Забытая история

У каждого народа есть Дни радости и Дни печали. Есть таковые и у армян, греков, ассирийцев. Что касается Дней радости, то в основном они связаны с церковными праздниками, прежде всего Рождеством, но не всегда совпадают, а вот День Траура и Скорби у них един – 24 апреля.

Напомню: с весны 1915 по осень 1916 года в Османской империи было уничтожено от 1 до 1,5 миллиона армян, от 350 тысяч до 1,2 миллиона понтийских греков, и от 500 до 750 тысяч ассирийцев. Массовому уничтожению подверглись также курды-езиды (не мусульмане), христиане-несториане, халдеи. Если же к ним прибавить тысячи жертв перманентно массовых «зачисток от неверных» XIX века, то 24 апреля правильнее именовать днем памяти жертв геноцида христиан.  И этот фактор уже более 100 лет держит в напряжении целый регион, постоянно подогревая вражду между населяющими его народами.

Ну с этим все более-менее понятно, а «российские немцы», вынесенные в заголовок, при чем?  Если хотите узнать, то наберитесь терпения и вперед.

Предпочитают не вспоминать

Уместно напомнить, что турецкий султан Абдул Гамид ещё в 1874 году цинично заявлял: «Чтобы разрешить армянский вопрос, нужно истребить всех армян»[1]. И такой шанс, как решили руководители партии младотурок «Единение и прогресс»[2], пришедшей к власти в результате переворота 1908 года, возник.  Днем начала тотального геноцида армянского населения принято считать день 24 апреля 1915 г., когда турецкие правители Талаат-паша, Энвер-паша и Джемаль-паша – решили воспользоваться начавшейся Первой мировой войной для полного уничтожения армян, как симпатизирующих военному противнику – России.

Одним из первых об этом поведал  миру австрийский писатель, еврей по происхождению, Франц Верфель, опубликовавший в 1934 году роман «Сорок дней Муса-дага»[3], который, как отмечала критика того времени, «заставил человечество по-иному взглянуть на происходящие и грядущие события в мире».

«Мужчин арестовывали и, скрутив всех вместе веревкой, в ближайшем же лесу, овраге или каменоломне расстреливали… Женщин и детей гнал конный конвой. Путь был трудным даже для солдат, а женщинам и детям идти по каменистым и песчаным тропинкам под палящим солнцем было невыносимо. Они умирали по пути от жажды, голода, жары, побоев конвоиров, которых предварительно проинструктировали покончить с пленниками в пути. Турецкие и курдские крестьяне в тех деревнях, через которые шёл путь мучеников, нападали на них и забивали до смерти камнями и палками, в этом солдаты им не препятствовали и даже поощряли. В некоторых деревнях женщин выставляли на площадь, как рабынь, и продавали их для гаремов. Ближе к концу пути конвой уставал, и солдаты принимались убивать уцелевших женщин и детей…»

Естественен вопрос: как на все это реагировала международная общественность и правительства христианских государств? Сегодня, спустя десятилетия, можно ответить: более чем спокойно. В противном случае ничего подобного произойти просто не могло. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Говоря это, я прежде всего имею в виду Францию, Великобританию, Италию и США, которые в 1-й Мировой войне противостояли не только Германии, но и её союзнице Османской империи. О Российской империи разговор особый и несколько позже. Сейчас же давайте остановимся на отношении к случившемуся немцев, тем более что в современной прессе и выступлениях некоторых политиков время от времени звучит мысль, будто бы именно немцы и спровоцировали этот антихристианский кошмар.

Приведу лишь несколько документов и свидетельств. Итак, вот какой была реакция немцев, в том числе официальных представителей Германии, проживавших тогда в Османской империи.

Телеграмма немецкого вице-консул Германии в Эрзеруме Эрвина фон Шойбнер –Рихтера в германское посольство в Константинополе.

Эрзурум, 2 июня 1915 г.

«Мои переговоры с главнокомандующим относительно выселения армян не привели к положительным результатам. Армянское население из всех долин, по-видимому, и из Эрзурума, должно быть выслано в сторону Дейр эл-Зора. Эта депортация большого масштаба равносильна массовому уничтожению, т. к. из-за отсутствия каких-либо транспортных средств даже половина депортируемых не достигнет живыми места назначения, и, видимо, депортация эта повлечёт за собой не только разорение армян, но и всей страны. Основания военного характера не могут быть подведены под эти акции, потому что возможность восстания местных армян исключена, ибо депортируемые – это старики, женщины и дети. Армяне, которые переходят в ислам, не высылаются. Осмотренные мной покинутые армянские деревни были разграблены; разграблен также и монастырь Кизилванк, церковь которого опустошена.

Шойбнер-Рихтер»[4].

7 июля 1915 г. посол Германской империи в Константинополе барон Ханс фон Вангенхайм, тесно контактировавший с верхушкой младотурок, доносил канцлеру Германии, что «турецкое правительство поставило своей целью уничтожение армянской нации в турецком государстве»[5]. А спустя три недели, 28 июля 1915 года, Эрих фон Шойбнер-Рихтер докладывал послу фон Вангенгейму из Эрзурума:

«Сторонники местного вали[6] Тихсин-бея откровенно признаются, что конечной целью их деятельности является полное уничтожение армян в Турции. После войны „у нас в Турции армян больше не будет“ – таково дословное высказывание одного авторитетного лица.

Поскольку этой цели нельзя достичь при помощи различного рода избиений, здесь надеются, что лишения за время длительного пути до Месопотамии и непривычный климат довершат всё. Это „решение“ армянского вопроса кажется идеальным всем сторонникам крайнего направления, к которым принадлежат почти все военные и правительственные чиновники. Сам турецкий народ ни в какой мере не согласен с таким решением армянского вопроса и уже сейчас тяжело ощущает хозяйственную нужду, возникающую в этой части страны в результате изгнания армян.

Шойбнер-Рихтер»[7].

В этом месте я прерву свое повествование, дабы представить фон Шойбнер-Рихтера, человека, который стал одним из очевидцев геноцида армян, одним из первых документально подтвердил этот факт, направив соответствующие письма не только германскому послу в Константинополь, но и непосредственно в Берлин. Более того, лично он спас несколько армян, однако все его усилия успехом не увенчались.

Родился Шойбнер-Рихтер в Риге в январе 1884 года в семье дирижера Карла Фридриха Рихтера, выходца из Саксонии, и остзейской (балтийской) немки Юстины Хаусвальд. После окончания Ревельского Петровского реального училища он поступил в Рижский политехнический институт, обучался в технических школах Дрездена и Мюнхена, где защитил докторскую диссертацию. Состоял в рижской студенческой корпорации «Рубония», был близком знаком с Альфредом Розенбергом[8] и Арно Шикеданцем[9] еще со времён их юности. По вероисповеданию он был православный. Отсюда и «русский немец», как стали его называть в Германии.

Во время первой русской революции 1905-1907 годов Рихтер вступил в тайную монархическую военизированную организацию, принял активное участие в формировании отрядов самообороны прибалтийских немцев. Затем перебрался в Германию. Поселившись в Мюнхене, получил германское гражданство, защитил докторскую диссертацию по химии, стал вхож в высшее общество баварской столицы, но и связи со старой родиной не терял.

В 1912 году, женившись на Матильде фон  Шойбнер, и будучи усыновленным  одним из ее родственников, он приобрёл  дворянскую фамилию и стал именоваться Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер.

