К 135–летию со дня рождения и 100-летию со дня гибели

Николая Степановича Гумилёва, Поэта, прозаика, критика,

переводчика, создателя школы акмеизма.

Николай Степанович

ГУМИЛЁВ

(1886 – 1921)

«…Вряд ли у меня будут биографы-ищейки. Впрочем, кто его знает?.. А вдруг суд потомков окажется более справедливым, чем суд современников. Иногда я надеюсь, что обо мне будут писать монографии, а не только три строчки петитом. Ведь все мы мечтаем о посмертной славе. А я, пожалуй, даже больше всех».

Лишь небу ведомы пределы наших сил:

Потомством взвесится, кто сколько утаил.

Н. Гумилёв

Часть I.

Истоки

Ночью со 2-го на 3 апреля (по ст. ст.) 1886 года в Кронштадте, в доме у старшего Экипажного врача 6-го флотского экипажа коллежского советника Степана Яковлевича Гумилева и его жены Анны Ивановны, потомственной дворянки (урож. Львовой), родился третий* ребёнок, мальчик. Из-за страшной бури, разыгравшейся в эту ночь, роженицу в больницу не повезли – опасно, и повивальная бабка, принимавшая роды, предсказала младенцу «бурную жизнь».

15 апреля младенца крестили в кронштадтской Морской Военной Госпитальной Александро-Невской церкви, и был он наречён Николаем. Таинство крещения совершил протоиерей Владимир Краснопольский, восприемниками были дядя новорожденного, контр-адмирал Л.И. Львов и сводная сестра А.С. Гумилева (дочь от первого брака С.Я. – ред.)

В следующем году Степан Яковлевич выходит по болезни в отставку в чине статского советника, и семья переезжает из Кронштадта в Царское Село, где отец семейства купил двухэтажный дом. Здесь и прошло детство будущего поэта.

Николай рос болезненным и слабым, в отличие от брата Дмитрия, старше его на два года, поэтому шумные игры были ему не интересны, зато – книги стали его лучшими друзьями, а читать он научился очень рано, память у мальчика была прекрасная, и стихи он запоминал с первого прочтения, а первое стихотворение написал в 6 лет, которое, к сожалению, не сохранилось.

Осенью 1895 года Николай Гумилев сдает экзамены в приготовительный класс Николаевской мужской гимназии в Царском Селе. Но постоянные головные боли, шум в ушах и конфликтные отношения с учителями и одноклассниками вынуждают его через несколько месяцев покинуть гимназию и перейти на домашнее обучение. Но это, конечно, не выход, и родители продают дом и переезжают в Петербург, где сняли квартиру.

Всю зиму 1896 года Николай готовился к поступлению в знаменитую гимназию Я.Г. Гуревича; помогал ему приглашённый родителями студент физико-математического отделения Б.Г. Газалов. Но привить любовь к математике ему не удалось, зато география и зоология увлекли Николая. Он завел дома разных животных – морских свинок, белых мышей, птиц, белку, ёжика, – изучал их повадки, вел дневник.

У них сложились столь теплые отношения, что учитель провел и лето с семьей Гумилевых, а на прощанье подарил Николаю книгу с надписью: «Будущему зоологу».

Экзамены Николай успешно сдал и осенью поступил в первый класс гимназии Я.Г. Гуревича.

«Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь…»

1897-1899 годы Николай Гумилев посещает гимназию, но прилежанием не отличался, из класса в класс переходил, а точнее – «переползал». Его интересы лежат абсолютно в иной сфере: он «запойно» читает приключенческие романы М. Рида, Ж. Верна, Ф. Купера, Г. Эмара и создаёт под их влиянием «тайное общество», которое занималось поисками кладов в подвалах и на чердаках.

В это же время Николай начинает писать некие «басни», которые пока доверяет лишь родителям, а затем серьёзно увлекается творчеством А.С. Пушкина и, пытаясь ему подражать, сочиняет собственные вирши. Но этим не ограничивается, в третьем классе гимназии он организует «пушкинское общество», где ребята читают и комментируют произведения Поэта, и как следствие, начинают издавать свой рукописный гимназический журнал.

А в мае 1899 года Николай вместе с отцом отправляется в Царское Село на празднование 100-летнего юбилея любимого Поэта, где слушает знаменитую «пушкинскую речь» Иннокентия Федоровича Анненского, поэта, переводчика, директора Царско-сельской мужской гимназии.

…Осень-зима, четвёртый класс гимназии, Николаю 11 лет, «трудный возраст»: весь учебный год – конфликты с педагогами «нудной гимназии», прогулы и невыполнение учебных заданий. Большое впечатление на него произвело чтение романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», и подросток стал сознательно подражать лорду Генри. «Я стал придавать огромное внимание внешности и считал себя некрасивым, – вспоминал Гумилев. – Я мучился этим. Я, действительно, наверное, был тогда некрасив – слишком худ и неуклюж. Черты моего лица ещё не одухотворились… К тому же, как это часто бывает у мальчишек, красный цвет лица и прыщи. И губы очень бледные. Я по вечерам запирал дверь и, стоя перед зеркалом, гипнотизировал себя, чтобы стать красавцем».

Первое полугодие Николай завершает с двойками по греческому, латинскому, французскому и немецкому языкам.

Наступил 1900 год, и семью постигло несчастье – заболел туберкулёзом старший сын Дмитрий. Гумилёвы продают петербургскую квартиру и дачу в Поповке и уезжают в Тифлис, где Степану Яковлевичу предлагают место в отделении Северного страхового общества. Живут в съемной квартире, Дмитрий лечится, а Николай по результатам второго полугодия оставлен на второй год, но отношения с учителями и одноклассниками опять не сложились.

Зима-весна 1901 года. Степан Яковлевич покупает имение Берёзки в Рязанской губернии, а Николай со второго полугодия переходит в Первую Тифлисскую гимназию и, «взявшись за ум», «подтягивается» по всем предметам, сдает экзамены и переходит в 5 класс.

Лето Николай проводит в имении, у него новое увлечение – усиленно читает Евангелие и жития святых и удивляет всех странностями поведения: выкапывает себе, по примеру древних пустынников, на откосе пещеру и сутками пребывает там «в молитве и посте», а после пробует «совершать чудеса».

Между тем, «хождения по мукам» продолжаются: экзамены за пятый класс сдать не удается, – ему назначена переэкзаменовка по греческому языку. В это время большое влияние на него оказывает старший брат одноклассника Георгия, – Борис Васильевич Легран, революционер-марксист, член РСДРП (будущий председатель Революционного Военного Трибунала РСФСР), и Николай начинает читать социал-демократические брошюры и посещать собрания единомышленников.

Неприятности не заставили себя ждать: власти, бдительно следящие за молодёжью, принимают Гумилёва за революционера-террориста и устанавливают за ним негласный надзор. Однако, убедившись, что его «революционность» не более, чем мальчишеская бравада, Губернское жандармское управление надзор снимает.

Осенью Николай Гумилёв ликвидирует «хвост» – сдает экзамен по греческому языку, и перешагивает в шестой класс. И тут его накрывает любовь к Николаю Алексеевичу Некрасову, который «пробудил в нём мысль о возможности активного отношения личности к обществу», а также «интерес к революции».

И случилось ещё одно важное событие – Гумилёв написал стихотворение «Я в лес бежал из городов…», которое впервые было опубликовано в газете «Тифлисский листок», а пятнадцатилетний Николай увлечённо штудирует брошюры «левого» толка и «Капитал» Карла Маркса, – с отрочеством покончено.

«Любви все возрасты покорны…»

1903 год. Дмитрий, к счастью, окончательно выздоровел, и семья готовилась к переезду в Царское Село. На дворе – весна, кровь бурлит у обоих братьев, и происходит то, что и должно произойти – возникают гимназические «романы». Николай очарован сразу двумя прелестницами – Марией Маркс и Еленой Воробьёвой. Первой Гумилёв на прощанье дарит альбом, заполненный стихами этих лет; со второй – интенсивно переписывается весь год, но переписка, к большому сожалению, пропала.

А вот Альбом (16 стихотворений), к счастью, сохранился до наших дней, и это единственный источник, по которому можно судить о «допечатном» творчестве Гумилёва.

Я песни слагаю во славу твою Затем, что тебя я люблю, Я вечно страдаю и вечно грущу, Но, друг мой прекрасный, Тебя я прощу, За то, что меня ты не любишь. Так раненый в сердце шипом соловей О розе-убийце поёт всё нежней И плачет в тоске безнадёжной, А роза, склонясь меж зелёной травы, смеётся над скорбью его, как и ты, О, друг мой, прекрасный и нежный.

…Летом Степан Яковлевич обустраивает семью в Царском Селе, и по его просьбе, И.Ф. Анненский зачисляет Николая в седьмой класс, но учился он, по обыкновению, плохо, так что встал вопрос о его отчислении. Но директор гимназии настоял, чтобы Гумилёва не отчисляли, а оставили на второй год, а в качестве аргумента Анненский произнёс: «Всё это правда, но ведь он пишет стихи!»

 Дмитрий же с хорошим аттестатом поступает в последний, выпускной класс и блестяще его оканчивает.

