Беседа писателей:

Павел Шаров и Елена Крюкова,

Нижний Новгород

— Павел Павлович, дорогой, очень рада тому, что мы с вами наконец-то выбрали спокойное время для неспешного разговора… что ж, давайте поговорим! Русский читатель знает вас как автора детских книг — «Пашкина война», «Пашка с Макаронки», «Звездные облака», а еще как фантаста — вы успешно разрабатываете в отечественной фантастике тему Большого Космоса, — а еще как драматурга — не далее как в 2019 году вы стали серебряным призером Всероссийского конкурса драматургов с пьесой «Знакомая скамейка»… Расскажите, как и когда вы начали сочинять? Помните ли вы ваше первое произведение?

— Первое свое стихотворение я написал в школе. Оно называлось «На смерть Лермонтова». Текст не помню, но смысл запомнил. Оно очень было похоже на знаменитое лермонтовское стихотворение «На смерть Пушкина». Мне было четырнадцать лет. Что касается слова «сочинять», то этот творческий процесс начался раньше, когда мне было десять. В 1942-м году мальчишки собирались на чердаке пятиэтажного жилого дома, и я рассказывал им про собаку Баскервилей, про Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича. Мальчишки слушали, раскрыв рты, и иногда кто-нибудь заявлял: «Врешь ты все, Пашка. В прошлый раз по-другому рассказывал». Действительно,  события в моих рассказах каждый раз развивались по-разному, благодаря буйной фантазии рассказчика. Иногда эта фантазия уводила меня далеко от исходного текста, изложенного в прочитанной мною книжке.

— Знаю, что вы физик, кандидат технических наук, долгое время были в Нижнем Новгороде, тогдашнем городе Горьком, директором Специального конструкторского бюро РИАП и усердно и увлеченно занимались радиофизикой. Жизнь внутри науки, внутри производства как-то повлияла на ваше литературное творчество?

— Чем больше человек видел в своей жизни, тем больше у него простора для литературного творчества. Может быть, я скажу крамольные слова, но литературное произведение рождается не из абстракций. Оно рождается из ощущения великой и могучей объективной реальности, и даже в самом замысловатом фантастическом сюжете просматриваются творческие чаяния автора расширить знания о существующей реальности.

Что же касается отражения в литературном творчестве творчества технического, то поверьте – научно-техническое творчество не менее увлекательно, чем творчество литературное! Математик, пытающийся доказать теорему Ферма, так же счастлив, как литератор, описывающий творческие порывы этого самого математика.

Самыми интересными, по отзывам читателей, моими книгами были книги о тех событиях, в которых я участвовал сам, лично. Именно эти книги удостоены международных премий.

— Павел Павлович, в вашей биографии были и театральные страницы. Вы занимались в театральной студии у известного актера Алексея Михайловича Таршина, народного артиста Украины, с увлечением играли в драме. Нет ли у вас самого сегодня чувства, что стезя физики, которой вы посвятили жизнь, увела вас от настоящего вашего предназначения — гуманитарного, актерского, писательского?

— Трудно четко ответить на этот вопрос. Я ведь любил и физику, и литературу, и спорт, и многое другое. Жизнь многообразна, и я ее любил и люблю такой, какая она есть. Если бы судьба забросила меня в табуреточную мастерскую, я бы увлекся созданием неповторимых по конструкции кресел: легких плетеных, тяжелых министерских. Представляете – ажурное кресло Снежной Королевы!

На мой взгляд, наша поступь по жизни в значительной степени определяется обстоятельствами. В моей жизни они тоже сыграли большую роль. Чуть подробнее об этом.