Начало войны между Германской и Российской империями Макс Эрвин воспринял без восторга, что не помешало ему в августе 1914 года пойти добровольцем на фронт и принять участие в боях на стороне Германии. За проявленную доблесть он был награжден Железным крестом 2-й степени, повышен в звании. В августе 1915 года с фронта его отозвали и направили вице-консулом в турецкий Эрзерум, где он принялся всячески противодействовать уничтожению христиан.

В 1917 году фон Шойбнер-Рихтера перевели на дипломатическую работу в Стокгольм, где до 1918 года он возглавлял пресс-службу немецкой военной администрации в странах Балтии. Был награжден Железным крестом 1-й степени. Участвовал в гражданской войне в Латвии (1918 -1920 гг.). Возвратившись в Германию, принял участи в Капповском путче, направленном против правительства Веймарской республики – возглавлял разведывательную службу мятежников.

После провала путча скрывался в Мюнхене, где создал русско-немецкое общество «Ауфбау», т. е.  «Возрождение», ставшее связующим звеном между германскими и российскими монархистами. Стал одним из главных организаторов первого международного съезда монархистов, состоявшегося в мае 1921 года в баварском городке Бад-Райхенхалле. Цель, которой добивался фон Шойбнер-Рихтер и которой он не скрывал заключалась в установлении прочного союза русских монархистов с немецкими националистами, а также реставрация германской монархии и восстановление дома Романовых.

Примечательно, что еще до съезда в Бад-Райхенхалле, а именно в октябре 1920 года, чета фон Шойбнер-Рихтер впервые встретилась с Адольфом Гитлером. По воспоминаниям современников впечатление друг на друга они произвели самое благоприятное и вскоре Макс Эрвин, обладавшим обширными связями среди германской аристократии, дипломатов, банкиров и богатых российских эмигрантов, надеявшихся склонить правые германские партии к войне против большевиков, становится одной из ключевых фигур национал-социалистов и ведущим советником Гитлера по внешней политике и одновременно главным финансистом партии.

Вообще жизнь этого православного немца из Риги была полна загадок и тайн, многие из которых остаются таковыми остаются и сегодня. Но одно известно точно – у него была великая цель – геополитическое сближение Германии и России и создание нерушимого союза  двух этих стран и их народов. И двигался он к ней упорно, меняя лидеров, которых сам же находил, словно уставших лошадей.

Неизвестно, каких бы заоблачных высот он достиг и в каком направлении развивались бы отношения между Германией и Советским Союзом, если бы 9 ноября 1923 года на  Одеонсплац, неподалеку от Зала баварских полководцев Фельдхернхалле, его не сразила шальная пуля полицейского. Случилось это во время Пивного путча – попытки государственного переворота, предпринятой Адольфом Гитлером, одним из организаторов которого фон Шойбнер-Рихтер и являлся.

Будучи смертельно ранен, Макс Федорович, как его называли русские, падая повалил на мостовую Гитлера и тем самым спас ему жизнь. Произошло это случайно или он намеренно прикрыл фюрера своим телом – историки к единому мнению так и не пришли. Но одно известно точно – первым из 16 нацистов и 3 полицейских, убитых в тот день (ранили около сотни), был именно он.  И еще. Свою программную «Майн Кампф», которую Гитлер написал в тюрьме города Ландсбер-ам-Лех, где отбывал наказание за участие в этой неудавшейся попытке переворота, он посвятил «русскому немцу» фон Шойбнер-Рихтеру. И ещё, как вспоминали современники, Гитлер не раз повторял: Незаменимых людей нет. Лишь одного человека нельзя заменить. Его имя «Шойбнер Рихтер».

И еще один примечательный факт. 4 октября 1923 года Политбюро партии большевиков утвердило дату начала вооруженного немецкого пролетариата: германская революция должна была стартовать 9 ноября. Однако при проверке готовности оказалось, что все развивается совсем не так как, запланировали в Коминтерне. Во-первых, страны Антанты каким-то образом оказались в курсе секретных планов большевиков и французы на Рейне, и поляки на советской границе привели войска в боевую готовность. А во-вторых, выяснилось, что и в Германии воевать, собственно, некому и нечем. В последний момент педали социал-демократы, имевшие большой вес в рабочем движении, которое раскололось и не в пользу коммунистов. Узнав обо всем этом, советские руководители отменили восстание. Однако входивший в ультраправую фракцию КПГ Эрнст Тельман не согласился с этим решением и 22 октября начал в Гамбурге собственную революцию, получившую название «Германский Красный Октябрь», которую быстро подавили.   Так вот, по мрачной иронии судьбы в день, назначенный Политбюро для начала германской революции, состоялся «пивной путч» Адольфа Гитлера, закончившийся с теми же последствиями, что и восстание в Гамбурге. Впрочем, существует версия, что «ирония судьбы» здесь ни пари чем и что коммунисты и нацисты собирались выступить вместе. Но Коминтерн свое восстание отменил, забыв предупредить об этом наци, и именно это и послужило началом их горячей нелюбви друг к другу.

Впрочем, мы несколько отвлеклись. Возвратимся в Османскую империю.

Происходящие там события встревожили не только официальных представителей Германии, но и ее рядовых граждан. 16 августа 1915 года группа подданных Германской империи, проживавших в Коньи[10], писала в посольство в Константинополе следующее:

«Итак, все предпринятые меры, по-видимому, сводятся к полному уничтожению армян.

Это бесчеловечное отношение – неизгладимое позорное пятно в мировой истории не только для турок, но и для нас, немцев, если мы будем смотреть на это дело сложа руки и допустим уничтожение этого народа. Совершенно независимо от всего прочего подобный, весьма печальный образ действий противоречит интересам экономического положения страны, причём и немецкие предприятия пострадают, если погибнет этот трудолюбивый народ.

Если нижеподписавшиеся берут на себя смелость отправить императорскому посольству сообщение об этих фактах, то они делают это, полагая, что таковые в полной мере известны германскому императорскому посольству.

Мы, немцы, вынужденные каждодневно наблюдать эти возмутительные бесчинства, чувствуем себя обязанными протестовать против всего этого в качестве представителей культурного государства, находящихся среди полуцивилизованного народа.

Мы надеемся, что просьба наша будет уважена и что судьба тысяч и тысяч ни в чем не повинных женщин и детей будет хотя бы смягчена.

С глубоким уважением

Вилли Зеегер, руководитель индустриально-торгового акционерного общества в Анатолии, филиал „Кения“;

Георг Бигель, учитель средней школы;

Генрих Янсон, заводской мастер;

Ю. Е. Маурер, дипломированный инженер»[11].

23 августа 1915 г. подполковник германской военной миссии в Константинополе докладывал из Эрзурума:

«После всего случившегося можно с уверенностью признать нижеследующее.

Решение об изгнании и уничтожении армян принято младотурецким комитетом в Константинополе; им же, по-видимому, организовано и осуществлено это при помощи военных властей и различных банд [12] .

С этой целью, кроме местной администрации, начальника полиции Хулуси-бея и главнокомандующего Махмуда Кямиль-паши, на местах находились члены Комитета Хильми-бей, Шакир-бей, депутат Эрзрума, Сейфулла-бей.

Подполковник Штанге»[13].

