Виктор Николаевич ТРОСТНИКОВ

Православный русский философ и богослов, 1928-2017 гг.

Царёву тайну храни, а о Божьих чудесах всем рассказывай.

…Было это лет десять тому назад. Глубокая ночь, не помню летняя или зимняя. Я сплю на узком диване головой к окну, сплю обычным своим крепким сном. И вдруг начинается необычное.  Я просыпаюсь, но не в состоянии бодрствования, а состоянии «тонкого сна», в котором одновременно воспринимаются два аспекта бытия – здешний и потусторонний. Это редчайший момент, не приходящий годами и десятилетиями, когда в категориях земного сознания можно воспринять те реалии, с которыми соприкасается отпущенная спящим телом в иные миры наша душа, полностью о них забывающая при пробуждении. Конечно, это восприятие неизбежно является искажённым, поскольку на язык человеческой логики или человеческих эмоций тамошнее непереводимо, но некоторые его особенности в такой уникальный миг мы всё-таки можем почувствовать и даже запомнить.

Так вот, в этом тонком сне я увидел следующее. В моей комнате, около окна, стоял преподобный Серафим Саровский. Его посещение длилось не более четверти минуты. Он смотрел в окно и был обращён ко мне спиной, поэтому его лица я не видел. Но то, что это именно Серафим, я знал с абсолютной точностью, знаю это и сейчас. Он не сказал ни слова и не пошевельнулся, однако само его присутствие вызывало колоссальные изменения в окружающем. Войдя в материальный мир, он внёс в него дыхание того мира, где он пребывает с момента своей блаженной кончины, – Царствия Небесного. И мне удалось несколько секунд прожить в этом, ворвавшемся сюда, иноприродном протуберанце. Наверное, это было отдалённо похоже на то, как если бы в затхлый, холодный и загнивший морской затон внезапно вошла струя теплого и чистого течения, вроде Гольфстрима. Эти секунды были насыщены для меня неописуемой полнотой ощущения, которую, лишь весьма  приблизительно, можно передать словами «счастье», «восторг», «свет», «жизнь»… Потом святой исчез, и пространство окрест меня вернулось к своей обычной норме, которая выглядела теперь, почти как смерть. Мне стало ясно, что мы помещены в разваливающийся, остывший, деградировавший и не приспособленный для души мир, и она ни за что не выжила бы в нём, если бы скрытно от тела не совершала каждую ночь путешествия в другие области сущего, где она успевает немного отогреться, чтобы функционировать дальше.

Конечно, меня обдало своим животворящим жаром лишь преддверие Царствия, а сам преподобный, ещё при жизни, был восхищён на его верхние ярусы. Вот что рассказывал он об этом одному иноку:

«Если бы ты знал, какая радость ожидает душу праведного на небе, ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения, клевету; если бы келия наша была полна червей, и черви эти бы ели плоть нашу всю временную жизнь нашу, то надобно было бы на это согласиться, чтобы только не лишиться той небесной радости. Если сам святой апостол Павел не мог изъяснить той небесной славы, то какой же другой язык человеческий может изъяснить красоту горнего селения?»

Животворящая и светоносная субстанция, пронизывающая Царство Божие, как золотистые лучи только что взошедшего солнца пронизывают свежий утренний воздух яблоневого сада, есть Святой Дух. Третье лицо Троицы. Почивая на подвижнике, праведнике или мученике, этот Дух преображает его душу и тело и делает его святым. Точнее надо сказать так: называя такого человека «святым», мы переносим на него название сконцентрированного в нём Духа. Но преподобный Серафим был связан со Святым Духом из ряда вон выходящей степени, так что его индивидуальным отличительным признаком можно считать «пневматологичность» (от греч. pneuma – дух, logos – слово  – ред) . Он хорошо понимал это, поэтому в своих поучениях выступал преимущественно как проповедник Духа. Он говорил: «Стяжи мирный дух, и тысячи вокруг тебя спасутся». А что такое есть этот «мирный Дух», он подробнейшим образом рассказал и даже показал своему верному другу и служке Николаю Мотовилову. Он даже не перекрестился, а только помолился в сердце своём Господу, чтобы Он удостоил его собеседника телесными очами увидеть то сошествие Святого Духа, которое сопутствует явлению славы Божией, и это произошло. Вот как рассказывает о том сам Мотовилов:

«Представьте себе в середине солнца, в самой блистательной яркости его полуденных лучей, лицо человека, с вами разговаривающего. Вы видите движения уст его, меняющееся выражение его глаз, слышите его голос, чувствуете, что кто-то вас руками держит за плечи, но не только рук этих не видите, не видите ни самих себя, ни фигуры его, а только один свет ослепительный, простирающийся далеко, на несколько сажен кругом и озаряющим ярким блеском и снежную пелену, покрывающую поляну, и снежную крупу, осыпающую сверху и меня, и великого старца. Возможно ли это представить себе то положение, в котором я находился тогда!

– Что же вы чувствуете теперь, – спросил меня о. Серафим.

– Необыкновенно хорошо, – сказал я.

– Да как же хорошо? Что именно?

Я отвечал:

– Чувствую такую тишину и мир в душе моей, что никакими словами выразить не могу».

Итак, первая характеристическая особенность преподобного Серафима – духоносность. Наш народ чувствовал это ещё задолго до церковного прославления старца: всеобщее его почитание было связано именно с нею. А уж после официальной канонизации, состоявшейся в 1903 году на фоне грандиозных торжеств (в Саров в эти дни съехалось около трёхсот тысяч человек, и центральное участие в празднестве принимала Царская семья), икона преподобного стала непременным украшением всякой русской церкви, так что батюшка Серафим, вместе с преподобным Сергием Радонежским, стал «главным ангелом-хранителем России».

Однако ещё в большей мере народное сознание постепенно стало ассоциировать имя св. Серафима Саровского с другой его особенностью – даром пророчества. Слава его как ясновидца, которому открыто будущее, росла тем больше, чем полнее сбывались с годами его предречения. Он предсказал огромный упадок веры в России («архиереи так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что и главнейшему догмату веры Христовой веровать уже не будут») – так оно и произошло уже в конце 19 века. Он предсказал массовое истребление русских людей («ангелы не будут успевать принимать души») – мы были тому свидетелями. Он говорил, что сатана не сможет войти в Дивеево («только подойдёт, а перед ним стена вырастет до неба») – и действительно, оба громадных дивеевских храма сохранились почти неразрушенными, и село осталось вне запретной зоны, центром которой, по воле неверующих физиков-ядерщиков, стал Саров, хотя они и понятия не имели о значении этого «пункта», так что любой желающий мог посетить Дивеево даже в самые строгие годы. Он предрёк, что в Дивееве будут две церкви Казанской Божией Матери, и это странное предсказание сбылось, ибо, когда церковь закрыли, на окраине села устроили молельный дом, освятив алтарь в честь Казанской иконы, а в прошлом году (1990г. – ред.) открыли основной храм с тем же приделом.

А главное – он предсказал, что мощи его будут лежать… в Дивееве, а не в Сарове! Тогда это казалось невероятным. Человеческое разумение не видело, как такое может случиться. Но обстоятельства сложились так, что речённое старцем в точности исполнилось!..

Всё это поражает воображение, особенно сегодня, когда «апокалипсические» настроения как бы носятся в воздухе и всех начинает остро интересовать тема «конца мира». Ведь у преподобного есть предсказания и на этот счёт. После тяжёлых времён России он обещал «на краткое  время» мощное духовное её возрождение. Его признаки: обретение в Дивееве четырёх святых мощей, между которыми ляжет сам старец, и превращение села в город. И после того, как это осуществится, «наступит конец» – надо полагать, конец всему. Понятно, что после того, как столько изречённого преподобным уже сбылось, мы должны с особенным вниманием отнестись и к этим словам.

Означает ли это, что Серафим Саровский должен стать для нас примерно тем же, чем был для эллинов дельфийский оракул, без обращения к которому не предпринималось там ни одно серьёзное дело?

Нет, это было бы огромной ошибкой. Между древнегреческими оракулами и православными пророками имеется принципиальное различие, вытекающее из полной несхожести концепций будущего в язычестве и христианстве.  Эту разницу очень важно осознавать и всегда учитывать, иначе всё сказанное нашими святыми, в том числе и Серафимом Саровским, будет понято совершенно неправильно и таким образом обесценится.