В 1951 году как выпускник школы, который позволял себе писать сочинения в стихах, я действительно хотел поступить в Горьковский университет на историко-филологическое отделение. Хотел. Но обстоятельства помешали. Дело в том, что несколько раньше – в 1948-м году — я поступил в восьмой класс спецшколы ВВС, школы, готовившей учеников для поступления в военные училища и академии Военно-Воздушных сил СССР. Но… выбитый хоккейной клюшкой правый глаз помешал этому, и я ушел в обычную школу-десятилетку. Когда нужно было поступать в университет, у меня на груди уже были значки спортивных разрядов по конькобежному спорту и легкой атлетике. Военкоматы мимо таких ребят не проходят. У меня отобрали паспорт и ненавязчиво предложили (против армии не попрешь) поступить в военно-десантное училище. Я решил проблему просто – подал заявление на радиофизический факультет Горьковского университета, где выпускникам, кроме всего прочего, присваивались военные звания офицеров. Так я определил свое трудовое будущее.

Может быть, я сломал себе жизнь? Никак нет. Научные работники – это не те «головастики» в близоруких очках и с карандашами за ушами. В их среде творческая мысль, в том числе и литературная, кипит так же, как у филологов. Одним из лучших поэтов в начале пятидесятых в Горьковском университете был студент физико-математического факультета Олег Орехво. Что касается меня, то на всех факультетских, иногда и общеуниверситетских праздничных вечерах я выступал со своими юмористическими рассказами и стихами.

Участие в спектаклях драмкружка, который вел народный артист УССР Алексей Михайлович Таршин – это замечательные страницы моей жизни. Руководитель студии при Горьковском драмтеатре, он параллельно, у нас в кружке, ставил те же пьесы, что шли в нашей драме. В них играли мы – студенты многих городских вузов. Мы считали себя студийцами Таршина. Позже, кроме основной работы, я активно занимался организацией художественной самодеятельности в  научно-исследовательском институте ЦНИИ-11 (ГНИПИ), насчитывающем в штате около шести тысяч человек. И даже когда я стал директором СКБ РИАП, я не мог сдержать свои литературные порывы. У Руцкого было несколько чемоданов компромата на Чубайса — у меня накопилось два чемодана с рукописями: в эти чемоданы я складывал стихотворные поздравления своим друзьям.

Вот одно мое воспоминание.

1984-й год. День Победы. Коллектив собрался чествовать ветеранов Великой Отечественной войны. Я – директор предприятия – торопливо дописываю четверостишие. Влетает начальник бюро стандартизации: «Павел Павлович! Там уже все собрались. Ждут вас!». Я дописываю четверостишие и бегу к трибунам. Там выстроились в ряд ветераны войны. Вместо стандартной речи я произношу стихи:

Мы, дети тех военных лет,

Вас в неизвестность провожали.

И вы под знаменем побед

Нас от фашизма защищали.

—

И сколько миллионов раз

Вы умирали ради нас,

В боях от ран теряя силы

За то, чтоб солнце нам светило.

—

Теперь и мы седыми стали,

Но время память не сотрет,

Ведь подвиг ваш в сердцах живет.

Склоняем головы пред вами,

Гордимся вашими делами.

Эти слова оказались самыми доходчивыми из тех, что говорились на этом торжестве.

Так что сказать, что, уйдя в науку, я потерял себя как литератора, было бы неверным.

— Еще одна грань вашей личности – спорт. Вы летом – легкоатлет, бегун по гаревой дорожке стадиона, зимой – конькобежец. И это ваше спортивное состояние достойно всяческого уважения – ведь вы победитель не только соревнований вашей юности, но и призер соревнований ветеранов спорта. Я наблюдала вас на катке на ваших беговых коньках – это великолепно! Что для вас спорт, коньки, лед, стадион?

— Да, спортивная жизнь в школьные и студенческие годы – это незабываемо! Свою первую памятную спортивную грамоту я получил, будучи учеником восьмого класса, когда занял третье место в районных соревнованиях: я тогда бежал трехкилометровый кросс по пересеченной местности с результатом десять минут, девятнадцать секунд. На первом курсе в Горьковском университете я уже ведущий конькобежец университета, участник Всесоюзных студенческих соревнований конькобежцев. Потом – тренер на общественных началах в ЦНИИ-11. В пенсионном возрасте – призер первых Всероссийских соревнований ветеранов конькобежного спорта. Но это не были высокие достижения, похожие на достижения моих друзей и знакомых: экс-чемпионки мира Наташи Донченко, победительницы чемпионата СССР среди девушек Наташи Авровой, известных мастеров спорта Владимира Максимова, Юрия Кислова. В шутку я говорил: «Я бегаю, как чемпионы мира, но женщины; как женщины, но чемпионы мира».

