Литературный экспресс продолжал свой путь. Судьба распорядилась так, что Иван Сергеевич Тургенев и Максим Горький наконец-то встретились; они ехали в третьем купе второго вагона. Этих людей знает весь цивилизованный мир, поэтому описывать их внешность, манеры, привычки и особенности речи не имеет смысла. Всё это читателю хорошо известно. Сконцентрируем своё внимание на том, о чём они говорят, что их волнует, к какому выводу пришёл каждый их них, оценивая положение дел в прошлом и в современной России.

Они уже несколько часов вели беседу и затронули множество вопросов, касающихся истории, политики и литературы.

— … Вы, Иван Сергеевич, когда написали «Накануне», «Отцы и дети», где появились Инсаров и Базаров, фактически обозначили нового положительного героя в русской литературе, — высказал своё мнение Горький.

— Просто я видел, что такая молодёжь, деятельная, упорная в достижении цели, стала появляться в России. И эта молодёжь со временем может изменить жизнь страны к лучшему.

— А кто сегодня, на ваш взгляд, в современной русской литературе «герой нашего времени»?

Тургенев на мгновение задумался:

— Честно говоря, затрудняюсь ответить на этот вопрос. Регулярно читаю современных авторов, но удовольствия от чтения почти не получаю: и ярких образов не видно, да и художественный язык в основном какой-то бесцветный. В поэзии, да, там есть настоящие таланты, а в прозе нет, не вижу.

— Я сейчас пишу разгромную статью о современных литераторах так называемого «андерграунда». Вы читали роман Владимира Сорокина «Сердца четырёх»?

— Вы знаете, как-то не приходилось, — ответил Тургенев.

— И это к лучшему, вы ничего не потеряли. Я для своей статьи распечатал несколько кусков из этого текста. Вот, посмотрите, — Горький достал из папки лист бумаги и передал Тургеневу.

— Давайте.

Иван Сергеевич начал читать, и почти сразу же на его лице появилось выражение недоумения, а затем и брезгливости.

— Фу, какая гадость, — возмутился он, отбрасывая листок. – Это должно быть интересно не читателям, а скорее психиатрам. Да разве нормальный человек станет читать такое?

— Да, это всё так. Но что самое отвратительное! У этого Сорокина куча литературных премий и наград. Его книги переведены на двадцать семь языков, изданы в самых крупных издательствах Запада. Радует лишь то, что есть ещё читатели, которые оценивают его тексты как откровенную мерзость. Не зря в Москве как-то даже провели акцию протеста и сжигали его книги.

— Дожили, что называется, до ручки.

Некоторое время в купе царило тягостное молчание. Затем Тургенев произнёс:

— А вам не кажется, уважаемый Алексей  Максимович, что, приводя в своей статье подобные … подобные… не хочу сказать строки, дабы не оскорблять великий и могучий… ну, скажем, продукты жизнедеятельности этого индивида, вы невольно играете ему на руку. Вы сказали, что готовите разгромную статью. И что? Вы думаете, этим деятелям есть дело до того, что вы о них напишете? Отнюдь. Им нужна известность.  Пусть даже скандальная. Даже лучше, если скандальная. Нужно, чтобы о них говорили, а что именно  — совершенно неважно. Вот они и изгаляются, кто на что горазд. Это больные люди. И такие, к сожалению, находились в любом обществе. Вспомните хотя бы некоего Герострата.

— И как же, по-вашему, с этим бороться?

—  А никак. Вы же не боретесь с грязной лужей на дороге. Просто обходите её  и продолжаете свой путь.

— Ну, не знаю. Ведь эта зараза как вирус. Она разъедает души людей. И наша задача — выработать у читателей иммунитет.

— Вот здесь я с вами согласен полностью. Но как получить этот иммунитет?

Я вижу лишь один путь  — искусство. И неважно, что это будет: живопись, театр, кино, литература. Важно, чтоб искусство пробуждало в человеке светлые чувства, а не наполняло души грязью.

Максим Горький тяжело вздохнул:

— Да кто же с этим спорит, Иван Сергеевич. Но это всё в теории. А что мы видим в реальной жизни? Да взять того же Сорокина. Его книги в обязательном порядке и за счёт госбюджета пополнили фонды всех российских библиотек. Были и обращения в суд с требованием признать некоторые места в его текстах порнографией. Суд не признал.