Античные люди считали будущее  жёстко предназначенным, то есть придерживались философии детерминизма. Судьбу отдельных людей и целых народов ткут специальные богини мойры (в римской философии – парки), и изменить её не могут не только люди, но и боги. Такое понимание будущего оказывало огромное влияние на всю структуру сознания античного человека, определяло тип его ментальности. Прочно усвоенный фатализм делал его совсем не таким, как мы, существом, даже малопонятным для нас. Меня лично, ещё в детстве, изумляло жгучее желание эллинов заглянуть в своё будущее, отражением которого является греческая трагедия. Главным действующим лицом в ней являются не люди с их характерами, как в наших пьесах, а неумолимый рок «ананка». Мне и до сих пор кажется очевидным, что нет ничего хуже, чем знать свою судьбу наперёд. Если она хорошая, то ты лишаешься приятной неожиданности, если плохая – начинаешь раньше времени горевать.  И самое ужасное, что ни в первом случае, ни во втором от тебя ничего не зависит, ты ничего не можешь изменить, поэтому любая активность становится бессмысленной. Именно бессмысленность попыток такого изменения служит главной темой античной драмы. Лай был предупреждён, что его сын Эдип его убьёт, и приложил все усилия, чтобы избежать предсказанного, но это ему всё равно не удалось. Этот же сюжет в «Песне о вещем Олеге»: отчего тебе суждено умереть, от того и умрёшь, что бы ты ни делал. Показательно, что героем этого стихотворения Пушкин избрал язычника Олега: чутьё подсказало ему, что в применении к князю-христианину, например, к Александру Невскому, такая фабула была бы неподходящей.

И в самом деле, у христиан концепция судьбы совершенно другая. Не будущее как таковое является для них заданным, а связь между настоящим и будущим: между тем, как мы ведём себя сегодня, и тем, что будет послано нам завтра. «Что посеешь, то и пожнёшь» – вот та вещь, которую мы не можем изменить; что же касается нашей участи, то её не только можно менять, но именно в изменении её в лучшую сторону состоит главная цель нашей земной жизни. Бойся Бога, делай добро, и она станет у тебя счастливой: ещё в этой жизни ты обретёшь душевный покой, а после смерти тела войдёшь в Царствие Небесное. Если же ты занимаешься важными общественными и государственными делами, то богобоязненность и благочестие принесут тебе успех в твоих начинаниях. Александр Невский, к примеру, победил шведов не потому, что это ему на роду было написано, а потому, что крепко помолился перед битвой и получил небесную помощь от своих святых сродников князей Бориса и Глеба. Поведи он себя иначе – и сражение могло быть проиграно; никакого детерминизма тут не было.

Конечно, наш жребий посылает нам Господь – на то Он и Творец всего – но нам дано право быть в этом Его со-творцами, и Он помогает нам быть в этом сотворчестве сознательными: открывает нам законы зависимости между свободно выбираемым нами настоящим и вытекающим из него будущим. Отсюда ясно, что пророчества православных святых не могут формулироваться как безапелляционные утверждения, ибо это был бы возврат к языческому миропониманию, к чуждому христианству абсолютизации рока. Ведь суть христианства состоит в том, что оно является единственной подлинной религией человеческой свободы. Наша свобода в ней настолько драгоценна, что её нельзя ущемлять и принудительным вложением в индивидуальное сознание твёрдого знания о законе связи между делами и воздаянием за них: об этом в законе сказано в Священном Писании, но считать ли это Писание священным и верить ли ему – это всякий человек решает сам. И если мы внимательно проанализируем христианские пророчества, то увидим, что все они имеют форму условных высказываний, то есть предположений типа «если…, – то…», конкретизирующих библейский закон воздаяния в применении к каким-то обстоятельствам. Разумеется, этим высказываниям, как и самой Библии, мы тоже не обязаны верить, но поскольку неверие может иногда оказаться губительным, Господь являет нам в этих случаях исполнение второстепенных предсказаний, чтобы мы серьёзнее и внимательнее отнеслись к главным. Не отнимая у нас свободу выбора, Он этим как бы делает намёки и подсказки на то, в чём состоит истина, и это есть проявление Его великой милости.

