Поезд «Томск-Москва», дав прощальный гудок и, постепенно набирая скорость, уходил с перрона. Маргарита и Василий бежали следом и махали, махали тем, кто, стоя в тамбуре, тоже что-то весело кричал друзьям, но – что, было уже не разобрать за стуком колес.

– Вот и всё, Вася, «финита ля комедия», как говорится. Когда теперь увидимся – Бог весть.

– Ритуля, а ты почему не поехала с ребятами?..

– Долго. Да и не люблю я этот «неназойливый» вагонный сервис. Предпочитаю самолёт. Вечером улетаю, у меня обратный билет. Да и на рынок хочу заглянуть, дочке обещала орехов и шишку кедровую привезти. Она же никогда не видела её, кедрачи ведь только здесь, в Сибири живут.

– Понятно. А скажи, ведь здорово погуляли!..

– И не говори, такие все близкие, родные, но как изменились, всё-таки 20 лет не видались, особенно девчонки, но фасон держат – молодцы. Так что, Васенька, спасибо тебе огромное, что собрал нас. Наверное, не один порог пришлось оббивать из-за этого «Ковида», чтобы чиновники разрешили встречу одноклассников?..

– Директор помог, у него же сын – ректор нашего универа, позвонил, кому надо.

– Круто, не знала!.. Скажи, а почему так мало было преподавателей?.. Клавдия Никитична, наша классная, да Нина Ивановна с Варварой Петровной – физичка с химичкой.

– Ритуль, прикинь, сколько им лет – кто болеет, кто адрес сменил, живёт у детей, одним словом, «одних уж нет, а те далече».

– А «Рубль–двадцать»?.. Жива?..

– Не знаю, она давно на пенсии, кстати, не помнишь, как её зовут? Можно было бы в адресный стол запрос сделать.

– К стыду своему, не знаю, а стишок помню: «Как-то два весёлых братца За шитьё решили взяться – Платье девице пошить, Ничего не попросив…»

– Это которое Влад сочинил ещё в 4 классе, как дроби изучали?.. «Воспротивилась девица: – Если платье то из ситца, Даром платье не возьму, Назовите мне цену!..

 – Так и быть, за Рубль-двадцать Будешь в платье красоваться!..». – подхватила Маргарита. – Так ведь и прилепилось это прозвище к нашей математичке, а предмет свой она знала блестяще, самозабвенно его любила.

– Кстати, Влад известным поэтом стал, книжек – море, у меня есть одна с автографом.

–  Здорово, привет ему передай, при случае. Ну, ладно, Василий Васильевич, давай прощаться. Обнимемся?.. Береги себя!..

– И ты, Маргарита Александровна, будь умницей, не шали. Буду в Москве – позвоню!..  Кстати, Ритуль, если за шишками, – лучше в Богашево, там подешевле, и менты не прессуют, дают народцу немного заработать. Тебя подвезти?..

– Да нет, спасибо, я на автобусе, на рейсовом, помню ещё. До встречи!..

– В Москве!..

***

Голубой «Икарус» споро скользил по, на удивление, гладкой и чистой дороге, ведущей в Аэропорт. Мимо бежали, перемежаясь, небольшие перелески, летние дачи и деревеньки. Водитель молодой и приветливый парень, включив негромкую музыку, предупредил:

– Граждане пассажиры, автобус следует в Аэропорт без остановок. Время в пути 18 минут.

Маргарита заволновалась:

– Товарищ водитель, но мне нужно в Богашёво!

– Живёшь там или в гости? – осведомился парень, глядя в зеркальце.

– Нет, за кедровыми орешками.

– Москвичка, небось?..

– Угадали, дочке обещала привезти шишку кедровую.

– Лады, приторможу на остановке. Но орехи купишь в Центральном или в «Кедре», оба на улице Мира. А вот за шишками придётся на рынок топать. Кстати, основной шишкобой – в конце сентября, а сейчас, в основном, падалица. Огольцы промышляют, торгуют прошлогодними, будь настороже.

– Спасибо!

– Станция Богашёво, – объявил водитель в микрофон, открывая дверь Маргарите.