— Почему же суд не признал?

— А потому, что наш суд буржуазный. И он исполняет те требования, которые предъявляет к нему буржуазная власть. Этой власти необходимо деградирующее население, так проще управлять людьми. Для этого и ЕГЭ ввели в школы. Да что там… Чубайс недавно публично прямо сказал, что для основной части населения достаточно образования в размере четырёх классов.

— Да вы что?! Дикость какая-то. А я и не слышал об этом выпаде Чубайса. Куда же мы катимся, Алексей Максимович?

— К новой революции катимся, дорогой Иван Сергеевич. Деградация не только в России, это происходит во всём мире. Посмотрите, кому стали давать Нобелевские премии по литературе? Недавно её получил какой-то американский рэпер.

— Да, я слышал. Его зовут Боб Дилан, — подсказал Тургенев.

— А Льву Толстому не дали, — продолжил свою мысль Горький. — По логике Нобелевского комитета, он пишет хуже, чем этот Боб Дилан или Пастернак, или Солженицин, или даже Алексиевич. Не удивлюсь, если следующим лауреатом будет Сорокин.

— Подобные фокусы привели к тому, что престиж Нобелевской премии среди литераторов уже упал. Да и у нас, в России, всё обесценивается. Посмотрите, что творится в кинематографе, на сценах театров… И генеральши растут как грибы. Вон, Мария Китаева потёрлась возле Шойгу и в двадцать семь лет стала генералом. Так что же, Алексей Максимыч, по-вашему ожидает Россию?

— Когда политические карлики занимаются большой политикой, жди беды. А если в самое ближайшее время политика не изменится хотя бы в сторону социал-демократии, то нас ждёт новый 1905 год. Правильно говорил Джон Кеннеди: «Те, кто делает мирную революцию невозможной, делают насильственную революцию неизбежной».

— А почему не новый семнадцатый? – удивился Иван Сергеевич.

— Социалистической революции в ближайшей перспективе не будет. Нет коммунистической партии, вооружённой революционной теорией. Кто торопит события, рискует не поспеть за ними.

— Чему не быть, то и миновать легче? – задал риторический вопрос Тургенев и добавил. — Но партия может сформироваться быстрее, чем мы предполагаем…

— Не может. Посмотрите, что произошло и происходит. Горбачёвская перестройка обрушилась на инфантильный народ. Произошла реставрация капитализма. Что в итоге? Уже тридцать лет шаг за шагом у народа отбирают то одно, то другое завоевание Великой Октябрьской социалистической революции. А народ утирается и молчит. С каждым годом Россия становится слабее и слабее. И Запад продолжает нас душить, при этом не жалеет громадных денег на поддержку пятой колонны в нашей стране. Под аккомпанемент демагогических речей Запад уже отжал и Украину-неньку, и Грузию, и Прибалтику. Всё забыто: и латышские стрелки, и Камо, и Щорс. А многие россияне продолжают жить в тумане своей политической наивности и верят телевизору, который вещает, что революционеры были жестокими проходимцами с собачьими сердцами, своего рода шариковы из повести Булгакова.

— Но народ же не будет ещё сто лет терпеть, — убеждённо сказал Тургенев.

— Сколько он будет ещё терпеть, никто не знает. Основная масса по-прежнему ходит на выборы, не осознавая, что тем самым она подтверждает легитимность этой власти. Вроде бы, да, терпение кончается. Вон, в Хабаровске народ уже выходит из себя. А когда народ выходит из себя, из него выходят вожди.

— До Октябрьского переворота были народовольцы, затем группа «Освобождение труда», потом РСДРП, а спустя восемь лет к ним добавилось слово «большевиков». Может, и сейчас сформируется что-то одно, потом второе, третье, — высказал предположение Тургенев.