Зимой у братьев увлекательное занятие – они ходят вместе в театры, в клубы, на вечеринки, и однажды встречают двух подруг-гимназисток Мариинской женской гимназии Валерию Тюльпанову и Анну Горенко. Дмитрий, увлечённый Валерией, знакомит их с братом, но ни та, ни другая не производит на него впечатление.

1904 год. Началась Русско-японская война, Порт- Артур – в осаде. Но Питер далеко, и здесь всё идёт своим чередом: Гумилёв посещает седьмой класс, но чувствует себя переростком: он разительно отличался от своих товарищей – пишет стихи, много читает, что большинству одноклассников было чуждо, но в остальном поддерживал славные традиции лихих гимназистов, – усердно ухаживает за барышнями. Он умел их обаять, и редко кто ему отказывал, когда он предлагал «прогуляться по парку». Несколько раз его спутницей оказывалась Анна Горенко. Но «дамой сердца» в то время у Николая была Марианна Полякова, сестра одного из одноклассников.

…Вышел первый сборник стихов Гумилева «Путь конквистадоров» изданный на деньги отца (тираж 500 экз.), который привлёк внимание известного литературного критика, поэта Валерия Яковлевича Брюсова. Он написал рецензию, где подробно отметил все недочеты и удачи молодого дарования: «Но в книге есть и несколько прекрасных стихов, действительно удачных образов. Предположим, что она только «путь» нового конквистадора, и что его победы и завоевания впереди». Николай Гумилёв искренне поблагодарил мэтра, после чего между ними завязалась переписка, которая длилась 14 лет. Николай посылал Брюсову новые стихи «на прочтение», поскольку высоко ценил его мнение, и считал Брюсова своим учителем, а Валерий Яковлевич относился к молодому поэту по-отчески.

Популярность Гумилёва растет, его приглашают на вечера, просят почитать стихи, появились поклонницы, девушки наперебой просят автографы, но… «судьбоносная» встреча ещё не состоялась.

Май. Окончивший гимназию брат Дмитрий приглашает на выпускной бал Валерию Тюльпанову, которая неожиданно приходит с подругой Анной Горенко, которая невольно становится «невольной парой» для Николая Гумилева. Они танцуют, тесно общаются и говорят, говорят… И этот бал оказался «истоком» их любовного романа, который развивался стремительно, сумбурно и порой драматично. Но пока Николай каждый вечер встречает Анну возле Мариинской гимназии и провожает до дома, а 24 декабря, в первую годовщину их встречи, Гумилев покупает кучу сладостей и безделушек и преподносит ей в качестве рождественского подарка.

На масленицу Николай знакомится с её братом Андреем Горенко, который вскоре становится его другом, и от которого у него не было тайн, а затем и – с их матерью И.Э Горенко. И Гумилева теперь принимают «дома», как очень близкого, подающего надежды молодого человека. Однако надежды не оправдались: Анна «безнадёжно» влюбляется в студента, представителя старинного дворянского рода Голенищевых-Кутузовых – Василия; следует бурное объяснение с «суженым», и Анна решительно даёт Гумилёву отставку.

А летом семья Горенко покидает Царское Село, и Анна исчезает из жизни Гумилёва на полтора года.

«На перепутье всех дорог…»

1906 год. Зима-весна. Николай заканчивает восьмой класс гимназии, одновременно на правах «печатающегося литератора» принимает участие в подготовке литературного сборника «Северная речь» и сотрудничает с петербургской газетой «Слово», а также получает подобное приглашение и от Брюсова, издателя журнала «Весы».

После выпускных экзаменов, получив аттестат зрелости, где единственной пятеркой был отмечен предмет «логика», уезжает к отцу в «Берёзки». И там они обсуждают планы на будущее. Николай хочет заниматься филологией в Сорбонне, но отец склоняет его поступить на юридический факультет Петербургского университета, поскольку это – специальность очень востребована в обществе и «плюс» – надёжная гарантия, что «без куска хлеба» человек не останется. В конце концов, уступил отец, и Гумилёв отправляется в Париж, где подает документы в Сорбонну.

Выбор места учёбы во многом был обусловлен тем, что там преподавал Ж. д ‘Анкос (Папюс), крупнейший знаток оккультизма, чем Гумилев очень серьёзно увлекался, и принимал участие в спиритических сеансах. Главная сфера его интересов – европейская средневековая культура, точнее – её мистическая составляющая. Но на ряду с «усиленными занятиями по оккультизму» Гумилев уделяет много внимания и любимому делу – пишет стихи, возобновляет оживлённую переписку с Брюсовым, а также знакомится с местными художниками и с коммуной молодых поэтов, живущих в здании пустующего аббатства под Парижем.

В это же время, пытаясь заглушить сердечную тоску по отвергшей его Анне, Николай заводит два «параллельных» любовных романа (одна – баронесса Орвиц-Занетти; другая – «куртизанка Содома», описанная в «Маскараде»).

Но всё, всё – не «то»!.. И вдруг, из Киева прилетает письмо – от Анны!.. Она первой нарушила полуторагодичное молчание!.. И Гумилёв, вне себя от счастья, отправляет любимой письмо с предложением стать его женой!..

В ожидании встречи, Гумилев пытается в Париже издавать журнал «Сириус», где печатает первые стихи Анны: «На руке его много блестящих колец – Покорённых им девичьих нежных сердец. Там ликует алмаз, и мечтает опал, и красивый рубин так причудливо ал. Но на бледной руке нет кольца моего, Никому, никогда не отдам я его. Мне сковал его месяца луч золотой И, во сне надевая, шепнул мне с мольбой: «Сохрани этот дар, будь мечтою горда!» Я кольца не отдам никому, никогда».

Стихотворение подписано инициалами «А.Г.», но потом она придумала псевдоним – Анна Ахматова, выбрав фамилию свой прабабки, ведшей род от татарского хана Ахмата.

Журнал прожил недолго – вышло лишь 3 номера, но дебют Гумилева, как журналиста и издателя, и Анны Ахматовой как поэтессы – состоялся!..

…1907 год, февраль. Гумилёв получает письменное согласие Анны Горенко на брак. А в апреле, возвращаясь в Россию для отбывания воинской повинности (пришёл вызов – ред.), заезжает в Киев к Анне, где любимая ещё раз подтверждает – стать его женой.

В Царском Селе, где по месту прописки, решался вопрос, будет ли Гумилёв призван отбывать воинскую повинность, либо окажется зачисленным в запас; по жребию, выпала – воинская повинность, и как следствие, осенью он должен будет явиться на призывной пункт.

Начало июня, каникулярное время, и Гумилёв, полный надежд, отправляется в Севастополь, где отдыхает семья Горенко. Но Анна больна, у неё «свинка» – лицо изуродовано опухолью, она раздражена, и вовсе не рада любимому. Все две недели, пока Николай жил у Горенко, «влюблённые» постоянно ссорятся. И однажды напряжение достигло предела – невеста заявляет, что у неё есть любовник, и «жениху» дают резкий и унизительный «от ворот – поворот».

В тот же вечер Гумилёв уезжает из Севастополя, «куда глаза глядят»: берёт билет на пароход, идущий в Константинополь, затем – Каир, где в городском саду Эзбекие попытался свести счёты с жизнью, но испытал некое сильное мистическое потрясение от «Тюремных записок» Оскара Уайльда, которое произвело нравственный переворот: «…Живой желая жертвы, яма зевала жёлтым ртом, И грязь про кровь шепталась тайно с асфальтовым двором. Сказало это: здесь до света Он будет с палачом».

Из Каира Гумилёв плывёт в Марсель, охваченный уличными беспорядками, и принимает в них участие. Деньги, выданные отцом на учёбу, потрачены все, так что о Сорбонне придется забыть. Остаются крохи, которых хватило, чтобы на угольном пароходе вместе с нищими пилигримами доплыть до Нормандии. Там, счастливо избежав ареста за бродяжничество, он на поезде, в товарном вагоне добирается до Парижа. «В жизни бывают периоды, – писал он Брюсову, – когда утрачивается сознанье последовательности и цели, когда невозможно представить своего «завтра» и когда кажется все странным, пожалуй, даже утомительным сном».

Август. Гумилёв снимает дешевую комнату, и ведет богемную жизнь, существуя на редкие гонорары и небольшие денежные переводы от матери. В университет – ни ногой, и в первые недели ежедневно ходит пешком на Севастопольский бульвар, с единственной целью – увидеть название города, где осталась его любовь, его мука и бесчестие. Пытаясь как-то заглушить тоску, ходит к знакомым художникам, где собирается пёстрая компания молодых и бесшабашных будущих «гениев». Именно там Николай встретил Елизавету Дмитриеву, поэтессу, молодую полноватую и некрасивую женщину-хромоножку, которая некоторое время училась в Сорбонне, занималась переводами с испанского и увлеченно изучающая антропософию, чем и заинтересовала Гумилева, а впоследствии сыгравшая роковую роль в жизни поэта.

В сентябре в Париж приезжает Андрей Горенко, в надежде поступить в Сорбонну, остановился, естественно, у друга, и привозит ему добрые вести, что сестра «сменила гнев на милость» и считает конфликт между ними нелепостью. Гумилев, святая душа, окрылён! – испытывает невероятный творческий подъём. За несколько недель написан ряд лирических стихотворений, вошедших впоследствии в сборники «Романтические цветы» (1908) и «Жемчуга» (1910). Стихи, которые «так и сыпятся», он рассылает, помимо «Весов», в редакции крупных периодических изданий, печатающих модернистов: «Русскую мысль», «Перевал», «Золотое руно» и т.д.

