На одном из заседаний Правления Международного литературного фонда слово взял Евгений Евтушенко. Но его речь чем-то не понравилась московским коллегам (а их было большинство). Они начали свистеть и что-то выкрикивать. Увы, в зале заседаний инженеры человеческих душ ничем не отличаются от рабочих ли народных депутатов. Евтушенко замолчал, а потом тихо произнёс: «Я же старше большинства из вас…» «Ну, и что» — послышалось в ответ. В этот момент поднялся пожилой писатель с орденскими планками на пиджаке: «Что же это творится! Как вам не стыдно! Немедленно прекратите хулиганство!» И это подействовало. Шум стих, Евтушенко продолжил выступление. А писателем тем оказался Дмитрий Иванович Зуб из Днепропетровска, фронтовик, прошедший войну от Москвы до Берлина, общавшийся в военные годы с маршалом Жуковым, а в мирной жизни выпустивший более двух десятков книг, долгое время проработавший собкором нескольких столичных изданий. А, главное, человек феноменальной порядочности и честности.

«ВОЙНА – СОВСЕМ НЕ ФЕЙЕРВЕРК, А ПРОСТО – ТРУДНАЯ РАБОТА»

« …Рама!» — Он, пулеметчик и зенитчик в одном лице, вслушиваясь в нависающий над лесом самолетный гул, узнал ее сразу. А вот и она сама. Как ехидна! Высматривающая и вынюхивающая все вокруг…

«А что, если?..» — Он прекрасно понимал: это фактически невозможно. Двухвостая «рама» с пулемета не сбивается! Но турель – на плече. Терять – нечего. И длинная пулеметная очередь полоснула по небу.  «Надо «строчками»… сверху вниз… Вот так! Вот так!..

Орден Красного Знамени (первый из многих наград) вручили Дмитрию Зубу за сбитую «раму» через восемь месяцев – фронты перепутались, — то Ельню заново брали, то Смоленск… Но так бывает: нет сегодня этого ордена на «фронтовом иконостасе» Дмитрия Ивановича. Отсутствует. Причина – более чем нелепая. Уже после войны пришлось ночевать ему на киевском вокзале. Сон крепок! А когда проснулся… Там, где был орден, — только дыра. Кто-то вырезал. С тканью…

Это только один эпизод из фронтовой биографии Дмитрия Зуба. А сколько их было! Ему повезло – он выжил, пройдя все тяготы войны, сначала пулемётчиком в пехоте, потом журналистом фронтовой газеты, материалы и фотографии которого маршал Георгий Жуков использовал при написании своих воспоминаний. А с однофамильцем полководца – Народным художником СССР Николаем Жуковым и воевал вместе, и на Нюрнбергском процессе в ложе журналистов сидел рядом. Зуб – в качестве корреспондента газеты, а Жуков – как художник, рисовавший с натуры фашистских ублюдков, потерявших свою былую спесь и наглую уверенность в своём превосходстве над всем миром.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ РЕДАКТОРА ФРОНТОВОЙ ГАЗЕТЫ:

…Однажды, под Ржевом, комиссар полка Баев пригласил к себе сержанта Зуба: «Звонили из армейской газеты. Поезжай. В редакции хотят видеть тебя, писателя».

Угощали сержанта в редакции на колесах скудно. Паек у военных журналистов – бедный… Он достал свой. Все-таки там, на передовой, 800 граммов хлеба на душу солдатскую выдали. Да положенные ежедневные «сто грамм». Старшины же не спешили отчитываться о погибших. Вот и была на солдатском боку всегда полная-полная фляга…

Редакции Зуб был интересен: писал заметки с передовой! Таких немного было. К тому же, писал то, что видел. (Позже, в 42-м, именно в редакции газеты «На разгром врага» издадут его первую книгу. Под названием «Возвращение». Небольшая такая книжица. Страничек двадцать. Составленная из фронтовых заметок. И, кстати, изданная по инициативе редакции…)

В комнату зашел солидный с виду солдат, ему представили сержанта: «Знакомьтесь! Наш автор, Дмитрий Зуб». – «А мы знакомы! — И к Зубу – Помните? Я же вас спасал, под Москвой».

Вспомнил! Ранило тогда Зуба в левую руку, а он, левша от природы, никак себе перевязку сделать не мог. Вот тогда и объявился в его судьбе этот могучий с виду солдат: «Давай помогу!» Там и познакомились: «Кто ты?» — Жуков, Николай. Художник я. Но воюю». Зуб тут же вспомнил: еще до войны им в полк приносили альбомы этого художника! Вот так встреча!.. С тех пор дружба их не прерывалась.