— Не думаю, — усомнился Алексей Максимович. — В то время восемьдесят-девяносто процентов населения было безграмотным, политические процессы шли медленно. Сейчас другое время. Почти все имеют минимум среднее образование. Есть опыт социалистического строительства, и этот опыт не забыт. Другое дело, какие факторы подтолкнут людей с революционными настроениями к активным действиям и какие по своему характеру эти действия будут. А факторы могут быть совершенно неожиданными, например, более тяжкие последствия от коронавируса ,или острый дефицит продуктов питания, или ещё что-то. А скорее всего, это будет совокупность факторов.

— Так что ж, впереди безнадёга?

— Да нет, — не согласился Горький. – Не каждый, стоящий на пороге открытия, попадает внутрь. Но чутьё подсказывает мне, что вот-вот должен появиться теоретик уровня Маркса и Ленина, который даст глубокий анализ современности и разработает стратегию и тактику революционной борьбы на сегодняшний день. Время настоятельно этого требует…

— Это сколько же времени потребуется, чтобы новая теория переросла в практические дела…

— Расстояние от теории до практики зависит от того, кто идёт по этому пути. Посмотрите, как человечество развивалось. Когда людям надоело таскать на своём горбу тяжести, нашёлся человек, который придумал колесо. Когда люди захотели передвигаться быстрее, чем бежит лошадь, и комфортнее, кто-то придумал паровую машину, и появились железная дорога, двигатель внутреннего сгорания. Когда и этого оказалось недостаточно, мы увидели самолёт, ракету, сотовый телефон, интернет. И эта идея совершенствовать свою жизнь на земле преследует человечество на протяжении всего его существования. Это касается также политической и социальной сфер. Появление капиталистов и наёмных работников породило марксистскую теорию, которую усовершенствовал Ленин, а реализовал Сталин. Кстати, часто в последнее время слышу, что Сталин был недоучившимся семинаристом. Иосиф Виссарионович учился всю жизнь. Он достаточно хорошо знал немецкий и английский языки. В его личной библиотеке было двадцать тысяч книг, и каждую он прочитал. Когда я просматривал его библиотеку, то очень удивился. В каждой книге, которую я держал в руках, на полях были пометки, сделанные его рукой. Были пометки и в книгах на немецком и английском языках. Когда он в 1912 году полгода жил в Швейцарии и участвовал в посиделках немецких социал-демократов, то нередко спорил с ними, отстаивая свою точку зрения. И разговор шёл на немецком языке.

— Но, к сожалению, марксистская теория на практике потерпела крах в России, — с сожалением сказал Тургенев. – А бывшие страны социалистического лагеря в восточной Европе? Там весь социализм намотался на гусеницы советских танков и убыл на историческую родину.

— Было бы наивным полагать, что первый же построенный человеком самолёт не разобьётся и пойдёт в серию. А построить социализм в тысячу раз сложнее, чем самолёт. Будет ещё пять-десять, а может, и двадцать пять попыток строительства социализма – и только тогда будет его окончательная победа. Человечество должно нахлебаться капитализма в такой степени, чтобы окончательно понять, что лучше идеи строительства социалистического общества никто ничего не придумал. Когда подавляющее большинство населения какой-либо страны придёт к такому выводу, вот тогда и будет построено такое общество. А пока политическая безграмотность людей просто зашкаливает. У меня есть знакомый, капитан первого ранга, который прожил шестьдесят лет, окончил два вуза, адъюнктуру, кандидат юридических наук, а на последних президентских выборах голосовал за Ксению Собчак. И таких чудиков среди нашей интеллигенции немало. А что уж говорить о рядовых гражданах?

— Да, современная интеллигенция меня тоже удивляет своей политический наивностью, — сказал Тургенев, пожал плечами и добавил:  – В школе жизни высокая посещаемость, но низкая успеваемость.

— Есть такой автор Алексей Кунгуров. Лично я с ним не знаком, но две его книжки недавно прочитал. Одна называется «Будет ли революция в России?», другая – «Последний шанс. Сможет ли Россия обойтись без революции?». Со многими тезисами этих книг я не согласен, но кое-что заслуживающее внимания в них есть. Например, он пишет (дословно воспроизвести не могу, но за смысл ручаюсь): современная российская элита не способна двигать страну вперёд. Нефть можно обменять на иномарки, айфоны и другие бусы, но билет в Будущее вам никто не продаст ни за нефть, ни за почку. По его мнению, прогресс путём эволюции для России невозможен, потому что сегодня она скатывается назад, а не идёт вперёд. И я с этим мнением полностью согласен.

