В селе всеобщий банный день.

Давно повелось, что по субботам все хозяйственные работы сворачиваются и люди моются, отдыхают и занимаются только собой. Даже в гости не ходят. Старожилы говорят, что по субботам селяне возвращались с ближних и дальних тоней, если там не было выстроено бань.

Дачники тоже приняли такой уклад жизни.

С утра, как уж заведено, топятся печи и дымы как флаги украшают каждую баню. Народ дружно таскает воду, да так усердно, что деревянная дорожка от колодца к ряду, к линии бань, не просыхает до вечера.

Хорошо, что накануне дожди прошли – не пересохнут колодцы; не будешь скрести ведром по гальке, которой выложено дно копанки.

Вереница бань у нас стоит на берегу, у воды, так, чтобы, разогревшись на полках знойных парилок, можно вылететь за порог мылен, пробежать и окунуться в обжигающую прохладой воду. А там – снова в тепло, в уютную баньку.

Череда бань и лодочных сараев украшает оба берега реки перед впадением её в море. На том, высоком берегу, раскинулось село, на нашем – дачи.

Моются у нас обычно вечером, когда банный дух пропитает всё помещение, нагреется всё – вода в бочках, полки, шайки, тазы, веники… Банный дух каждый творит по — своему. Некоторые любители добавляют в топку капли эвкалипта, растворы из набора ароматных трав, эфирные масла, квас, пиво… И распаренные берёзовые веники привносят свой аромат, свой букет в банную атмосферу.

Вечера в августе здесь у нас стоят светлые, безветренные, тихие. Только петухи вдруг начинают пробовать голоса, проверяя, не утрачена ли ими способность будить и будоражить всю округу. Иной раз сиплый голос чайки вплетается в этот хор. Вяло летает пух с Иван – чая, оставляя соцветия похожими на розовые ёлочки. Пахнет смолой, свидетельствуя об обширных хвойных лесах вокруг.

Вот таким вот вечером привлёк меня гогот, время от времени сотрясающий воздух возле новой бани питерцев. Собственно из Питера в их большой семье один человек – Серега. Остальные же все местные – из Кандалакши, с Лесозаводского, из Зелёного. Работники порта, машинисты, станочники, строители. В этой семье шесть сестёр и один брат – Володя Воронов. Володя женат на Маргарите, сёстры же Вороновы все замужем, кто за кем… Ну, это и понятно…

Володю и Сергея я знал хорошо. Мы в одно время приобрели земельные участки в селе. Вместе стали строиться. Кроме нас вокруг никого и не было. Просторно! Благодать! Тогда радости и беды у дачников — первопоселенцев были общими. Стройматериалы достать, грузовую машину – всё проблема… Как бы то ни было, но жилые дома подняли… Другие сооружения уже позже возвели. Сараи, колодцы — постепенно всё справили. Лодками обзавелись.

Сначала я приобрёл плавсредство. Вместе с Серёгой и Вовкой ездили по островам – собирали рейки и бревна на стройки, на дрова – всё, что волны выкидывали на сушу из остатков продукции когда – то работавших лесозаводов. Вместе – то сподручнее.

В первое лето даже в лес ни разу не выбрались. Гвоздей килограммов по двадцать заколотили… Целыми днями сплошной грохот слышался. По ночам даже перестуки стояли; прислушаешься – да это же пульсация твоей крови в ушах отдаётся…

Электроинструментов тогда не было. Всё вручную творили: тесали доски, резали  их; прикручивали… Работа с ручным плотницким инструментом требовала много сил и времени. Но тогда мы и дерево чувствовали. Сейчас жужжалки эти… Быстро позволяют дома справлять, другое что делать. Быстро как – то, но холодно, без души… Всё как – то не так. И опилки смолой не так пахнут…  Не проникает аромат в тебя. У меня не привилось с новым инструментом ладить… Только с шуруповёртом разве…

В те времена доходило до того, что и инструмент сами мастерили. Основной и вспомогательный, мерительный. С отвесами, понятно всё просто: шнур и гирька… А вот уровня, скажем, ни у кого из нас не было. А надо, чтобы дом ровнёхонько стоял. Вот Серёга или Владимир – не помню точно кто – придумал: к доске изолентой примотал бутылку, наполовину заполненную водой. Вытекать воде не позволяла пробка. Фломастером обозначили середину сосуда по всей его длине. Точнее указателя уровня и не надо.

