Некоторые люди в меру детской памяти думают, что учителя – роботы с программой обучения предмета и ничего больше. Как боевые дроиды из новомодного сериала «Мандалорец». Это касается детей в облике взрослых, свято верящих, что учитель – приложение к школе и нет у него никаких человеческих потребностей. Каково было моё удивление, когда я в начальной школе узнал от старшеклассника, что трудовик в туалете курит. Сергей Александрович заходил в туалет часто, но я думал, что он постоянно устраняет неисправности. Классный руководитель часто говорила нам о том, что в школе прожигают время безобразники, которые не учатся и другим не дают грызть гранит науки, ломая унитазы, сворачивая краники и батареи, прожигая пластмассовые бачки. Школьная мизансцена предстаёт несколько в ином свете, когда из начальной школы переходишь в среднее звено и т.д. И вот вам много-много лет, а вы до сих пор помните, что думали об этих святых людях (учителях) лишь самое лучшее. Учитель горит в сознании необычным созвездием, как мама или папа, и свои успехи вы ассоциируете именно с тем золотым временем.

Маленький я был и неопытный, где в одной школе я не замечал отношения к себе, во второй – поступки коллег были на поверхности. Начал осознавать взгляды и слышать новости, касающиеся себя любимого. Но постепенно вырос в духовном смысле и присматривался, прислушивался, ощущая атмосферу своей шкурой, что называется. Школьное закулисье, как шоу с телезвёздами, в нём нужно ориентироваться, изучать, держа нос по ветру, чтобы прослыть своим. Пройдёт уйма времени, прежде чем вы будете приняты в коллектив, и к вам прислушаются, а пока приходится работать, быть на плаву, зарабатывать очки рейтинга, участвовать в конкурсах и выступать на площадках.

Я помню своё чувство в школьном лагере, в пятом классе, мне нужно было вести себя как они: насыпать песка на койку соседа, как делали старшие ребята и хохотать при этом, иначе обзывались, а жаловаться было некрасиво. Нужно было сопровождать ребят в их находках на площадке, считаться с их идеями, одним словом подыгрывать, сохраняя коллективный дух братства. Да, я человек творческий, однако тогда это творчество почти не проявлялась. Не почти, а совсем не показывалось на свет. Это сейчас я запросто и с удовольствием напишу сочинение на любую тему, а тогда с творческой писаниной помогала милая мама.

Школа с её уставом, учебной программой, грудой учебников и оборудования, коллективом, управлением-администрацией и много чем ещё – должна действовать как единый организм? Нет, школа в своём неповторимом и несокрушимом механизме скорее суетливый муравейник, нежели двигатель с деталями, шестерёнками и приводами-цепями. Школа, как спрятанное измерение для тех, у кого есть терпение и скрытые способности, как в кинокартине «Дом странных детей мисс Перегрин», помните? Правда, фантастику можно наложить на реальность разве что понарошку, но в школе имеют место быть вещи, объяснение которых иногда не укладывается в привычные рамки. Объясняет ситуацию директор, заместитель, психолог, социальный педагог, родитель – и ни один из них не может только предположить то, как ребёнок мог отважиться на тот или иной поступок. Факт подаётся в нарочито странной манере, как может показать со стороны!

Учителей в разных школах нельзя мерить одним инструментом, говоря образно. Учитель учителю рознь и коллектив коллективу также, но жизнь у человека одна и потребности в ней присутствуют в равной мере. Школа, словно космический корабль, со своими возможностями и кадровым составом. Можно поверить, что содержание этого храма знания часто меняется – туда поступают новые дети и новые взрослые, текучка там бывает как на заводе. Недаром столько открывается в социальной сети групп, посвящённых школе и классу отдельно.

Микроклимат в школе может быть как резко континентальный, сибирский, так и мягкий, благоприятный, словно в Крыму или на Кубани. Но мириться приходится с тем, что есть – приспосабливаться и потуже затягивать ремень. Вливаться и вести себя правильно, вопреки объёму работы, нарастающему психозу и готовящимся склокам. Самоотверженность и трудоспособность действуют на работе как факторы противодействия безделью, грубости и глупости. Лучший стимул на работе в школе не распределяющийся премиальный фонд, а удовлетворённость после замечательно проведённого урока. Удовлетворение после общения с грамотными и старшими, наторелыми коллегами, которые стремятся помочь и наставить.