Наступила осень, и Гумилев, обязанный явиться на призывной участок для прохождения медицинской комиссии, тайно, не посвящая в это родителей, инкогнито едет в Петербург. Но чтобы родители не догадались, что он уже выбыл из университета, Николай заготавливает письма к отцу, которые Андрей Горенко должен периодически отправлять Степану Яковлевичу.

Гумилев, пройдя медицинское освидетельствование, получил справку, что он «совершенно не способен к военной службе из-за астигматизма глаз». На обратном пути в Париж, Николай заезжает в Севастополь в предвкушении, что Анна встретит его с распростертыми объятиями – ведь конфликт исчерпан! – но… Анна объявляет жениху, что никогда не выйдет за него замуж, чтобы он никогда больше не показывался ей на глаза и не донимал её своей любовью, ибо она «больна», на сей раз – туберкулезом.

Вернувшись в Париж, без средств к существованию и, главное, «без будущего», Гумилев решает покончить со всеми проблемами самым тривиальным способом — покупает на последние гроши мышьяк и в Булонском лесу совершает попытку самоубийства. Спасло его чудо – Николай не знал нужную дозировку, и яд подействовал, как сильное снотворное. Об этом «кульбите» узнал Андрей Горенко, очевидно, из «посмертной записки», которую тот оставил ему. Андрей немедленно телеграфировал сестре о случившемся, и она прислала успокоительную телеграмму, снова тем самым подавая надежду несчастному влюбленному. И Гумилев под впечатлением последних событий и переживаний создает цикл новелл «Радости земной любви», с посвящением – «А.А. Горенко».

Новый 1908 год Николай встречает в одиночестве, – Андрей, не выдержав «богемной жизни» и расставшись с мечтой о Сорбонне, уехал домой, а Гумилев просиживает сутками в компании художников и поэтов. Знакомится с А.Н. Толстым, с О.Э. Мандельштамом и художником М.В. Фармаковским, который пишет портрет поэта – во фраке, с нераскрытым веером в руке, один из самых удачных в обширной гумилевской иконографии.

Гумилев испытывает мощный творческий подъем, на этот раз обращается к прозе, пишет великолепные рассказы, создавая принципиально новую форму русского прозаического повествования, продолжающую прерванную в отечественной словесности 19 века «пушкинскую» новеллистическую традицию.

20 апреля Гумилев покидает Париж и направляется в Севастополь для решительного объяснения с Анной. Встреча завершилась полным разрывом отношений – с возвращением друг другу писем и подарков…

Новая жизнь, новые горизонты…

Гумилев возвращается в родные пенаты, в Царское Село. Трудный разговор с отцом: признается, что с университетом покончено, что он предпочел путь профессионального литератора. Степан Яковлевич оскорблен, по сути, его «водили за нос», и он объявляет, что не намерен больше содержать бездельника и лжеца. Анна Ивановна всячески защищает сына, и в конце концов, им удается найти компромисс – литературная деятельность Николая ставилась в жёсткую зависимость от поступления на «надёжный», в отличие от «сорбоннской химеры», юридический факультет Петербургского университета.

И Гумилев 11 июля подает заявление о зачислении в студенты на юридический факультет Петербургского университета.

До начала занятий он едет в Берёзки, а оттуда в Слепнёво, перешедшее по наследству его матери. «Родовое гнездо» оказало самое благоприятное влияние на поэта как в творческом, так и в духовно-нравственном плане. В «доме, старинном и некрашеном», в «парке с пустынными опушками, где сонных трав печальна зыбь» Гумилев в одиночестве переоценивает пройденный путь и приходит к неутешительным выводам:

«Все это время, – писал он В.Я. Брюсову, – во мне совершался перелом во взгляде на творчество вообще, и на мое, в частности. И я убедился в моем ничтожестве. В Париже я слишком много жил и работал, и слишком мало думал. В России было наоборот: я научился судить и сравнивать… Я был похож на того, кто любил иероглифы не за смысл, вложенный в них, а за их начертания, и перерисовывал их без всякой системы. В моих образах нет идейного основания, они – случайные сцепления атомов, а не органические тела. Надо начинать все сначала…».

20 августа – первые числа сентября. Гумилев возвращается в Царское Село. В это же время в Петербурге Анна Горенко гостит у своего отца, речь идет о получении образования и о ее материальной поддержке. Переговоры идут непросто, и Анна решает навестить подругу, Валерию Тюльпанову, едет в Царское Село, что называется, «отвести душу». И там, на царско-сельском вокзале, совершенно случайно встречается с Гумилевым. И снова все всколыхнулось – Николай, позабыв обиды, вновь говорил Анне о своей любви и невозможности жить и быть без неё. Но ответного чувства его порыв не вызвал, и поэт впадает в жестокую депрессию, и, как спасение, начинает готовиться к путешествию, которое, как он надеялся, поможет разобраться в самом себе.

Из Петербурга, через Киев, Гумилев следует в Одессу, и оттуда на пароходе «Россия» отправляется в Константинополь, затем – в Александрию, и дальше по железной дороге едет в Каир, где вновь посещает сад Эзбекие, чтобы решить для себя вопрос – «быть или не быть»:

«И, помню, я воскликнул: «Выше горя И глубже смерти – жизнь! Прими, Господь, Обет мой вольный: что бы ни случилось, Какие бы печали, униженья Ни выпали на долю мне, не раньше Задумаюсь о легкой смерти я, Чем вновь войду такой же лунной ночью Под пальмы и платаны Эзбекие».

Из Каира Гумилев направляется в Мемфис, а затем – в глубь страны до Ассуана, далее – Дендера, Фивы и Луксор.

В конце октября вернувшись в Каир и заняв деньги у ростовщика, морским путем возвращается в Россию; опять заезжает в Киев и, получив очередную «отповедь», едет в Петербург. Там поэт погружается в родную среду – позирует известной художнице О.Л. Делла-Вос-Кардовской, и этот портрет экспонируется на выставке Нового общества Художников; встречается с писателем С.А. Ауслендером, который приводит Гумилева в крупнейший литературный салон Серебряного века – на «Башню» Вячеслава Иванова.

«Гумилев читал стихи и имел успех, – вспоминал Ауслендер. – Стихи действительно хорошие. А Вячеслав Иванов по своему обычаю превозносил их».

Гумилев знакомится с Блоком, с Городецким, с поэтом-сатириком Потемкиным и становится полноправным членом «башенного» литературного круга. «Я окончательно пошел в ход, – писал он В.Я. Брюсову. – Приглашен в три альманаха: «Акрополь» С. Маковского, в «Семнадцать» и в альманах Городецкого «Кружок Молодых». В каждый я дал по циклу стихотворений. И критика ко мне благосклонна».

1909 год – полон событий, встреч, знакомств и скандалов…

1 января. Гумилев в качестве корреспондента «Журнала Театра литературно-художественного общества» присутствует на открытии выставки «Салон», знакомится с её организатором и художественным критиком С.К. Маковским (сыном придворного художника), с режиссером А.Э. Мейерхольдом и литераторами Г.И Чулковым, В.А. Пястом и М.А. Кузминым.

Следует сказать, что у Гумилева был удивительный талант организатора, полного идей и планов. По его предложению и при непосредственном участии, была создана «Академия Стиха», где предполагалось читать цикл лекций о стихотворной технике для молодых поэтов. Лекторами приглашались уже известные поэты и критики. Но поскольку это было на добровольных началах, безвозмездно, поддержал идею лишь Вячеслав Иванов.

Между тем «Академия Стиха» живет, на «Башне» у В.И. Иванова регулярно, по два раза в месяц, проходят заседания. Постоянными участниками были: А.Н. Толстой, П.П. Потемкин, О.Э. Мандельштам, С.А. Ауслендер, В.А. Пяст, М.А. Волошин и парижская знакомая Гумилева – Елизавета Дмитриева, с которой у него возобновляется любовный роман. «Мы оба с беспощадной ясностью поняли, что это «встреча», и не нам ей противиться, – вспоминала Дмитриева. – Мы стали часто встречаться, все дни мы были вместе и друг для друга. Писали стихи, ездили на «башню» и возвращались на рассвете по просыпающемуся серо-розовому городу».

На литературном вечере в марте, который устроил Гумилев у себя в Царском Селе для друзей-единомышленников, присутствует давний его знакомый – поэт, драматург, критик И.Ф. Анненский, которому Гумилев в юности был многим обязан. На этой встрече было решено издавать журнал «Аполлон». Но поскольку это дело хлопотное и не быстрое, параллельно Гумилев предложил выпускать ежемесячно журнал стихов «Остров»; к участию в журнале были привлечены – Вячеслав Иванов, С.М. Городецкий, Н.А. Тэффи и другие, и в мае выходит первый номер.

На пороге – лето, и Волошин приглашает друзей к себе в Коктебель, это – «тихая пристань», где можно жить, отдыхать и творить «нетленку». Двери открыты для всех, невзирая на их творческие взгляды и политические пристрастия.