– До свиданья, – помахала она рукой. – Счастливой дороги!

– Привет Москве!.. – отсалютовал тремя гудками «Икарус» и укатил.

Маргарита огляделась: на остановке ни души, где рынок – спросить не у кого. Лишь старая рыжая дворняга, лежавшая под скамейкой, оживилась, встала и вопросительно уставилась на женщину.

– Ну, что смотришь?.. Где этот магазин, этот «Кедр», может, проводишь?

Собака завиляла хвостом и, оглядываясь, словно приглашая, пошла впереди. Вскоре Маргарита увидела небольшой магазинчик с вывеской «КЕДР».

– Ах ты, умница!.. – потрепала она дворнягу по холке, и вошла в магазин.

За прилавком стояла молодая девушка в форменной одежде и оживлённо разговаривала с покупательницей, пожилой женщиной, явно хорошо знакомой. Они смеялись, увлечённые беседой.

– Здравствуйте, – поздоровалась Маргарита, привлекая к себе внимание.

– Здравствуйте, – откликнулась продавщица, пристально оглядев незнакомку. – Чего желаете?

– Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но мне нужны…

– Орехи?.. В скорлупе или «без»?.. В скорлупе – 740 рублей кило, а очищенные…

– Нет, мне нужны шишки, кедровые, желательно, этого урожая, – улыбнулась Маргарита. – Дочке обещала, она их никогда не видела.

– В подарок, значит?.. Понятно. Могу предложить подарочный экземпляр, – продавщица сняла с полки нарядную коробку и протянула Маргарите. – Полюбуйтесь, шишка цельная, без всяких изъянов, урожая прошлого года, всего 95 рэ.

– Да, действительно красивый сувенир, – согласилась Маргарита. – Пожалуй, я возьму. Но мне нужна живая шишка, со смолой.

– Тогда – только на рынке! – перебивая друг друга, сказали женщины и засмеялись.

– Но как пройти на рынок, не подскажете? – расплачиваясь за сувенир, спросила Маргарита.

– Да Елена Николаевна проводит вас, ей как раз по пути… – сказала девушка, отсчитывая сдачу.

– Но возможно, у Елены Николаевны другие планы?..

– Всё в порядке, – кивнула пожилая женщина. – Анюта верно говорит, провожу и покажу, иначе вы заблудитесь в нашем селе.

– Огромное спасибо, – искренне поблагодарила Маргарита. – Аня, а знаете, дайте-ка мне на сдачу булочку или какую-нибудь «вкусняшку», хочу отблагодарить моего провожатого, который, подозреваю, ждёт меня на крыльце.

– А, это Пальма!.. Она вас на остановке подцепила?.. Ну, это её «бизнес». Всех, кто приезжает, к нам приводит. Булочка, как же, – она сосиски любит!..

***

Отблагодарив Пальму, они шли, не торопясь, по нешироким улочкам, сворачивая в переулки, и Елена Николаевна занимала гостью разговорами.

– Вы, наверное, в Томске проездом?.. В командировке?..

– И – да, и нет, с одноклассниками встречалась, давно здесь не была, так всё изменилось!

– Вы правы, время бежит, не угонишься. И наше село преобразилось, ведь раньше на этом месте была деревенька в несколько дворов, Федосеевка. А теперь –  магазины, школа прекрасная, завод художественной керамики, клуб, – людям есть, где работать и отдыхать.

– Федосеевка? – удивилась Маргарита. – А как же Богашёво, почему?..

– О, это целая история!.. Прежде всего здесь была заимка Федосея, одного предприимчивого служилого человека, с 1646 года, как значится в летописи. Отсюда и название – Федосеево. Люди тут живали самые разные: и опальные дворяне с челядью, и чиновники, и переселенцы, и пленные солдаты-литовцы, и крестьяне, конечно. Промышляли охотой, рыболовством, пчёл разводили, ну, конечно, пахали и сеяли. Ну вот, а когда в 1891 году началось строительство железной дороги, начальником назначили весьма уважаемого и образованного человека, профессионала – Степана Михайловича Богашёва. Он привёз сюда семью и на окраине деревеньки дачу построил деревянную, с крышей в виде кедровой шишки, поскольку вокруг нас – богатейший, как вы заметили, кедровник.