Успехи в спорте зависят от трех факторов: природные дарования; техника (это значит – хороший тренер); волевые качества.

Природными качествами я не обладал. Более того, в 1945-м году с фронта пришел отец, а у него – прободная язва желудка и открытая форма туберкулеза. Лечился он десять лет. Что там было, как там было? Только когда в 1952-м году в обществе «Водник» была создана школа мастеров спорта, и я был в нее зачислен, спортивный врач сказал мне: «Катайся, Паша, но из штанов не выпрыгивай. У тебя в легких кальцинаты». Сам он был второразрядник по беговым конькам, и, когда на очередных соревнованиях я оказался с ним в паре, я прокатился с ним несколько кругов, а потом махнул рукой и удрал от него. Так или иначе, конькобежный спорт «задавил» гуляющие в моих легких процессы. Всесоюзные студенческие соревнования в городе Куйбышеве проходили при температуре минус 38 градусов по Цельсию. Какие бактерии и микробы выдержат такую температуру?!

С точки зрения техники, мой тренер, экс-чемпион СССР Евгений Иосифович Летчфорд, был одним из ведущих тренеров в стране.

И самое главное, чем полезен спорт, это воспитание волевых качеств. Я часто замечал, что многие руководители предприятий ранее занимались спортом. Тщательно готовиться, не отступать, преодолевать и побеждать – вот что воспитывает спорт.

Кстати, увлечение спортом часто мешает самореализации в творческой артистической работе. Я помню, как народный артист Алексей Михайлович Таршин тряс меня на репетиции: «Ну, проснись же ты! Что ты как мумия фараона Тутмоса Третьего сегодня?!». — «Извините, – отвечал я, – я только что проскакал десятикилометровую дистанцию на вузовских соревнованиях».

— Вернемся к литературе. Ваша книга о военном детстве – «Пашка с Макаронки» – уже любима читателями, и маленькими и взрослыми, и находится в ведущих библиотеках  Нижнего Новгорода. Во время войны вы были уже вполне сознательным мальчишкой – 10, 11, 12 лет – это возраст, когда мальчик осознает жизнь, тем более такую, внезапно ставшую трагической и трудной, и постепенно становится мужчиной. Как вы пережили войну? Как война воспитала вас? И как вы смогли отразить это в вашей книге? Расскажите об истории ее создания.

— Вы правы. Война – это не только победы. Это гибель родных. Это голод в тылу. Но, поскольку все это мальчишками воспринималось впервые, то и воспринималось как должное. Кроме того, мальчишки всегда счастливы. Даже когда дерутся. В условиях свободы (отцы на фронте, матери на работе) мальчишки жили своей почти беспризорной жизнью. И эта жизнь научила нас выживать. В 1942-м, 1943-м годах мы топили теплушки дровами, украденными со склада военизированного отряда НКВД, нападали на огороды, в том числе работников тюрьмы, организовывали, естественно, без билетов, поездки и походы в леса левобережья Волги. В общем – такие хулиганы! Но, с другой стороны, мы обстреливали из поджигов фашистские самолеты, что летели на бреющем полете, спасаясь от артобстрела после бомбометания; обеспечивали дровами замерзающих зимой жителей пятиэтажного дома. Кроме всего прочего, я кормил шестилетнего братика Юру жареной картошкой и  кипятком с хлебом. Увидев в 1941-м году разрушенный бомбовым ударом телефонный завод (в нем тогда погибли сто человек), мы все решили стать летчиками и отомстить. И стали. Большинство друзей стали учениками спецшколы ВВС, а затем – летчиками. Увы, как я уже говорил, мне повредили хоккейной клюшкой правый глаз, и я стал технарем.