Каждому взрослому, думаю не только мне, не хватает здорового общения, как в кругу родных людей, так коллег по рабочему или хобби-цеху. Благо, что я работаю в школе, где обретаются люди разных возрастов, мыслей и занятий. Они почитают доброго собеседника и способны обменяться мнением по любому поводу. Интерес – это главное правило любого обучения, как для ребёнка, так и для взрослого, не так ли? Надобность в обучении есть дело чрезвычайной важности для государства. В то время как пытливый обыватель ломает голову, что ему дала школа, и зачем он учился, школьный (омский) учитель думает, как бы заработать больше, не сгореть на работе и набраться вдохновения для нового материала: статей, очерков, рассказов или чего-то крупней и сильней.

Надо сказать, что некоторые учителя – выросшие дети, по-прежнему впечатлительные и надеющиеся на чудо. Под чудом они понимают неожиданную награду-премию или вереницу блаженств в виде карантина или морозов зимой, когда детей в школе не так много. Впрочем, солдат спит, а служба идёт. Бюджетники любят эту поговорку и частенько произносят её, когда на душе хорошо и работы меньше.

Я утром собираюсь торопливо, иду на работу не спать и не мечтать, разумеется, а преподавать английский язык и в меньшей степени немецкий, поскольку часов второго у меня заметно меньше. На улице примораживает, температура в Сибири низкая под Новый год. Дым из выхлопных труб клубится медленно и густо.

Захожу в автобус, забываю медицинскую повязку, мне делает замечание кондуктор – обаятельная (даже в маске) женщина лет сорока, стройная, смуглая, с чёрными оливками глаз.

– Можно не надевать, а-а, пожалуйста, в ней трудно дышать! – прошу я, умоляя, пытаюсь пошутить. – Я ведь известный омский писатель и журналист, мадам, автор повести о средневековой Японии «Красный лотос» и путевых заметок в США «По ту сторону неба»!

– Надо подумать, – с минуту милая девушка-кондуктор глядит на меня маслянистым взглядом, а я вспоминаю анекдот про Бернарда Шоу и продажную английскую королеву. – Вы сможете написать о трудной работе кондукторов, здесь холодно, условия плохие, а мы иногда принимаем на себя удары в виде безумцев, пытающихся проехать бесплатно?

– Конечно, могу, я ведь большой омский журналист! – отрекомендовываюсь я. – Я печатаюсь на нескольких федеральных сайтах. Я прирождённый публицист!

Народ в автобусе любопытно наблюдает, подслушивая наш диалог. Сидит разновозрастная аудитория в масках и только глазами блестит. Наш разговор интересен всем без исключения. Даже водитель поглядывает в зеркало панорамного обзора в салон, улыбаясь. Учитель, замечу здесь в трясущемся транспорте, не лишь предметник- часодатель, а также актёр и вечно вежливый человек, ищущий компромисс.

Требовательный кондуктор буквально заставляет меня записать её телефон и набрать номер, чтобы сохранилось. Настоятельно просит проверить последние цифры вслух.

– Да, правильно! – подтверждает она многообещающе, следя за новыми входящими пассажирами.

Слава Богу: поездка удаётся без маски и ругани – без осложнений, в общем. Я выскакиваю на мороз, радостный. От остановки «Универсам» быстро шагаю в направлении моей школы, и мои мысли занимает показатель термометра, связанные с этим перспективы.

Отматывая ленту вперёд, милые читатели, скажу, что я ни в коем случае не бездельник как некоторые школьники, которых я ловлю за парением электронной сигареты в туалете. Ну да, хочется порой отдохнуть и работать в полсилы. Думаю, что я ленюсь не чаще, чем коллеги или просто знакомые – работающие и окружающие меня люди.