Так обстоит дело и с пророчествами преподобного Серафима. Условный характер главного из них – пророчества о судьбе России – виден не сразу, но когда вдумаешься, он становится очевиден. Святой старец предрёк, что Бог отнимет его у России и в ней начнутся беды, но этому предшествуют слова: «так как к тому времени архиереи… онечестивятся». Это и есть условие. Почему же тут нет слова «если»? По той простой причине, что это условие уже было выполнено при жизни преподобного, нечестивая Россия уже поднимала голову, и он своим чутким взором это видел. Смысл того, что он сказал Мотовилову, можно было бы выразить так: «Когда нация впадёт в нечестие, её ожидают лихие времена, а поскольку русские уже начали впадать в него, что видно по неправедности архиереев, то лихие времена неизбежны». Дело не в роке, а в нас самих.

Таковы доставшиеся нам в наследие два дара батюшки Серафима, две его харизмы. Связаны ли они между собой?

Ответ таков: не только связаны, но являются двумя аспектами одного и того же дара. В силу той специфики пророчеств преподобного, о которой мы только что говорили, их можно считать даже не пророчествами, а предостережениями и призывами: предостережениями против отпадения от Бога и призывами жить в Боге. Все его усилия были направлены на то, чтобы вернуть русский народ к православной вере, сделавшей его великим народом, никакой другой цели он не служил. Но глубокая и искренняя вера не приходит сама, ибо она, по слову апостола, есть «обличение вещей невидимых», а открыть нашему внутреннему взору невидимое может лишь Святой Дух. Без него не будет веры, а без веры Россия не спасётся. Значит, для спасения России мало предупреждать о несчастиях, которые обрушатся на неё за безбожие, нужно ещё дать ей средство соединиться с Богом, низвести на неё Святой Дух.

Преподобный Серафим Саровский делал и то, и другое, и никакой разницы между первым и вторым родом своей деятельности не ощущал. Он готовил как психологические, так и онтологические предпосылки возрождения России. Долгое время главным для нас был психологический аспект его наследия, воздействия на наши умы и души дошедших до нас в записях его поучений. Но вот, совсем недавно, на первый план выдвинулся аспект онтологический и затмил всё остальное. Началось зримое действие в России Святого Духа.

О том, что батюшка Серафим скоро вернётся к нам плотию, молва прошла ещё года два назад. Говорили, будто некий подмосковный священник объявил, что мощи спрятаны в надёжном месте, а место это сообщил ему его отец, тоже священник, принимавший участие в 1921 году в их похищении у большевиков. Он дал сыну наказ отдать мощи в Дивеево в том случае, если им ничто уже не будет угрожать и Троицкий собор станет действующим. Поскольку собор освятили незадолго до появления этого слуха, верующие с волнением ожидали, что вот-вот мощи откроются. И они открылись, хотя в совершенно другом месте. Не удивительно ли это? Такое впечатление, что православный народ каким-то непонятным образом вдруг наполнился предчувствием обретения святыни, но, не зная, как это произойдёт, ухватился за вариант, казавшийся наиболее логичным. С этого и надо открывать счёт чудесам.

11 января 1991 года об обретении мощей преподобного Серафима было объявлено всенародно. Они были положены сначала в храме Александра Невской лавры, а затем в Богоявленском соборе в Москве, где они находились до 23 июля. И в этот период тоже происходило нечто удивительное: останки святого не производили того действия, которое ожидали от них верующие. Это не субъективное мнение, это можно считать опытно установленным фактом. О нём сообщил мне псковско-печерский монах Адриан, обладающий особым даром изгонять бесов. Одержимые стекаются к нему со всей России и даже из-за рубежа, и многие из них в результате «отчитки» получают облегчение. Так вот архимандрит Адриан посылал некоторых своих «клиентов» в Москву приложиться к раке преподобного – бесы ведь очень чувствительны к святости, они трепещут, приближаясь к ней. Это старец наблюдает постоянно, когда он даёт бесноватым поцеловать носимую им на груди коробочку с частицами мощей некоторых святых. Люди часто начинают биться и хрипеть, чуть не пена идёт изо рта, а потом легчает.

