Случилось это в те времена, когда ещё великий русский писатель, выдающийся мыслитель, Фёдор Михайлович Достоевский, во всю создавал свои признанные всем миром произведения. И совершенно точно, что начать эту историю можно было, не касаясь великого писателя. Но время выдалось в аккурат, об эту пору, а это самое быстро летящее времечко, надобно как – то обозначить. Ежели, годами, то обыденно как – то, а знаменитого писателя упомянул, глядишь, как – то и события пристолбились…

В одной из деревень коих много по Волге – то реке. Отец Спиридон со старшими сынами Фёдором и Степаном по дрова собрались. Да рано – ранёхонько, как заведено и уехали, благо, что две крепкие лошади в хозяйстве были. Далеко не у каждого крестьянина такое было. Потому шибко радовалось этому делу семейство Сорокиных. Уехали да уехали, когда ещё крестьянину дрова припасать как не в зимнюю пору. Проснулись утром младшие братья Карп и Сергей, а тяти – то с братьями, и нету. Мама Мария Ивановна, завидев, что мальчишки уж заелозили ножонками под старыми шубами, скомандовала:

— Поднимайтесь мужички.

Радовалась в душе Мария, что четверых мужиков они со Спиридоном народили на Божий свет, было бы и вовсе восемь мужиков, если бы не померли во младенчестве. Мечтала Ивановна конечно же о доченьке помощнице, но Бог пока посылал только мужиков. Когда помирал сыночек, делал Спиридон маленький гробик, отпоёт священник, и на погост. Шибко трагична эта дорога на погост. Несёт отец гробик на руках, потому как махонький этот самый гробик, деревенские завидев крестятся, знамо дело у всех дети помирали. После несколько дней молчит Спиридон, а потом слово одно скажет, на следующий день два, и пошла дальше не лёгкая крестьянская жизнь. Завсегда тяжеленная работа и лечила душевные раны таких людей как Спиридон. И не однажды вусмерть уставший Марьин муж, перед тем как уснуть, всё ж успевал подумать о том, что именно она работа спасает от тяжких дум нутро, видно на то и есть Божия воля. От надсады умерли родители Спиридона, Захар Силантьевич и Степанида Михайловна, хорошие, тихие были старики. Средний брат Спиридона, Силантий служил на Государевой службе. Младший Емеля ушёл на заработки, да так и пропал, но надеялись всегда, что подаст весточку о себе, не теряли веру, что жив родная кровиночка, молились. И вот получалась редкая по тем временам картина, что в дому жила одна семья.

Маманя вынула из печи чугунок с кашей, сверху лежали упревшие яйца. Радостно было глядеть, как и всякой другой матери, как дети её с аппетитом уплетали кашу, неумело ещё дуя на деревянные ложки, остужая кашу. Кусочки каши от такого действа падали прямо на стол, а какие на пол попадали, кошки тут же слизывали вкусное ёдово. Детям весело глядеть на кошкины забавы, маманя же зачастую побранит кошек, что под ногами мешаются, и привычно вражинами окаянными назовёт мышеловок своих. И вот уже съедена каша, яички, выпит кисель. И мальчишки побежали на улицу, успев услышать маманин наказ, чтобы к обеду вернулись. Карпу было девять лет, Сергею семь. И взбрела старшему брату бредовая мысль в младую его голову:

— Слушай Сергей пойдём в лес, наберём веток, принесём домой. Вернуться тятя с братьями. Поглядят на нашу работу, порадуются.

Взяли на дворе санки, и поплелись в лес, тайно от матери. Настало время обеда, детей нет, Марья встревожена. Оббежала деревню, люди всполошились. А ещё через два часа после того, как мать потеряла сыновей, пропажа враз и обнаружилась. Нашёл их дед Пантелей совсем не далеко в лесу, и погнал домой громко говоря:

— Вот вас сейчас мать — то огреет дрыном, и по делу.

Отчаянные, сопливые лесозаготовители набрали полные санки сухих веток, обвязали их верёвкой, и пришли подгоняемые дедом к родному дому. Мать Мария Ивановна ругала сыновей за то, что без спросу ушли в лес. Младший Серёжка опустил голову, шмыгал соплями, но не плакал, еле сдерживаясь. Карп же вовсе не робел, и говорил мамане:

— Ну чего ты мама ругаешься, я наш лес знаю, хворосту вон большие санки привезли в хозяйстве сгодятся.

