Часть I

В окололитературных кругах широко известен такой парадокс: не все знаменитые писатели гениальны и не все гениальные – знамениты. Здесь речь пойдёт о знаменитостях с лёгким налётом гениальности или без оной.

Секрет успеха

Одного знаменитого писателя пригласили на каток. Он удивился:

— «Лето ведь!»  Его успокоили: «Лёд искусственный, скольжение отличное».

Писатель согласился, хотя кататься не умел. Подумал: «А чего? Научусь. Раньше вон писать тоже не умел…»

Пришёл. Переоделся. Вышел на площадку. Ноги, конечно же, сразу разъехались в стороны. Упал и сильно ударился затылком об лёд. Врачи констатировали сотрясение мозга. С месячишко провалялся в постели.

Вот незадача!

Но нет худа без добра. Почувствовал, что писать стало легче.

Такие сюжеты сами собой закручиваются! Последняя книга бестселлером стала. Однако это своё открытие писатель держит в секрете.

Издержки рекламы

Другой знаменитый писатель предпочитал живое общение с читателями виртуальному. Но в последнее время стал замечать – не тот стал читатель. На встречи большей частью ходят подростки обкуренные, хихикают в самые неподходящие моменты. Беда, да и только! Что делать?

Один ушлый клипмейкер предложил ему: «А давайте рекламный ролик сварганим. Будто бы Вы читаете свои произведения животным в зоопарке. Пусть людям стыдно станет за своё бескультурье».

Сказано – сделано. Однако выяснилось, что многие животные как-то странно реагируют на чтение шедевров, отворачиваются. А обезьяны, так те вообще неприличные жесты себе позволяют.  Один лишь верблюд вплотную подошёл к своей изгороди и внимательно на писателя уставился.

Тот обрадовался, а верблюд как плюнет ему в лицо! Еле отмылся потом бедняга. На этом живое общение с читателями прекратилось.

Опасные эмоции

Третий знаменитый писатель сидел вечером в ресторане совершенно один. Скажете, так не бывает?

Нет, бывает! Иногда знаменитостям хочется отдохнуть от назойливых поклонников, побыть наедине со своими мыслями. Сейчас был как раз такой случай.

Сидит писатель, культурно отдыхает. Вдруг подбегает к его столику мужик какой-то встрепанный и кричит: «Ты вот тут водку квасишь, а с твоей женой там такое вытворяют» ( мужик выразился точнее).

Писатель встрепенулся: «Кто?! Где?!» Выбежал из ресторана, и тут его сбил внедорожник, за рулём которого был обкуренный сынок местного олигарха. Врубил музыку на всю катушку и ехал с полузакрытыми глазами.

Писателя он просто не увидел. А если бы и увидел, то, наверное, не стал бы тормозить.

У ему подобных  к пешеходам ведь какое отношение: «Одним больше, одним меньше – какая разница! Папа разрулит проблему».  Когда в полиции отморозку сказали, что он сбил знаменитого писателя, юнец возмутился: «Что вы мне втираете?! Знаменитости пешком не ходят!»

К счастью, писатель жив остался. Любопытно, что когда он очнулся в реанимации, то совершенно точно вспомнил, что не женат.

Часть II

Идя навстречу многочисленным пожеланиям, в третьей части данного исследования действующие лица обрели конкретику. Тех же, кто в действительности носит фамилии, упомянутые в тексте, спешу успокоить:

ВСЕ ПЕРСОНАЖИ И СОБЫТИЯ ПРИДУМАНЫ, СОВПАДЕНИЯ НЕПРЕДНАМЕРЕННЫ

Не самый удачный день

Популярный сочинитель эротической прозы Пётр Иванович Доренко сидел в ресторане ЦДЛ в одиночестве, что было для него нехарактерно, и в абсолютно мрачном настроении. Оно возникло у него после общения с главным редактором издательства «Крутая штучка», где готовился к выходу его трёхтомник.

Пётр Иванович явился в издательство вполне довольный жизнью, но когда увидел титульный лист трёхтомника, у него волосы дыбом встали. Там чёрным по белому было написано: «П.И. Доренко Собрание сочинений в трёх томах».

— Вы, что, издеваетесь? – зарычал Доренко на редактора.

— Не понял, -насторожился тот.

— Не прикидывайтесь! Прочтите-ка заглавную надпись слитно: ПИДОРЕНКО!!!  Как Вам это нравится?!

— М-да… — замялся редактор – а мы как-то не обратили на это внимания. Хотя, как говорится, двусмысленности видят всюду только люди испорченные.