— Не зря же вас часто называли «буревестником революции». А вот хочу спросить: что из себя представляют Навальный и Платошкин?

— С Навальным всё ясно как божий день. Полгода учился в Йельском университете США. Больше уже можно ничего не говорить. Но всё же, если рассуждать дальше, он за что выступает? За буржуазный строй, но без коррупции. А посмотрите, какой информацией он оперирует. Подобные данные может добыть только разведка такой мощной страны как США. Тут всё понятно: Навальный – или агент ЦРУ, или используется ими втёмную.

— А что за фигура Платошкин?

— Тут всё гораздо сложнее, тут надо разбираться и разбираться. На мой взгляд, здесь возможны четыре варианта:

Первый вариант. Платошкин десять лет работал в ФРГ и США. Не исключено, что там его могли завербовать спецслужбы, и сейчас, когда в России ситуация резко ухудшилась, он начал действовать, чтобы принять активное участие в раскачивании лодки. Версия малоубедительная, доказательств никаких, но возможен и этот вариант.

Или другая возможность. Платошкин – проект Кремля. В администрации президента, я полагаю, есть умные люди, и они подготовили планы действий на случай, если ситуация  в России для буржуазной власти сложится «плохая» или «очень плохая». Если «плохая», как в Беларуси у Лукашенко, то похватают организаторов протеста, дадут команду «фас» Росгвардии и ОМОНу – и на этом революция закончится. А вот если на улицы Москвы выйдут не сто тысяч протестующих, а полмиллиона-миллион, если начнут убивать полицейских и захватывать здания силовых структур, то тут уж силовой вариант решения проблемы не самый лучший. Зачем проливать реки крови и развязывать гражданскую войну? Поступят хитрее: президент и правительство уйдут в отставку, а «народный лидер» Платошкин станет президентом России, ну а в правительство войдут представители прикормленной оппозиции. То есть всё останется на своих местах, за исключением некоторых декораций. За правдивость такой версии можно наскрести немало фактов.

Третий возможный вариант. Платошкин – честный человек, патриот, хочет добра своему народу – вот и бросился на амбразуру. Если проанализировать его программу Движения «За новый социализм», ничего там социалистического нет. В программе нет ни слова об отмене частной собственности на орудия и средства производства, то есть эксплуатация человека человеком сохраняется. Другими словами, он – обычный социал-демократ западноевропейского типа.

И наконец, Николай Платошкин – истинный коммунист, но пока временно маскируется под социал-демократа, чтобы легче было войти в органы власти, после чего медленно, постепенно реализовывать действительно социалистический проект. Но, если это действительно так, то можно смело делать вывод, что Платошкин в политическом плане человек наивный.

Ну, а кто он такой на самом деле, я думаю, мы скоро увидим, когда суд определит меру наказания по его уголовному делу. Вот тогда и можно будет делать какие-то выводы.

— Да, интересная ситуация, — сказал Тургенев и помолчал.- Но вернёмся к нашей главной теме разговора. Капитализм тоже не дремлет, а думает, как продлить свои дни. Вы читали недавно вышедшую нашумевшую книгу Клауса Шваба «Covid-19: великая перезагрузка»?

— Слышал об этой книге, но пока не читал.

— Есть самые богатые люди планеты, которые пытаются править этим миром. Одни называют их «закулисой», другие, как, например, профессор Катасонов, «хозяевами денег». Так вот, они понимают, что нынешняя модель капитализма устарела, она не жизнеспособна. Об этом вдруг заговорил коллективный Запад. Какой до сих пор был лозунг капитализма? Получение прибыли любым путём!

— Да уж, ещё Ленин говорил, что капиталисты готовы продать нам верёвку, на которой мы их повесим.

— А Шваб предлагает крутой разворот. Лозунг капитализма, которому уже триста лет, получение прибыли и сверхприбыли отменяется. Тот капитализм ещё называли «исключающий». То есть людей исключали из процесса производства путём безработицы, исключали из национального богатства, их исключали из общественной жизни, их исключали из мира.

— Одним словом, как это происходит сегодня в России.

