В этом Доме творчества писателей, находящемся в Переделкино, в советские годы отдыхали и работали многие известные литераторы. Ходили легенды, что в здании Дома творчества видели Евгения Онегина, Андрея Болконского, Евгения Базарова, князя Мышкина, Григория Мелехова, Василия Тёркина и многих других главных героев  художественных произведений, которые зачислены в разряд литературной классики. Часто вспоминали и о том, как Онегин и Печорин устроили дуэль, но, к счастью, всё обошлось: никто не пострадал.

Директор этого пансионата – Иван Петрович Быстров – соответствовал свой фамилии, так как был шустрым, несмотря на свой, мягко говоря, уже далеко не молодой возраст. Кроме этого внешнего фактора его отличала страстная любовь к литературе и обострённое чувство юмора. Он участвовал в работе «Московского клуба афористики», писал очерки и рассказы, но имя его не было широко известно читающей публике.

Сегодня у директора был особенный день. Завтра рано утром из пансионата в Москву уезжал Николай Николаевич Добронравов, который отдыхал здесь после того, как переболел коронавирусом. Стихи Добронравова, увенчанные музыкой Александры Николаевны Пахмутовой, Быстров считал шедеврами и многие его песни слушал из года в год. Иван Петрович с нетерпением ждал, когда наступит вечер, чтобы наедине поужинать со своим кумиром в банкетном зале, а главное – обстоятельно поговорить с ним.

И вот вечер настал. Иван Петрович и Николай Николаевич зашли в просторный банкетный зал и сели за стол, на котором красовались изысканные блюда и несколько бутылок с различными спиртными напитками. Но ни поэта, ни директора пансионата чрезмерное изобилие блюд не заинтересовало. Николай Николаевич, ссылаясь на возраст, сразу отказался от спиртного, копчёного, острых и солёных блюд.

— Поддерживаю на сто процентов, — согласился Иван Петрович. – Радости желудка быстро перевариваются, но не в нашем возрасте. Молодость прошла, от рюмки уже надо держаться подальше. Тем более, что вино будит разум, чтобы уложить его спать поудобней.

— Молодость не уходит. Она остаётся в душе и периодически напоминает о себе. Но я рад, что нашёл союзника, — улыбнулся Добронравов и спросил: – Как бежит ваша жизнь, Иван Петрович,  радует?

— Жизнь, конечно, не удалась, но могло быть и хуже.

— Говорят, вы пишете афоризмы?

— Нет, лаконизмы. Афоризм – это когда лаконизм стал часто употребляем.

— Да, вы правы, — согласился Добронравов. – Но часто употребляемые крылатые выражения быстро теряют свою художественную ценность. На заезженных цитатах далеко не уедешь.

— Я бы сказал ещё резче: заезженные крылатые слова выглядят как птицы, потерявшие часть перьев. А лаконизмы пишу потому, что это помогает мне размышлять на самые разные темы. Иногда сочиняю рассказы. Я давно понял, что писать повести и романы мне не хватит таланта.

— Нет худшей религии, чем неверие в себя, — наставительно, но добродушно сказал Добронравов.

— Сегодня я не в счёт. Николай Николаевич, скрывать не буду. Я интересовался не только вашим творчеством, но и вашей личностью. Удивляюсь вашей простоте. Я тут, пока работаю директором, встретил столько великих в кавычках писателей, столько раз они  надували щёки, что было противно смотреть на них.

— Поскреби любую манию величия – и увидишь комплекс неполноценности. Есть, конечно, единицы, кто заслуживает славы. Но редко кто может вынести славу.

— Большинство надрываются, — пошутил Быстров.

— Вот именно. В литературе тоже есть полководцы, которые ведут за собой полки яркого художественного слова, но их уже почти не осталось. Вот такие пироги. А вы, я заметил, юморист.