В Коктебеле живут помимо Гумилева и Дмитриевой, Алексей Николаевич Толстой с женой Софьей Исааковной Дымшиц-Толстой. Первая половина июня проходит в «курортных» развлечениях, купании в море и путешествиях по окрестностям. А потом возник «любовный треугольник»: Волошин влюбился в… Дмитриеву, некрасивую, ущербную хромоножку!.. «Я узнала, что Максимилиан Александрович давно любит меня, – рассказывала Елизавета, – и я рванулась к нему вся, от него не скрывала ничего. Он мне грустно сказал: «Выбирай сама. Но если ты уйдешь к Гумилеву, я буду тебя презирать». – Выбор был уже сделан, но Николай Степанович все же оставался для меня какой-то благоуханной алой гвоздикой. Мне все казалось: хочу обоих, зачем выбор! Я попросила Н.С. уехать, не сказав ему ничего. Он счел это за каприз, но уехал…».

Невероятная «покладистось» Гумилева объяснялась просто: он получил от Ахматовой письмо, которая с семьей отдыхала в Лустдорфе (пригород Одессы), и срочно покинул Коктебель. Но за месяц, что он здесь провел, Гумилев написал поэму «Капитаны», лучшее, пожалуй, свое произведение.

…5 июля – свадьба брата Дмитрия и, естественно, Николай – там, знакомится с новой родней. Невестка Анна Андреевна, рижанка, воспоминала о первой встрече с поэтом:

«Вышел ко мне молодой человек 22 лет, высокий, худощавый, очень гибкий, приветливый, с крупными чертами лица, с большими светло-синими, немного косившими глазами, с продолговатым овалом лица, с красивыми, шатеновыми, гладко причесанными волосами, с чуть-чуть иронической улыбкой, с необыкновенно тонкими красивыми белыми руками. Походка у него была мягкая и корпус он держал чуть согнувши вперед. Одет он был элегантно. От моего жениха я много слышала о Коле, и мне интересно было с ним познакомиться».

Гумилев навещает Царское Село: тяжело болеет отец Степан Яковлевич, и, как сказала Анна Ивановна сыну, прогнозы неутешительные.

Но жизнь идет своим чередом – в Петербурге поэта ждут неотложные дела – необходимо вплотную заниматься новым журналом. 5 августа проходит второе организационное собрание в редакции «Аполлона» при участии Вячеслава Иванова и Сергея Маковского. Распределены обязанности, Гумилев включается в работу по формированию «портфеля» редакции для первых номеров журнала.

Помня уговор с отцом, что его «литературная деятельность» полностью зависит от образования, Гумилев подает прошение о переводе с юридического факультета Петербургского университета на историко-филологический (прошение удовлетворено). Но к учёбе поэт относится традиционно крайне легкомысленно.

Конец августа. Напечатан второй номер журнала «Остров», но тираж из типографии выкуплен не был, в продажу не попал, и на том прекратил свое существование.

В Петербург из Коктебеля возвращаются Волошин и Дмитриева. И вскоре в редакцию «Аполлона» начинает звонить и присылать письма со стихами некая неизвестная русская поэтесса испанского происхождения, католичка Черубина де Габриак. Инкогнито поэтессы интригует всю «молодую редакцию»: стихи великолепны, и Маковский влюбляется в таинственную незнакомку. Более того, он снимает ранее запланированную подборку стихов И.Ф. Анненского и ставит на полосу ноябрьского номера – Черубину де Габриак.

Пожилой и заслуженный поэт расстроен и оскорблен: «Я был, конечно, очень огорчен тем, – пишет он С.К. Маковскому, – что мои стихи не пойдут в «Аполлоне». Из Вашего письма я понял, что на это были серьезные причины».

А «ларчик открывался просто»: во время очередного заседания «Академии Стиха» поэт и переводчик И. фон Гюнтер сообщает М.А. Кузмину, что Елизавета Дмитриева, ставшая его любовницей, в порыве откровенности призналась, что выдавала себя за Черубину де Габриак. А пойти на эту мистификацию она решилась, чтобы отомстить Гумилеву за то, что он обещал на ней жениться и подло обманул.

Разразился скандал. Тайна «Черубины де Габриак» была предана гласности на собрании в редакции «Аполлона». Гумилев принародно обвинил бывшую любовницу: «Мадмуазель, вы распространяете ложь, будто я собирался на вас жениться. Вы были моей любовницей. На таких не женятся». Больше он никогда с Дмитриевой не виделся. А удел «Черубины» был плачевен: от нее отвернулись все, кто каким-то образом поддался на эту уловку. Стихи нигде не принимали, как и их автора. Дмитриева была подавлена, уничтожена. Прошел слух, будто Гумилев откровенно издевается над ней, называя ее сумасшедшей. Волошин, узнав об этом, защищая любимую, дает Гумилеву пощечину, и тот вызывает его на дуэль.

Стреляться они отправились на Черную речку, где когда-то произошла трагедия – смертельно был ранен Александр Пушкин. Первым стреляет Гумилев и промахивается. Волошин, никогда не державший в руках револьвера, пытается выстрелить, но оба раза – осечка. Гумилев требует, чтобы противник стрелял третий раз!.. Но секунданты воспротивились: нарушать правила дуэли нельзя категорически!.. В итоге – последняя дуэль в русской литературе бесславно завершилась, а ее участники становятся предметом осмеяния в светских кругах.

Гумилев срочно покидает северную столицу и уезжает в Киев, и сразу по приезде встречается с Ахматовой, чтобы попрощаться, ибо он отправляется в длительное путешествие по Африке. В киевском Малом театре Крамского состоялся вечер современной поэзии «Остров искусств», где Гумилев читал поэму «Сон Адама», и публика горячо приветствовала автора. После завершения вечера Анна идет с ним в ресторан гостиницы «Европейская», и там объявляет, что согласна стать его женой и будет ждать его возвращения.

30 ноября. Ахматова и «островитяне» провожают Гумилева в Одессу. В этот день в Петербурге скоропостижно скончался И.Ф. Анненский, но узнает он об этом лишь только по возвращении из путешествия.

Путешествуя по Африке…

…Николай Гумилёв – один из крупнейших исследователей Африки. Он совершил несколько экспедиций по восточной и северо-восточной Африке и привёз в музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) богатую коллекцию. Но когда он совершил первое путешествие в 1907 или 1908 году, – до сих пор идут споры. Анна Ахматова и некоторые исследователи творчества Гумилева настаивают на первой дате. В качестве доказательства приводят два факта: выбор названия первого, издаваемого Гумилевым, журнала «Сириус»; и стихотворение «Эзбекие», название большого каирского сада, которое было написано спустя десять лет после того, как поэт там побывал.

Сириус (в переводе «звезда Нила») – звезда в южном созвездии Большого Пса. По легенде, именно Сириус указал царям-волхвам дорогу к месту рождения Иисуса Христа, после чего получил название «Вифлеемская звезда». А образ царей-волхвов, пришедших из Египта, Персии, Абиссинии, чтобы поклониться Младенцу Христу, был необыкновенно важен для творчества Гумилева. Это подтверждается и тем, что в предисловии к журналу поэт называет Париж «второй Александрией утонченности и просвещения», и тут же вспоминает о Новом Египте, «где времена сплетались в безумии и пляске».

А стихотворение, как воспоминание, написанное в 1917 году, звучит так:

«Как странно, ровно десять лет прошло с тех пор, как я увидел Эзбекие, большой каирский сад, луною полной торжественно в тот вечер освещённый. Я женщиною был измучен. И ни соленый свежий ветер моря, ни грохот экзотических базаров, ничто меня утешить не могло. О смерти я тогда молился Богу, и сам её приблизить был готов. Обет мой вольный: что бы ни случилось, Какие бы печали, униженья ни выпали на долю мне, не раньше задумаюсь о легкой смерти я, чем вновь войду такой же лунной ночью под пальмы и платаны Эзбекие».

Паломнические христианские маршруты в Египте часто возникают в текстах Гумилева, например, в «О тебе, моя Африка»: «И последняя милость, с которой отойду я в селенья святые. Дай скончаться под той сикиморою, где с Христом отдыхала Мария». Священная сикимора Богоматери находится в саду на территории коптского монастыря в Гелиополе, пригороде Каира.

Детство Христа, образ ребенка, «веселого брата мая», – является одним из центральных тем в творчестве «отца акмеизма», именно поэтому Гумилев видит Африку прежде всего «молодым континентом, к которому приставлен неопытный ангел».

Путешествие в Абиссинию (Эфиопию) Гумилев совершил в 1909 году, решение возникло внезапно, его вдохновили подвиги русских офицеров-добровольцев, которые оказывали помощь в становлении Эфиопского государства, с которым у Российской империи были установлены тесные контакты. Во главе государства стоял Менеликан II –негус-негести (император, царь царей), он объединил отдельные провинции, основал новую столицу державы Аддис-Абебу, построил железную дорогу Аддис-Абеба –Джибути и создал первое эфиопское правительство, включавшее 9 министров.

Николай Гумилев был приглашен на парадный прием у негуса; подробности этой встречи неизвестны, но между ними неожиданно установились дружеские отношения, они беседовали наедине, и Менеликан, видимо, поделился с поэтом сокровенным. Вернувшись из поездки, Гумилев написал статью об этой встрече, где обрисовал смуту, которую пришлось гасить негусу, и о мужестве и мудрости правителя Менеликана, как символа мира и порядка в стране, который оставил после себя единственное в Африке независимое государство – Эфиопию.