Или вот полетело как – то поршневое кольцо у лодочного мотора. В Запани и в селе ни у кого нет такой детали. Что делать? Можно, конечно, в Кандалакшу смотаться. Но будет ли там? Тоже не факт. А день из жизни вычёркивай, хоть тресни. Кто – то из ребят нашёл выход из этого положения. Взял гвоздь подходящей длины и приемлемой толщины с учётом размеров канавки поршня. Откусил шляпку. Обжал гвоздь вокруг поршня. Остриё гвоздя, как лишнюю длину, тоже откусил. Получилось фабричное кольцо. Только не четырёхгранное, а круглое в диаметре. Ну, это – то неважно. Главное – выполняет свою функцию, реализует своё предназначение.

Из окошка своей бани сквозь листву молоденьких осинок я видел взрослых питерцев. Детишки их носились по гулким деревянным дорожкам вокруг бань и их крики «Штаб, штаб» разносились время от времени; значит, строили в лесу штаб, для чего собирали валявшиеся доски…. Взрослые сидели на брёвнах — остатках от строительства бани. В прежней бане кто – то из них стал жить, народу ведь много. Я успел помыться и сидел  в своём предбаннике, укутанный в полотенце, обсыхал и попивал морс.

Мне один из мужей этого семейства – Павел Ефимович, строитель со стажем, рассказал, как он заготавливал брёвна для бани. Он гордился собой и всем рассказывал про это.

Позапрошлой осенью он купил порубочный билет. В наступившую зиму на снегоходе рванул в лес. Заготавливать брёвна для стройки надо именно зимой, когда сокодвижения в деревьях нет, тепла солнечного нет. И брёвна тогда не трескаются.

Стал он приглядываться к соснам. Выберет подходящую по прямизне, по толщине – спиливает и… к дому отвозит. Разделал брёвна, нарезал на шестиметровки и оставил сушить в естественных условиях. И только вот этим летом, ближе к осени, принялись строить баню. Брёвна звонкие, сухие…

Навалились всем гуртом, все, кто смог. Павел Ефимович руководил стройкой, прорабил, как он говорил. Особенно пристально он следил, как брёвна кладутся. Надо было обязательно пускать брёвна той стороной, что имеет годовые кольца плотные, наружу. А где кольца распущены, редки – во внутрь помещения. Так  надо строить. Плотная древесина меньше пропускает мороз. Разряжены кольца – в помещении будет тепло.

Вернёмся к банной субботе.

Сидели на брёвнах и периодически громогласно смеялись эти четырнадцать весёлых человека. Должен сказать, что питерцы или Вороновы, как их ещё называли, вообще громогласны.  Справляют ли день рождения, а эти праздники у них, по — моему, летом каждый день. Отмечают ли иное событие. Вся Запань всегда в курсе. Из их двора доносятся тосты, песни, которые, кроме них, уж никто, к сожалению, не поёт. Сергей на вопросы о слаженности хора говорит:

— Я в городе на песенники набрёл и раздал нашим.

Столы они в дни празднований ставят во дворе, тогда места всем хватает.

Чему же они сейчас так громко смеются? Травят ли анекдоты, байки? – мне стало любопытно.

И вот не сразу, а понаблюдав, времени – то у меня навалом, я заметил следующее. В баню они ходят парами – муж и жена. Cменяют друг друга. Остальные ожидают пока ячейка общества моется. Пары, при выходе из бани, раскрасневшись то ли от мытья, то ли от смущения, предстают перед всей публикой, ждущей этого момента рассевшись на брёвнах и бурно реагирующей при этом, взрывая тишину гоготом. Именно так, другого глагола я не подберу. Гогочат и сыпят вопросами к вышедшим, делают замечания, комментируют…

Надо сказать, что в селе совместные помывки мужа и жены не редкость. Да и как иначе? Может отдельно дрова наколоть, отдельно печь натопить, воды натаскать? Нет. Не по хозяйски это. Так не пойдёт.

Выходившим из бани семейным парам замечания давались то тривиальные, ожидаемые, а иногда неожиданные, свежие, непредсказуемые. Не было того, чтобы какую — нибудь пару не встречали восклицаниями, обходили вниманием.

Вот некоторые реплики, что слышались у бани Вороновых:

— Ну, Катюха, он тебе спинку намылил, потёр? – так встречали одну из пар.

— Вот и тебя, Танюха, захомутали! – оживились ожидавшие.

— А я что – особая что ли? – парировала Татьяна Андреевна.

Очередную пару забросали вопросами:

— Как вас долго не было, а? Чем вы там занимались? Небось, веники перевязывали? Или мыло не мылилось?

— Владимир Андреевич, что – то вид у тебя усталый. Не дрова же колол? – сочувствовали родичи.

— Анка, смотри, скользкие листья к спине твоей прилипли.