А 7 октября 1915 года посольство Германской империи сообщало из Константинополя, что из двух миллионов армян Османской империи полтора миллиона уже депортировано, причём один миллион человек из них при этом погиб.

Наряду со многими известными деятелями мировой культуры немецкий богослов и правозащитник Иоганнес Лепсиус призывал европейские правительства воспрепятствовать расправе над армянами. Немецкий поэт и писатель А. Т. Вегнер[14], находившийся в 1915-16 годах в Турции в качестве офицера санитарной службы и одновременно являвшийся корреспондентом ряда европейских газет, посвятил трагедии армянского народа цикл исторических очерков и рассказов и по мере своих сил пытался обратить внимание общественности Германии на зверства турок.

Таким образом, вопреки звучащим обвинениям немцев в пособничестве убийцам, судьба армянского народа и других христиан в Османской империи не оставила равнодушными ни простых граждан Германии, свидетелей кровавой трагедии, ни многих священнослужителей, дипломатов, военнослужащих. Но как же отреагировал на их призывы официальный Берлин? Особого значения всем этим сообщениям там не придали, рассматривая их в качестве «внутренних турецких административных мер», в которые Германии вмешиваться не пристало. В то же время Франция, Великобритания и Россия в 1915 году выступили с совместной декларацией, осуждающей уничтожение армян, но далее слов они не двинулись. Ни тогда, ни позже. И это возмутительно, тем более что с Османской империей они находились в состоянии войны.

«От Стамбула до Китая – только мусульмане!»

Кто-то наверняка пожмет плечами: мол, зачем нам, живущим в XXI веке, ворошить события давно минувших дней? Разве сегодня горя и крови меньше? Отвечу: нужно это, прежде всего, для того, чтобы в очередной раз попытаться исключить возможность повторения подобных преступлений, тем более что зло все с большей настойчивостью и упорством стремится править миром. Ну а речь в нашем случае должна идти не о вечной материальной контрибуции или вечном посыпании турками (современная Турция, напомню, является преемницей Османской империи) пеплом своих голов, а скорее, о возмещении армянам, ассирийцам, грекам, потомкам других христианских народов, проживавших на территории Блистательной Порты, морального ущерба. Речь также должна идти о гарантиях безопасного их возвращения на земли предков, о не замалчивании, а также искажении фактов истории. Впрочем, тут, сам того не желая, я невольно вторгся в сферу высокой политики и хитромудрой дипломатии.

Но коли так случилось, сообщу, что на май 2020 года геноцид армянского населения властями Османской империи, а затем Турецкой республики на контролируемых ими территориях официально признали и осудили более 30 государств, многие влиятельные международные организации, в том числе Совет Европы, Европарламент, Подкомиссия ООН по предотвращению дискриминации и защите меньшинств, Всемирный совет церквей, Международная ассоциация исследователей геноцида, Парламент Латинской Америки, Сионистская организация США, Прогрессивный еврейский союз…

Но в то же время ни одно из мусульманских государств, что, кстати, не вызвало у так называемой мировой общественности и прессы ни удивления, тем более возмущения, факт геноцид армян, ассирийцев и греков в Османской империи и Турции не признало. И не осудило! Поэтому спешу передать пламенный привет и поздравления всем либералам, борцам с апартеидом и преобразователям христианской Европы в некий мультикультурный анклав, города и поселки которого должны, по их замыслу, непременно быть утыканы минаретами и мечетями.

Впрочем, сегодня я хочу поговорить не об этом, а том, как и кто спас от тотального уничтожения армян, ассирийцев, других христиан Османской империи. Но прежде уточню: обвинять исключительно турок в организации геноцида – грубейшее заблуждение. В массовых убийствах, наряду с турецкими воинскими частями и башибузуками, участвовала курдская гамидие (кавалерия), банды мусульман-арабов, азербайджанские отряды. Также ошибочно утверждать, что всё турецкое общество, в отличие от младотурок, инициировавших резню, их ближайших друзей, вроде финансово-политического авантюриста, яростного ненавистника России Александра Гельфанда-Парвуса, части большевиков-ленинцев и некоторых членов германского генштаба, одобрило этот кровавый шабаш.

Так, генерал турецкой армии Шериф-паша, ставший в связи со своими взглядами неугодным правящей верхушке, опубликовал в выходящей на французском языке швейцарской газете Journal de Genve (9. 09. 1915) открытое письмо, в котором, в частности, говорилось:

«Если существует народ, оказавший большие услуги Турции благодаря государственным деятелям и талантливым чиновникам, которые вышли из его среды, в силу своих умственных способностей, проявляющихся во всех областях – в торговле, промышленности, науке и искусствах, – то это армянский народ. Нет ни одного просвещённого турка, который не подписался бы под следующим заявлением, сделанным моим покойным другом, депутатом английского парламента Линчем: „Армяне исключительно приспособлены к тому, чтобы быть носителями новой цивилизации; им стали близки наши самые высокие идеалы. Они усваивают новые достижения европейской культуры с большой жадностью и овладевают ими в таком совершенстве, которого никогда не могла достигнуть ни одна нация“».

Но его голос, а также призывы некоторых турецких интеллектуалов, пытавшихся привлечь внимание мировой общественности к армянской трагедии, остались не услышанными.

Великий полярный исследователь, будущий лауреат Нобелевской премии мира Фритьоф Нансен вместе с видными деятелями мировой культуры и политики англичанами лордом Джеймсом Брайсом и Арнольдом Тойнби, немцами Иоганнесом Лепсиусом, Армином Вегнером, Карлом Либкнехтом, французом Анатолем Франсом, русскими Валерием Брюсовым и Максимом Горьким также призвали европейские правительства воспрепятствовать расправе над армянами. Но все это случилось позже после того, как 29 октября 1914 года германо-турецкий флот обстрелял Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск. В ответ 2 ноября Россия объявила войну Османской империи. Та, естественно, была к этому готова и объявила о начале джихада (священной войны) против Англии, Франции и России.

Вступление османской Турции в войну на стороне центральных держав явилось неким сигналом и позволило лидерам младотурок во всю мощь запустить маховик чудовищной программы физической ликвидации армянского и шире – всего христианского клина, тормозившего, по мнению фанатиков-националистов, осуществление идеи «светлого будущего» – создания Великого Турана. «Армянский барьер» между турками и исламскими народами Кавказа, Ирана и Средней Азии мешал этому проекту, и идеологи младотурок без устали, словно молитву, повторяли: «Нам нужно, чтобы от Стамбула до Индии и Китая было лишь мусульманское население»[15].

Армянин в Турции – это даже не немец в России

Однако первые результаты боев для османских войск оказались катастрофическими. Во-первых, Энвер-паша, возглавивший турецкую армию на Кавказском фронте, не учел суровость тамошней зимы. Кроме того, он и его германские советники явно недооценили боевой дух и стойкость противостоящей им русской армии и в результате в декабре 1914-го и январе 1915 годов потерпели ряд сокрушительных поражений. Но турецкое правительство решило «из этой неприятности извлечь для себя приятность», обвинив во всех бедах и поражениях исключительно армян, а заодно ассирийцев и греков. Наряду с показательными казнями «христиан-предателей», буквально всех армян и ассирийцев, находившихся в турецкой армии (причем не только на русском направлении), разоружили, а впоследствии уничтожили. Уточняю: всех без исключения!