— Николай Николаевич, речь сейчас не обо мне. Лучше скажите, как вам удаётся находить такие поэтические строки, которые остаются в душе всего народа? «Беловежская пуща», «Как молоды мы были», «Надежда»… А какие певцы исполняли ваши песни: Кобзон, Лещенко, Магомаев, Зыкина, Ротару, Ободзинский, Пьеха. Вот только Пугачёва что-то не пела…

— И это хорошо. От неё дурно пахнет большими деньгами, — съязвил поэт.

— Да что там. Десятки ваших песен – просто шедевры. Особенно те стихи, музыку на которые написала Александра Николаевна.

— Поэзия жизни скрывается в её прозе. Надо просто внимательно смотреть вокруг себя.

Ну и, конечно, суметь вложить в поэтическую строку страницу прозы. Надо прямо сказать, мне было проще. Судьба подарила мне Алю. Её музыка постоянно двигала мои стихи в массы. Если бы не она… Я-то знаю степень своего таланта.

— Да, Александра Николаевна – выдающаяся женщина!

— Музыка – это фрагмент жизни, изображённый звуками. И у неё это великолепно получается. Кроме того, музыка – это врач, который лечит многие болезни в душе. А душа в последние десятилетия от буржуазной действительности просто разрывается.

— Будем руководствоваться строкой из вашей песни «Главное, ребята, сердцем не стареть».

— Как скажете, вы тут хозяин.

— Иронию в свой адрес принимаю… Николай Николаевич, вы закончили два вуза. Это, видимо, здорово помогает в вашем творчестве.

— Диплом об окончании вуза не доказательство ума, а гипотеза, — Добронравов решил поддержать шуточный тон беседы, но разговор быстро перешёл на серьёзные темы.

— А мне давно не даёт покоя ваша песня «И вновь продолжается бой». Когда в 1974 году прозвучала эта песня, в моей голове застряла  строка «И сердцу тревожно в груди». Почему сердце поэта было наполнено тревогой уже тогда? Если бы эта строка была написана сегодня или в девяностые годы, то всё понятно. А в семидесятые всё шло как бы неплохо: строились новые заводы и фабрики, ГЭС, новые полёты в космос, население численно росло, материально жилось лучше. Хорошо помню, как Брежнев на одном из партийных форумов публично заявил: «Там, где партия, там успех, там победа».

— Иван Петрович, — Добронравов положил на стол вилку, отодвинул в сторону тарелку, — во времена, когда партией руководил Сталин, это было действительно так. Ну а если рассказать вам всё, что связано с этой песней, можно написать целую повесть. Если уж совсем коротко, то было так. В исполнении Иосифа Кобзона и «Песняров» композиция прозвучала на церемонии закрытия семнадцатого съезда ВСЛКСМ, после чего её… запретили.

— Да вы что?! Такая мощная энергетика песни… до сих пор воздействует на слушателей и звучит как своего рода гимн Октябрю. И вдруг — запретили.

— Были предъявлены претензии к тексту. Если бы время действия событий в песне явно переносило слушателей в начало двадцатого века, когда вождь был молод и Октябрь впереди, вопросов бы не возникало. Но я-то явно писал о современности. Выходило так, что для молодого поколения семидесятых уготован новый «Октябрь впереди». «Что это?- спрашивали меня идеологические работники. – Призыв к очередной революции?» В общем, были большие неприятности. Помню, один знакомый писатель-юморист сказал мне: «Это разве удары судьбы? Это она только тренируется». Правда, через полтора года песню опять начали исполнять.

— Во чудеса…

— Мне некоторые советовали, мол, прояви гибкость, замени эту строчку.

— Чаще всего гибкость используют те, кто уже сломался.

— Вот именно. Но я предпочитаю иметь заслуги прежде всего перед своей совестью.

— А какой же смысл вы вложили в эту строку? – не унимался Быстров.