Анна Андреевна знает, что не может никто увидеть голую спину. Ведь она в сарафане,  а поверх его плечи большим махровым полотенцем закрыты. Но всё равно делает движение, якобы хочет заглянуть назад…

— Эге, как вас разморило, ребята! Еле ноги передвигаете.

Новый взрыв хохота

— Егорыч! А чего так быстро? Вода в бочках кончилась? Натаскать?

— Андреевна! Вы хоть помылись заодно? – кто – то ехидно прыснул.

Сдержанный говор, а потом опять всплеск эмоций, в вопросах к учительнице математики:

— Лида, какие задачи там решали? О чём так долго говорили?

— Мы решали задачи будущего! Все разговоры о будущем!

— Ну, что же для них будущее – это необходимость. У нас — то у всех дети есть…

Опять ожидание и снова оживление при выходе появившейся пары:

— Мы уж думали, вы утонули там…

— Да нет, выплыли, как видите.

— А плавая и ныряя использовали ласты – маски?

Тут трое соседских мальчишек пронеслись по деревянной дорожке, крича изо всех сил:

— Пожар! Пожар! У  Ладейкиных пожар!

Мигом все, кто сидел у бани, вскочили, похватали вёдра, стоявшие перевёрнутыми здесь же, на скамье, возле бани, и… исчезли.

Я тоже быстро оделся и выскочил из бани. Слабый ветерок дунул мне навстречу, приятно охлаждая лицо. Прибежал к реке, смотрю и вижу – лодки моей нет. Значит, и мою прихватили.

А на противоположном берегу, было ясно видно, как люди выстроились в цепочку от реки наверх до горящего дома и передавали друг другу вёдра с водой, а ещё с нашей стороны к тому берегу подходила пара лодок с добровольцами.

Позже я узнал, что у Ладейкиных умер дед и больничный морг в Кандалакше выдал тело деда в субботу на условиях самовывоза. Банный этот день или нет, работникам морга безразлично; у них свои порядки. Ладейкиным, как не прискорбна ситуация, можно сказать, повезло – ведь они получают деда уже с оформленными документами. Не везёт обычно селянам, чьи родичи умирают в селе. Тогда, прежде чем хоронить усопшего на сельском погосте, необходимо тело отвести за шестьдесят километров в Кандалакшу, где труп надо предъявить врачу, затем полиции, показать в ЗАГСе. Это проще, чем врача, участкового и работника ЗАГСа по одному возить в село. Вместе они не поедут ни за что, пробовали – капризничают. Ведь иногда один может отлучиться, не найдёшь, а другой ждать не захочет…

Ладейкиным пришлось спешно оповестить родных и знакомых о смерти деда и созвать их в субботу. Вопреки устоявшемуся порядку решили не затягивать с похоронами. Гости собрались на тризну, кто приехал, кто пришёл. Гроб с покойником стоял в доме. Стол собрали, опустошив сельский магазин и свой погреб. Успели посидеть, поговорить, произнести несколько тостов. Некоторые гости даже захмелели. И тут… загорелось.

Со временем выяснилось, что загорелась проводка. Пламя побежало под потолком. Загорелись обои, занавески, мебель… Гроб загорелся, да так ярко… Что гроб… Всё кругом запылало… Про гроб поначалу забыли, а потом, чтобы вытащить его, нужно было решиться, нужен был поступок, нужен был подвиг. Никто не попытался рискнуть ринуться в огонь…

Как потом судачили:

— Повезло Ладейкиным. На кремацию никаких расходов не потребовалось.

Хотя ближайший крематорий у нас в Апатитах. В Кандалакше нет, но вот – вот появится. Пока же не практиковалась у нас на Севере такая услуга, не было.

А в тот день на том берегу реки продолжала кипеть работа. По цепочке вверх по косогору передавались вёдра с водой. На крышах домов сидели люди, они боролись с искрами. Но, слава богу, ветра не было. Я позвонил в Лесозаводское пождепо, казалось пожарные могут успеть приехать и помочь в тушении пламени. По суше до села ехать двенадцать километров, по морю – три.

Телефон был со мной. В  пожарном депо мне лениво ответили:

— Да, мы знаем. Нам звонили уже. У нас две машины на приколе – моторы ремонтируются, а у посудины – пожарного катера, что стоит в Банной губе – водяная пушка слабая, не добьёт до дома Ладейкиных. Так что вы уж там как – нибудь сами, на нас не надейтесь. Кстати, наш главный пожарный Петр Васильевич Ладейкин как раз там на похоронах.

Вот такой случился банный день…

Валерий Бохов

Использована иллюстрация публикации «Русские бани: Коротко история парилок»