Мария же уже немного успокоившись только и сказала:

 — Помощники Христовенькие.

Всё это, слава Богу, недолгое время, как пропали дети, она, стоя на коленях молилась на образа. Не многословна жизнь крестьянки, надобно много успеть по хозяйству, а работы этой покуда жив, нет конца и края. Вечером вернулись муж с сыновьями привезли много дров, поужинали, да спать улеглись. Утром вышел отец во двор глядит на санки, а на них хворост лежит неумело увязанный. Всё понял опытный отец. И что жена его не хотела расстраивать о похождении сыновей за дровами, но не только это. Помянул и себя в их возрасте, и не вольно улыбнулся, сказав:

— Всё повторяется в жизни, дивно, однако всё энто дело.

Нет в этой истории никакого загадочного сюжета, просто мать всегда во все времена волнуется за сыновей, отец понимает, что у него растут будущие мужики. Жизнь как водиться шла своим чередом, а человеку что? Живи, покуда теплишь духом нутро своё. Летом со старшими братьями Карп был на рыбалке, нежданно поднялась буря, лодку перевернуло, Карп пропал в водной пучине, братья еле доплыли до берега. На этот раз Спиридону не пришлось нести гробик на погост, не нашли его сыночка Карпа. Да и не нёс бы он гроб, Карп – то большенький уж был, десять годов парню. Запряг бы лошадь, на телеге бы и повёз на погост. Младший Сергей долго плакал по брату, убегая от людей в лес. Опасалась мать за Серёжку, как бы чего с головой не стряслось, уж больно сильно тиранился сынок. Мария враз осунулась, постарела. Румяная баба была, говорили на деревне люди, и что сталось, совсем высохла сердешная. И снова извечная надсадная работа спасала Спиридоново семейство от горя.

Прошло с того горестного дня недели три. Течёт огромная русская река Волга веками, кормит народы рыбой, поит водой. Лежит на огромной разлапистой коряжине сын Спиридона, уж много раз открывались его глаза, и снова закрывались. Как спасся? Одному Богу известно. Отнесло его от того места, где они с братьями перевернулись далеко. Эта разлапистая коряжина, и спасла Карпа. Уцепившись за неё, проболтался он на воде, покуда не улеглась буря, а как к берегу прибился, обессилел молодой рыбак совсем, и потерял сознание. Пошёл дед Иван утром на реку, увидал коряжину, человека на ней. Потрогал голову, а та вся жаром пышит. Ещё два дня был Карп в беспамятстве, две недели отпаивали Карпа травами. А на четвёртую неделю, как немного окреп Карп, отвёз дед Иван спасёного в родную деревню. Глядит Марья возле её дома подвода чужая стоит, вышла, увидала Карпа, да на землю повалилась. Спиридон два дня не отпускал деда Ивана домой, пили крепкую брагу. Дед во хмелю просил:

— Ну Спиридонушка, ну отпусти ты меня Христа ради, старуха моя там ведь вся изводиться.

Провожая спасителя сына, Спиридон подарил деду Ивану уже большенького жеребёнка. Дед долго отказывался, но Спиридон сказал ему:

— Ты сына моего спас, ты же понимаешь золотой ты мой человек, что ты для нас сделал. Да было бы два жеребчика я бы тебе два отдал.

Вышла проводить деда и Мария Ивановна, обняла и расплакалась. Спиридон проводил деда Ивана, вернулся в дом, сел на лавку, и разрыдался. И снова шли годы. Забрали сына Степана на Государеву службу. Только проводили родную кровинушку в армию, от всех этих расстройств, совсем неожиданно для себя, поняла Мария, что беременна. Вскоре на Божий свет появилась долгожданная дочка Настя. Ох и любили её все, и через несколько лет у Марии появилась в доме долгожданная помощница. Теперь уже не одна семья жила в доме Сорокиных, женился старший сын Фёдор. Приходит летняя пора. Выйдет семья Сорокиных на покос, вся деревня ими любуется, и в каждой деревне нашей Отчизны были такие семьи, в каждой…

Анатолий Казаков

Использовано фото «Молитва». Фотохудожник Анвар Ходжаниязов (Ташкент)