Я подхожу к школе. Вокруг никого, тишина. Звонок на урок через десять минут.

В фойе меня встречает охранник Валерон и вахтёрша Зинаида Петровна. Оба  надеются, что «гостей» будет немного – старшеклассники в основном придут. А сегодня у меня несколько восьмых классов и начальная школа, посмотрим, как Бог рассудит.

Беру ключи, иду по коридору, прислушиваюсь. Действительно началки, как будто нет, а среди восьмиклассников человек десять пришло, не больше. Новый год скоро – хочется отдохнуть, подготовиться морально и физически так сказать.

По пути спрашиваю классных руководителей, утверждают, мол, в трёх восьмых человек пятнадцать набирается обучающихся. Отпускать не планируют вроде бы – ни с физкультуры, ни с музыки. Ладно, поживём, увидим. Главное – начать!

У меня столько нагрузки, часов английского-немецкого, что при желании никуда не деться. Восьмые классы у меня пойдут в конце первой смены, значит, пока можно написать планы на будущее или заполнить другие нужные бумаги. Но звонит заместитель директора, предупреждает, что уроки сдвигаются, поднимаясь. Мой английский начнётся раньше пятого урока, я должен договориться с методистом, кто проведёт единственный урок у всех восьмых сразу. Администрация объединила восьмые классы в один счастливый поток. Правда, кто-то успевает смыться, и оставшихся ребят делается в два раза меньше.

На пути из учительской меня встречает трудовик Сан Саныч, смеётся, мол, сегодня лафа.

– Радоваться нечему, – подмечает он вдруг серьёзно, глядя на моё довольное лицо. Директор просил помочь. Перетаскать кое-что нужно.

Переносим из кабинета директора новые ноутбуки, привлекая к помощи двух трудолюбивых и ловких парней-физруков: Романа Геннадьевича и Юрия Леонидовича. Потом берёмся за новенькую мебель, которая появляется неожиданно – словно из пустого места. Старенькую, пыхтя-отдуваясь, выносим на задний двор, а новоявленную и свеженькую – заносим в классы под восторженные возгласы классных руководителей.

– Вот, напишешь, Власов, как помогал школе мебель менять, – комментирует Сан Саныч.

– Не надо, – отмахивается Роман Генадьевич. – Он туда приплетёт каких-нибудь ниндзя или пришельцев. Я кроме «Красного лотос» и «Белой и чёрной розы» у него, кстати, не читал. Говорят, хорошие есть рассказы о детях. Скинь – почитаю, Виктор Витальевич!

Санычу чуть меньше шестидесяти, он жалеет, что лучшие годы жизни отдал вредной «пахоте» на заводе. Болят у него суставы, он ставит специальные уколы регулярно. Но отработать в школе ему нужно года три – до пенсии. Потом уйдёт, это он давненько обещает себе и остальным. Осядет в тихой области, в родной деревне, где частный дом и любимая жена. Будет вести хозяйство, станет фермером, как брат. Благо, что имеется база и кое-какой опыт земледелия да скотоводства. Всё что вам пока, милые, необходимо знать о Саныче, так что он мастер на все руки, сторож и плотник по совместительству, безотказный человечище.

А Геннадьевич младше меня. Относительно недавно он закончил вуз. В школу пошёл работать сразу, искать ничего не стал – ни в его это правилах прицениваться. Работает четвёртый год, не жалуется. Рома – сильный и фигуристый парень, планирующий переехать в другой город – хотя бы в Новосибирск, о нём он долго мне рассказывал, было дело, хвалил и вдохновлял – с прошлой туда поездки к родственникам. С этим любителем спорта можно обсудить новинки из мира кинопроката, звёздную деятельность российских и зарубежных режиссёров. Рома не имеет жены и детей, зато желания выделиться у него хоть отбавляй. А ещё он похож на крутого актёра Вина Дизеля – носом-картофелиной и манерами-выпендрёжем.

