Бывают моменты в жизни, когда после затянувшихся неудач и кутерьмы волнений неожиданно мелькнет белая полоса везения. Мне видится в такие минуты к человеку приближается Судьба с парой верных слуг: косматой госпожой Лихо, сжимающей пальцами в хирургических перчатках карту пиковой дамы, и господина Фарта с алой розой в петлице фрака. К нему и поворачивает голову властительница судеб.

Несколько раз и мне довелось ощутить приятную тяжесть мужской ладони в белой лайковой перчатке на своем плече…

—

Баночки белужьей икры

– Думаю, что все обойдется, но рекомендую включить в рацион вашей дочери черную икру, желательно белужью. Это ускорит окончательное выздоровление. Впрочем – уж какую приобретете, – доктор ободряюще улыбнулся и щелкнул печатью на бланке рецепта. – И хорошо бы оздоровить девочку на море.

Легко рекомендовать икру, да еще белужью. Но где ее достать? Не в магазине же…

На следующий день при горячем участии секретарши, улучившей момент благодушного настроения нашего босса, я благоговейно вошел в кабинет начальника областного управления общественного питания.

– … у меня всего две баночки на складе морозятся, – придерживая трубку телефона у уха, шеф указал мне свободной рукой на стул и продолжил разговор с собеседником. – Но они не по твоей шапке. Для проверяющих из Киева или Москвы берегу, ну, может, из обкома кто попросит. Зачем тебе черная? С непривычки изжогу рискуешь заработать, а с красной могу помочь …

Я обреченно опустил голову – просителей вроде меня начальник каждый день отшивает пачками.

– Ты пришел вовремя! – шеф оторвал взгляд от бумаг на столе. – Завтра будет нужна твоя помощь, но не как экономиста, а как фотографа-любителя. Сегодня можешь быть свободным – подготовь аппаратуру, заряди самую лучшую фотопленку и завтра жди меня ровно в восемь у подъезда. Поедем крупняков фотографировать – первых секретарей обкомов всего Союза.

Горбачёв, главный в компартии по сельскому хозяйству, затеял семинар областных руководителей – хочет продемонстрировать успехи своего детища – агропромышленных комплексов. Совещаться будут в Харькове с выездом на поля. Нам поручено обеспечить семинаристов питанием. В городе для них рестораны задействовали – в столовки эту братию не повезешь, а в поле подкатим мобильный буфет. Короче, готовь аппарат – на месте все увидишь. Их там до… в общем много будет. Приедут даже с Чукотки и Крайнего Севера – самых развитых сельхозрайонов страны. Анекдот про то, как чукчи выращивают картофель, надеюсь, слышал? А чего? Отдохнуть, погреться и развеяться за государственный счет, и я на их месте не отказался бы.

Утром начальник попросил меня сесть на переднее кресло «Волги», а сам расположился на заднем, пояснив мне и водителю: «Ночью почти не спал. Подремлю немного, а перед поселком Савинцы, если засну, разбудите меня – проведем рокировку».

Что и говорить – занимать место большущего начальника весьма приятно. Ближе к поселку через каждые два-три километра дежурные милиционеры у пыльной дороги, завидев облисполкомовские номера черной «Волги», отдавали мне честь, недоуменно приподнимая брови. В то лето мне шел двадцать девятый год.

Когда мы прибыли в назначенное место, автобусы с семинаристами уже выезжали с поля. Начальник кратко переговорил с распорядителем мероприятия и нервно грюкнул дверцей машины: «Всё переигралось. Секретари приехали раньше, потоптались минуту в поле, понюхали запах аммиака из цистерн, – начальник махнул рукой в сторону двух огромных стальных емкостей, полувкопанных в землю, с сидящими на них работниками в синих спецовках, – и завернули обратно в город. От завтрака в передвижном буфете отказались. Действовать будем так: я поеду вслед за ними, а ты остаешься здесь – сфотографируй автобус со всех возможных и невозможных ракурсов, а также интерьер салона и все блюда на столах. Ну, и девчат-официанток пощелкай. Приложи все силы – мне потом в обкоме отчет придется держать, а штатный фотограф уехал вместе с Горбачёвым. Окончите дело – можете все на столах съесть. Не пропадать же добру – передай администраторше, что это мое распоряжение. А водителю скажи, чтобы всех развез по домам. Смотри – едут!»

Мимо медленно продефилировали «Икарусы» с высокопоставленными партийными работниками.

– А вон и Горбачев! Во втором окне!.. – воскликнул шеф: три пары глаз вцепились в профиль мужчины за автобусным стеклом. Член Политбюро о чем-то оживленно разговаривал с соседом по креслу, окинув мимолетным взглядом нашу «Волгу». Знаменитого пятна я тогда не заметил.