— Ладно, хватит! – оборвал его Пётр Иванович – Титульный лист нужно переделать. Напишите «Пётр Доренко» или «Доренко П.И» А эту галиматью уберите Вот недавно у Димки Ракова книжка вышла, там всё нормально: «Дмитрий Раков». Не написали же «Д.У. Раков»!

Неожиданно главный редактор упёрся. Ему не хотелось признаваться, что они на свой страх и риск уже отпечатали титул на весь тираж. Поэтому он начал уговаривать разгорячённого литератора: — Видите ли, полное имя с фамилией автора ставятся обычно в отдельных книжках. А у Вас всё-таки трёхтомник. Инициалы же по традиции ставятся впереди. Да и тематика, прямо скажем, соответствующая.  Взять хотя бы романчик «Миша вместо Маши»!

— Делайте, как я сказал, — настаивал Доренко.

— Вы свои претензии по поводу фамилии, имени, отчества должны, пожалуй,  своим родителям адресовать, — тут уж редактор точно издевался.

— Идите Вы к чёрту! – заорал Пётр Иванович.

— А Вы не шумите, — главный посуровел, —  Мы и так вас печатаем без очереди, только по просьбе самого Кособокова. Не нравится – ищите себе другое издательство!

— И найду! – Доренко напоследок сильно хлопнул дверью. Теперь он пил водку, не пьянея, и размышлял, что же делать дальше.

— Здравствуйте, господин Доренко! – приторно-слащавый голосок принадлежал девице, но далеко не красавице. Длинный нос, скошенный к верхней губе. Остренький подбородок. Видимо, так должна выглядеть Баба- Яга в молодости. Длинная вязаная кофта до колен позволяла ей обходиться без юбки. Грудей под кофтой не замечалось.

— Я – Ксения Кашкина, корреспондент газеты «Вчерашний день» и Ваша поклонница, — представилась девица.

— А как Ваше отчество? – быстро спросил Доренко.

— Александровна, а что? — Ничего. Всё в порядке! – писатель повеселел, представив себе титульный лист с её инициалами, и пригласил Ксению за свой столик. Воспользовавшись этим, она зачастила:

— Пётр Иванович, читателям нашей газеты было бы интересно узнать о Ваших творческих планах.

— У литераторов как-то не принято об этом говорить. Суеверие, знаете ли.

— Но всё-таки скажите, будет ли продолжение романа «Исповедь целки»?

— Есть такая задумка. Главная героиня делает пластическую операцию, восстанавливая девственность, и её похождения продолжаются.

— Ой, как здорово! А есть ли у героини прототип или это выдуманный персонаж?

— Да, такие девушки мне встречались неоднократно.

Ксения, к этому времени успевшая дерябнуть водочки, любезно предложенной Петром Ивановичем, неожиданно прижалась к его плечу и пролепетала:

— А знаете, я тоже целка, хотя мне уже двадцать семь лет.

— Неудивительно, — подумал Доренко, а вслух сказал: – Значит, ты, Ксюша, ещё не встретила своего единственного и неповторимого.

— Теперь уже встретила. Это – Вы! – отчеканила Ксения, зажмурившись от собственной смелости. Не давая литератору опомниться, она заявила, что лишить её девственности должен только он и никто другой, причём именно так, как описано в романе.

— Нет проблем Ксюха,- вдруг решил Доренко, — поехали ко мне.

С Бабой-Ягой, пусть даже молодой, ему ещё не приходилось иметь дела.

Но действительность превзошла все его ожидания(штамп, конечно, но действительно так!) Ножки у Ксюши оказались тоненькие и кривоватые, да ещё явно нуждались в эпиляции. Её дезодорант не скрывал запах пота, а подчёркивал его. Пётр Иванович приуныл.  Да ещё безусловно сказалась нервотрёпка со злополучным трёхтомником. Короче говоря, мужчина из него в тот вечер не получился. Такое с ним было в последнее время уже не впервые. Ксения же, постоянно прикладываясь к рюмочке, хихикала и говорила, что всё у них идёт, как в романе. — Тащи фаллоимитатор! – командовала она.

За неимением такового, в ход пошла какая-то толкушка из кухонного комбайна, ручка которой казалась вполне удобной. Пьяненькой Ксюше нюансы были до лампочки, главное – результат. Потом девушка для приличия похныкала, а утром вдруг заявила, что он всё подстроил и, воспользовавшись её беспомощным состоянием, лишил невинности извращённым способом.

— Теперь ты просто обязан на мне жениться – твердила она.

— Вон отсюда! – рассвирепел Доренко. Таких, как ты, я видел-перевидел.