– Хвалят тебя дети, слушай, Витёк! – как-то проговорился Роман в «келье» физруков – тесном кабинете с перегородкой. – Мы с тобой знатоки современного кинематографа и культуры. Можем привести в пример молодых блоггеров, поп-звёзд, актёров их толка и мультфильмы. Я тебе проигрываю только в двух ипостасях, Витёк! В количестве просмотренного аниме и в творчестве! А книг я тоже прочитал немало.

Да, книги Роман читает. Делился впечатлениями от прочитанного. Похвально.

Одно удовольствие работать со столь бравыми ребятами – времени не наблюдаю.

Приходит смс-ка со знакомого номера за подписью. Методист рекомендует мне провести урок у восьмых, их осталось мало. Соглашаюсь. Ее надо уважить, завуч!

С мебелью мы расправляемся раньше, чем начинается урок. Что делать с семью учениками из разных восьмых классов? Учиться! На повестке дня моё любимое грамматическое время – Present Perfect Continuous. Прошу законспектировать по учебнику и сделать несколько упражнений по теме. Им лень, они обещают принести готовую работу на следующий урок. А мне лень с ними ругаться, поэтому я по-доброму прошу их делать задания прямо сейчас. Работать с малым количеством детей – лучше всего. Высокий КПД. Иногда я бываю неумолимым, поверьте. Под настроение, конечно.

– Лучше расскажите, Виктор Витальевич, как вы в Америку съездили, – заводят они старую шарманку, чтобы отвлечь меня от урока.

– Ладно, – роняю я. – Рассказываю самое оригинальное, а вы – выполняете работу!..

За рассказом о поездке в США я теряю счёт времени, и забываю проверить работу у некоторых хитреньких девчонок. Потом мешает… звонок.

Я – в своём кабинете. Открываю ящик стола, а там – маленькая кипа газет «Омские епархиальные ведомости», где опубликована моя большая статья о деятельности директора школы. Это несомненный повод прогуляться до тех учителей, которым я не успел показать материал в прошлый раз. Сую газеты подмышку и захожу к историку Ирине Ивановне – педагогу с огромным стажем. На её уроке, надо сознать, такая тишина, что подивиться можно. Дети у нее, словно зачарованные. Молодёжь боится пошевелиться и головой покрутить, представляете! Секретом дисциплины учитель не делится. Сколько я не спрашивал, Ирина Ивановна загадочно улыбается.

Ирине Ивановне семьдесят лет, но выглядит она много моложе. «Виной» – её непостижимая для коллег жизнерадостность. А также готовность оказаться рядом в трудную минуту. Я наблюдал, как, проходя возле кабинета коллеги, Ирина Ивановна спрашивала, не нужна ли помощь. Этот учитель не собирает сплетни и не участвует в дрязгах. Она настолько положительный человек, что в её присутствии стыдно даже начать кого-то обсуждать, например, в учительской или в кабинете. Она просит подумать, прежде чем жаловаться ей на кого-то. Ирина Ивановна стильно одевается и говорит спокойно, никогда не волнуется, какой бы «бандитский» класс к ней на урок не рассаживался. Это невероятно выдержанный и начитанный человек, следящий за своей внешностью и модой. Если мельком посмотреть на этого учителя и вдруг закрыть глаза, то можно с лёгкостью представить хитроумную и всё ещё обаятельную (несмотря на возраст) няню Плам из мультсериала «Королевство Бена и Холли».

– Виктор, я перестроилась, – рассказывает Ирина Ивановна с ходу, видя меня с газетами. – Я сажусь и пишу планы, если у меня окно. Не надо ни к кому ходить и разговаривать, всё полезное ты знаешь и сам, согласен?

– Полностью!

Я раскрываю ей газету на столе, она пробегается глазами. Ирина Ивановна читает без очков.

– Ты мог бы столько же написать обо мне? – спрашивает она как бы невзначай,  забирая почти все газеты. Она обещает их показать коллегам из другой школы, с которыми договорилась встретиться на Новый год.

– Если поделитесь секретом стальной дисциплины на уроке, дорогой коллега, конечно, я напишу о вас столько же! – даю слово омского учителя, писателя и журналиста В.В.Власова.