Но те из них, кто съездил в Москву, рассказывали после, что никакого эффекта не было, «будто к камню приложились». Это немало смутило отца Адриана. В подлинности останков он ни на минуту не сомневался, но знал и то, что мощи такого великого чудотворца не могут быть «камнем».

Меня это тоже ввело в соблазн, и лишь потом я сообразил, в чём дело, и ещё раз убедился в значительно большей осмысленности происходящего в действительности по сравнению с ожидаемым нами. Ведь старец Серафим сказал, что его мощи будут лежать в Дивееве, он не сказал «в Москве»! Когда я вспомнил эти его слова, у меня словно глаза открылись. Как же я мог вообразить, будто чудо творящая сила находится в самих костях преподобного, в их молекулах и атомах! Это же точка зрения язычества, вернее, идолопоклонства. Знамения и чудеса производятся только Святым Духом, а Он не вещественен, поэтому в материи находиться не может. Он пребывает в невидимом мире, соседствующим с нашим трёхмерным миром, и иногда вторгается к нам, вызывая здесь своей таинственной силой видимые изменения.  И хотя сказано, что Он «дышит, где хочет» (Ин. 3,8), всё же для его вхождения сюда должна существовать какая-то причина. В большинстве случаев она остаётся для нас неизвестной, так как своим ограниченным разумением мы не можем охватить даже ничтожной части того, что известно Богу, и на что опирается то или иное Его решение. Однако когда сверхъестественные явления происходят близ останков святого, мы должны истолковать это так, что по Своей любви к нему Господь творит чудеса от его лица, чтобы напомнить нам о необходимости чтить угодника и молиться ему. Но единственной подлинной причиной чудес служит всё-таки Божия воля, и творятся эти чудеса тогда, когда они нужны и полезны верующему народу. Иными словами, чудеса не имманентны останкам святого, как скажем, приятный запах имманентен сандаловому дереву. Иначе мироточивые иконы источали бы миро постоянно, а обычно его истечение длится всего несколько дней, после чего прекращается. Доска была точно такая же и до этого и потом, а чуда уже нет – значит, оно не в самой доске «сидит», а связывается с ней на определённое время внешней инстанцией – всемогущим и всепремудрым Богом. Так же обстоит дело и с мощами.

Обдумав всё это, я с волнением стал ждать конца июля, когда преподобный Серафим должен был упокоиться до конца времён в Дивеевском Троицком соборе. Это был для меня редкий шанс проверить правильность своего понимания конкретного богословского вопроса, пусть частного, но достаточно важного. В глубине души я был уверен, что мои рассуждения верны и даже рискнул в присутствии нескольких знакомых сделать предсказание: «Сейчас сила от мощей отъята, но когда они лягут в Дивееве, она будет им дана», – но одно дело теория, а другое – её опытные подтверждения.

И подтверждения начались.

Мы прибыли в Дивеево 29 июля, а первое чудо произошло там накануне, 28-го. Святых мощей там ещё не было, но они въехали в это день в Арзамас. Так вот: не в Арзамасе, а в Дивееве, над Троицком храмом, при совершенной сухости воздуха (уже много дней не было дождя) возникла радуга, причём необычная: в середине она прерывалась и оттуда шёл огненный столп в небо. Это видели сотни людей, в том числе казаки конвоя, которые и рассказали об этом.

Дальше – больше. Рядом с Троицким собором в Дивееве стоит другой, столь же грандиозный собор. Он был построен в 1913 году, но из-за войны его не успели тогда освятить, а потом в России пришли к власти атеисты, так что об освящении уже и речи не могло быть. Значит, с формальной точки зрения это не церковь, а обычное помещение под крышей. В помещении были размещены приехавшие на торжества паломники, среди которых, как всегда, было много женщин. Последние соблазнились редкой возможностью посмотреть, как выглядит алтарь: поскольку он никогда не освящался, его можно было не считать алтарём, и запрет на вхождение туда женщин, казалось бы, не действовал. Ну и стали ходить туда по любопытству. И вдруг ночью, когда все спали, с потолка алтарной комнаты обвалилась штукатурка, продержавшаяся до этого 78 лет, причём обвалилась узкой полосой, именно над входом в алтарь, чётким барьером перегородив вход. Все поняли это одинаково: алтарь всё-таки свят, и хождение туда женщин прекратилось.

