можно смело говорить о новом направлении в современной русской литературе. Как когда-то – стихи и песни периода Гражданской войны, Великой Отечественной, Афганской, Чеченской… История человечества есть история войн – гласит известный афоризм. Сведения о многих военных конфликтах далекого прошлого сохранились только потому, что их воспели в балладах, описали в мемуарах, рассказах, романах…

Энциклопедией жизни в прифронтовой полосе на истерзанном междоусобицей Донбассе можно назвать пьесу драматурга из Краснодара Юрия Васина – «Ласточка». Как некогда чеховская «Чайка», она символизирует собой жизнь и веру в светлой доброе будущее. События переносят читателя/зрителя «за ленточку» — в городок, за который идут жестокие бои и откуда еще не ушли войска ВСУ. Автор в предисловии обращает внимание читателя и потенциального режиссера, что в основу легли реальные события.

И это считывается – происходящему сразу и безусловно веришь. С 2014 года он занимался сбором гуманитарной помощи и лично доставлял ее на Донбасс, поэтому он знает не понаслышке, как и чем там живут люди, о чем говорят, о чем мечтают, на что надеются. Вскоре после освобождения Северодонецка Юрий Васин отправился в этот регион. У каждого действующего лица есть свой прототип, с которым автор встречался лично. Но есть у Юрия Геннадьевича и личный военный опыт: будучи офицером, он принимал участие во Второй Чеченской компании — без которого было бы невозможно почти с документальной точностью выписать образы солдат и воссоздать нехитрые солдатские будни. Безусловно, автору помогло и режиссерское образование – он окончил Краснодарская Государственная Академия культуры.  С 2003 года он – член Союза писателей России.

«Ласточка» — не первое драматургическое произведение Юрия Васина. Его пьеса «Серая зона Донбасса» рассказывает о причинах гражданской войны на Украине и жизни стариков на протяжении восьми лет в «серой зоне», на нейтральной полосе между украинской армией и народной милицией республик ДНР и ЛНР. Премьера пьесы состоялась в Вольском драматическом театре. Именно она стала финалистом и победителем конкурса «Герой» — осень, 2023.

В своей новой пьесе драматург повел читателя/зрителя дальше за собой: за линию фронта, в небольшой городок Северодонецк, в подвалы, в которых прячутся от войны горожане, в их разбитые и разграбленные квартиры, в окопы посреди городских улиц – к своим мыслям о том, а что потом, как жить дальше, как после этого чудовищного кошмара построить новую счастливую жизнь…

Мыслью, что происходящее вокруг временно, пронизана вся пьеса. Красноречивыми узорами реплик главных героев, красной нитью уверенности в этом самого автора сшиты все 11 сцен:

«Любая война заканчивается миром. Закончится и эта. И мы забудем, как кошмарный сон, про обстрелы, про сидение по подвалам. Про все наши страхи. Обязательно. Я в это верю», — убежден Аркадий Павлович.

Это — пенсионер, родившийся в древнем русском городе Нижнем Новгороде, приехавший в Северодонецк по распределению после окончания вуза, всю жизнь проработавший здесь на заводе и мечтающий о новом, счастливом этапе в жизни ставших родными города и края. Он — воплощение неразрывно связанной с Россией истории и Северодонецка, и всего Донбасса – главный герой произведения.

Как практически все жители Украины, независимо от того, по какую сторону «ленточки» они оказались, собирательным образом которых стал солдат ВСУ с позывным Жук, родившийся после развала СССР, в независимой Украине, не знающий другой Украины и поэтому готовый биться за ее незалежность. Выясняется, что его родители тоже приехали сюда по распределению из России, а теперь в постмайданном нацистском обществе за русское окончание громкой победоносной фамилии Жуков, которую носил великий советский полководец Георгий Константинович, его племенника в школе «чмырят»:

«Моя мама тоже родом из Горького. В Канавино там жила. И тоже закончила Горьковский Университет. Только направили ее на работу в Харьков. А отец из Белоруссии туда после учебы приехал. Ну, а мы с сестрой уже родились харьковчанами».

Его друг с позывным Грек родом из Одессы, из династии поваров и рестораторов – пожалуй, самых мирных профессий на свете. Потомок греков, осевших на Черноморском побережье и в Приазовье благодаря мартовскому Указу императрицы Екатерины Второй 1792 года «о поселении греков в Аджибее (Одессе) и Тавриде около Балаклавы». Однако он тоже не знает другой Украины, кроме той, в которой родился и рос и которую отправился защищать добровольцем. «Защищать» — в его понимании этого слова…

«А нас не надо приглашать. Мы сами пришли, чтобы защищать нашу нэньку Украину», — с вызовом бросает он Аркадию Павловичу, видя в нем потенциального врага: «Я вижу, как ты ее защищаешь», — обреченно сокрушается тот.