Более 20 книг написал Дмитрий Зуб: «Перелом», «Следы ведут в Бруклин», «В борьбе за жизнь», «Романтики», «Зодчие», «Парень со свирелью»…

Но главным своим произведением считает историко-документальный роман «Мерцающие зеркала», герой которого — командующий войсками 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, а впоследствии главком Сухопутных войск маршал Жуков. Роман не зря назван документальным, ибо большинство событий в нём – реальны, а в образе капитана Телегина легко угадывается сам автор. Это – честная, правдивая и принципиальная книга. Кстати, среди действующих лиц – не только Жуков, но и Сталин, Берия, Хрущёв, Брежнев, Солженицын, Сахаров, гитлеровские генералы, простые люди, не жалевшие своей жизни ради Победы. В ней – мнение автора об исторических событиях, выпавших на долю его поколения. Только ограниченный тираж помешал книге стать бестселлером в масштабах страны. Вот, как Дмитрий Иванович вспоминает Нюрнбергский процесс:

ИЗ РОМАНА «МЕРЦАЮЩИЕ ЗЕРКАЛА»:

Слушаю ход судебного заседания и поражаюсь, как Сталин со своими соратниками легко, без зазрения совести пудрили гражданам СССР мозги по поводу крайне строгой таинственности Германии в подготовке и развязывании войны против нас. Будто бы секретность у гитлеровцев была полная. И они, якобы, внезапно и вероломно прорвали наши границы…

Но оказывается совсем не нужно было содержать в Берлине дорогостоящего Штирлица и выдумывать «Семнадцать мгновений весны». Гитлер, как показал процесс, ничего не утаивал. Он изложил свои планы в книге «Майн Кампф» ещё в 1925 году. Её в Германии продавали на каждом перекрёстке, навязывали молодожёнам перед венчанием, а бродягам и вовсе бесплатно давали.

Подобно железнодорожному расписанию, в ней всё было с немецкой пунктуальностью изложено: читай, товарищ Сталин, и мотай себе на ус, начинай интенсивную подготовку к отражению нападения.

Куда там! Строилась надежда на авось. Авось Гитлер не тронет нас, ведь обещал мирное сотрудничество. Пусть кого-то бьёт, а нас избавит от столкновений. Политбюро не считало нужным открыть народу правду, какую в мире величайшую опасность представляет собою фашизм. Это – одна из главных подлостей нашего диктатора…

Бесспорны факты глумления фашистов над людьми. Волосы становятся дыбом от звериной ненависти фашистов ко всему, что им не нравилось. «Закрыть сердце для жалости!» — приказывал Гитлер послушным немцам. И они закрыли его. Житель Львова показал перед комиссией трибунала, что он сам видел, как во двор дома №8 на улице Артишевского в июле 1941 года эсэсовцы привели 20 человек, среди них четыре профессора, адвокаты, врачи, 5-6 женщин. Их заставили языком и губами мыть лестницы в семи подъездах четырёхэтажного дома. Потом их заставили собирать во дворе губами мусор, после чего расстреляли.

И ещё одно из страшных свидетельств: «В Освенцим привезли шестьсот детей. Для удушения газом их раздели, втолкнули в две камеры. Эсэсовцы, включив газ, вышли покурить. Через пятнадцать минут, рассчитывая, что дети уже умерщвлены, открыли камеры, а малыши живы. Где-то лопнула труба, и газ перестал поступать. Но приказ есть приказ, и голых их повели к пылающим топкам. Стали живыми бросать в огонь».

Страшно читать эти страницы, страшно осознавать, что и эти факты не учат людей быть добрее и человечнее, что и сегодня продолжаются в мире войны, творится насилие, да и сами события тех лет поддаются ревизии, искажаются и перевираются. Потому так дороги свидетельства очевидцев, таких, как Дмитрий Зуб, да и ещё изложенные с талантом и любовью к людям. Не зря за эту книгу Дмитрий Иванович награждён литературной премией имени Владимира Даля.  

«И ПРОЖИТОМУ Я ПОДВЁЛ ЧЕРТУ, ЖИЗНЬ РАЗДЕЛИВ НА ЭТУ И НА ТУ»

«Есть только две вещи: твоя жизнь и твоя литература. Из этих двух приходится выбирать. Что-то одно делаешь серьезно, а в другом только делаешь вид, что работаешь серьезно»

—  это высказывание трудно применимо к творчеству Дмитрия Зуба. Ведь он по судьбе не попутчик, а соучастник, не персонаж, а герой. Он не описывал жизнь, а делал ее.