– Посмотрим, Виктор, поживём! – отвечает она чётко, по-деловому.

В этой части школы интернет и оборудование лишь в некоторых кабинетах. Но Ирина Ивановна способна объяснить так, что и сонный, равнодушный ребёнок поймёт. Кабинет у неё скромный, без излишеств – родителей она не терроризирует… Стенды она оформляет простенько, зато книги в шкафу в красивых переплётах, названия с золотым теснением, как и на корешках. У неё роскошные, дорогие энциклопедии по истории, а также современная художественная литература. Любит открывать шкаф в этом кабинете учитель русского языка и литературы Светлана Васильевна. Ирина Ивановна пополняет коллекцию книг, систематически интересуясь обновлениями в сферах науки и литературы. Подойти к этому учителю можно не только с вопросами, касающимися её предмета – я убеждаюсь в этом неоднократно.

Ирина Ивановна, как министр С. Лавров, компетентно прокомментирует политику, экономику страны, поделится мнением насчёт современных писателей и журналистов. С течением времени я обнаруживаю, что ни одна глобальное ситуация или стечение обстоятельств в мире не остаются без внимания учителя Ирины Ивановны, она плотно обращается к мировым проблемам на уроке обществознания. Примеры из жизни этот учитель стороной не обходит. И на первый взгляд не кажется, что Ирина Ивановна что-то может запамятовать. Она не пользуется смартфоном, исторические даты она знает как «Отче наш». Однажды её пытались проверять по интернету, незаметно глядя под парту в мобильник, однако сведениями она располагает безошибочно.

Надо отметить, что Ирина Ивановна редко разговаривает без дела с кем бы то ни было. Зная, что вы имеете опыт путешествия или публикаций в периодике, она плавно выудит интересующую информацию. Любо мило беседовать с ней, отвечая на простые вопросы.

– Виктор, я прочитала удивительного молодого писателя – его произведение о самураях и ниндзя! – подходит она издалека, сверкая чуть подведёнными глазами. – Как вы думаете, кто этот человек и где он работает?

Или:

– Я знаю несколько современных повестей по мотивам поездки в Америку одного юного учителя иностранных языков, – перед тем как позволить отгадать, Ирина Ивановна внимательно поглядит на вас. – Сколько таких молодцев живёт в Омске?

Плетя кружева своих историй – риторических вопросов – она позволяет мне свободно философствовать в своём сознании, видеть отблески своих мыслей наяву. Учитель Ирина Ивановна от Бога, она умеет держать язык за зубами и когда надо молчать, однако общение является её подлинным занятием в школе. Нравоучительная беседа с детьми или общение с коллегами – в пределах работы и некоторого увлечения хобби.

Я не спрашивал Ирину Ивановну о том, что бы она хотела в жизни и к чему пришла, когда стрелки возраста просят замедлить течение занятий. Но я сам пытаюсь угадать, что этот необычный и деятельный человек забыл в образовании до сих пор. По-моему, обладая сильной биологической энергией, учитель истории не позволяет себе прийти в тот возраст, который стал бы последним прибежищем духа. Расслабиться и сменить русло, направление сил – пока не для столь элегантного человека-педагога Ирины Ивановны.

Да, дети привыкают видеть в учителе истории И.И. строгого педагога с могучим внутренним стержнем, завораживающего рассказами об исторических событиях и полководцах, стального в суждениях на уроке. Её практический ум, критическое мышление, усиленные мудростью возраста – как стороны одной улицы, перейти их можно, однако потребуется много времени, усилий и опыта.

В педагогах, как в книгах, меня интригует сюжет, образность и глубина философии. Поход за кулисы в школе – хоть в учительскую, хоть в кабинет коллеги – это не возможность отсидеться в кулуарах дрёмы, а скорее способность учителя восстановить собственное психологическое равновесие, заручиться новой потребностью в работе и понять, что нужно делать эффективней.