— Конечно, к новой революции я не призывал. Мы никогда не забывали ленинские слова: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи». Но эпоха была уже другая. Партийные руководители уже не выделялись своим умом. А стоит утратить ум, как честь и совесть исчезают сами. И лицо партии, я имею в виду партийных руководителей всех уровней, с каждым годом менялось в худшую сторону. Казнокрадство, взяточничество, кумовство и другие традиции старого общества – всё это набирало обороты. Заметил я и то, что стало возрастать число советских людей с мелкобуржуазной психологией: взять у общества побольше и получше, а дать ему поменьше и похуже. Я всё это видел изо дня в день. Именно поэтому и стало «сердцу тревожно в груди». Никакого другого смысла я в эту строку не вкладывал.

— Я тоже в те годы, будучи студентом,  смутно чувствовал какую-то до конца не объяснимую неудовлетворённость …

— Дорогу к истине открывают сомнения. Чем чаще я наблюдал все эти безобразия, тем больше сомневался в правильности нашего пути к счастливому будущему. Именно после написания этой песни и перипетий, связанных с ней, я всерьёз начал изучать марксистскую теорию. Меня интересовало: как работают законы диалектики? Все ли заветы Ленина по строительству социализма мы выполняем или не все? И чем глубже я вникал в эти вопросы, тем яснее становилась картина происходящего. И сердцу становилось ещё тревожнее в груди. Диалектика, знаете ли,  помогает смотреть на этот мир с открытыми глазами. Если помните, в 1965 году началась так называемая реформа Косыгина-Либермана. И в сфере управления сразу поднялись волны мелкобуржуазности. Воцарился дух потребительства, появились иждивенческие настроения и тому подобное. Это ещё не был капитализм, но ещё один шаг к нему. Происходил переход количественных изменений в качественные. А в итоге что получилось? Партия обещала советскому народу к восьмидесятому году построить материально-техническую базу коммунизма. Пришёл этот год — и где эта база?

— Хуже всего дойти до цели и обнаружить, что её там нет, — усмехнувшись, сказал Быстров.

— Жизнь показала, что Владимир Ильич был тысячу раз прав, когда главным условием построения социализма в любой стране считал диктатуру пролетариата. Многие вульгарно понимают этот термин, не вдумываются, какое содержание Ленин вложил в это понятие. А он чётко и ясно написал: «Диктатура пролетариата есть длительная и упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества». А Маркс и Энгельс ратовали не просто за диктатуру пролетариата, а писали о «революционной диктатуре пролетариата». В эпитет «революционная» они, как я понимаю, вкладывали значение «решительная, бескомпромиссная». Кстати, многие, читая Маркса и Энгельса, не обращают внимания на этот эпитет. Пока при Сталине вели решительную борьбу с силами и традициями старого, то есть капиталистического общества, СССР смог в основном построить социализм. Что значит «в основном»? Это значит неполный, несовершенный, корявый, ущербный… Да как угодно его называйте, но социализм!

— Николай Николаевич, прошу прощения, что перебиваю. Но ведь положа руку на сердце нужно признать, что уже к тридцать девятому году, то есть к восемнадцатому съезду ВКП(б), диктатуры пролетариата фактически не было, а налицо имелась диктатура высшей партийной номенклатуры…

— Ну-у.. Что вы говорите. Такой вывод ошибочен. Диктатура пролетариата была и выражалась в форме советов всех уровней. В советы пролетариат делегировал своих представителей. Тут нужно узреть другое. Партийная номенклатура стремилась иметь в своих руках не просто власть, а всю власть. Именно по этой причине шаг за шагом у пролетариев отбирались то одни, то другие права. Например, высшие партийные аппаратчики добились изменений в избирательном праве: выдвигать депутатов всех уровней стали не трудовые коллективы, как при жизни Ленина, а по территориальному принципу. И партийные руководители гораздо легче стали проникать в число депутатов, то есть получили дополнительную власть.

— А куда же смотрел Иосиф Виссарионович? Он же, как бы ни клеветали на него, был верным ленинцем?