По инициативе нашего начальника, одобренной обкомом, списанный с городского маршрута и капитально отремонтированный сочлененный автобус «Икарус», прозванный в народе «Гармошкой» или «Два Ивана», переоборудовали в мобильный буфет.

Я вошел в салон и ахнул от изумления. Покрытые белоснежными скатертями столики на местах пассажирских кресел ломились от кулинарных изысков и деликатесных закусок. Грани хрустальных икорниц с горками черной и красной икры искрили солнечными лучиками.

Бригада очаровательных молоденьких официанток во главе с администратором Ольгой встретила меня добродушными улыбками и приняли за старшего – человека от самого большого начальника.

Как мы только не фотографировались! Если бы тот день перенести в нынешний, скорее всего фотосессия прошла в стиле ню на фоне икорниц, балыков и салатов с натуральными крабовыми палочками.

Я передал Ольге распоряжения начальника и, выждав несколько часов, мы приступили к трапезе, не забыв угостить бутербродами ребят на цистернах с аммиаком.  На столах чудесным образом появились коньяк и марочные вина.

– Захватили по ящику на всякий случай. Птицы даже самого высокого полета все равно на землю садятся, – пояснила ситуацию Ольга.

После глотка коньяка я почувствовал себя султаном, выбирающим с балкона спальни наложницу у дворцового фонтана.

– Можно причитающиеся мне бутерброды с собой забрать? – осторожно спросил я у Ольги.

– Кушайте здесь и берите сколько вам нужно. Жену, наверное, хотите подкормить? – с любопытствующим взглядом спросила администраторша.

Я рассказал все, как есть. Девушки понимающе замотали головами.

– Это вам! – при выходе из автобуса у подъезда дома протянула увесистый пакет Ольга. – Возьмите, думаю пригодится.

– Ты все же достал!? – через дверь ванной комнаты услышал я голос жены из кухни.

Наспех вытерев руки, я зашел на кухню. Среди нарезок балыка, сухих колбас и сёмги голубели две баночки черной белужьей икры.

Сколько лет прошло, но я до сих пор благодарен вам, девчонки.

Когда салфетка важнее печати

Общеизвестно, что перед запуском в продолжительный околоземный полет, коллектив космонавтов подвергается длительной совместной изоляции на земле для обмена микрофлорой и выяснения психологической совместимости друг с другом.

Нечто похожее происходит и в женском коллективе, только биологические и психологические аспекты изоляции уступают место реализации главного женского инстинкта – высказаться и быть услышанной.

Семейных тайн в дамском коллективе нет. О каждом члене чужой семьи сотрудницы знают все – даже о кулинарных предпочтениях мужей и манерой приема пищи: кто и как похрюкивает во время еды и с какого голодного края супруг достался жене судя по скорости поедания пищи.

– Через неделю твой отпуск, я слышала тебе дочь на море оздоровить нужно… – моя начальница непривычно заботливо спросила меня, когда мы остались одни в рабочем кабинете. – Послушай моего совета: завтра Федя (прозвище шефа управления) собирает совещание руководителей общепита. Подойди к директору кулинарного училища и попроси помочь с путевкой в пансионат или базу отдыха на море. У него обширнейшие связи по этой части – учащиеся летом проходят практику почти на всех курортах Украины. Блат выше министра – парень он добрый и отзывчивый.

– Поможем, – одобрительно кивнул директор кулинарки, импозантный молодой мужчина, в ответ на мою просьбу, – правда, вы поздно обратились и все путевки уже распределены, но парочку мест в Затоку постараюсь найти.

Через три дня из полуоткрытой двери кабинета жестом головы директор училища пригласил меня выйти в коридор.

– Мне неприятно сообщать, но ваши путевки пришлось отдать важному начальнику отдела из вашего же управления. Я не хочу называть его имени, но отказать не могу.

Но не все потеряно, что-нибудь придумаем. Пансионат в Затоке не на самом море, а вам может повезти больше… – директор с задорной улыбкой выхватил бумажную салфетку из открытой пачки у проходящей мимо нашей сотрудницы, видимо давно и хорошо ему знакомой, и на подоконнике что-то написал на рыхлой бумаге.

– Отдайте эту записку директору базы отдыха в селе Лебедевка под Одессой. – Думаю, что вы останетесь довольны.

В кабинете я открыл вчетверо сложенный лист салфетки и прочитал короткую фразу с подписью: «Борис, помоги нашему человеку из управления».

На базу отдыха мы прибыли к вечеру, чудом застав директора на рабочем месте.