В тот день, когда мощи прибыли в Дивеево, наблюдалась так называемая «игра солнца», которая иногда бывает на Пасху. Её мы уже сами видели. Но главные события развернулись не вне, а внутри собора. Как только рака была положена под специально подготовленную сень, и к ней открылся доступ верующих, начались и крики бесноватых. Когда мы уезжали, их было уже 17 одновременно кричащих больных. Сбылся-таки прогноз! Жаль, что не было там при этом старца Адриана – все его недоумения сразу бы отпали. Конечно же, так и должно быть.

Это дало надежду, что сбудутся и другие ожидания. Готовясь к церемонии перенесения мощей из Москвы в Дивеево, некоторые духовно чуткие люди выражали убеждение, что после торжеств многое быстро начнёт сдвигаться в лучшую сторону, причём все сдвиги будут иметь одну первопричину, что-то должно измениться как бы в самом воздухе, а вернее – в наших душах. В пример приводилось празднование 100-летия Крещения Руси, после которого разом прекратились публичные выступления против Церкви и религии. Один игумен предположил, что обретение мощей преподобного Серафима окажет такое же мистическое воздействие на Россию и добавил, что если это действительно произойдёт, значит, Господь простил нас за великий грех богоотступничества и цареубийства. Произошло ли?..

Я думаю, что начало положено. С момента успокоения мощей прошло совсем мало времени, а случилось, по крайней мере, три события, которые трудно объяснить с точки зрения материалистической логики, и гораздо проще приписать действию низведённого Серафимом Святого Духа.

Буквально через несколько дней дивеевских торжеств православной Церкви власти отдали самый древний храм на территории России – Новгородскую Святую Софию, и не просто передали, а вернули в него хранившуюся в музее икону Знамения Божией Матери, одну из величайших святынь русского народа!.. Это было особенно странно, поскольку именно в это время поднялась волна протестов музейных работников против передачи их «экспонатов» церковникам, и министр культуры Губенко решительно их поддержал. Люди, присутствующие при освящении храма святейшим патриархом Алексием, рассказывали, что при этом над куполом возникла радуга – повторилось дивеевское чудо!.. А ещё через неделю был возвращён и главный собор Донского монастыря в Москве, из которого пришлось спешно убраться музею архитектуры, чуть ли не под открытое небо, ибо равноценного нового помещения у него не оказалось.

Я прекрасно понимаю, что человеку, воспитанному на материализме, трудно поверить, что в человеческие дела так сильно вмешивается Высший Промысел, что вся история существенно пневматололгична. Особенно восстанут против такой точки зрения учёные-материалисты, ибо их профессия как раз в том и состоит, чтобы подыскать явлениям рациональные объяснения. И мы, не специалисты, можем в очередной раз поверить «науке»: на то ведь она и наука, чтобы вскрывать истинные причины происходящего. Так вот, чтобы избежать этого, давайте уже сегодня, пока многое  поразительное ещё свежо в нашей памяти, скажем себе: нет, наука тут не авторитет, ибо для неё не существует чудес, А Бог послал нам явные чудеса, начавшиеся с обретения мощей преподобного Серафима, и они свидетельствуют, что Он снова с нами. А коли так, то кого же нам теперь бояться?..

Это, конечно, не значит, что от нас уже не требуется никаких усилий. Мы же не фаталисты, мы христиане. Мы должны помнить, что Божья милость всегда есть аванс, который нужно отслужить. Господь обратил к нам своё лицо только потому, что, настрадавшись в безбожии, мы вспомнили, наконец, о Нём и стали Его искать. Но найти  Его мало – надо возлюбить Его всем сердцем, всею душою и всем разумением. Только при этом условии исполнится пророчество Серафима Саровского о возрождении России.

Москва, сентябрь, 1991 г.

Материал к публикации подготовила Римма Кошурникова

_____________________

 * — Статья была опубликована в ж. «Славяне» № 4, 1993 г.

На фото к статье: Виктор Николаевич ТРОСТНИКОВ, православный русский философ и богослов, 1928-2017 гг.