Примечательно, что туркам в этот момент противостояла армия генерал-адъютанта графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова, укомплектованная в значительной степени также «неблагонадёжным контингентом» – российскими немцами, которых в массовом порядке сняли с Западного фронта, опасаясь, что они перейдут на сторону врага – воинских подразделений Германской и Австро-Венгерской империй. Поэтому их перебросили на Кавказ. Слово автору фундаментального исследования «Немцы в Русской армии накануне и в годы Первой мировой войны»[16], российскому историку Юрию Веремееву:

«В литературе автор не нашел случаев массового дезертирства и перехода немцев – солдат русской армии к „братьям по крови“ – солдатам германской армии (нельзя исключать отдельные факты, но  все равно, если таковые и случались, то не были распространены). Как и все подданные Российской империи, российские немцы доблестно сражались против общего врага. Попытки германской пропаганды (уже в Первую мировую войну находившейся на высоком уровне) разложить „немецкие“ части (в том числе и на Кавказском фронте) успехов не имели».

Газеты российских немцев и депутаты Государственной Думы из их числа призывали сыновей колонистов выступить на борьбу «за свободу Отечества»! Все депутаты-немцы голосовали в Думе за военные кредиты. В немецких селах собирали пожертвования в пользу русских войск и Красного Креста.

Депутат Думы профессор Карл Линдеман на основании данных о всеобщей мобилизации всех военнообязанных от 19 до 40 лет установил, что число призванных в армию российских немцев – при их общем числе в 1,5 миллиона – составляло 250 000 человек. Многие из них были награждены крестами и медалями[17].

Полки, укомплектованные в основном немцами, а также офицеры-немцы до последнего сохраняли верность присяге даже в момент, когда самодержец отрёкся от престола, а Российская империя рухнула.

О настроениях с началом Германской войны большинства российских немцев, оставшихся верными присяге государю императору, писал в одном из своих произведений генерал П. Н. Краснов, приводя типичные рассуждения старого служаки генерала Раупаха: «Другие фамилии меняй. Глюпость одна. Меня назови Рубаковым,  все немец биль и немец осталься. Кровь не переменишь. Но я присягал моему Императору, и я знаю своё ремесло. На той стороне, у императора Вильгельма, в королевских уланах мой брат служит. Ви скажить солдатам. Рубить его, как следовает быть. На то война! Вы знаете, покойной жены полковника Саблина дядя – барон Корф – против нас начальник штаба. Ничего! Ми ему покажем. Надо быть честный немец и кровавый русский»[18].

Но немцев вынуждали менять не только имена. По России, набирая силу, покатились волны экспроприаций и погромов, когда людей убивали, грабили только за одну фамилию или акцент. Причём зачастую жертвами становились не только немцы по происхождению, но и прочие европейцы с неславянскими фамилиями, жившие в России. Власти на  этот кошмар взирала достаточно благосклонно, считая, что «нужно дать возможность православным выпустить пар».

«Надо было бы все имения, дома и фабрики, – писал в 1915 году аноним Великому князю в Ставку, имея в виду собственность подданных русского царя немцев, – конфисковать. Имения и дома подарить офицерам – Георгиевским кавалерам, нижних чинов поселить в колониях немецких. Этому будет рада и благодарна вся Россия»[19].

Законы от 2 февраля и 13 декабря 1915 г. предусматривали конфискацию около 6,2 млн. десятин хорошо обрабатывавшейся немецкими колонистами земли и передачи её в пользу льготных категорий фронтовиков[20].

«Просим передать нашу просьбу Верховному главнокомандующему, – писали „русские женщины“ из Новочеркасска, – о выселении немцев-колонистов из Волынской губернии и прилегающих к границе мест, так как они подали недавно просьбу разрешить им снять урожай и потому сидят ещё на месте».

Генерал Янушкевич отреагировал немедленно: «Убрать тотчас же, лучше пусть немцы разорятся, чем будут шпионить»[21]. Генерал почему-то не понимал: разоряя подданного, он разорял его господина – русского царя, а значит, и Отечество.

Однако крестьяне, как того и следовало ожидать, не остановились на достигнутом: вскоре они заговорили о своих «правах» не только на «немецкие», но и на помещичьи земли…

А пока в Сибирь высылается более 200 тысяч волынских немцев, а также немцы из всех прифронтовых районов Российской империи. К отправке в «дальние края» стали готовить колонистов Поволжья. Причём количество арестованных немцев столь возросло, что мест для их содержания уже не хватало. Так, к сентябрю 1914 г. даже в Алексеевском парке (!) Киева почти под открытым небом содержалось до четырёх тысяч арестованных немцев. Волынский губернатор Мельников 5 августа того же года, то есть спустя четыре дня после начала войны, сообщил главному начальнику снабжения Юго-Западного фронта Забелину и начальнику штаба Киевского военного округа Ходоровичу о переполнении тюрем немцами в Ковеле и Житомире и о содержании арестованных во дворах[22].

Выселенные подлежали ответственности за разного рода проступки перед военными судами. Лишь русины, сербы и чехи могли ограничиться подпиской «не предпринимать ничего вредного» для России и оставаться на прежних местах жительства. Немцы же (а также венгры, поляки и евреи) ограничивались в праве выбора места жительства не только МВД, но и военным командованием. Так, уже 12 августа 1914 года замещающий главного начальника снабжений Юго-Западного фронта генерал-майор Е. Ф. Эльснер запретил даже «благонадёжным» немцам жить в пределах Волынского и Подольского губернаторств[23].

Я сам происхожу из волынских немцев, и поэтому наряду с семейными преданиями о депортациях 1915-го и 1941 годов давно собираю документы и свидетельства, касающиеся этих не самых радостных фрагментов истории моей национальной группы.

Не был исключением и Кавказ. Так, население существовавшей здесь в районе Карса, недалеко от Эрзурума, немецкой колонии Петровка в ноябре 1914 года было поголовно выселено. Никакого возмещения за оставленные дома, инвентарь, скотину и обработанные поля её жители не получили. Единственно, власти предоставили им железнодорожный вагон в Карсе для перевозки домашней утвари[24].

Приведу еще несколько примечательных фактов отношения российских властей к своим подданным немецкого происхождения (перечислять все в данном случае не имеет смысла).

«России может стать стыдно»

14 ноября 1914 г. начальник штаба верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Н. Н. Янушкевич сообщил председателю Совета министров И. Л. Горемыкину и начальникам военных округов о введении строжайшей слежки за ещё не высланными и предписал «строго следить за всеми лицами даже местной немецкой национальности», а также поощрять денежными премиями тех, кто донесёт об их неблагонадёжности[25].

Чуть раньше, 25 октября, главный начальник Одесского военного округа генерал от инфантерии М. И. Эбелов, прославившийся не ратными подвигами, а тем, что первым потребовал «полного очищения от немцев Петрограда и Москвы», приказал «высылать немцев русского подданства за встречи с иностранными подданными, за издание газет, книг и объявлений на немецком языке и разговор на немецком». Огромными тиражами издавались брошюры и книги с названиями «Немецкие зверства», «Немецкие шпионы», «Немецкий натиск на Россию», «Немецкое зло», «Немецкое засилье» и тому подобными, в которых наряду с немцами германскими обязательно присутствовали и свои, российские. Причем среди авторов этих сочинений были Василий Розанов, молодой Алексей Толстой и даже Владимир Маяковский [26].