Не могу не рассказать еще об одной удивительной женщине, увлечённой общим информационным фоном то и дело будоражащей сознание обитателей школы. Я сознательно не называю ее имя-отчество. Несколько лет она мечтает уехать в другую страну, познакомившись со своей второй половинкой, а скоро ей исполнится шестьдесят лет. Но при этом она не теряет собственное душевное зерно. Мечтательно её круглое лицо, словно у подростка, голос тихий, приглушённый, когда она рассказывает о сокровенном. Меня она считает своим другом с тех пор, как я появился в этой школе и начал заходить к ней в кабинет, шутить и делиться наболевшим.

Перед тем как я опишу её стремление преподать работу на уроке, скажу, чем грезит эта в жизни добрейшая и чувствительная женщина. А живёт она частенько общением с мужчинами из-за границы. Они говорят на английском языке, немецком и французском – точнее пишут в социальной сети. Поначалу она пользовались моими бескорыстными услугами перевода первых двух языков, но затем она стала благополучно использовать интернет-переводчик. Она общается с двумя пятидесятилетними американцами, с тремя шестидесятипятилетними немцами и одним французом из Швейцарии. Пока лишь американцы готовы оформить приглашение, выслать ей денежные средства на поездку за границу и прибрать к рукам эту русскую красавицу молдавских кровей. Я рад, честно говоря, что эта очаровательная женщина живёт неким планом, который вот-вот реализуется. Только сама капризная женщина не хочет в США, считая это скопище островков, условно разделённых границами, рассадником обмана, бесстыдности и нахальства. Она желает поселиться во Франции, в Париже, откуда пишут два немолодых и чрезвычайно правильных человека.

– Пока ничего не высылают, Вить, кроме фотографий с хорошим настроением и сообщений – описаний их быта, – сдержанно пересказывает она, когда я наведываюсь к ней на перемене. – Оба живут с матерями, один в разводе, правда, второй – в браке не состоял, но очень хотел бы – со мной! Один работает в сфере продаж, второй – таксист.

– Не требуют выслать фото обнаженных частей тела? – проверяю приличие этих возрастных ребят, ведь коллега человек замечательный. Не хотел бы её отдавать каким-то извращенцам, мечтающим жить по уставу-образу европейской порнографии.

– Вот странно что нет, Вить, это очень правильные в мыслях и делах люди! – удивляется она и видно, что это её гложет. – Наши русские мужики так не могут – им сразу подавай обнажёнку и приезжай в гости, пока не началось.

Она открывает переписку с одним виртуальным ухажёром, затем со вторым – общаются они чинно, дурного не предлагают, шлют виртуальные подарки. Описывают свой день и что умеют готовить всякие деликатесы в виде соусов и салатов.

Но деньги перевести не обещают. А готовы пригласить хоть сейчас. Места в квартире хватит. Заманчиво, да, но ехать в далюку на свои кровные средства не хочется в любом случае. В этом я ее понимаю.

– Подожди лета, – советую я расчётливо. – А там если не в США, то в твой любимый Париж, где жили и писали нонконформисты, битники!

Надо признаться, что именно она повлияла на мою внезапную любовь к прозе писателя Генри Миллера, Джека Керуака, Эдуарда Лимонова и других, кочевавших из России или Америки во Францию и обратно.

Как специалист в области своего предмета, коллега скорей напоминает секретного агента, нежели «ботаника» или наставника, заставляющего постигать линию науки. На уроке она, как на разведке, надо изобразить, производит впечатление оригинального сыщика, о котором никто не подозревает. Она невидимо разведывает способности учеников, их групп и пристрастий, каждому даёт по мере его сил и желания учиться. Агент «Матрицы» закладывает бомбу медленного действия в виде цели урока и задач, а затем завязывает небольшую стычку, чтобы этот механизм ребята сами обнаружили и обезвредили. Понаблюдаешь со стороны, сидя на последней парте, скажем, читая новую книгу, а миловидная женщина средних лет забрасывает пробный шар – заданием на доску или вопросом в гущу костяка класса, тактично дёргает за ниточки толковых ребят, чтобы подали пример остальным. Чтобы завели двигатель, и дальше урок двинулся бы орудием познания проще. Она не отделывается намёками, как плохой работник, а начинает доставать материал потихоньку, не спугивая нарастающее рвение детей. И когда почти каждый ребёнок стремится показать свою информированность в деле, она подводит к самостоятельной работе.