Позже, когда Степана Михайловича перевели на другие весьма ответственные объекты, дачу стали использовать как вокзал, и с 1916 года, учитывая многие его заслуги перед Отечеством (он имел награды: орден Св. Станислава 2 степени, орден св. Анны 2 степени, орден св. Владимира 4 степени), станцию назвали «Богашёво», чем и увековечили его память. К большому сожалению, Степан Михайлович ушёл из жизни очень рано в 50 лет, в 1918 году.

А в 1935 году в деревне, которая разрослась, возник Совет народных депутатов, и Федосеевка получила название, как и станция, – село Богашёво.

– Какая удивительная история!.. А ведь мы, учась в школе, понятия ни о чём не имели. Как же обидно и… стыдно! Словно «иваны, не помнящие родства».

– Да, согласна с вами, а ныне растёт поколение, совсем лишённое исторической памяти, равнодушное к своим истокам, к своему народу, к родине. Я в школе работаю, – пояснила Елена Николаевна, – мне это особенно больно и тревожно. Мы же теперь не воспитываем, мы – «услуги оказываем». У нас, не поверите, дефицит преподавателей, без конца меняются, какая-то чехарда. И предмет свой знают… на «троечку», а если кто-то приходит поприличнее, то долго не задерживается, стремятся в городе найти местечко, или репетиторством подрабатывают, в ущерб основным обязанностям. Но понять тоже можно: у большинства – семьи, дети, а жизнь ведь с каждым днём дорожает… Ну вот мы и пришли. Вон за теми воротами, думаю, вы найдёте то, что ищете.

– Спасибо вам огромное, Елена Николаевна!.. И за рассказ, и за урок мне преподанный!.. До свидания!..

– И вам всего хорошего!..

***

Местный рынок был, по сравнению с городским, более чем «скромный»: несколько деревянных столов, где местные жители пытались продать продукцию своих садов и огородов – молодая картошка, морковь, капуста, лесные дары – ягоды и грибы. Крытые прилавки почти все были пусты, ибо нужно было арендовать место, для чего при входе требовалось получить оплаченный талон. Покупателей было – пересчитать по пальцам, возможно, к вечеру тут будет многолюднее.

Шишки Маргарита нашла, но все прошлого урожая, расстроилась – время только потеряла, это можно было бы и в городе купить.

– Звоночек, иди сюда!.. – услышала вдруг Маргарита и вздрогнула: такое прозвище было у неё в школе. Она оглянулась, ей махала полная, очень немолодая рыжеволосая женщина, торговавшая свежими овощами, которые лежали кучками на прилавке.

– Вы – мне?..

– Тебе, тебе, кому же ещё!

– Но мне не нужны огурцы и помидоры, я ищу живые, смоляные шишки этого урожая.

– Да иди же сюда, Звоночек, помогу тебе, милая моя.

Маргарита повиновалась, в полном недоумении: откуда эта торговка знает её школьное прозвище?

– Неужели не узнаёшь?.. – приветливо улыбалась женщина. – Видать, совсем я старухой стала, да чего удивляться, – сто лет минуло…

«Рубль-двадцать»! – молнией пронеслось в голове. Но как зовут, как её зовут?..

– Простите, меня, что сразу не узнала, – смущённо пролепетала Маргарита. – Вы математику у нас преподавали. Не ожидала встретить вас здесь.

– Да живу я тут, дом у меня, сад, огород, – всё от матушки моей – Царство ей небесное! – досталось. Родовое, одним словом, гнездо. Сейчас соберу эту провизию в тележку, и пойдём ко мне в гости.

– Но я никак не могу!.. Сегодня вечером улетаю, в Москву.

– Отказы не принимаю!.. Помоги-ка, Звоночек, вместе сподручнее.

Маргарите ничего не оставалось, как подчиниться. В четыре руки они быстро упаковали тележку.