Первое появление Жука и Грека, риторика их реплик словно списаны автором со сцен послевоенных фильмов о войне и фашистах: «Сильный удар по входной двери в квартиру. Затем второй. Слышно, как дверь распахивается и с силой ударяется об стену прихожей. Через несколько секунд появляется Жук с автоматом наизготовку». Грубые угрожающие реплики Грека не оставляют никаких сомнений в этом: «Щас башку тебе прострелю, чтоб не умничал», «Так, старик, гитару мы у тебя реквизируем на благо украинской армии», «Я из тебя сейчас дуршлаг сделаю, старый хрен»…

Но автор понимает, что парень в глубине души добрый — из приличной семьи, получивший хорошее образование, владеющий самой мирной на свете профессией повара — не способен намеренно причинить кому-либо зло. Именно Грек приносит баклажки с водой в подвал, где прятались от обстрелов мирные жители. Встретили его неласково, так как видели в нем врага.

«Не трогай его, фашист! Дядя Паша хороший! А ты Фашист», — заходится в испуганной истерике мальчик Леша, отца которого расстреляли солдаты ВСУ – на глазах сына расстреляли.

На Грека реакция ребенка производит неизгладимое впечатление и заставляет посмотреть на свое поведение со стороны:

«Вы что тут с ума посходили? Никого я не убивал! И не фашист я! В Одессе нет фашистов! Мой прадед в партизанах с немцами воевал». 

«Предал ты прадеда своего и героическую Одессу предал! Такие как ты у вас в Доме профсоюзов людей заживо сожгли», — рискуя жизнью обличает его бойкая на язык Тамара Сергеевна, старшая по дому.

Но в ее словах нет ни злобы, ни ненависти: для нее и Жук, и Грек, и другие солдаты ВСУ «свои же, родные, хоть и дурные», которые «не ведают, что творят». Половина ее «родни живет на Украине, а половина в России», одни – в рядах российской армии, другие – украинской: «Один мы народ и воюет брат с братом», — заключает она и дарит неверующему Жуку свой нательный крестик как оберег от бед и горя.

Это – самая сильная сцена в пьесе. Реплики Тамары Сергеевны режут по живому, подобно скальпелю хирурга вырезая злокачественную опухоль вражды и ненависти. Состоявшийся после ее ухода разговор между Жуком и Греком говорит о переосмыслении ими происходящего – они вдруг осознают, что воевать им и незачем, и не за что.

«В чем-то и шкет и старуха правы», — приходит к выводу Грек и пускается в воспоминания, сокрушаясь, что сейчас все совсем не так, как раньше. — «А мне, честно говоря, какая разница кого кормить, что украинцев, что русских, что молдаван с татарами. Ресторан у нас греческий, главное, чтоб мир был, чтоб не стреляли друг в друга».

Откровения Грека его боевой товарищ сначала воспринимает почти как предательство, но в процессе разговора «по душам» говорит почти о том же:

«Не нужны мы здесь. Не для того затевали эту войнушку, чтобы быстро ее закончить. Столкнули нас лбами, а теперь смотрят и радуются».

Тяжелые мысли. Способные кого угодно довести до состояния депрессии даже в тылу. А когда жизнь словно на пороховой бочке – не метафора, а реальность, особенно. Не сойти с ума и сохранить психическое здоровье помогает юмор. В «Ласточке» шутят все – с первой сцены до последней. Поэтому-то пьеса и читается так легко, буквально на одном дыхании. Шутки да прибаутки помогают героям справиться с эмоциональным напряжением – все как в жизни.

«Если юморить начал, значит дела на поправку пошли», — радуется Аркадий Павлович шутке тяжелораненного Жука.

В тот же день Тамара Сергеевна вместе с другими обитателями подвала погибнет под пулями солдата ВСУ, присланного Жуку с Греком на подмогу. Погибает и Грек от прилета мины Получивший серьезное ранение Жук, прячась от вошедших в город российских солдат, в надежде на помощь и спасение приходит к тому, кто, с его же слов, переживает не за себя, а о том, кто «будет строить новую Украину, без Бандеры, без нациков*».

А строителем этой «новой Украины» пенсионер Аркадий Павлович, да и сам автор, видит именно его – Александра Жукова: «А кто же новую жизнь будет строить? Кроме тебя некому», — говорит он теряющему сознание гостю и рассказывает ему, какой она будет, какой должна быть, — «фамилия у тебя хорошая, боевая. И ты еще будешь гордиться своей страной, людьми, которые тебя окружают, и фамилию свою будешь носить гордо».  Озвученная им же в первой сцене эфемерная мечта о мире и счастливом будущем теперь получает зримые очертания.