– Куда же мне вас разместить? Одного еще так-сяк, но семью? – прочитав записку, развел руками директор, удивительного похожий на певца и композитора Яна Френкеля. – Но не ночевать же вам на улице… Разве что, у нас пристройка между корпусами для проверяющих свободна. На двух человек рассчитана, но трое, таких стройных и худощавых, как вы, там точно поместятся. Зато комната с холодильником, электроплиткой, чайником и телевизором. У других таких удобств нет.

И еще: мне понадобится ваша помощь, – директор вопросительно посмотрел на меня. – Так получилось, что в нашей столовой работают одни практиканты. Старшего над ними нет. Мастера производственного обучения из харьковского училища приедут только через неделю. Я в общепитовских делах ничего не понимаю, а кормить отдыхающих нужно.

Вы, извиняюсь, кто по профессии?

– Экономист общественного питания. Признаюсь, в столовой никогда не работал.

– Ну вы хоть что-то знаете, а я в кастрюлях и закладках – полный ноль. Вы смогли бы присмотреть за ребятами-практикантами? Появятся вопросы – заходите ко мне, будем решать вместе. И еще: проживание для вас оформим за счет базы на все время отдыха. Мы пожали друг другу руки.

На закате солнца моя семья спустилась к морю. Дочь увидела его впервые и была потрясена зрелищностью прибоя и величием морского горизонта.

– Папа, а можно мне взять вот эту ракушку? – предчувствуя отказ, попросил ребенок.

– Можешь забрать хоть все!

– Все!? – недоверчиво переспросила дочурка.

Известковый панцирь морского гребешка с Лебедевки до сих пор хранится под стеклом моего книжного шкафа. Иногда он по неведомой причине смещается на толщину нескольких книжных корешков и мне кажется, что это господин Фарт рассматривает его с ухмылкой в мое отсутствие.

Следующим утром я с женой пришли в столовую и стали в очередь на линию самообслуживания. После завтрака я зашел на кухню и попросил молоденькую повариху собрать коллектив для служебного разговора.

Поварская бригада состояла исключительно из практикантов кулинарного училища – трех девушек и двух парней: одного высокого и складно скроенного с задатками лидера, и второго – низкого и ничем не примечательного.

Ребята были предупреждены о моем приходе и приняли мое старшинство без возражений. Выяснилось, что они довольно хорошо знакомы с закладками блюд и технологией их приготовления. Вот только обслуживание хромало. Раздатчица грубила посетителям и на реплики недовольства отвечала единственной фразой: «Не нравится – готовьте сами». Я пояснил ребятам, что отдыхающие могут простить поварам пересоленный борщ, недожаренные котлеты, даже перья в супе, но не грубое к ним отношение.

– С сегодняшнего дня на раздаче все должны улыбаться – фигу можете держать в кармане куртки. И чистота! Столы приема пищи должны сверкать белизной как колпак вот этой девушки, – я указал головой на симпатичную практикантку в действенно чистом и накрахмаленном поварском уборе. Практикантка засмущалась, но благодарно улыбнулась. – Старшим среди вас в мое отсутствие назначаю Максима.

Белокурточный коллектив одобрительно кивнул. В глазах парня я прочитал благодарность и понял, что могу полностью на него положиться.

В обед мы снова стали в очередь, но вышедший из пролета кухни Максим отозвал меня в сторону и сказал, что для нас зарезервирован вон тот столик в углу зала и обслуживать вас будет Лена – девушка в том самом белоснежном колпаке. Расплачиваться за еду не нужно. В меню блюда, которые мы готовим для себя.

За время отдыха я познакомился со множеством интересных людей со всего Союза. Со многими дружили семьями. И абсолютно все с любопытствующим удивлением задавали неизменный вопрос: «Кем ты работаешь?»

Через день Максим приносил в мою резиденцию трехлитровую банку вареных яиц, такой же баллон кипяченого молока, сливочное масло, сметану и булочки.

– Остаются, не знаем куда их девать, – оправдывался мой назначенец. – Домой-то не унесешь.

Продукты приходилось раздавать новым знакомым под еще более любопытные удивления в глазах.

Как-то директор, по обыкновению расхаживающий по базе отдыха и попутно поглаживающий пышнейшие усы, потрепал по-отцовски мою дочь за плечи: «Какая хорошая девочка! Блондинка! Но почему такая худенькая? Наверное, плохо кушает? Если и дальше будет капризничать с едой, то оставлю ее здесь зимовать. А папа с мамой уедут домой…»

С тех пор дочь избегала показываться дяде директору на глаза, но кушать стала значительно лучше. Она до жути боялась начальственных усов.

Советы доктора нам помогли, ну и лайковая перчатка господина Фарта, разумеется. Вот только приятную тяжесть его руки я ощущаю все реже и реже. Судьба предпочитает молодых. Может, и к лучшему – удачливый еще не герой.

Александр Пшеничный