Заходишь в кабинет к Светлане Васильевне, компанейскому человеку, а она слушает Григория Лепса на мобильном телефоне, смотрит его клипы. Я некогда не осведомлялся о её личной жизни, ребят. Я где-то читал у русского классика, что если женщина в годах не рассказывает о личном, то спрашивать её не имеет смысла. То же самое обстоит с публикациями в газете – не стоит никому навязывать материал хоть о ком из коллег, если заранее знаешь, что человек к тебе не расположен.

Кстати о личном и закрытом. Личное пространство в школе – вещь обманчивая. Вот вы тихонько наслаждаетесь свободным временем в кабинете, в отсутствии школьников, а через пару минуту уже идёте «помогать» коллеге монтировать новую доску на стену или снова перетаскивать мебель. Причём коллеги ведут себя так, как будто вы должны им помочь и вам больше нечего делать. Да, повторюсь: если вы думаете, что вы спасены за дверьми, закрытыми на ключ, вы ошибаетесь. Вас легко могут вызвонить и деликатно потребовать работать – под вежливым словом «помочь». В данном случае я вижу незнакомые цифры, которые высвечиваются на экране мобильного телефона. Звонила учитель начальных классов, а я по наивности думал, что это какой-нибудь важный человек из министерства образования – пригласит меня на крупное мероприятие и наградит в соответствии с моими творческими и педагогическими заслугами, например.

– Витя, не мог бы ты помочь, всё равно детей нет, холодно ведь? – слышится ласковый голос Анастасии Юрьевны – классного руководителя третьего класса.

– Это быстро? – уточняю с плохо скрываемым недовольством.

– Конечно, подержать здесь, три минуты, – обещает она, посмеиваясь.

Иду, а куда деваться.

Выясняется, что человек (родитель), обещавший помочь, то ли заболел, то ли сильно занят другим важным делом. А помочь с монтажом доски практически некому. Анастасия Юрьевна обзвонила трудовиков и физруков, никто не взял трубку, представляете? Золото вы наше, «Анастасия», когда-то хит известного певца и музыканта Юрия Антонова, который я слушал вместе с отцом в машине бесконечное число раз.

Помогаю, раз поймался. С трудом снимаю старую доску, маленькую, используя шуруповёрт, монтирую новую, широкую и тяжеловатую по весу. Настя помогает немного, придерживает. Школа – это место, где вы научитесь всему, переквалифицируетесь в кого нужно будет.

Ух, работа завершена в кабинете. Покидаю рабочее место, и тут меня радостно встречает трудовик Саныч.

– Пойдём, товарищ Власов, – зовёт он по-дружески требовательно. – Утащить надо принтеры на дозаправку. Мы быстро!

Хватаем принтеры и несём их в торговый комплекс – около остановки. Ждём некоторое время. И возвращаем на законное место.

Я по-хорошему завидую Сан Санычу – любые повороты судьбы в школе, как просьбы и пожелания администрации, он воспринимает не как кару небесную, конечно, но как добровольную помощь, которую оказать сможет лишь он. То ли в меру преклонного возраста, то ли веры в светлое будущее, Саныч благоговеет, если ему удаётся поучаствовать в своего рода некоторой цепной реакции, подвигающей окружение также оказать помощь ближнему. Как-то я спросил его, что лучше: работать или отдыхать, получая ту же зарплату? Как вы думаете, дорогие, что он ответил – этот усатый и бывалый «жук» с больными суставами? Он спросил меня серьёзно, щурясь и будто пытаясь вглядеться в мою душу: неужели я зря учился пять лет на рабочего человека и педагога, чтобы халтурить и выезжать за счёт кого-то? Тогда я не сразу и ответил ему, поймите, однако он прав и сейчас. Почему бы не поработать – нас ведь не заставляют лезть в ядерный реактор Чернобыльской АЭС. Прекрасно, что мы, школьные учителя, не герой видеоигры и последней части «Fallout», который неизменно погибает, спасая целую расу.