Девица ушла, бормоча угрозы. И действительно, попёрлась в полицию. Ох, и попила она кровушки у бедного Петра Ивановича. Кое-как откупился.

Муза, видимо оскорбившись, покинула его. Полгода уже ничего не пишет. А всяких поклонниц (и даже поклонников) сторонится, как чёрт ладана.

Трёхтомник тоже пока не вышел. Говорят, в последнее время, спрос на эротику упал.

Третий звонок

Когда Викентий Кисляков позвонил мне поздно вечером в понедельник, я сразу насторожился. Ещё никогда я не получал от него добрых вестей. Один сплошной негатив. Прошлый раз он сообщил мне, что банк, в котором у меня на депозите лежала крупная сумма денег, накрылся медным тазом. А месяцем раньше «обрадовал» новостью о пожаре в нашем дачном посёлке.  Причём его дача уцелела, хоть и подкоптилась немного, а от моей остались только рожки, да ножки. Что же он приготовил на сегодня? Походив вокруг, да около, он повлажневшим голосом спросил:

— Ты, конечно, Миню Нехорошкова знал?

— Я его и сейчас знаю.

— Тут вот какая закавыка получается, — голос Викентия дрогнул, —  теперь о нём придётся в прошедшем времени говорить. Умер он сегодня в одночасье.

— Не может быть! – противился я – Он же покрепче нас с тобою, вместе взятых.

— Все мы под богом  ходим, старик! Похороны в среду, — ответствовал Викентий и дал отбой.

— Ни фига себе! – подумал я и начал обзванивать общих друзей, потом выложил эту новость в «Одноклассниках».  Дальше началось непонятное. Позвонил один из оповещённых мною и сразу буром попёр:

— Ты что себе позволяешь? Что за розыгрыши дурацкие? Первое апреля давно прошло!

Следующим на очереди был сам «покойник», который с ехидцей процитировал Марка Твена. Слухи, мол, о моей смерти несколько преувеличены.  Тут же трубку перехватила Минькина жена и раздражённо принялась мне втолковывать, что такие «шуточки» с моей стороны просто свинство, что я завидую успеху очередной мужниной книги и что она мне этого никогда не простит. Вся эта свистопляска продолжалась почти до самого рассвета.

Мне надоело чувствовать себя козлом отпущения, и я решил выдать подлому извращенцу Кислякову на всю катушку. Самым удивительным было то,  что Викентий нагло отрицал сам факт своего звонка. Более того я вынужден был констатировать, что в памяти моего навороченного «Панасоника» звонок Викентия действительно не зафиксирован.

Ну и  дела! Наваждение какое-то! Теперь я в глазах друзей – болтун беспринципный, а может быть даже – шут гороховый. Весь следующий день я заливал пожар души крепкими напитками, выключив квартирный телефон и мобильник. Несколько успокоившись, задремал в кресле.  Проснулся от пронзительного звонка и с ненавистью посмотрел на телефон. Кто же его подключил?

Поднял трубку – тишина. А звонок по-прежнему надрывался. Только сейчас до затуманенных алкоголем мозгов дошло, что это дверной звонок. Открыл дверь – там соседка. Хорошенькая, между прочим. Неплохо бы заняться, когда выйду из запоя.

— Извините, пожалуйста, — проворковала она, — там Вас к моему телефону просят. По срочному делу.

Поднялся к ней в квартиру. Ну, конечно же, звонил Викентий.

— Что случилось, старик? – затараторил он – Никак до тебя дозвониться не могу. Ты не поверишь, но Миня-то Нехорошков ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМЕР  два часа тому назад. Все в шоке. Как ты мог знать об этом ещё вчера? КАК?

— Пошёл к чёрту, баламут! – я с такой силой швырнул трубку на рычаг, что чуть не сломал чужой телефон. Попросил хорошенькую соседку к телефону меня больше не приглашать. Теперь я и дверной звонок отключу. Давно пора заняться собственным архивом в спокойной обстановке.

Через два дня подумал, что вся эта катавасия с Минькой улеглась, и решил подключить телефон.  Он, как будто этого ждал, сразу затрезвонил. Поднял трубку – опять Викентий.

— Привет, старик, — в его голосе чувствовалась какая-то неестественность,

— Извини, что беспокою в поздний час. Ты, конечно, Филю Густоперова знал?

Я выронил трубку, которая продолжала издавать клокочущие звуки.  Челюсть отвисла.  Хотел выругаться и не смог.  Дело в том, что Филя Густоперов – ЭТО Я!