— Теперь они выбросили другой лозунг: «Удержать власть любой ценой». Главное теперь – не получение прибыли, а удержание власти. Они уже обеспечили себя таким богатством, что его хватит на столетия вперёд. Они хотят конвертировать капитал во власть. Высшая цель всей мировой закулисы – это власть, причём власть, которая должна быть гарантирована навечно. А чтобы сохранить эту власть, компании должны обеспечить рабочими местами всех, компании должны выставлять такие цены, которые доступны покупателям и тому подобное. То есть компании должны служить всем: работникам, потребителям, подрядчикам, заказчикам, государству.

— Сомневаюсь, что всё это можно реализовать на практике, — не согласился Горький. — Найдётся значительная часть буржуазии, которая не согласится с такой постановкой вопроса.

— Её, эту часть, если она будет упираться, просто раздавят транснациональные корпорации, которые в руках этих самых «хозяев денег».

Никуда они не денутся и, как миленькие, будут выполнять команду.

— Не знаю, не знаю… как это будет выглядеть на практике. Пока всё это теория.

— Но уже и Борис Джонсон, и канадский премьер Трюдо, и вроде бы новый президент США Байден официально поддержали эту идею. Значит, они уже получили соответствующую команду от кого надо и, что называется, взяли под козырёк. Впрочем, посмотрим, что нас ожидает в будущем.

— Всегда есть возможность увидеть Будущее, оно начинается уже завтра. А если эта идея действительно будет реализовываться, то и Россию заставят делать то же самое, — убеждённо сказал Горький.

— Отчасти это хорошо для трудящихся России; хотя и незначительно, но их материальное положение улучшится.

— Навряд ли. Рабство неискоренимо: оно всего лишь видоизменяется. Наша звериная буржуазия найдёт новые формы эксплуатации. Все эти идеи Клауса Шваба в чём-то сродни идеям социал-демократов: дайте трудящимся лишний кусок хлеба, а власть нам не нужна. Именно по этой причине Ленин и разошёлся в начале двадцатого века с европейскими социал-демократами и создал свой Коммунистический интернационал.

И далее Алексей Максимович подробно объяснил Тургеневу, почему Ленин считал лидеров европейских социал-демократических партий предателями дела рабочего класса и как он воевал с ними.

А затем Горький увлёкся и уже четверть часа рассказывал о том, как он писал роман «Мать». Иван Сергеевич не слишком высоко оценивал этот роман, однако из вежливости продолжал слушать. Впрочем вскоре  на фоне голоса собеседника Тургенев стал всё больше погружаться в собственные мысли. Название романа Горького вызвало ассоциацию со словом «Отец», затем в памяти всплыло «Отцы и дети».

« А не назвать ли следующий роман «Деды и внуки», — подумал Тургенев. —

Показать, как порой шутит история, как внуки революционеров уничтожают плоды революции».

Но в мысли вновь ворвался голос Горького:

— Ну, так вот. Потом подошёл семнадцатый год, случился Октябрьский переворот. Многие профессиональные революционеры со стажем отвернулись от большевиков.

— Было такое, — согласился Тургенев. – Та же Вера Засулич.

— Это та, которая в 1878 году из револьвера всадила две пули в живот петербургскому градоначальнику Трепову? – спросил Горький.

— Она самая.

— Я тоже сначала не принял революцию: был поражён её жестокостью и беспощадностью. В деревнях жгли барские имения вместе с библиотеками, уничтожали картины и музыкальные инструменты как классово чуждые крестьянству предметы, сносили памятники…

— Помню, помню. Я в ту пору жил в Италии, и мне писали об этом. А в какой-то книге Василия Розанова я прочитал: «Революция – когда человек преображается в свинью, бьёт посуду, гадит хлев, зажигает дом».

— Я ругался с Владимиром Ильичём, протестовал, писал антибольшевистские статьи, которые печатал в своей газете «Новая жизнь», но эту газету в июле восемнадцатого года они закрыли. После Октябрьского переворота, когда я глядел на всё, что творится в России, путь  мой был мучителен, наполнен взлётами надежды и горькими разочарованиями, твёрдой убеждённостью и разрушительными сомнениями. Потом я собрал все эти статьи под одну обложку с названием «Несвоевременные мысли». Именно в этих статьях я искал ответа на вопрос о смысле русской революции, о роли в ней интеллигенции.