Символично, что спасает Жука, Александра Жукова, российский офицер с позывным Француз – по имени Георгий. Георгий Победоносец – имя этому герою автором выбрано далеко не случайно: сильнейший литературный прием русской классики – «говорящие» имена – отлично работает и здесь: победа будет за нами, убежден автор «Ласточки». Решая вопросы эвакуации местных жителей, оказывая помощь раненному солдату вражеской армии, русский офицер доказывает, что он не оккупант, не захватчик на истерзанной междоусобицей земле Донбасса, а спаситель и освободитель.

Приходит к пониманию этого и сам Жук, ставший свидетелем расстрела мирных жителей его сослуживцем. Он уже многое переосмыслил, многое понял, и из персонажа отрицательного стал персонажем почти положительным. Эволюция героя литературного произведения говорит о том, что оно состоялось: значит, есть конфликт – с собой, миром, обществом, а значит, есть динамика и развитие. Логическое разрешение этого конфликта или развязка – ответ на вопрос, к которому автор постепенно подводит своего читателя/зрителя.

Неслучайно именно в этой сцене Аркадий Павлович рассказывает раненому о ласточке:

«Я только сейчас понял для чего меня ласточка спасла. Это знак Божий! Если мне, старому дураку, Господь зачем-то жизнь сохранил, значит чего-то главного в своей жизни я еще не сделал. Мне тебя нужно спасти, не дать загибнуть».

Ласточка, по замыслу драматурга, символ жизни, тепла, уюта – перемен к хорошему после горя и жизненных неурядиц. Как в известном детском стихотворении «Травка зеленеет, солнышко блестит; ласточка с весною в сени к нам летит». Нужно только увидеть и понять этот «знак Божий».

Получается, и сама пьеса «Ласточка» — «знак Божий», который автор адресует всем здравомыслящим людям на планете: рассказывая о буднях войны, Юрий Васин заставляет читателя задуматься о будущем – мирном будущем, в котором не может быть ненависти и зла. Нам предстоит его строить – не на страницах книги или театральной сцене, а в реальной жизни, и только с теми, кто пересмотрел и переосмыслил свои взгляды на происходящее, поверил в Россию и россиян.

В Северодонецк приходит мир – хрупкий и тревожный, но все-таки мир – все лучше доброй ссоры, как говорят на Руси. А война продолжается. И не только на линии фронта. Далеко не случайно в пьесу включен один эпизод, который на первый взгляд никак не связан ни с одной сюжетной линией. Но только на первый взгляд.

«Вновь пришло время перейти на скрытые методы борьбы. Ваша главная задача – раствориться среди оставшегося мирного населения города, стать его частью», — уже во второй сцене ораторствует безымянный офицер, а по всем сценам пьесы «расползаются» Безымянные герои – агенты. Именно на них — незаметных, безымянных, серых людишек – возложена миссия дестабилизации ситуации в России:

«Часть из вас вольется в потоки беженцев, получит российские паспорта и разъедется по всей России, по городам, представляющим стратегический интерес. Далее, внедрение в органы власти, вербовка агентуры, диверсии, террор»

Увы, это не художественный вымысел и фантазии автора. Сообщениями о том, что спецслужбами выявлена и обезврежена очередная группа диверсантов, въехавших в нашу страну под видом беженцев или переселенцев, регулярно пестрят новостные ленты.

«Ладно, хватит ля-ля, нужно дальше в тыл пробираться. Москали гражданских будут эвакуировать, и мы с ними двинем, здесь нам торчать не стоит», — признается Безымянной мужчина Светлане ближе к концу пьесы, до этого стоически деливший с обитателями подвала все тяготы их нехитрого быта.

По контексту их разговоров друг с другом становится понятно, что супруги они только по легенде. Драматург напоминает читателю/зрителю о необходимости быть более внимательными, проявлять бдительность – время сейчас такое, иначе нельзя.

Поэтому эта пьеса – с многозначительным многоточием в конце, опять-таки любимым приемом русских классиков, который они использовали тогда, когда хотели заставить читателя задуматься, самим найти ответы на поставленные в литературном произведении вопросы. «Ласточка» однозначно состоялась: смело, актуально, легко, изящно – в лучших традициях чеховской драматургии.

Лариса Есина

Иллюстрация к статье: Условное изображение фронтового театра, изготовлено на основе фото из архива Великой Отечественной Войны.

* — любой нацизм, особенно современный — это преступление против человечности и человека, а его лидеры, преступники, которым нет оправдания