Уже цитируемый историк Юрий Веремеев воскликнул по этому поводу: «Удивительно, как немцы во фронтовых русских частях не взбунтовались после таких фактов?!» А ведь я привёл лишь малую толику тех порой сколь жестоких, столь и бессмысленных акций, обрушенных на российских немцев в начале минувшего века. Правда, справедливости ради нужно сказать, что многие видные интеллектуалы того времени, в частности Максим Горький и Владимир Короленко, резко осудили антинемецкую истерию, начавшуюся в стране.

8 ноября 1916 года Владимир Галактионович публикует в газете «Русские ведомости» статью «О капитане Кюнене». Вот небольшой фрагмент из неё: «Вся беда его в том, что он – русский подданный, служивший верой и правдой матушке-Волге, – всё-таки считается человеком „немецкого происхождения“, и кому-то это показалось обидным. Не германский подданный даже, а просто русский немец, потомственный подданный Русского государства, отдавший свою жизнь честной работе на великой русской реке. И теперь его, быть может, с семьей ссадили с нее и посадили с базарными торговками продавать арбузы…

Таким вот образом матушка-Волга проявляет ныне свой патриотизм. Долой немцев!.. И не того немца, который рвется через наши боевые линии у Двинска или стучится в южные двери через Румынию. А нашего русского капитана Кюнена… То есть человека, ни в чем не повинного и имевшего законное право на защиту всей своей жизни.

Да, конечно, это – проявление бессердечия и несправедливости… Подумайте, читатель, сколько теперь таких Кюненов по лицу широкой Руси, сколько их терпит крушение без вины и даже с большими заслугами перед Отечеством, сколько слез и обиды, и, главное, слез невинных, обиды незаслуженной терпят эти тысячи людей лишь за то, что их предки были немцы в то время, когда мы с немцами дружили. Благодушной России после того, как схлынет мутная волна, может стать жалко и стыдно».

И в этом, то есть в неоднозначности отношения людей к творимому злу, я также склонен усматривать некую схожесть положения армян в Османской империи и немцев – в Российской, хотя, конечно, первым было во сто крат тяжелее. Ведь их планировали уничтожить полностью, ну а немцев всего лишь ограбить, превратив в некое подобие крепостных.

Справедливости ради следует отметить, что в военное время западные демократии в отношении к своим гражданам не титульной национальности тоже не были белыми и пушистыми. Так, в 1914 году всех немцев, живших в Великобритании, депортировали и заключили в концентрационные лагеря. После подписания Версальского мира их выпустили, а в 1939-40 годах снова депортировали. В 1942 году 120 тысяч японцев «самой демократической страны мира» США, из которых 62% имели американское гражданство, заключили в концлагеря, причём многих из них «содержали в нечеловеческих условиях»[27]. Но справедливости ради замечу, что по окончании войны с Японией все они возвратились в свои дома. Перед ними официально извинились сначала президент Джеральд Форд в 1976 году,  а в 1988 году Рональд Рейган подписал указ, в соответствии с которым каждому содержавшемуся под стражей выплачивалась компенсация в размере 20 тысяч долларов на общую сумму в 1,2 млрд долларов. 27 сентября 1992 года на выплату компенсаций было дополнительно выделено еще 400 млн долларов.

Долг, честь и национальность

В 1914 –1916 годах специальными директивами и распоряжениями немцам в России строжайше было запрещено проведение любых собраний и богослужений на родном языке. Их лишили права заниматься предпринимательской деятельностью, отобрали земельные наделы и едва не всех объявили «предателями» и «потенциальными преступниками». Приведу лишь один пример, о котором упоминает заведующий отделом Российского государственного военно-исторического архива кандидат исторических наук Сергей Нелипович:

«19 июня 1915 г. главком армиями Юго-Западного фронта Н. И. Иванов приказал начальнику Киевского военного округа взять в немецких колониях заложников (в пропорции 1 заложник на каждые 1000 человек населения). Заложников, которых было приказано до конца войны заключить в тюрьму, предписывалось брать из числа учителей и пасторов. Генерал Иванов также распорядился реквизировать у колонистов все продукты, за исключением продовольствия, до нового урожая, а в колониях поселить беженцев. В случае отказа немцами-колонистами сдать хлеб, фураж или принять беженцев, заложники обрекались на смертную казнь. Это – редчайший в истории пример, когда государство брало в заложники своих же подданных»[28].

Тот факт, что сыновья «этих подданных», впрочем, как и других российских немцев, сражались в рядах российской армии, «смягчающим обстоятельством» не считался. Более того, гонения распространились и на войска. В ноябре 1914 года по сфабрикованному делу был отстранен от должности и подвергнут допросам специальной комиссии генерал от кавалерии Пётр Карлович фон Ренненкампф, командовавший 1-й армией. 31 декабря та же участь (кроме следствия) постигла фактического, а не выдуманного победителя турок у Сарыкамыша, генерала от инфантерии Георгия Эдуардовича Берхмана, командира 1-го Кавказского корпуса, у которого украли одержанную им победу.

22 (9 по ст. ст.) декабря 1914 года турецкая 3-я армия под командованием Энвер-паши, заместителя главнокомандующего  Османской империи, начала операцию, целью которой был стратегический разгром русской Кавказской армии. Согласно замыслу Энвер-паши, в то время как 11-й турецкий корпус вместе с приданной ему кавалерией должен был сковать действия Сарыкамышской группы войск русских, во главе которой стоял командир 1-го Кавказского армейского корпуса генерал от инфантерии Георгий Берхман. А в это время 9-й и 10-й турецкие корпуса, совершив обходной манёвр, должны были обойти русских с фланга и зайти в тыл Сарыкамышской группы, окружив её и перерезав сообщение русских войск между Сарыкамышем и Карсом. «Сарыкамыш, – писал один из русских штабистов, – был головой единственной железной дороги, связывающей войска группы с глубоким тылом; он был сосредоточием для войск группы всех запасов продовольствия, огнестрельных припасов и госпиталей, находился на единственном шоссе из Тифлиса через Карс к нашей границе у Караургана. Сарыкамыш был базой для войск группы». Взятие его открывало туркам возможность беспрепятственного продвижения к Тифлису, захвату столицы края и оккупации всего Закавказья.

Но спустя 13 дней после начала сражения начальник Генерального штаба генерал от инфантерии Георгий Берхман рапортовал Главнокомандующему Кавказской армией генерал-адъютанту графу Иллариону Воронцову-Дашкову, помощнику Главнокомандующего генералу от инфантерии Александру Мышлаевскому (орфография источника сохранена): «Безмерно счастлив от лица всех чинов вверенных мне войск горячо поздравить Ваше Сиятельство с большой и славной победой. Доношу: сегодня 22-го Декабря в 5 час. вечера решительно определилось полное поражение 9 и 10 турецких корпусов под Сарыкамышем. Командир 9-го корпуса Исхан-паша, 3 Начальника дивизии […] и 2 заместителя Начальников дивизий со своими Штабами, более 100 офицеров и тысячи нижних чинов взяты в плен. […] Правый фланг турок, 9-й корпус, уничтожен бесследно, часть 10-го ещё пытается спастись через Эшак-Майдан, но наперерез им выдвинута конница…» Это было самое первое извещение о большой победе русских войск в Сарыкамышском сражении, одна из самых грандиозных русско-турецких битв Первой мировой войны.