В десять лет мы были взрослыми, а в сорок лет – старшими офицерами, научными работниками и директорами. Война воспитала нас активными представителями общества.

Все это описано в книге «Пашка с Макаронки». Как создавалась эта книга?

В 2006-м году я стал посещать литературные студии. Познакомился с главным редактором журнала «Вертикаль. ХХI век» Валерием Сдобняковым и писателем Владимиром Цветковым. Втроем по вечерам мы засиживались в кабинете Сдобнякова.

Я рассказывал о многом, в том числе о военном детстве. О том, как мы стащили со склада загадочные тюки, в которых обнаружили разодранные в клочья окровавленные шинели наших солдат. В торжественной обстановке похоронили эти шинели и салютовали из поджигов в честь погибших защитников Родины. О том, как, обнаружив бандитский притон в пивной рядом с заводом, я, после очередного убийства бандитами человека, решил взорвать эту пивную. Недоделанная мною бомба из трубы (предполагалось начинить ее артиллерийским порохом, украденным с военного склада) была обнаружена, и усилиями моей мамаши, соседей и работников НКВД банда была обезврежена, а пивная будка пропала. И так далее, и тому подобное.

Бывший подполковник милиции Цветков приказал мне написать обо всем этом. Я написал повесть «Пашкина война». Потом появилась книга рассказов «Пашка с Макаронки», которая на Международном славянском литературном форуме «Золотой Витязь» получила золотой диплом. Это была моя первая международная премия. Книга написана от третьего лица, хоть она и насквозь автобиографична.

— Одна из ваших заметных и ярких работ – «Мозаика жизни заурядного человека». Я, когда читала ее, пыталась определить жанр: что это? Повесть о жизни? Вереница воспоминаний? Созвездие рассказов и зарисовок, то юмористических, то лирических, то производственных, то печальных? Попытка запечатлеть не только себя, но и свое время? 

— «Мозаика жизни… » – дилогия, состоящая из двухсот пятидесяти вспышек памяти о большом периоде жизни страны: с сороковых годов прошлого века до настоящего времени. Это жизнь в ее многообразии, увиденная глазами одного любопытного человека.

Здесь и любовь, и наука, и работа, и спорт, и литературные встречи, встречи с интересными людьми, оценка событий, происходивших в общественной жизни, характерные особенности социалистического уклада, перестроечных процессов, и переход на капиталистический образ жизни. Чтобы познать жизнь, объективную реальность, нужно попробовать ее на вкус. Поэтому книга «Мозаика… » – это не просто констатация фактов, а показ реальности через ощущение, через субъективное восприятие самого автора. Я очень рад, что дилогия «Мозаика…» в 2019 году тоже получила диплом «Золотого Витязя».

— Драматургия, вижу, не уходит от вас – ваша пьеса «Знакомая скамейка» стала серебряным лауреатом театральной премии 2019 года «Лучшая пьеса для детей и юношества», а в этом году вы написали новую пьесу «Кнопочка», и, конечно, есть мечта, что ваши пьесы однажды превратятся в живые спектакли. К чему вы более склонны в театральном произведении? К драме? Трагедии? Комедии? Психологическим картинам?   

— Интересна история создания пьесы «Знакомая скамейка». В 1957-м году, через год после окончания ВУЗа, я принял решение прекратить активное увлечение спортом, участие в спектаклях в качестве самодеятельного артиста, и заняться техническим творчеством. В связи с тем, что мне в студенческие годы очень понравились постановки массовых сцен нашим руководителем Алексеем Михайловичем Таршиным, я решил на прощание написать и подарить ему пьесу о бурной студенческой жизни. Сделал набросок. А Таршин уехал жить на Украину.

Я сунул набросок в чемодан, где копились мои литературные опусы, а через шестьдесят лет, в 2017-м году, достал, дописал, сдал пьесу в издательство, выпустил ее книгой и отправил на литературный конкурс драматургов. И снова то, что я когда-то увидел во время студенческой жизни, осознал и изобразил, оказалось в числе лучших конкурсных пьес. Этот успех вдохновил меня, и я недавно написал несколько коротких драматических сценок и одну полноценную пьесу – лирическую комедию «Кнопочка».