Путешествие по Африке в 1910 году было относительно недолгим: простившись в Киеве с друзьями в конце ноября, 1 февраля Гумилев возвращается в Россию. За это время он побывал в Александрии, в Каире, где задерживается на неделю в ожидании Вячеслава Иванова, который выразил желание к нему присоединиться. Однако не дождавшись сотоварища, добирается поездом до Порт-Саида, и далее – пароходом по Суэцкому каналу и Красному морю до порта Джибути. В столицу Абиссинской империи он не попал из-за неработающей железной дороги, поэтому он покупает мулов и отправляется с караваном в город Харэр.

«Я в ужасном виде, – писал Гумилев, – платье мое изорвано колючками мимоз, кожа обгорела и медно-красного цвета, левый глаз воспален от солнца, нога болит, потому что упавший на горном перевале мул придавил её своим телом. Но махнул рукой на все. Мне кажется, что мне снятся одновременно два сна, один неприятный и тяжелый для тела, другой восхитительный для глаз».

В окрестностях Харэра Гумилев участвовал в охоте на леопарда, убил зверя и привёз в Россию в качестве трофея шкуру. Вернувшись с караваном в Джибути, на пароходе отплывает в Одессу, оттуда – в Киев, Петербург и Царское Село, где умирал отец. Гумилев успел попрощаться с ним, Степан Яковлевич скончался 6 февраля и был предан земле там же, на Кузминском кладбище.

Следующее путешествие состоялось вскоре после женитьбы Гумилева. На заседании редакционного совета «Аполлона» Гумилев заручается согласием С. Маковского ссудить ему деньги на новую поездку в Африку, на этот раз как «собственного корреспондента журнала «Аполлон».

Анна – в Киеве, и Гумилев дает срочную телеграмму: «Если хочешь меня застать, возвращайся скорее, потому что я уезжаю в Африку». Сообщает о своих планах и Брюсову: «Дней через десять я опять собираюсь ехать за границу, именно в Африку. Думаю, через Абиссинию проехать на озеро Рудольфо, оттуда на озеро Виктория и через Момбаз в Европу. Всего пробуду месяцев пять».

Конец сентября – декабрь 1911 года. Второе путешествие в Абиссинию. Но дорога заняла больше времени, чем обычно, из-за карантина перед входом в Босфор (чума). И в Джибути приходится добираться окружным путем, через Кипр, Бейрут и Порт-Саид, где Гумилев отправляет Маковскому письмо с просьбой перевести 200 руб. на возвращение в порт Момбаз (ныне Кения). До Каира Гумилев добирается поездом, а затем – пароходом плывет по Нилу по маршруту Каир – Асуан – Шеллал (откуда отправил в «Аполлон» рукопись новой поэмы «Открытие Америки»), – Хальфа, и далее – по железной дороге достиг Порт-Судана, а затем на пароходе – до Джибути с твердым намерением достичь столицы Аддис-Абебы.

В столице Гумилев наносит визит русскому посланнику в Абиссинии Б.А. Чемерзину, а затем присутствует на торжественном обеде во дворце негуса, где был представлен наследнику императора Иассу.

Новый 1912 год Гумилев встречает в посольстве с Чемерзиным и доктором Кохановским.  14 января, собрав караван, Гумилев покидает Аддис-Абебу и отправляется на юго-восток к городу Гинир, оттуда – через горную вершину Каффа, расположенную на границе Абиссинии с Кенией; караван, шествуя к озеру Виктория, вышел к английской колониальной железной дороге, соединяющей город Найроби (столица Кении) с портом Момбаса.

Деньги на возвращение ждали путешественника, и он на пароходе, через Джибути и Константинополь отплывает на родину. На протяжении всего путешествия Гумилев вел записи местного фольклора, а также собирал коллекцию туземной живописи, которую привез в Россию.

Вернулся Гумилев в апреле, встретили его в редакции радушно, и Маковский тут же отдал Гумилеву в «безраздельное владение» критический отдел журнала, благо, было, о чем писать!..

Последнее путешествие в Африку Гумилев совершил в 1913 году. Он затеял этнографическую экспедицию Российской академии наук в Северо-Восточную Африку. Правда, была небольшая загвоздка: к Академии наук студент филологического факультета Университета не имел никакого отношения, и тем не менее, Гумилев сумел убедить ученых, что лучше него никто не сумеет организовать и осуществить эту поездку. Единственно, в чем ему было вежливо отказано, – присоединить к России (или хотя бы «к семье цивилизованных народов») одно из полюбившихся ему племен – динакилей, что жило по нижнему течению реки Гаваш. Все необходимые документы для экспедиции были оформлены, но деньги выделены лишь на сбор этнографических артефактов, что Гумилев с блеском и осуществил, заполнив экспонатами витрины одного из залов Кунсткамеры. Его коллекция до сих пор является основой экспозиции, посвященной Эфиопии и Сомали.

«Есть музей этнографии в городе этом, Над широкой, как Нил, многоводной Невой – В час, когда я устану быть только поэтом, Ничего не найду я желанней его».

«Из дальних странствий возвратясь…»

Вернувшись из Африки и похоронив отца, Гумилев спешит представить родственникам, и в первую очередь матери, свою невесту, опасаясь, что она опять передумает. Но прошло слишком мало времени, в доме – траур, и «смотрины» оказываются скомканными. И Анна, понимая ситуацию, уехала в Киев.

В редакции – свои проблемы. Гумилев готовит корректуру «Кипарисового ларца» И.Ф. Анненского, чтобы сдать в печать. На заседании «Общества ревнителей художественного слова» вспыхивают бурные прения по докладу Вячеслава Иванова, который стал манифестом «обновленного символизма», а главным оппонентом Иванова выступил Гумилев. Отношения между бывшими друзьями становятся холодными, а затем и враждебными. После того, как в №7 номере «Аполлона» появилась статья Гумилева «Жизнь стиха», это противостояние приобрело устойчивый «идеологический» характер. Отныне каждое появление Гумилева на «Башне» становится для Иванова поводом для долгих и острых споров, в ходе которых впервые возникает термин «акмеизм».

Гумилев придавал акмеизму большое значение, это была очень важная реакция на символизм, Акмеизм провозглашал материальность, предметность тематики и образов, точность слова. Появление нового течения вызвало бурную реакцию по большей части негативную. Многие молодые поэты, которые не входили прежде в состав акмеистов, совершили такой же поворот. От символизма было два пути: в акмеизм или в футуризм. То, что Гумилев принял на себя функции организатора и руководителя этого движения, важно, т.к. он был футорологически чутким человеком, не только большим поэтом, но и великим критиком. В том же году акмеисты открыли собственное издательство «Гиперборей» и одноименный журнал.

В апреле в издательстве «Скорпион» выходит сборник «Жемчуга» с посвящением «Моему учителю Валерию Брюсову». «Жемчугами», – писал Гумилев, – заканчивается большой цикл моих переживаний, и теперь я весь устремлён к иному, новому».

20 апреля Гумилев приезжает в Киев, останавливается в отеле «Националь», а 25 апреля Гумилев и Ахматова венчаются в Никольской церкви села Никольская Слободка Остерского уезда Черниговской губернии. Никто из родственников на свадьбе молодых не присутствует, а шаферами были киевские поэты Эльснер и Аксенов.

Через неделю после венчания молодые уезжают в свадебное путешествие, в Париж. Там Николай знакомит жену со своими парижскими друзьями – поэтами и художниками, в том числе, с А. Модельяни., который буквально опьянен красотой Анны и тут же умоляет, к большому неудовольствию супруга, позировать ему.

Вернувшись в Петербург, Гумилев кладет на счет жены в банке 2000 руб. и выдает личный вид на жительство, чтобы она чувствовала себя независимой.

Первые месяцы семейной жизни в Царском Селе оказались весьма непростыми. «В семье Гумилевых очутилось две Анны Андреевны, – вспоминала невестка поэта. – Я – блондинка, Анна Андреевна Ахматова – брюнетка. Она была высокая, стройная, тоненькая и очень гибкая, с большими синими грустными глазами, со смуглым цветом лица. Она держалась в стороне от семьи, поздно вставала, являлась к завтраку около часа, последняя, и, войдя в столовую, говорила: «Здравствуйте все!». За столом большей частью была отсутствующей, потом исчезала в свою комнату, вечерами либо писала у себя, либо уезжала в Петербург».

13 июня Ахматова читала на «Башне» свои стихи, которые Вячеслав Иванов, по сути, высмеял: «Какой густой романтизм!».

Ахматова, естественно, глубоко задета, и когда их с Гумилевым пригласили на свадьбу Ауслендера, доброго товарища мужа, она наотрез отказалась и уехала в Киев к матери.

Часть II.

«Зовет меня голос войны…»

1914 год – один из самых тяжелых периодов в жизни Гумилева, отмеченный чередой конфликтов как в литературной, так и в личной жизни. Начинается распад «Цеха поэтов», любимого детища Гумилева, вызванная трениями между учредителями, по-разному понимавшими цели и перспективы акмеизма; прекратился выпуск журнала «Гиперборей», ставшего «яблоком раздора» для издателей. Эти «внешние» неурядицы накладывались на внутренние семейные раздоры, в которых виноват был Гумилев. Случилось так, что он охладел к той, которой так долго добивался и страдал, появились другие сердечные привязанности, и Анна, естественно, очень остро на это реагировала. Кроме того, добавились и творческие обиды: Гумилев написал рецензию на книгу стихов Ахматовой «Четки», весьма нелицеприятную, что она сочла личным оскорблением. Дальше – больше: разразился скандал из-за любовных писем, адресованных Гумилеву, которые обнаружила Анна. Уличенный в измене, Гумилев предлагает развод и уезжает к разлучнице в Вильно; Ахматова – в Киев, к матери.