В начале 1943-го Дмитрий Зуб получил офицерское звание и должность военного корреспондента и продолжал вместе с войсками участвовать в сражениях Второй мировой – в форсировании Днепра, освобождении Украины и Польши, в штурме Берлина. О том, как он воевал, говорят боевые ордена: Отечественной войны первой и второй степеней, Красной Звезды. Одна из самых памятных наград – медаль «Почетный ветеран Великой Отечественной войны».

Памятная потому, что удостоверение на нее подписали дважды Герой Советского Союза генерал армии Павел Батов и легендарный летчик-истребитель Алексей Маресьев. И после войны военный корреспондент нередко бывал в самых «горячих» точках, на самых разнообразных стройках века. Тысячи выездов – творческих командировок в села, на заводы, в школы и вузы дали писателю богатейший материал для сочинений. Дмитрий Зуб не нуждается в поисках сюжетов своих произведений. Сюжеты сами находят его и просятся на бумагу. Сейчас он работает над новой книгой о Никите Хрущеве. Трудно сказать, каким будет это произведение. Без сомнения, у Дмитрия Зуба свое собственное представление о главном сталинском разоблачителе. Еще бы! Писатель сопровождал Никиту Сергеевича в поездках на целину, и ему наверняка есть, что вспомнить о лидере страны начала 60-х.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПИСАТЕЛЯ АЛЕКСАНДРА НИЖЕГОРОДОВА:

С журналистом Дмитрием Зубом мы познакомились в Днепропетровске. Он принес в корреспондентский пункт «Правды» очерк «Потрет». Бывший фронтовик тогда еще не расстался с офицерской гимнастеркой. На правой стороне груди – три желтые и две красные ленточки. Подумал: «Три тяжелых и два легких ранения. Интересно где и когда?»

Гость ответил коротко:

— В сорок первом под Ельней, в сорок втором – под Ржевом…

После «первой ласточки» Дмитрий Иванович зачастил на страницах «Правды». Через мои руки прошли восемь его очерков, среди них – «Зодчие», «Чонгар», «Конвейер стальных артерий» и другие.

Журналист Дмитрий Зуб постепенно поднялся во весь рост писателем-прозаиком. Побывав в казацком поселке Славгород, что на границе Днепропетровской и Запорожской областей, он узнал о трагедии, произошедшей там во время немецко-фашистской оккупации. Гитлеровцы согнали все мужское население в балку и расстреляли более 160 потомков славного казачества. Чудом остался  живых мальчик Юрий Шерстюк. Пряча сына от полицаев, мать выходила его. Куда он потом исчез, никто не знал.

Газета «Правда» опубликовала этот очерк. Среди откликов пришла в Днепропетровск телеграмма: дескать, жив-здоров Шерстюк, работает мастером на металлургическом заводе в Свердловске. Автор не медля, в самолет – на Урал. О жизни потерявшегося было героя рассказал в «Днепровской правде». А потом последовала и повесть «Не на всякую жизнь согласен».

…У меня было два брата: Иннокентий и Григорий. Оба погибли в Отечественную войну. Григорий осенью 41-го года под Москвой, Иннокентий – летом 42-го под Сталинградом. Так я осиротел. Хотел бы назвать своим третьим братом Дмитрия Зуба.

«Я ЗАРАСТАЮ ПАМЯТЬЮ, КАК ЛЕСОМ ЗАРАСТАЕТ ПУСТОШЬ…»

В.С.: Дмитрий Иванович, почему пришло решение писать о маршале Жукове?

Д.З.: Я с ним виделся на фронте, он читал мои материалы. Помню много солдатских рассказов о нём. Архивных документов массу перелопатил. А прикоснулся к этой теме вот почему: очернять Жукова стали… А мы его на фронте боготворили…