— Эту вашу книгу я тоже читал.

— Когда Троцкий заявил: «Русские – это хворост, который мы бросим в костёр мировой революции», Ленин с ним не спорил. И по этому поводу я тоже крепко поругался с Владимиром Ильичём. Правда, в 1920 году он уже не верил в мировую революцию. А, кстати, Сталин в неё никогда не верил; он сам мне об этом говорил.

— А может Троцкий пошутил? – задал несуразный вопрос Тургенев и почему-то слегка улыбнулся.

— Какие тут могут быть шутки? – не понял Горький.

— А что, вон на вопрос, как вы представляете счастье, Фридрих Энгельс отвечал: «Это вино «Шато Марго» 1848 года разлива и ирландское рагу».

— Ну, это было сказано именно ради шутки. Но если серьёзно говорить о революциях, то, безусловно, Карл Маркс прав: «Революции – локомотивы истории». Это я понял только в конце двадцатых годов прошлого века.

— Может быть и так.

— Иван Сергеевич, я знаю, что у вас было немало друзей из числа революционеров…

— Да, я дружил с Герценом, Кропоткиным, Лавровым…

— И знаю, что вы проявляли огромный интерес к революционной молодёжи, к вопросам, связанным с развитием  революционного движения.

Полагаю, что это обстоятельство наложило отпечаток на всё ваше творчество последнего периода. Или я ошибаюсь?

— Да, Алексей Максимович, это действительно так. Мотив революционной борьбы я заложил даже в повесть «Вешние воды», содержание которой очень мало связано с социальными и политическими проблемами. А  вот в романе «Новь» я уже действительно попытался показать русскую революционную молодёжь. Правда, этот роман я писал очень долго; ни один роман так долго не писал. Шесть лет пером скрипел.

— Но овчинка выделки стоила, — с чувством глубокой искренности сказал Алексей Максимович. – Вы были тем писателем, кто первым изобразил то, что стало в тот исторический момент главным и определяющим в общественно-политической жизни России. А главным было движение революционеров-народников.

— Не автору давать оценку своим текстам, — сказал Тургенев в ответ на похвалу и добавил:  – Мне неоднократно говорили, что наиболее удачно революционную молодёжь я показал в стихотворении в прозе под названием «Порог».

Алексей Максимович не помнил этого произведения Тургенева. Ему стало неловко от этого, и он предложил:

— Иван Сергеич, а давайте чайку попьём.

— Я попозже. Что-то меня валит. Я с вашего разрешения вздремну полчасика, — и Тургенев, поправив подушку, лёг на свою полку и закрыл глаза.

Алексей Максимович достал айфон, нашёл в Интернете стихотворение в прозе  «Порог» и начал читать:

«Я вижу громадное здание.

В передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью – угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка… Русская девушка.

Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струёй выносится из глубины здания медлительный, глухой голос.

— О ты, что желаешь переступить этот порог, — знаешь ли ты, что тебя ожидает?

— Знаю, — отвечает девушка.

— Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?

— Знаю.

— Отчуждение полное, одиночество?

— Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.

— Не только от врагов — но и от родных, от друзей?

— Да… и от них.

— Хорошо. Ты готова на жертву?

— Да.

— На безымянную жертву? Ты погибнешь – и никто… никто не будет даже знать, чью память почтить!

— Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.

— Готова ли ты на преступление?

Девушка потупила голову…

— И на преступление готова.

Голос не тотчас возобновил свои вопросы.

— Знаешь ли ты, — заговорил он наконец, — что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?

— Знаю и это. И всё-таки я хочу войти.

— Войди!

Девушка перешагнула порог – и тяжёлая завеса упала за нею

— Дура! – проскрежетал кто-то сзади.

— Святая! – принеслось откуда-то в ответ».

Горький отложил в сторону айфон, взглянул на спящего Тургенева  и подумал:

«Да.… Сколько людей, столько и мнений. Большую фантазию нужно иметь, чтобы увидеть здесь образ революционной молодёжи».

Валерий Румянцев