А дальше последовали серьезные события: 15 (28) июня сербский националист Гаврила Принцип убил австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жену Софию.

15 (28) июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии – началась Первая мировая война.

18 июля (1 августа) в 22 часа Германия объявила войну России; но страна об этом узнала лишь утром на следующий день.

20 июля Гумилев уезжает в Петербург и начинает оформлять документы для поступления в действующую армию вольноопределяющимся. Кстати сказать, из всех поэтов, которые кинулись писать стихи о войне, никто не последовал примеру Гумилева.

Гумилев был направлен в 6-й эскадрон Гвардейского запасного кавалерийского полка для прохождения обучения, который базировался под Новгородом. В конце сентября 1914 года он пребывает в Петроград для прохождения службы в лейб-гвардии Уланский Её Величества полк, который базировался в Литве, на границе с Восточной Пруссией. И в октябре он с полком принимает участие во взятии г. Владиславова, затем – в наступлении в Восточной Пруссии, а в ноябре – в боях в южной Польше. За ночную разведку и взятие г. Петраков Гумилев был награжден Георгиевским крестом 4 степени и повышен в звании до ефрейтора.

1915 год. Полк отводят в тыл на отдых. Крест Гумилеву был вручен 13 января, и он был произведен в унтер-офицеры. Отпуск Гумилев проводит в Петрограде, читает «военные» стихи в «Бродячей собаке» и в университете; в «Биржевых ведомостях» начинает публикацию фронтовых очерков «Записки кавалериста», которые появляются в рубрике «от нашего специального корреспондента».

Февраль-март. Полк переброшен в Прибалтику, где идут тяжелые бои. Гумилев сильно простудился:

«Мы наступаем, – вспоминал он, – выбиваем немцев из деревень, ходим в разъезды, я тоже проделывал все это, но как во сне, то дрожа в ознобе, то сгорая в жару. Наконец, после одной ночи, в течение которой я, не выходя из халупы, совершил по крайней мере 20 отходов и 15 побегов из плена, я решил измерить температуру: 38,7!..».

С тяжелейшим воспалением легких и подозрением на туберкулез Гумилев был доставлен в петроградский Лазарет деятелей искусств. В мае медицинская комиссия признала его негодным к дальнейшему прохождению службы, однако поэт настоял на возвращении в полк, который находился в Литве.

Хотя с апреля по июнь активных действий не велось, но Гумилев почти ежедневно ходил в разведку, затем воевал на Волыни. Здесь он прошел самые тяжкие военные испытания. Полк был переброшен в Польшу, чтобы прикрывать отход русских войск в неудачную летнюю компанию, и все это время уланы ведут тяжелые бои на Буге.

За бой под деревней Заболотце Гумилев был награжден Георгиевским крестом 3 степени, которым очень гордился. Но Ахматова, узнав об этом, написала сыну, который воспитывался у бабушки Анны Ивановны: «Долетают редко вести к нашему крыльцу. Подарили белый крестик твоему отцу».

В июле началась масштабная атака противника. Перед полком была поставлена задача – удерживать позиции до прихода пехоты. Операция была проведена успешно, хотя, как писал поэт, «их было вчетверо больше, чем нас. Наша победа была блистательной». За проявленный героизм он был награжден Знаком отличия венного ордена Георгиевского Креста 3 степени.

В сентябре 1915 года Гумилев был откомандирован в Петроград, в школу прапорщиков, где учился и одновременно занимался литературными делами: пытается возобновить деятельность «Цеха поэтов»; пишет «Письма о русской поэзии» (опубликованы в ж. «Аполлон»), которые завершают его работу в критическом отделе журнала, а также публикует заключительные части «Записок кавалериста».

В это же время Гумилев выпускает в издательстве «Гиперборея» сборник стихов «Колчан», знаменующий собой наступление зрелого периода творчества поэта. Одним из ключевых мотивов стихов – обретение веры, христианского милосердия, сострадания, спасения души и неприятие войны и насилия.

Сборник вышел с посвящением Т.В. Адамович, бывшей возлюбленной, что послужило причиной полного разрыва с Ахматовой, которая объявляет мужу, что отныне считает себя свободной от каких-либо личных обязательств по отношению к «изменнику».

1916 год, январь-март. Гумилев произведен в прапорщики и направлен в 5-й Гусарский Александрийский полк, и в апреле зачислен в список офицеров по новому месту службы – полк «черных гусар», который дислоцировался на правом берегу Западной Двины и вел позиционные бои.

Но в мае Гумилев эвакуирован в Петроград и помещен в Царскосельский дворцовый госпиталь с подозрением на туберкулез, но, к счастью, диагноз не подтвердился, ибо это был рецидив незалеченного плеврита. Находясь на лечении, поэт был представлен Императрице и её дочерям, Великим Княжнам, которые работали в дворцовом госпитале сестрами милосердия; одной из них – Анастасии в день её рождения он посвятил стихотворение: «Сегодня день Анастасии, И мы хотим, чтоб через нас Любовь и ласка всей России К Вам благодарно донеслась…».

По рекомендации врачей Гумилев уезжает на лечение в Ялту (июнь-июль), где напряженно работает над драматической поэмой «Гондла». Вернувшись в Петроград, 18 июля проходит медицинскую комиссию, признан здоровым, и отправляется по месту службы. В начале августа Гумилев пребывает в Гусарском полку (в Латвии), а затем его командируют в Петроград для сдачи офицерских экзаменов на чин корнета. Однако не все идет гладко: «фортификацию» сдать не смог; не выдержав экзаменов, возвращается в полк, где служит ноябрь и декабрь, а затем вместе с ним выдвигается на передовую к Западной Двине (ныне р. Даугава).

Получив отпуск, Гумилев едет в Петроград, а на Рождество оправляется в Слепнево, где предпринимает последнюю, неудачную попытку примирения с Ахматовой.

27 декабря возвращается в полк и до конца года несет боевое дежурство в окопах на передовой.

1917 год. Полк «черных гусар» выводят на переформирование. Гумилев направлен закупать сено для полка на стацию Турцевичи Николаевской железной дороги (близ Окуловки). Несколько раз он приезжал в Петроград, виделся с Анной, но… наладить отношения так и не удалось.

26 февраля—2 марта – революция в Петрограде; падение монархии. Гумилев находился в эти дни по месту службы, в Окуловке, но вновь заболевает бронхитом и помещен в лазарет в Петрограде, где лечится первую половину марта, а 23 -го получает известие, что «За отличия в боях с германцами» награждён орденом Св. Станислава 3-ей степени с мечом и бантом.

Но получить награду Гумилев не успел: после выздоровления живет у М.Л. Лозинского и при помощи офицера Генерального штаба, поэта М.А. Струве хлопочет о переводе в Русский экспедиционный корпус (части русской армии, дислоцированные за рубежом в странах-союзницах). Ему удается получить назначение на Солоникский фронт (Греция).

Поехал Гумилев северным маршрутом – через Швецию, Норвегию и Англию. В Лондоне Гумилев проводит месяц, знакомится с известными английскими писателями – поэтом Уильямом Батлером Йетсом, а также с Г.-К. Честертоном и О. Хаксли.

Прибыв в Париж, он намеревался проследовать дальше на юг, однако его оставляют в распоряжении генерал-майора М.И. Зенкевича, представителя Временного правительства при русских войсках во Франции. Здесь Гумилев несет службу в качестве адъютанта при Комиссаре Временного правительства Е.И. Раппе.

Вторая половина августа. Гумилева направляют в лагерь русских войск на юго-западе Франции для подавления беспорядков, где более месяца продолжается мятеж, спровоцированный большевиками и анархистами.

Сентябрь-декабрь. Поэт живет в Париже, в отеле, по соседству с художниками Н.С. Гончаровой и М.Ф. Ларионовым, и служит в Управлении Военного комиссара. Пишет трагедию «Отравленная туника», а также – лирический цикл стихотворений, обращенных к Елене Карловне Дю Буше, «платонический роман» с которой стал главным событием его жизни этих месяцев: «Я вырван был из жизни тесной, Из жизни нудной и простой, твоей мучительной, чудесной Неотвратимой красотой». Результатом той романтической истории явился альбом стихов «К синей звезде», который Елена Карловна издала в Берлине уже после смерти поэта.

…27 октября (7 ноября) – Октябрьский переворот в России. Временное правительство свергнуто, власть переходит к Совету рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

1918 год. Гумилев подает рапорт о зачислении в добровольческую группу русских офицеров, которая формируется в Англии для отправки в английские войска на Месопотамском фронте. Но из-за отказа генерала Зинкевича переслать в Лондон проездные и подъемные деньги для Гумилева, генерал Ермолов отправляет его обратно во Францию.

Однако Гумилев приказ не выполнил, – живет в гостинице и работает в шифровальном отделе Русского правительственного комитета в Лондоне.