Увы, но имя генерала Георгия Берхмана ничего не говорит современному читателю, хотя именно он и есть настоящий победитель Сарыкамыша, а вовсе не генерал Юденич, на которого записали эту победу. «Горячо благодарю, – писал на другой день в своей телеграмме Воронцов-Дашков, – полковника Букретова, полковника Барковского, генерала Пржевальского, генерал Юденича, генерала Габаева, генерала Берхмана за их труды, приведшие к славной победе». Имя настоящего победителя здесь не просто значилось в ряду прочих и мало кому вообще известных полковников (один из которых к тому времени уже погиб, а другой был лишь начальником штаба пластунской бригады) или подчинённых Берхману генералов, – его наместник Кавказа назвал самым последним! Что уже само по себе было грубым, намеренным и незаслуженным оскорблением того, кто только что спас Кавказ от турецкой оккупации. И, словно «добивая» Берхмана, Воронцов-Дашков отстраняет его от успешного командования победоносной группировкой, приказав вступить в командование Сарыкамышским отрядом и завершить разгром уже деморализованных и практически уничтоженных турок начальнику штаба Кавказской армии генерал-лейтенанту Юденичу. Которому и досталась вся слава победителя, хотя в решающие дни сражения он находился в подчинении генералу Берхману.

Проблема оказалась не собственно в Берхмане как таковом, а исключительно в его «неправильной» фамилии. Великому князю Николаю Николаевичу, являвшемуся тогда Верховным главнокомандующим, совершенно не нужно было, чтобы на этой войне среди победителей значились бы генералы с немецкими корнями и фамилиями. Эта негласная великокняжеская установка прекрасно была ведома наместнику на Кавказе, исполнившему её особо ретиво. Дальше уже не оставалось ничего, кроме как подогнать историю Сарыкамышского сражения под Юденича…

Георгий Эдуардович Берхман происходил из немецкой дворянской семьи Лифляндской губернии, потомственный военный как минимум в третьем поколении – его дед служил адъютантом ещё у Александра Суворова. В службу вступил юнкером в 1873 году, спустя три года окончил 1-е военное Павловское училище и был выпущен прапорщиком в 21-ю артиллерийскую бригаду, участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, где заслужил три первые боевые награды: ордена Святой Анны 4-й степени «За храбрость» (Анненское оружие), Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. Практически вся служба Берхмана прошла на Кавказе, а сам он считался одним из лучших специалистов этого театра военных действий. В мировую войну генерал Берхман вступил командиром 2-го Кавказского армейского корпуса и должен был отправиться на германский фронт. Но решением Николая Николаевича был снят с командования корпусом и «на время войны» (которая, как рассчитывал великий князь, будет недолгой и победоносной) заменён генералом от артиллерии Мищенко. Всё это было в рамках антинемецкой истерии, искусственно раздуваемой тогда великим князем и его ближним окружением: победителями немцев (а затем и турок) не должны были стать генералы с немецкими фамилиями, но именно им отводили роль козлов отпущения в случае поражений, им же великокняжеская свита заранее отвела и роль предателей-шпионов, которых можно будет выдать на заклание.

До блестящей победы в Сарыкамышской операции оставалось ещё три недели, а начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич уже готовил почву для обвинения Берхмана в возможном поражении, рассылая письма, где называл командира Сарыкамышской группировки «немцем» и «изменщиком». После вести о победе Янушкевичу пришлось несколько подкорректировать свою многоходовку по дискредитации «изменщика», так исказив объективную картину сражения, чтобы приписать победу генералу Юденича.

Дождем наград за Сарыкамышское сражение осыпали огромное количество генералов и офицеров, наградили даже тех, кто имел крайне отдалённое отношение к этой победе. Например, полковник Масловский, бывший всего лишь докладчиком у Юденича, получил за свою поистине отважную работу с бумагами аж четыре награды: Георгиевское оружие, ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 2-й степени с мечами и Святой Анны 2-й степени с мечами. Наградили всех, кроме генерала Берхмана: его обошли нагло, подло и демонстративно.

Поругания своей чести боевой генерал (к тому же еще и отстраненный от командования) снести не мог, потребовав создания специальной комиссии. По поручению Николая II такую комиссию создали, возглавил её весьма авторитетный генерал от инфантерии Фёдор Палицын. В ходе тщательного расследования установили: генерал Берхман во время сражения непрестанно находился на передовых позициях под огнём, «управлял и руководил всем ходом того дела, которое кончилось большим успехом нашего оружия». Ещё в 1915 году император удостоил генерала Берхмана ордена Святого Александра Невского с мечами. А вот 8 августа (26 июля по ст. ст.) 1916 года генерал Берхман награждён уже орденом Святого Георгия 4-й степени. «За то, – гласил Высочайший приказ, – что, состоя начальником Сарыкамышской группы войск и получив весьма трудную и сложную задачу остановить натиск турок на Карсском направлении, выполнил эту задачу блестяще, проявив твёрдую решимость, личное мужество, спокойствие, хладнокровие и искусство вождения войск, причём результатом всех распоряжений и мероприятий генерала от инфантерии Берхмана была обеспечена полная победа под гор. Сарыкамышем».

Позже, 16 июля 1916 года, начальник штаба верховного главнокомандующего, генерал от инфантерии М. В. Алексеев так объяснил причину ареста боевого военачальника, проведшего, как позже будет написано в энциклопедиях, «самую успешную операцию армейского уровня русских войск в Первой мировой войне»: «Требовали от генерала Берхмана „полной победы“, подготавливая в его лице виновника поражения». Проще говоря, тогдашний наместник на Кавказе и командующий русской армией И. И. Воронцов-Дашков решил подготовить себе оправдание на случай поражения под Сарыкамышем и тем самым скрыть собственные грубейшие просчеты по расположению войск вдоль границы. 20 декабря 1914 г. он, как говорится, авансом отправил паническую телеграмму начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу от инфантерии Н. Н. Янушкевичу: «Разгром войск генерала Берхмана, которого я подкрепил в командном отношении, послав в его распоряжение генерала Юденича, равносильно потере всего Закавказья… Вас удивляет, почему, несмотря на все ошибки генерала Берхмана, я его не сменил. Некем его заменить»[29].

И в тот же самый день по радио Воронцов-Дашков сообщил Берхману: «Радуюсь одержанным успехам, но вы должны одержать полную победу, от которой зависит целостность Кавказа»[30] (!).

Г. Э. Берхман и руководимый им 1-й армейский корпус одержали полную победу, после чего он был отстранён от командования, а 7 мая 1915 года ставкой начато расследование его «неудовлетворительной деятельности».

Проходило оно в обстановке нового всплеска антигерманских настроений и шпиономании, однако сослуживцы – и офицеры и солдаты, слишком высоко отзывались о своем Георгии Эдуардовиче, и в результате 18 мая 1915 года генерала Берхмана за Сарыкамышскую битву… наградили орденом Св. Александра Невского с мечами.

На этом факте я остановился столь подробно, чтобы показать – шанс у российских немцев добиться справедливости тогда еще был. Через 25 лет их могли расстрелять за одну лишь фамилию. Хотя и в Первую мировую многие из немцев-офицеров были вынуждены сменить фамилии. Например, Иоганн Клейст стал Иваном Клестовым, Теодор Мут – Фёдором Мутовым, Вольдемар фон Визе – Владимиром Фонвизиным и так далее[31].