– А как тебя сюда занесло, в нашу «глухомань»? – спросила бывшая учительница, толкая тележку, сильно припадая на левую ногу. – Искала кого или – чего?..

– Шишки искала, как я уже говорила, живые, со смолой, – пристраиваясь рядом с «Рубль-двадцать», ответила Маргарита. –  Мне сказали, будто только в Богашёво их можно купить. Дочери обещала, она же никогда не видела их!..

– У тебя доченька?.. Ах, как хорошо!.. И сколько ей?

– Десять. Но выходит, зря приехала.

– Не печалься, я же сказала, что помогу: во дворе у меня растёт огромный кедр, уж не меньше сотни лет ему. Так что шишки – все твои будут, сколько захочешь.

Дом у «Рубль-двадцать» показался Маргарите крепостью: за высоченным забором и мощной, тяжёлой калиткой, с металлической ручкой-кольцом высилась домина под двускатной черепичной крышей, с трубой и Петушком-флюгером на ней. Во дворе загремела цепь и послышался заливистый лай.

– Ну вот и пришли, – объявила хозяйка, – почуял Серый, что не одна я, с гостями. Ты постой тут, Звоночек, я сейчас его в конуру упрячу. Когда ухожу, отпускаю, чтобы размялся, да и людишек лихих отпугивал.

«Рубль-двадцать» скрылась за калиткой, и Маргарита услышала, как пёс радостно заскулил, а хозяйка ласково его увещевала: «Гостья у нас, дорогая, придётся тебе, парень, поскучать в конурке своей. Ладно, ладно, будет тебе, уймись, облизал всю, не подлизывайся, чудо ты моё лохматое!».

– Звоночек, входи, путь свободен! – донеслось до Маргариты. – Калитку на засов закрой, и по саду погуляй, а я тем временем чаёк заварю.

Сад встретил Маргариту ошеломляющим ароматом, окутавшим всё её существо, и несказанной красотой населяющих его «жителей»: тут были и яблони, и сливы, и абрикосы, и другие неизвестные ей фруктовые деревья; вдоль забора стройной грядой выстроились кусты малины, смородины, крыжовника, боярышника и ещё каких-то экзотических ягод. Было такое ощущение, словно она, как Алиса, попала в страну чудес.

Маргарита шла по тропинке, стараясь не наступать на опавшие с деревьев плоды. Было их видимо-невидимо, и она подумала, что, видимо, у хозяйки этого царства не было уже ни сил, ни помощников их собирать, и ей стало искренне жаль старую учительницу. Но как же её зовут, как же имя-отчество?.. – тщетно пыталась вспомнить она.

Возле крыльца Маргарита заметила аккуратно сложенные корзинки, взяв одну из них, начала очищать от плодов тропинку, ведущую к дому.

– Звоночек, ты чего это удумала, падалицу подбирать?.. – раздалось с крыльца.

– Но как же, это ведь прекрасные сливы, можно компот сварить или варенье, джем…

– Милая ты моя, спасибо, родная. Оставь, иди в дом, чаёк готов, будем его попивать, да беседовать душевно.

На огромном круглом столе, покрытом белой скатертью, в центре на серебряном подносе стоял старинный самовар с выгравированными медалями, украшавшими его бока. Стол был сервирован гжельским сервизом и ломился от всевозможных угощений.

– Садись, Звоночек, не знаю твоих предпочтений, что тебе положить?.. Выбирай сама, не стесняйся. А чаёк настоян на травках, тут и мята, и душица, и мелисса, и боярышник с шиповником – целый букет. И варенье, какое желаешь, – малина, рябина, ирга, земляника…

– Благодарю, ради Бога, не хлопочите, не надо, мне, право, неловко.

– Надо!.. Ведь гости бывают у меня редко. А ты – особенная, и не возражай!.. Я как увидела тебя на рынке, аж сердце зашлось!..

– Какой у вас удивительный самовар, никогда такого не видела, – попыталась перевести беседу на более нейтральную тему Маргарита.