3 марта. Советская правительственная делегация на переговорах в Брест-Литовске заключает сепаратный мирный договор с Германией («Брестский мир»), означавший признание поражения России в войне. Как вспоминала в 1921 году И.В. Одоевцева, близкий друг Гумилева, он очень болезненно реагировал на эти события и говорил, что лет через двадцать война повторится:

«Я, конечно, приму в ней участие, непременно пойду воевать. Сколько бы меня не удерживали, пойду. Снова надену военную форму, сяду на коня – только меня и видели. И на этот раз мы побьем немцев! Побьем и раздавим!».

А теперь – пора домой, в Россию, где родные сердцу люди – мать, сын, Анна…

«Не дай вам Бог жить в эпоху перемен»

Гумилев, получив паспорт в Российском Генеральном Консульстве в Лондоне, отплывает в Мурманск, в конце апреля приезжает в Петроград, но остановиться негде: царско-сельский дом Гумилевых конфискован, семья живет в Бежецке, и поэт снимает номер в меблированных комнатах. В журнале «Аполлон» напечатана его пьеса «Дитя Аллаха», но журнал закрыт и гонорар не получен.

29 апреля Гумилев встречается с Ахматовой, которая просит дать ей официальный развод. «Он страшно побледнел и сказал: «Пожалуйста…». Не просил ни остаться, ни расспрашивал даже. Спросил только: «Ты выйдешь замуж? Ты любишь?» – Я ответила: «Да». – «Кто же он?» – «Шилейко». Николай Степанович не поверил: «Не может быть. Ты скрываешь, я не верю, что это Шилейко».

В мае Гумилев занимает пустующую с 1917 года квартиру С.К. Маковского, и вместе с М.Л. Лозинским возобновляют издательство «Гиперборей», а 8 мая поэт вступает в Союз деятелей художественной литературы (СДХЛ), одно из первых профессиональных творческих объединений послереволюционного времени, и принимает участие в работе секции, куда Гумилева очень активно привлекал К.И. Чуковский, с которым знакомство переходит в дружбу.

…Расставались супруги очень тяжело. Как вспоминает Гумилев, «меня как громом поразило, но я овладел собой и даже заставил себя улыбнуться. Я сказал: «Я очень рад, Аня, что ты первая предлагаешь развестись. Я не решался сказать тебе. Я тоже хочу жениться… – я сделал паузу, – на ком, о Господи?.. Чье имя назвать? – Но сейчас же я нашелся: – На Анне Николаевне Энгельгардт, – уверенно произнес я. – Да, я очень рад. – И я поцеловал её руку. – Поздравляю, хотя твой выбор не кажется мне удачным. Я плохой муж, не спорю. Но Шилейко в мужья вообще не годится. Катастрофа, а не муж». – И гордый тем, что мне так ловко удалось отпарировать удар, я отправился делать предложение Анне Энгельгардт, – в её согласии я был заранее уверен.

Она, как всегда, была дома и очень мне обрадовалась. Я тут же, не тратя лишних слов, объявил ей о своем решении жениться на ней. Она всплеснула руками, упала на колени и заплакала: «Нет. Я не достойна такого счастья!».

17 июля. Расстрел Николая II и его семьи в Екатеринбурге. Гумилев, узнавший об этой трагедии из петроградских газет, был глубоко потрясен. Как вспоминает его приятельница поэтесса Ирина Кунина: «На нас налетел мальчишка-газетчик, заорал: «Убийство царской семьи в Екатеринбурге!..» – Сознание не сразу воспринимает смысл, мы стоим, словно на нас нашел столбняк. Гумилев рванулся и бросился за газетчиком, врывал из его рук страничку экстренного выпуска, вернулся, прислонился ко мне, словно нуждаясь в опоре. Подлинно, он был бел, и казалось, еле стоял на ногах… Потом опустил левую руку с газетой, медленно перекрестился, и сдавленным голосом сказал: «Царствие им небесное. Никогда им этого не прощу». Кому им? Царской семье за невольное дезертирство?.. Нет, конечно, большевикам».

5 августа. Оформлен развод с Ахматовой.

8 августа. Регистрирует брак с А.Н. Энгельгардт и вскоре уезжает с ней в Бежецк, где знакомит с матерью и сыном.

30 августа. Убит глава ЧК М.С. Урицкий, и в Петрограде начинаются репрессии против дворян и интеллигенции – «красный террор».

Осень-зима. Гумилев с новой женой живет в Петрограде, где постепенно собирается вся семья поэта: мать, сын Лев, брат Дмитрий-инвалид, тяжело контуженный на фронте, с женой. Гумилев – единственный кормилец, работает в издательстве «Всемирной литературы», которое возглавлял Максим Горький. Кроме того, в «Институте Живого Слова» он читает лекции по теории поэзии.

В издательстве «Прометей» выходят переиздания ранних книг Гумилева. Но несмотря на это, материальное положение семьи становится крайне тяжелым. Возникли серьезные перебои в снабжении населения продуктами и топливом, а в декабре начинается голод. Газеты и издательства закрываются. Единственная помощь приходила из Дома литераторов, где работала бесплатная столовая для писателей и вдавались продуктовые пайки…

1919 год. Январь-март. Гумилев пишет для Детского театра пьесу-сказку «Дерево превращений», занимается переводами и редактированием. Отдельными изданиями выходят вавилонский эпос «Гильгамеш» в переводе Гумилева и «Принципы художественного перевода», написанного совместно с К.И. Чуковским. Этого едва хватает, чтобы сводить концы с концами, приходится продавать книги и вещи или обменивать их на продукты.

У новой четы Гумилевых 12 апреля родилась дочка Елена. Вся семья, кроме поэта, перебирается в Бежецк. Отец семейства остается в Петрограде, занят сверх меры: к имеющимся уже работам прибавляются лекционные курсы в Институте Истории искусств, а также и в Первой Культурно-просветительской коммуне милиционеров. Переводы и лекции становятся главным средством заработка поэта.

19 ноября. Зима в Питере жесточайшая, топить нечем, и по инициативе Горького, в бывшем особняке Елисеевых создается Дом искусств, куда переводятся все подразделения «Всемирной литературы» и организуется общежитие для сотрудников, замерзающих в своих квартирах. Гумилев получает здесь комнату.

1920 год. Гумилев начинает работать в Литературной студии Балтфлота, а также над проектом серии «исторических картин», задуманных Максимом Горьким. У них возник план: для издательства «Всемирная литература» написать «Историю культуры в картинках». Кроме того, Горький намеревался «перепрофилировать» и театр, и кинематограф Республики Советов, создав для них репертуар, отвечающий главным целям и задачам молодого государства, а именно – просвещения и воспитания юных граждан. И Гумилев, по заданию Горького, пишет киносценарии «Будда» и Гарун-аль-Рашид», пьесу «Красота Морни», переделывает «Гондлу» и «Отравленную тунику», а также по мотивам шекспировских «Хроник» пишет пьесу «Фальстаф».

Семья – в Бежецке, и Гумилев чувствует себя свободным от каких-либо обязательств и бытовых проблем. Он принимает участие в многочисленных литературных вечерах и встречах. Вокруг него собирается группа молодых поэтов, большей частью его студийцев, а «главные роли» отданы И.В. Одоевцевой, В.А. Рожественскому и Н.А. Оцупу, будущему его биографу. Они читают стихи, собирая полные залы, дают пространные интервью и щедро раздают автографы своим поклонникам.

В петроградском отделении Всероссийского Союза поэтов, возглавляемом Александром Блоком, возникли ощутимые трения между просоветскими «левыми» литераторами и «оппозицией», негласным лидером которой стал Гумилев.

В Петроград приехали С.М. Городецкий и Л.М. Рейснер, с которыми у Гумилева из-за политических разногласий окончательно портятся отношения, и он утрачивает лояльность к советской власти, ранее как-то еще ему импонировавшей своей «просветительской» политикой. Гумилев нервничает и открыто позволяет себе нелицеприятные высказывания по поводу «советского рая»: «Когда меня спрашивали, почему я вернулся в Россию, я отвечал, что я был в Африке, охотился на львов, переправлялся через реку с крокодилами, и решил, что большевики уж точно не страшнее». Однако никто не думал, что все это так серьезно и так надолго, и добавлял:

«Да ведь есть же еще на свете солнце и теплое море, и синее-синее небо. Неужели мы так и не увидим их… И смелые, сильные люди, которые не корчатся, как черви, под железною пятою этого торжествующего хама. И вольная песня, и радость жизни».

Ноябрь. Гумилев встречается с представителем белогвардейского движения Ю.П. Германом, полковником, одного из организаторов подполья в Петрограде, которому было поручено формирование Временного правительства и создание боевых организаций на случай наступления Юденича. Встречается разведчик и с профессором В.Н. Таганцевым, руководителем Национального Центра, координирующего их деятельность. Но кроме «общих» разговоров с представителями творческой и научной интеллигенции и «заявлении о намерениях», дело не продвинулось, и Герман прекращает общение с ними.

1921 год. Гарнизон крепости Кронштадт и экипажи кораблей Балтфлота 1 марта подняли вооруженное восстание против диктатуры большевиков и проводимой ими политики военного коммунизма. Их девиз: «За Советы без большевиков!».