Что же получается? Викентий или кто-то, ловко под него подделывающийся, озвучивает мысль, которая постепенно материализуется.

Но почему позвонили непосредственно мне? Цель тут одна – чтобы ускорить результат! Но я так просто не сдамся. Возможно, радиус действия смертельной мыслеформы ограничен. Нужно поскорее уехать куда-нибудь подальше. Фиг вам, господа ликвидаторы!

От редакции: Этот текст был обнаружен в ноутбуке скоропостижно скончавшегося в спальном вагоне экспресса «Москва — Владивосток» известного прозаика- анималиста Филиппа Густоперова (Вообще-то по паспорту он, оказывается, Густопердов). Подобная тематика для него не характерна, но может представить интерес для читателей, склонных к мистицизму.

Плагиат

Литератор универсал Анисим Чегонадов наследил и в прозе, и в поэзии, и в  драматургии.  Жара за окном и в квартире (как назло, именно сегодня сломался кондиционер)  мешала ему сосредоточиться над концовкой  очередного рассказа, не получавшейся уже третий день.

— Дёрнул же меня чёрт уехать с дачи. Там тоже не писалось, но зато хоть речка была рядом, — думал Анисим. Потом он решил плюнуть на творчество и пойти в ближайший пивбар.

Резкий звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Никаких визитёров он не ждал. Жена с сыном уехали навестить заболевшую бабушку и обещали вернуться дня через три.

Незнакомец за дверью оказался представителем Агентства по защите авторских прав. Он даже удостоверением помахал перед телескопическим глазком. Пришлось его впустить. Затем агент-защитник, пыхтя, долго развязывал шнурки ботинок.  Живот мешал ему нагнуться. Втайне он надеялся, что Анисим отменит эту трудоёмкую операцию, но тот молчал,  лениво размышляя:

— И чего он в такую жару ботинки напялил?

Кое-как всунув ноги в маломерные тапочки, пришелец последовал в гостиную. Резко пахнуло перепревшими носками. Поёрзав на предложенном стуле, он произнёс:

— Заявление на Вас поступило Анисим Эдуардович…

— Не понял! – нахмурился Анисим.

—  Чего ж тут не понять? Ваш сосед, Максифалов, обвиняет Вас в нарушении его авторских прав, — с этими словами гость вытащил из своей папки сложенный пополам листок, — вот, полюбуйтесь!

— Чушь полнейшая! – отрезал Чегонадов – Он же не литератор! О каких правах может идти речь?

— Совершенно верно! Литература здесь ни при чём.  Максифалов обвиняет Вас в изготовлении пиратской копии с его оригинального творения, — представитель агентства придвинул Анисиму фотографию.

— Ничего не понимаю! Это же его сынишка, — пробормотал Чегонадов.

— Вот именно! Вы похитили у автора  основную идею его произведения. Посмотрите на своего сына и на эту фотографию – две руки, две ноги, одна голова, совершенно однотипные органы зрения, слуха, ну и так далее. Даже пол одинаковый. Вот автор и требует привлечь Вас к ответу.

Анисим покрутил пальцем у виска.

— Зря Вы так! – чиновник насупился – Лично для Вас эта ситуация может ничем хорошим не кончиться. Вплоть до уголовной ответственности.

— Что Вы предлагаете? – ледяным тоном процедил литератор

— Вот это другой разговор! Чтобы всё узаконить, вам нужно приобрести у нас лицензию на использование идей Максифалова, а он от нас получит авторское вознаграждение.

— Да Вы просто мошенник! – хозяин бросился на пришельца, но тут же получил удар папкой по голове.

— Кирпичи в ней, что ли? – успел подумать Анисим и уткнулся головой в свою рукопись. Когда он очнулся, в комнате никого не было.

— Приснится же такое! – покрутил головой Чегонадов и вновь услышал звонок. Теперь звонил телефон.

— Ну, наконец-то! Звоню тебе, звоню… — возбуждённо тараторил  секретарь областного отделения  Союза писателей,- вынужден тебя огорчить, Анисим. На тебя заявление поступило от некоего В. Шекспира. Он тебя обвиняет в плагиате, утверждает, что идею своей новой трагедии «Роман и Юлия» ты полностью содрал у него. Мы обязаны отреагировать. Завтра будем разбираться. Ты подъезжай  часикам к десяти, — в трубке раздались короткие гудки.

— Ничего себе, — Чегонадов почесал пятернёй голову, и тут же пальцы его наткнулись на свежую, саднящую шишку.

— Ничего себе – растерянно повторил он.

Записал, пером озвучил 

Евгений Михайлов