– Тульский, от бабушки достался, а ей – от своей матери; почитай, сотня лет ему, как минимум, царя-батюшку, полагаю, помнит.

– А медали – за какие заслуги?..

– Это награды за победы в различных конкурсах, которые в те времена устраивались. Такие самовары, какие делали тульские мастера, никто в мире более не мог.

– Приеду домой, буду хвалиться, что чай пила из такого знаменитого самовара, – засмеялась Маргарита.

– Звоночек, расскажи о себе, где работаешь, кем; о семье, о муже – мне всё интересно.

– Живу в Москве, с дочкой, – помешивая ложечкой чай, сказала Маргарита и после долгой паузы скороговоркой добавила: – муж «слинял», когда малышке и трёх лет не было. Писала кандидатскую, защитилась, но… с наукой романа не случилось. Работаю в школе, преподаю математику, и ни разу не пожалела. Люблю детей, и надеюсь, что это взаимно.

– Какая же ты умничка! – прослезилась бывшая учительница. – Я всегда знала, чувствовала, что ты выберешь математику, самую прекрасную и точную из наук!.. Из всего вашего класса ты была моей отрадой, гордостью, на всех олимпиадах побеждала, самые оригинальные решения задач, доказательства теорем предлагала… Да что говорить, счастье, когда в классе есть такой самородок, как ты, Звоночек, в кого можно вкладывать, огранять и беречь талант!..

– Ну уж, вы чересчур меня восхваляете, – смутилась Маргарита. – Право, я не стою того. И надежд ваших не оправдала.

– Ты вот что мне скажи: зачем в Томск прилетела, не за шишками же кедровыми?.. Иль «зазноба» какая мужская здесь нарисовалась?.. Кто встречал, провожал?

Маргарите рассмеялась:

– Ну ничего от вас не утаишь!.. Василий, староста наш, собрал одноклассников на «юбилей» – 20 лет, как расстались.

– Дятлов, что ли?.. Этот может, будет долбить, пока своего не добьётся. Хорошее качество, а по нынешним временам – особенно. У него и кличка была «Дятел». А подружка у него была «Стрекоза», та, что всё порхала и стрекотала без умолку. Поженились, небось?..

– Нет, подругой его верной стала Тамара.

– «Царица»?.. Волоокая такая, статная?.. Подходящая пара, одобряю.

– Неужели вы помните наш класс, и школьные прозвища?..

– Как же вас не помнить, ведь были вы моей последней песней, – с четвёртого по десятый. Выпустила вас, и на пенсию проводили, как говорится, под белы рученьки… – вздохнула хозяйка. –  Звоночек, что же ты не ешь ничего? – спохватилась она. – Вот пирожки – с капустой, с творогом, с вишней. Давай-ка, чайку подолью в чашечку, и не возражай!..

– Спасибо, но, если только последнюю, очень уж душистый чай, – Маргарита сидела, как на иголках, мучительно вспоминая, как зовут «Рубль-двадцать», а та продолжала:

– Прекрасное было время!.. Всё помню, и какие каверзы вы мне устраивали, и как уроки срывали, и как кнопки на стул подкладывали, и как ножки у него подпиливали, и как воском доску натирали, и много чего ещё, – с грустной улыбкой, беззлобно проговорила «Рубль-двадцать». – И стишок, мне посвящённый, помню:

«Как-то два весёлых братца

За шитьё решили взяться –

Платье девице пошить,

Ничего не попросив.

Воспротивилась девица:

– Если платье то из ситца,

Даром платье не возьму,

Назовите мне цену!

– Так и быть, за Рубль-двадцать

Будешь в платье красоваться!

Так на том и порешили –

Платье девице вручили,

И она уж много лет

Удивляет целый свет.

…Догадались или нет –

Подскажите, в чём секрет?»

Маргарита закрыла лицо руками:

– Простите, ради Бога, простите!.. Стыдно, глупо, незаслуженно!..

– Пустое, не кори себя!.. Дети есть дети, и это теперь тебе хорошо известно. Их нужно просто любить.

Они помолчали, каждая думая о своём. Маргарита встала:

– Мне пора, благодарю вас сердечно, за всё, за всё, и простите меня, Бога ради.