В эти тревожные дни к Гумилеву является некто В.Г. Шведов, посланник Германа, и просит поэта, ранее выражавшего сочувствие борьбе против большевиков, оказать реальную помощь – распространить листовки восставших матросов на бастующем Петроградском заводе изоляторов. Кроме того, Шведов рекомендует поэту создать «пятерки» из «верных людей» на случай, если восстание перекинется в город, и вручил Гумилеву 100000 рублей на «технические надобности».

Листовки Гумилев распространил среди митингующих рабочих, а деньгами не воспользовался. И поскольку никто из «подполя» на связь с ним более не вышел, деньги раздал своим верным людям из созданных «пятерок».

«На переворот в России нет никакой надежды,– говорил Гумилев. – Все усилия тех, кто любит ее и болеет по ней, разобьются о сплошную стену небывалого в мире шпионажа. Ведь он просочил нас, как вода губку. Нельзя верить никому. Из-за границы спасение тоже не придет. Большевики, когда им грозит что-нибудь оттуда, – бросают кость. Ведь награбленного не жалко. Нет, здесь восстание невозможно. Даже мысль о нем предупреждена. И готовиться к нему глупо. Все это вода на их мельницу».

18 марта. После отказа сдаться последовал штурм отборных частей Красной армии. И после второго штурма крепость была взята – восстание моряков было жестоко подавлено.

А в Петрограде начались аресты участников Петроградской боевой организации Ю.П. Германа, но Гумилева пока эта кара не коснулась.

В этот последний год поэт публикует сборник стихов «Шатёр», посвященный путешествию по Африке, который должен был стать первой частью грандиозного «учебника географии в стихах». Второй сборник «Огненный столп», ставший вершиной творчества Гумилева, он отдал в издательство «Петрополис», но из печати он вышел в августе, в канун гибели поэта.

«Поэты на Руси не любят долго жить…»

2-6 июля. Гумилев находится в Москве, выступает с чтением стихов в «Кафе поэтов», где происходит его встреча с Я.Г. Блюмкиным, членом партии эсеров, террористом, разведчиком, убийцей посла Германии графа Вильгельма фон Мирбаха, который подошел, чтобы пожать поэту руку и поблагодарить за стихи. После выступления Гумилев вместе с И.В. Одоевцевой едут с визитом к Ф.К. Сологубу.

9 июля. Вернувшись в Петроград, поэт навещает Ахматову и рассказывает о своей поездке в Севастополь, чтобы навестить родных, а также о трагической кончине брата Андрея Горенко, покончившего с собой.

2 августа в Доме искусств Гумилев проводит занятия литературной студии «Звучащая раковина», и после занятий, как вспоминала Н. Н. Берберова, близкая его знакомая, поэт показал ей тетрадь с новыми стихами и пообещал: «Сегодня ночью, я знаю, я напишу опять, потому что мне со вчерашнего дня невыносимо грустно, так грустно, как никогда не было».

Ночь с 3 на 4 августа. Гумилев арестован в «Доме искусств» по обвинению в участии в заговоре против советской власти. Препровожден сначала в здание ПетроЧК, а затем – в Дом предварительного заключения на Шпалерной, 25. Это последние «петроградские адреса» поэта.

6 августа. Профессор В.Н. Таганцев дает пространные показания о сотрудничестве Гумилева со В.Г. Шведовым во время кронштадтских событий.

9 августа. Гумилев пишет последнее письмо из камеры №77 Дома предварительного заключения: «Хозяйственному комитету Дома литераторов. Я арестован и нахожусь на Шпалерной… Я здоров. Прошу сообщить об этом жене». В тот же день он дает письменные «Показания по существу дела», в которых Гумилев решительно отрицает свою причастность к деятельности ПБО (Петроградских боевых организаций).

18 августа. Гумилева допрашивает «следователь Якобсон», особо-уполномоченный Особого отдела ВЧК Я.С. Агранов. Поэт признается в своих контактах с Вячеславским (подпольная кличка В.Г. Шведова) и подтверждает, что взял от него «на всякий случай» деньги, которые «держал в столе, ожидая или событий, то есть восстания в городе, или прихода Вячеславского, потому что после падения Кронштадта я резко изменил мое отношение к Советской власти».

Это признание и стало основанием для смертного приговора, так как в данном контексте принятие денег от заведомого заговорщика делало Гумилева соучастником заговора.

20 августа. Гумилева снова допрашивает Агранов, добиваясь от него списка лиц, причастных к ПБО. «Фамилий лиц я назвать не могу, – отвечал поэт, – потому что… просто думал встретить в нужный момент подходящих по убеждению мужественных и решительных людей».

23 августа. Снова допрос, Агранов требует назвать «потенциальных заговорщиков». Но Гумилев отказывается: «Никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связей, я не знаю и потому назвать не могу». Ни одного имени здравствующих людей (Герман и Шведов были убиты при задержании, и поэт это знал) Гумилев не назвал.

В тот же день Я.С. Агранов составил «Заключение по делу №2534 гр. Гумилева Николая Степановича, обвиняемого в причастности к контрреволюционной организации Таганцева (Петроградской боевой организации) и связанных с ней организаций и групп»: «В своих показаниях гр. Гумилев подтверждает вышеуказанные против него обвинения и виновность в желании оказать содействие контрреволюционной организации Таганцева … гр. Гумилев подтверждает получку денег от организации в сумме 200000 рублей для технических надобностей… На основании выше изложенного считаю необходимым применить по отношению к Гумилеву Николаю Степановичу как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции высшую меру наказания – расстрел».

Это и был приговор: суд над политическими преступниками в Петрограде, еще находящимся после Кронштадтского восстания на осадном положении, не был обязателен.

24 августа. Принято «Постановление Петроградской Губернской Чрезвычайной Комиссии о расстреле группы заговорщиков».

По просьбе Горького, в ночь на 24 августа актриса М.Ф. Андреева приходит к А.В. Луначарскому и просит его срочно связаться с В.И. Лениным. Выслушав просьбу о помиловании поэта, Ленин отвечает: «Мы не можем целовать руку, поднятую против нас».

Были и другие попытки спасти Гумилева. Виктор Серж (В.Л. Кибальчич) вспоминает, что один доверенный товарищ, близко знакомый с Дзержинским, задал ему вопрос: «Можно ли расстреливать одного из двух или трех величайших поэтов России?»  Дзержинский ответил: «Можем ли мы, расстреливая других, сделать исключение для поэта?».

А.И. Маширов-Самобытник, поэт, журналист, рабкор. «Правды», Председатель Ленинградского Совета работников Искусств, ходил к Бакаеву (один из виднейших чекистов, руководитель ПетроЧК в годы «красного террора») и просил отпустить Гумилева. Бакаев ответил: «Что мы можем сделать?.. Спрашиваем его: «Кем бы вы были, если бы заговор удался?» – «Командующим Петербургским военным округом». – Бакаев хотел что-то сделать, но Гумилев сам упорствовал.

В самый момент казни некий высший чекистский чин, желая на свой страх и риск спасти Николая Степановича, крикнул: «Поэт Гумилев, выйти из строя!» – и получил ответ:

«Здесь нет поэта Гумилева, здесь есть офицер Гумилев»

Ночь с 24 на 25 августа. Н.С. Гумилев расстрелян без суда с «группой заговорщиков», обвиненных в причастности к Петроградской боевой организации, у порохового склада близ Ржевского полигона в районе пос. Бернгардовка. Расстрельный список, состоящий из 61 имени (Гумилев значился под №30), опубликован в «Петроградской правде» 1 сентября 1921 года; место общего захоронения установлено лишь приблизительно.

…На стене камеры, где провел последние часы поэт, осталась нацарапанная им фраза:

«Господи, прости мне прегрешения! Я иду в последний путь! Николай Гумилев»

***

Долгое время имя Гумилева всячески замалчивалось, и только в 1992 году выяснилось, что «заговора», по сути, не существовало, а было сфабриковано Яковом Аграновым, сотрудником НКВД., и все осужденные по делу «Петроградской боевой организации» были реабилитированы.

Память потомков

Памятники Поэту установлены в городах Бежецке, Всеволжске, в Коктебеле; в поселке Шилово Рязанской области; в Москве на территории Российского Государственного педагогического университета им. А.И. Герцена;

Мемориальные доски в виде бронзового барельефа установлены: в Доме искусств в Калининграде; в усадьбе Гумилевых в селе Градницы Бежецкого района Тверской области;

Почта России выпустила конверт с изображением книг Гумилева и маркой с его портретом;

В честь Н. С. Гумилева назван астероид, обнаруженный в Крымской обсерватории.

К памятной дате 135-летия со дня рождения и 100-летия со дня смерти в Бежецке открывается музейно-выставочный центр «Дом Гумилевых»;

В Краснознаменске (Калининградская область) ежегодно проводится вечер памяти «Гумилевская осень», куда съезжаются со всей страны истинные любители и ценители высокого художественного слова – поэты, артисты, музыканты, сотрудники Министерства культуры, ученые и поклонники его таланта.

Литература, посвященная жизни и творческой деятельности Николая Степановича, огромна, проводятся конференции, снимаются фильмы, издаются книги.

Так что надежда Поэта о том, что о нем «потомки будут писать монографии, а не только три строчки петитом» осуществилась в полной мере!..

Римма Кошурникова