Кого вспоминают в Цицернакаберде?

Немцам, призванным в действующую русскую армию, по мнению экспертов, служебный рост в армии был максимально затруднён. Многих умышленно переводили в более тяжёлые места службы. Так, 13 октября 1915 г. генерал-квартирмейстер Северного фронта генерал-майор М. Д. Бонч-Бруевич (брат видного большевика, профессионального революционера, а впоследствии советского государственного деятеля В. Д. Бонч-Бруевича) просил ставку перевести на Кавказ из Усть-Двинской крепости всех офицеров немецкого происхождения «в виду их неблагонадёжности»[32]. Прочтя это, я подумал: интересно, а по какой шкале оценивал он благонадёжность родного братца?

Тогда же из Казанского военного округа на строительство укреплений в полосе Кавказского фронта «в качестве рабочей силы» было переведено более 32 тыс. ополченцев из числа немцев, призванных в армию из колоний Поволжья. Примечательно, что перед отправкой на передовую главный начальник округа генерал от инфантерии А. Г. Сандецкий распорядился отобрать у немцев новые папахи и шинели и выдать взамен старые. Но и в старых папахах и шинельках немцы воевали так же мастерски и надёжно, как пахали и засевали «на гражданке» российскую землю, считая её родной[33].

По свидетельству генерала Н. Н. Юденича (того самого, который позже стал одним из лидеров Белого движения), 3 февраля 1916 года турецкий город Эрзурум и одноимённая крепость были взяты частями, укомплектованными практически на сто процентов российскими немцами, проявившими чудеса храбрости и стойкости. Тяжёлые бои продолжались более месяца. В плен было захвачено до 20 тыс. солдат и более 300 офицеров противника. Результатом этой операции стала вторичная утрата боеспособности 3-й турецкой армией, лишившейся более половины личного состава – 60 тыс. человек, и почти всей артиллерии. Именно за Эрзурум император наградил кавказского командарма орденом Св. Георгия 2-й степени. А этот успех, сравнимый с измаильским штурмом Суворова, по свидетельствам современников, вызвал настоящий фурор в обоих враждующих станах. Перед русской армией с овладением Эрзурума приоткрылись ворота через Эрзинджан в Анатолию – центральную область Турции. И вовсе неслучайно спустя всего месяц, 4 марта 1916 г., было заключено англо-франко-русское соглашение о целях войны Антанты в Малой Азии. России обещали Константинополь, зону черноморских проливов и северную часть турецкой Армении, за исключением города Сивас. Великобритания заявила о своих правах на Палестину и ещё ряд земель.

Впрочем, это уже совсем другая история, но повторю – победа под Эрзурумом была достигнута благодаря полководческому таланту русского генерала Н. Н. Юденича и мужеству, стойкости, отваге солдат российской армии, в числе которых сражалось около 140 тысяч российских немцев. И нет никакого сомнения, что среди 50 тысяч погибших на Кавказском фронте немалую долю составили солдаты и офицеры немецкого происхождения[34].

А вот воспоминания непосредственного участника этих событий, генерал-квартирмейстера штаба Кавказского фронта Е. В. Масловского: «Впечатление от этой победы было огромно, а значение и результаты – безграничны. Центр, из которого исходили нити военного и гражданского управления, центр экономической и политической жизни огромного района был вырван из рук Турции. В период, когда почти нигде у союзников не было успехов, когда англичане и французы только что должны были отказаться от продолжения борьбы с турками на Галлиполийском полуострове и эвакуировать оттуда свои войска, потеряв 268 500 человек убитыми, ранеными, пленными и больными, не добившись успеха. И это несмотря на все могущество технических средств и на мощное содействие многочисленной судовой артиллерии. Когда после неудачного наступления англичан в Месопотамии, английский отряд ген. Таусенда был окружён у Кутэль-Амары, готовясь к сдаче. Когда наши армии на западном фронте, после великого отхода, набирались сил для будущих операций – весть о разгроме турецкой армии и овладении исторически известной первоклассной крепостью произвела сильнейшее впечатление не только у нас в России, но и у всех наших союзников»[35].

«Во всех газетах всех стран, – продолжает Е. В. Масловский, – раздавалось ликование и хвала Кавказской армии. Подвиги, совершенные ею, по общему мнению, не уступали Суворовским в Альпах»[36].

Но все эти факты стали табу в советский период, да и сегодня особо не афишируются. Вы ж понимаете: белый генерал Юденич, российские немцы… и вдруг герои.

И в Германии об этом фрагменте истории мало кто знает. Почему? Потому что она замалчивается. Немцы – и вдруг герои! Нет, такое прошлое успехом у нынешних властителей дум здесь не пользуется. Вот если бы немцы участвовали в резне армян, греков, ассирийцев – другое дело. А тут получается именно немцы, сражающиеся в рядах русской армии, спасли армян от полного уничтожения. Иными словами, не будь их, то, может быть, и армян на земле осталось не более, чем индейцев в США.

Да и в самой Армении, подозреваю, мало кто знает о той роли, которую сыграли в судьбе этого народа российские немцы. И это плохо. Ведь если армянский народ старается не забывать имена злодеев, то помнить имена спасителей нужно непременно.

…Может быть, когда-нибудь на холме Цицернакаберд в Ереване, где расположен Мемориал памяти жертв геноцида армян в османской Турции 1915 года, появится памятник и русскому солдату. Я не знаю, каким он будет, но хочу верить, что на его постаменте рядом с надписями на армянском и русском языках непременно будет надпись на немецком. Ведь за жизнь армянского народа пролилась кровь и российских немцев – подлинных, но многими забытых героев Сарыкамыша и Эрзурума.

«Мы гордимся своими предками»

Работая над этим очерком, я с удивлением и радостью выяснил, что едва не каждый российский немец, в разговоре с котором я так или иначе касался темы боев на Кавказском фронте в Первую мировую и геноцида армян, что-то да знал о тех давних событиях.

– Откуда? – спрашивал я. – Может быть, где-то читал? Вспомни, пожалуйста. Для меня это важно – пишу статью.

– Нет, – виновато вздыхал земляк. – Об участии российских немцев в Кавказской кампании ничего не читал.

– Так откуда знаешь? – спрашивал я, и выяснялось, что один или оба дедушки, а чаще прадедушки моих собеседников воевали на Кавказском фронте. Что в семье об этом помнят, что сохранились какие-то фотографии, письма, иногда документы…

– Хорошо бы скопировать и передать в какой-нибудь музей или центр, в котором бы все это систематизировалось, обобщалось, – говорил я.

– Да, хорошо, – соглашались земляки. – Будь такой центр или музей, мы бы не копии, мы бы оригиналы туда передали.

Но нет в современной Германии ни музея, ни центра, который бы заинтересовался этим героическим фактом немецкой истории, впрочем, как и другими, не менее достойными фрагментами нашего общего прошлого. В выступлениях политиков, школьных и университетских программах, бесконечных конференциях и тому подобное превалирует тема беспрерывного покаяния и вины всех немцев за 12 лет правления национал-социалистов. А между тем знаменитый в христианском мире святитель Филарет (Дроздов; 1782 –1867), которого называли «московским Златоустом», говорил: «Кто не борется за свое Отечество, тот неблагонадежен для Царствия Небесного»[37]. Иными словами, всякий, кому безразлична судьба народа, к которому он принадлежит, родная земля, кто стыдится своих предков, занимаясь исключительно очернительством, – того в будущем ожидает мало приятного.