– Ну что ж, Звоночек, пойдём за шишками, за живыми.

Они шли, не торопясь, по саду, и Маргарита, искренне любуясь, воскликнула:

– Как же у вас тут хорошо, просто восхитительно, но я не представляю, сколько труда, времени и сил нужно вложить, чтобы поддерживать всё это царство в таком образцовом порядке!.. Вам кто-нибудь помогает?..

– Некому, Звоночек, помогать. Семью не завела: «С лица воды не пить» – поговорка лукавая, кому я нужна, хромоножка рыжая?.. Поначалу нужно было сестрёнку и брата поднимать – я старшая в семье. Только что кончилась война, время было голодное и холодное. Отец – инвалид, недолго прожил, мама – хворала сильно, туберкулёз, померла в шестидесятом. Мне 16 лет, к счастью, дом этот сохранился, земелька выручала.

В «науку» не пошла, хотя была вроде способной студенткой, дали направление в школу, согласилась, и младшие – на глазах. Выросли, выучились, слава Богу, всё у них хорошо. У Юленьки – семья, она детский доктор, двое детей, умненькие ребятки. А Боречка, брат – большой учёный, ему и вовсе не до меня. Приезжают, правда, не часто навещают родное гнездо, на могилки дорогие ходим, памятники поставили, так что – всё путём.

– Но зимой в таком пустом доме разве не страшно?.. Пустили бы кого-нибудь, всё-таки живая душа.

– Холодно у меня зимой, дымоход завалило, надо печь перебирать, мастера звать, а они теперь дороги, их раз-два и обчёлся. А финансы мои поют пока романсы, – пошутила старая учительница. – Плитку электрическую включу, ногам тепло; а ночью в кровать – грелку горячую, и ладно. А днём – в работе, двигаюсь, терпимо.

– Но так же нельзя! – расстроилась Маргарита. – О квартире бы похлопотали!..

– Да кто мне её даст сейчас?.. При таком-то домище?.. Квартиры молодожёнам нужны, детишек растить, население русское приумножать, как президент призывает…

Они обогнули дом и подошли к самому лесу, который отделял лишь высокий забор:

– Ну вот и твой кедр, смотри, какой красавец!.. Высок, могуч, благороден и щедр – гляди, сколько шишек в траве насыпало!..

Маргарита наклонилась:

– Батюшки, чудо какое! – крупные, одна к одной, тёмно-коричневые красавцы!..

– Возьми вот мешочек холщовый, и рукавички надень, –  сказала «Рубль-двадцать», – иначе перемажешься. Собирай, а я тебя возле дома подожду, чего тут столбом стоять.

…Маргарита вернулась минут через пятнадцать, хозяйка сидела на крылечке:

– Ну, что, Звоночек, довольна?.. Обещание, что дочке дала, выполнила?..

– Огромное вам спасибо!.. Просто чудо какое-то! Даже не знаю, как и благодарить вас. Подскажите, всё сделаю, что в моих силах.

– Ладно, Звоночек, сочтёмся. А сейчас – иди, у тебя ведь ещё куча дел, я и так у тебя столько времени отняла!

– Да что вы, это я, нахалка, такая…

– Ничего, иди, иди! – провожу до калитки, ласково подтолкнула она Маргариту. – Пёс извёлся, выпустить надо.

– До свиданья… – Маргарита запнулась, не зная, как сказать, как назвать старую учительницу.

– Ты напиши мне, Звоночек: Марии Ивановне Юрьевой. Запомнишь?.. А адрес – на воротах.

Маргарита покраснела, поняла, что «Рубль-двадцать» догадалась, что она забыла её имя, но та успокоила:

– Ничего, ничего, ведь столько лет прошло!..

Калитка захлопнулась, и там, за забором послышалось ласковое повизгивание пса и тихое ворчание: «Ну ладно, хватит, озорник!.. Давай-ка я тебя отпущу, устал, небось, целый день в ошейнике, разомни косточки, чудо моё лохматое!».

Римма Кошурникова