Одна из коротких сценок уже отмечена в 2020-м году дипломом литературного конкурса «Антоновка 40+». Надеюсь, что когда-нибудь увижу действующих лиц моих пьес на сцене.

К чему у меня склонность? К драме, комедии. Трагедий не люблю – птичку жалко. До психологических картин пока не дорос.

— Вы пишете не только реалистические вещи, но и фантастику. И одно это – ваша разноплановость, ваш интерес к разным пространствам искусства – уже фантастика! У вас есть космическая трилогия «Звездные облака». Расскажите, пожалуйста, о ней.

— Пожалуй, больше всего меня притягивала именно фантастика. В этом жанре мной написано несколько книг. Разных: с юмористическим, лирическим содержанием, взглядом в будущее. Трилогия «Звездные облака» – путешествие к планетным системам карликовых звезд вблизи тройной звезды Альфа Центавра. Трилогию я начал сочинять для маленького внука Ильи. Рос наш Илья, а в книге рос сын командира космического корабля Вася. Когда Илюша вырос и стал студентом университета, закончилась книжная экспедиция, из которой Вася вернулся двадцатилетним научным работником.

В трилогии описаны различные формы жизни в зависимости от разных условий существования. Описан искусственный мозг, достигший саморазвития и обеспечивший всем необходимым своих создателей; затем этот мозг подчинил своих родителей, постепенно теряющих интеллект, своей воле. Показан трагизм такого мироустройства, в связи с бездушностью искусственного существа, для которого личное спокойствие превыше всего, что есть во Вселенной. Изображено высокоразвитое общество, представители которого когда-то посетили планеты Солнечной системы и в этих путешествиях нашли оригинальное техническое решение в помощь собственному миру — придумали, как оживить далекие планеты своей звездной системы за счет сконцентрированной в лучах звезды энергии.

В книге описано много таких новых технических решений, но все-таки главной моей задачей было – создать интересное художественное произведение.

— Как вы сами относитесь к вашему роману «Схватка со временем»? На мой взгляд, это вещь скорее философская и лирическая, нежели фантастическая, хотя номинально время в романе обозначено будущее. Я считаю, что это роман о любви. А вы сами, автор, как его воспринимаете?

— Вы правы. «Схватка со временем» – это фантастическая история любви, победившей время. В книге много загадочного, и истина раскрывается постепенно, пока читатель путешествует по тексту, вплоть до последних страниц. Но я сразу раскрою все секреты и расскажу о сути происходящего.

В двадцатом веке встретились два семейных человека. Оба обладали телепатическими способностями и предчувствовали эту встречу. Полюбили друг друга. Когда-то их предки были разлучены в 1953-м году бандитами, выпущенными на свободу. Он погиб. Она осталась жить и оплакивать потерю. Любовь сохранилась в памяти и передалась их далеким потомкам. Через несколько поколений эти потомки встретились. Их привела друг к другу память предков… Встретились, чтобы снова расстаться на многие, многие годы.

Он полетел к одной звезде, она — к другой…

Находясь друг от друга на расстоянии в двадцать световых лет, они поддерживали свою связь телепатическим способом. Встретились в глубокой старости, доказав силу своей любви, победившей пространство и время.

В этой книге ставится вопрос о древе знаний, которое, разрастаясь все дальше и дальше, отделяет технических творцов друг от друга. Невозможность коллективного восприятия опасности грозит обществу технической катастрофой.

В книге изображена цепочка физических особенностей в строении звездной системы, которые исключают эту трагедию. Если ось вращения планеты совпадает с осью ее обращения вокруг звезды, то условия существования живых организмов на планете на миллиарды лет постоянны. Нет необходимости приспосабливаться к меняющимся условиям существования, нет смены поколений, а следовательно, удлиняются сроки жизни. Чем быстрее изменяются условия существования, тем чаще должны сменяться поколения, и тем короче продолжительность жизни живых существ.