Александр ФИТЦ

Мюнхен

2012 — 2020 гг.

Об авторе: Александр Фитц, один из самых популярных и авторитетных писателей и журналистов русского зарубежья. Автор десяти книг публицистики и прозы, вышедших в издательствах Ташкента, Москвы, Санкт-Петербурга и Берлина.  Живет в Мюнхене.

________________

[1]           Сборник «Положение армян в Турции до вмешательства держав в 1895 году». М.,1896 г.

[2]          Турецкая националистическая организация «Единение и прогресс», основанная в 1889 г. и возглавившая борьбу против феодального абсолютизма в Османской империи. В 1908 г. пришла к власти, но фактически не изменила феодально-клерикальный строй империи. Самоликвидировалась после поражения Турции в 1-й Мировой войне (1918). В более широком смысле младотурками называют всех участников буржуазного революционного движения в Турции в начале ХХ века.

[3]          Верфель Ф. Сорок дней Муса-Дага. Ереван, 1984 г.

[4]          Lepsius J. Deutschland und Armenien, 1914-1918: Sammlung diplomatischer Aktenstücke, herausgegeben und eingeleitet von Dr. Johannes Lepsius. Potsdam, Nr. 81, 1919. S. 80.

[5]          Турцию принудят признать преступления прошлого. «Русская Германия/Русский Берлин», № 16, 2010 г.

[6]          Должностное лицо в Турции, представляющее центральное правительство в вилайете.

[7]          Lepsius J. Deutschland und Armenien, 1914-1918: Sammlung diplomatischer Aktenstücke, herausgegeben und eingeleitet von Dr. Johannes Lepsius. Potsdam, Nr. 81, 1919. S. 113.

[8]            Государственный и политический деятель нацистской Германии, один из наиболее влиятельных членов и идеолог Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП).

[9]        Партийный деятель Третьего рейха, начальник штаба Внешнеполитического управления НСДАП.

[10] Город в Турции в центральной части Анатолии.

[11]          Там же. S. 134-135.

[12]         В массовых убийствах и насилиях наряду с турецкими воинскими частями и башибузуками (бандитами, головорезами) участвовала курдская кавалерия (гамидие), банды мусульман-арабов и отряды азербайджанцев.

[13]         Lepsius J. Deutschland und Armenien, 1914-1918: Sammlung diplomatischer Aktenstücke, herausgegeben und eingeleitet von Dr. Johannes Lepsius. Potsdam, Nr. 81, 1919. S. 142.

[14]         Вегнер (Wegner) Армин Теофил (1886 – 1978), немецкий поэт, писатель—антифашист. В 1915-16 гг. находился в Месопотамии в качестве офицера санитарной службы в армии генерала фон дер Гольца. Одновременно был военным корреспондентом нескольких европейских газет. В период пребывания в Турции Вегнер стал очевидцем злодеяний младотурецких властей. В отличие от многих немецких военнослужащих, безразлично взиравших на убийства и страдания армян, Вегнер всячески пытался обратить внимание общественности Германии на эти зверства. В 1919 г. выступал с публичными лекциями в городах Германии, рассказывая о страданиях высланных в пустыню армян, демонстрировал диапозитивы. В том же году Вегнер написал своё известное «Открытое письмо президенту США Вудро Вильсону», добиваясь наказания всех виновников геноцида. Он поднял вопрос об оказании моральной и материальной поддержки уцелевшим жертвам, требовал возвращения в христианскую веру тысяч армянских женщин и детей, насильно обращённых в ислам, права на возвращение к родным очагам и компенсации за потерянное имущество. На проходившем 2-3 июня 1921 г. в Берлине судебном процессе над убийцей Талаата-паши Согомоном Тейлеряном Вегнер выступил в защиту этого народного мстителя, а также написал предисловие к стенографическому отчёту этого процесса, вышедшему в Берлине (1921) под заглавием «Процесс Талаат-паши». На резню армян в Измире в 1922 г. Вегнер ответил статьёй «Крик с Арарата». И последующие годы писатель-гуманист посвятил борьбе за справедливость. Он написал ряд исторических очерков и рассказов, посвящённых трагической участи западных армян («Дорога без возврата», «Армениада», «Армянской матери» и другие). В годы национал-социализма Вегнер выступал против преследований евреев, написав открытое письмо Гитлеру. Он был интернирован, но сумел сбежать из заключения. Чудом уцелев, Вегнер поселился в Англии, а после окончания Второй мировой войны – в Италии. После смерти прах Вегнера был перевезён в Ереван и помещён в мемориальную стену Комплекса жертв геноцида армян.

[15]         Киракосян Д. Младотурки перед судом истории. Ереван: Айастан, 1986 г.

[16]  Авторский сайт Юрия Веремеева.

[17]         Striegnitz S.  Der Weltkrieg und die Wolgakolonisten: Die Regierungspolitik und die Tendenzen der gesellschaftlichen Entwicklung. Dahlmann/Tuchtelhagen. S. 134-146.

[18]         Краснов П. Единая-Неделимая. М., 2004 г. Стр. 317.

[19]         Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей…» Депортации в России 1914 – 1918 гг. «Военно-исторический журнал», № 1, 1997 г. Стр. 47.

[20]         Айрапетов О. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию (1907 – 1917). М., 2003 г.

[21]         Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей…» Депортации в России 1914 – 1918 гг. «Военно-исторический журнал», № 1, 1997 г. Стр. 48.

[22]         Айрапетов О. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию (1907-1917). М., 2003 г. Стр. 76.

[23]         Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей…» Депортации в России 1914–1918 гг. «Военно-исторический журнал», № 1, 1997 г. Стр. 48.

[24]         Корн Р. Забытые герои. Российские немцы на Кавказском фронте, в кн.: «В России – немцы, в Германии – русские. Исторические очерки». Аугсбург,  2008 г.

[25]  Нелипович С. Политика военно-политического руководства России в отношении немцев в годы 1-й Мировой войны 1914–1918 гг. Москва. Стр. 6.

[26]  Там же. Стр. 25.

[27]         Интернирование японцев в США. http://ru.wikipedia.org/wiki

[28]  Нелипович С. Дискриминационные меры военного руководства в отношении российских немцев в период 1-й Мировой войны 1914-18 гг. Москва. Стр. 5.

[29]    Нелипович С. Георгий Берхман – забытый герой 1-й Мировой войны. Москва. Стр. 4.

[30]         Там же. Стр. 7.

[31]         Веремеев Ю. Немцы в Русской армии накануне и в годы Первой мировой войны. http://army.armor.kiev.ua/hist/nemcu—rus.shtml

[32]         Нелипович С. Политика военно-политического руководства России в отношении немцев в годы 1-й Мировой войны 1914-1918 гг. Стр. 19.

[33]         Там же. Стр. 21.

[34]         Михайлов В. Разгром турецкой армии и овладение первоклассной турецкой крепостью. «Военно-исторический журнал», № 8, 2006 г. Стр. 49 – 53.

[35]         Масловский Е. Мировая война на Кавказском фронте 1914-1917 г. Париж: Возрождение, 1933 г. Стр. 297.

[36]         Там же. Стр. 299.

[37]         Иванов А. Руководство к изучению Священных книг Новаго Завета. Москва: Воскресение, 2002 г. Стр. 314. Ф