Я верю, что собрать «помощников» трудно, как если приходится создавать виртуальную группу «Вконтакте» и приглашать туда участников. Но в школе заручиться помощью не трудно, не хлопотно. Достаточно выйти к людям и улыбнуться в тот момент, когда вас просят помочь. Видя эту улыбку, вы уже не пытаетесь сбежать и отсидеться в бункере, а идёте навстречу и выполняете.

Отказывая в помощи, наверняка мы делаем хуже себе. Мы в силах помочь, так почему бы не сделать этого, не возмущаясь? Быть может, каждый представляет себя актёром, не выдавая истинных своих намерений? Александр Паль, Александр Петров, Константин Хабенский, Пётр Фёдоров, Оксана Акиньшена или Светлана Ходченкова – если нам не стать похожими на этих людей по статусу, тогда почему бы просто не помочь и не улыбнуться в ответ, не требуя ничего взамен? Воет человеческая натура, разделяясь между благодатным «да» и злосчастным «нет», между «ангелом» и «бесом», а педагог – положительный по своей природе человек, мыслитель. Мало того, это более ранимый и зависимый от чужого мнения деятель, чем кто бы то ни был из другой профессии. Родители, дети, коллеги… СМИ наконец! Поведение и моральный облик учителя, прежде всего, ассоциируется в мире с точкой отсчёта становления личности, с показателем-«зеркалом» поведения и нравственности целого общества. Чуть что, последите за тенденцией, ругают школу и образование, а также родителей, которое по каким-то причинам не смогли уследить за растущей личностью. Чуть что, последите за рейтинговыми статьями, специалисты анализируют жизнь субъекта и заложенную в нём генетику, данную родительскими задатками и условиями проживания.

Прочитав недавно книгу Эдуарда Лимонова, порекомендованную мне к прочтению, как другом и тёзкой (тренером по фитнесу), так учителем русского языка и литературы, прихожу к выводу, что детство в значительной степени влияет на развитие личностных качеств. Эдуард Лимонов, как исследователь биографии многих писателей и прочих известных деятелей культуры-искусства, копается в их задатках, закладываемых с детства. Анализирует деятельность и воздействие родителей, затем принимает во внимание прочее окружение. Влияние образования он ставит чуть ли не на первое место: в каком учебном заведении учился, с кем общался и что почерпнул-вынес. Образование – это то, в чём человек принимает участие непосредственно, собственноручно. А логическими выводами, которые в ходе образования действуют или нет, учителя оперируют вне учебного процесса, на совещаниях или собираясь в учительской, например. Практически не было такого, чтобы в глаза учитель говорил одно, а за глаза другое. Дети знали свой потенциал, а взрослые на них равнялись, исходя из личного опыта и общих возможностей заведения. Классики и психологи говорят, чтобы понять, хорош ли учитель-наставник и соответствует ли эталону качества представляемого образования, с ним нужно многократно пообщаться и последить. Я не встретил ни одного плохого человека, будучи на должности учителя. И школьное закулисье показывает, насколько добропорядочны и усердны в работе эти люди-учителя, несущие через века доброе и вечное, что запомнится и отпечатается в памяти до конца жизни. И что они (учителя-люди) заботятся иногда о себе, вспоминают о своих потребностях и мечтах, реализующихся планах, так это в них заложено давно – от мамы и папы, от учителей прошлого…

Виктор Власов

P.S.: Позвонила на днях, по-прежнему в тридцатиградусный мороз, кондуктор… Напомнила о статье, которую я с горяча пообещал написать. И по тону голоса я понял, что отвертеться не удастся, ребят. Даже если я перееду за границу, как Эдуард Лимонов, Сергей Довлатов или Владимир Набоков, то меня всё равно достанут и мне придётся ответить. Что ж, не стану испытывать судьбу, обещал – выполню, как тот нерадивый школьник, которого увещевают.

 Источник «Русский Дом», Атланта