Да и не только о нём эта книга. В ней – то, что было с нами, то, что осталось в памяти, то, что и сегодня, на мой взгляд, не потеряло остроты. Вот, к примеру, история с замечательным романом Олеся Гончара «Собор». Кто-то из окружения секретаря Днепропетровского обкома КПСС Алексея Ватченко наворковал ему на ушко, что в романе некое, не особенно привлекательное лицо, списано с него, с самого Алексея Федосеевича, и изображено махровым бюрократом и целенаправленным карьеристом. Ватченко собрал бюро обкома и поручил всё перепроверить и доложить. Перепроверили и доложили – всё так и есть. Но фамилия у героя другая, так что волноваться нечего.  Но Алексей Федосеевич возмутился: «Гончар со своим «Собором» сыграл на руку таким антипартийщикам, как Солженицын и Сахаров. И пошло-поехало после этого… Осуждали и критиковали замечательного писателя все, кому не лень. Прямо, как в истории с «Доктором Живаго» — «роман не читал, но возмущён…» Экземпляры «Собора» были изъяты из продажи и из библиотек… Травля Олеся Гончара закончилась так же неожиданно, как и началась. Леониду Ильичу Брежневу позвонили из штаб-квартиры ЮНЕСКО: «Как понимать нападки на выдающегося украинского писателя?» В качестве ответной акции вышел Указ о присвоении Олесю Терентьевичу Гончару звания Герой Социалистического труда. Вручал ему Золотую звезду Председатель президиума Верховного Совета УСССР А.Ф. Ватченко. Вот уж, действительно, неисповедимы пути твои, Господи.

Пишу я и о развитии украинского и русского языков в стране. Естественно, что язык своей Родины надо изучать и развивать. Плохо то, что те, кто ещё 15 лет назад говорили только на русском языке, сегодня представляют себя идейными борцами за ридну мову. Кампанейщина в таком деле приносит только вред. Знание языка развивается постепенно из поколения в поколение, это процесс исторический. А насильственные действия могут вызвать только сопротивление.

В.С.: Дмитрий Иванович, а часто ли встречаетесь с однополчанами?

Д.З.: Смотря где. Если в Москве – то ежегодно. А дома – в писательском коллективе. Я трижды избирался председателем Регионального союза писателей Приднепровья, заместитель председателя Межрегионального союза писателей.  Недавно мне вручили прибывшее из Москвы поздравление за подписью руководителя Международного сообщества писательских союзов Сергея Михалкова.

И от моей внучки Анастасии Демидовой, живущей во Франции, пришло сообщение о рождении там правнука. Я тотчас наполнил бокалы и предложил тост за здоровье малыша. А 1-го мая очередной день рожденья моей жены, Елены Ивановны. Она – мой главный контролер по недопущению ошибок в рукописях. Что-то подобное было у Льва Толстого.

В.С.: История Вашей свадьбы тоже необычна…

Д.З.: Да, два года назад отпраздновали бриллиантовую свадьбу. А женились спустя неделю после знакомства, расписались на праздник – 7 ноября 1946 года. В один день сыграли свадьбу мы и старшая сестра жены Тамара тоже с фронтовиком. Свататься мы пришли оба, с патефоном.

ИЗ ПИСЬМА Д.И. ЗУБА ЖЕНЕ ЕЛЕНЕ ИВАНОВНЕ:

Я живу так долго для тебя. Видимо, сам Бог поддерживает моё пребывание на земле, придаёт силы для труда, вдохновения и для того, что ты, моя милая, не ощущала тяжести и тоски одиночества. Я люблю тебя, как в молодые годы…»

Вот так. Не зря говорят, что романы создаются и на земле, и в небесах. Просто не каждому суждено стать автором или героем такого романа. И ещё отрывок из письма, теперь из 41-го года:

Дата: 18 ноября 1941 года. (Дни, когда, казалось, труднее всего было).

«Здравствуй, мой дорогой сын Митя! У нас зима. Братский привет тебе от Володи и Веры. От меня же – отцовское благословение на совершение великого подвига по уничтожению гитлеризма. Нет более чести, чем вести отечественный бой. Я жалею, что мне 67 лет… А душа рвется туда.

Чтобы отомстить озверелым фашистам за убийство своей сестры Анны и сожжение моего дома в селе Иванковцы Каменец-Подольской области. Будь здоров, мой дорогой Митя – моя гордость…»

Единственное письмо на фронт… Больше не было. Сегодня это бесценная семейная реликвия. И не только семейная…

Дмитрий Зуб не подвёл своего отца, и тогда, на фронте, и в мирной жизни.  Сегодня, в 90 лет, он полон творческих и житейских планов. Пишет новую книгу, по-прежнему, он – один из лидеров писательского союза, переживающий, помогающий, сочувствующий. В его «мерцающих зеркалах» отражается жизнь во всей полноте, без искажений и фальши. Ведь правда всегда находится в пути, а история, как любит он повторять, продолжается.

Владимир Спектор