Постоянство условий существования может привести к возможности размножения путем почкования, что определяет идентичность нервной системы существ и стимулирует развитие их телепатических возможностей. Появляется коллективный разум, когда нарастающая опасность одновременно доходит до сознания всех живых существ, что и предостерегает цивилизацию от опасных технических решений.

Это одна из технических идей в книге… но главное в ней, конечно, безмерная преданность друг другу двух любящих людей, их чувство, их великая любовь.

— Вам трудно писать? Или вы пишете свободно, как новый Моцарт? Долго ли вы идете к воплощению ваших замыслов?

— Есть такая фраза у некоторых писателей: «Ни дня без строчки». Кажется, это сказал Юрий Олеша. А может быть, он повторил какого-то античного гения. Это не для меня. Я долго вынашиваю идею книги, сюжет, продумываю основные фрагменты. Кое-что записываю в виде набросков. И только когда книга сформировалась в голове, я пишу, не отрываясь, по многу часов. Пишу в тетрадях. Естественно, что в процессе написания возникают новые идеи, иногда напрочь уводящие от ранее подготовленной линии изложения! Когда закончена рукопись, печатаю ее на компьютере, еще раза два поправляю, дополняю, делаю более интересной, распечатываю на принтере и… иногда кладу на полку – пусть полежит.

— Вы неугомонный человек, очень подвижный, энергичный, все время находящийся в состоянии всяческой работы. А как вы отдыхаете? Я имею счастье наблюдать вас летом в деревне – даже и там вы все время пребываете в состоянии бесконечного делания… А как же расслабление, пляж, лес, грибы, ягоды?

— Мой отдых всегда активный. Бывают минуты созерцания красоты природы. Но они редки и непродолжительны.

Когда я был директором СКБ, я организовал работу по созданию зоны отдыха на берегу реки Керженец. Несколько деревянных многокомнатных зданий — и коллектив СКБ был обеспечен отдыхом на собственной базе. Когда я сам приезжал отдыхать на нашу базу «Лесная сказка», меня тут же окружали детишки с их мамашами. Я писал сценарий праздника Нептуна, подбирал исполнителей, проводил репетицию, и из-за поворота на Керженце появлялась шлюпочная армада – разворачивалось украшенное лилиями и цветами действо с участием ряженых: Нептун со своей свитой, лягушки-квакушки, морские дьяволы, дьяволята и прочая веселая чертовщина! Нептун, вооруженный трезубцем, наводил порядок среди отдыхающих, организуя макание в речку тех, кто, по его мнению, неправильно отдыхает.

Пребывая на турбазе, я организовывал соревнования по плаванию, легкой атлетике, гребле на шлюпках. И опять-таки часто был призером. Например, по гребле или по долгосрочному нахождению под водой.

На совместном празднике СКБ и завода РИАП одна из руководительниц заводской базы отдыха предложила мне на базе работу ответственного за культурно-массовый сектор. Я скромно отказался. Разобравшись, в чем дело, и узнав, кто я такой, она смущенно извинялась.

— Павел Павлович, расскажите, пожалуйста, о своих творческих планах. И попутно – о планах жизненных! Это традиционный вопрос, но без него не обойтись…

— На полке лежат пока неопубликованные книги стихов и прозы. В специальной тетрадке – перечень тех книг, которые надо написать.

Но есть две главные задачи.

Написать главную книгу о будущем. Пусть она называется «Через 200 лет после последней войны». Рабочее название. Может быть, будет другое. В ней и анализ причин, приведших человечество к трагической черте, и пути решения сложных социальных вопросов в условиях неудержимого научно-технического прогресса. Эти два процесса должны быть совместимы. Иначе – трагедия. За эту работу меня или накажут, или наградят.

Вторая мечта – дожить до ста лет и пригласить бывших конькобежцев на спартакиаду столетних!

— Дорогой Павел Павлович! Все ваши друзья, поклонники и читатели верят в ваш творческий расцвет. И в то, что мы справим ваш столетний юбилей. Верьте и вы! Только вперед! 

Елена Крюкова