— Сталин всё это прекрасно видел; понимал, что диктатуру пролетариата необходимо укреплять, а не разрушать. И всеми силами старался это делать. Но не всегда у него это получалось.

— Интересно, а что конкретно в этом вопросе он пытался делать?

— Он многое что пытался, но ему противодействовали враги социализма, часть которых проникла в управленческие структуры. Ведь прошло всего 15-20 лет после революции, и ещё силы и традиции старого буржуазного общества были до конца не выкорчеваны. Вот всего две попытки Сталина. На пленуме ЦК ВКП(б) в тридцать шестом году накануне принятия Конституции Иосиф Виссарионович предложил проводить выборы всех уровней на альтернативной основе, то есть вносить в бюллетень не менее двух кандидатов. Но подавляющее большинство членов ЦК не поддержали это предложение Сталина. Выступили против по той причине, что многих из них народ мог не избрать. Пойди Сталин против ЦК – и его сразу же сместили бы с поста генсека. И он решил вернуться к этому вопросу позже, но потом была война, послевоенное восстановление народного хозяйства и было просто не до этого.

— Действительно, не так всё просто. Я, честно говоря, этого не знал.

— Да мы много ещё чего не знаем о сталинской эпохе. Узнаем, когда полностью откроют архивы. Но их откроют не скоро: буржуазной власти это не выгодно. Архивные документы назовут фамилии инициаторов и исполнителей репрессий тридцать седьмого года, и народ увидит, что Сталин участвовал в репрессиях лишь косвенно. Известно немало фактов, когда вождь противодействовал репрессиям. И ещё. На одном из заседаний Политбюро в 1944 году (заметьте, ещё не закончилась война) Иосиф Виссарионович предложил сразу после окончания войны существенно урезать функции партийных органов. Оставить им только идеологическую работу и подбор кадров. Почему Сталин так резко поставил этот вопрос? Да для того, чтобы ослабить власть перерождающейся партийной номенклатуры и усилить роль диктатуры пролетариата. Удивительно, но Сталина поддержали всего два члена Политбюро, остальные были против. А нам продолжают  вдалбливать, что у Сталина были диктаторские полномочия.

— Да-а… Вы, Николай Николаевич, просто открываете мне Америку.

— Сталина часто упрекают в кровожадности. Но длительную и упорную борьбу он вёл только именно с теми самыми силами старого общества. И факты неумолимо свидетельствуют об этом. Вот цифры. По переписи 1926 года в РСФСР проживало 94 миллиона человек. По переписи 1939 года – 109 миллионов человек. То есть прирост населения за 13 лет составил пятнадцать миллионов человек. По данным Росстата, за семнадцать лет с 1992 по 2008 год прямая убыль населения в России (читай в РСФСР) составила 12 миллионов 754 тыс. человек. В основном убыль происходила в областях с преимущественно русским населением. Так, когда же был террор: при Сталине или при демократах?

— Убийственная статистика… Недавно читал в Интернете ваши новые стихи. Запомнил последнее четверостишие стихотворения «Господа по несчастью»:

Торжествующий бред. Пир во время чумы.

И держава распалась на части.

И успехи скромны. И утехи срамны.

Мы теперь – господа по несчастью.

— Меня уже давно нигде не печатают. Говорят: «Не формат». Но если нет цензоров, это вовсе не значит, что нет цензуры.

— А ещё из вашего стихотворенья «Мы пришли попрощаться с тобою, Россия» запомнилась такая строфа:

… Вот мы все собрались на последней платформе.

Осквернён наш язык… Уничтожен наш труд.

Только там, под землёю, останутся корни.

Может быть, сквозь столетья они прорастут.

— Да, отчаяние и меня иногда захлёстывает, — признался Добронравов. – Это плохо.

Поэт должен быть выше этого… Но хочу рассказать о главном. Засел я за работы Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина; стал внимательно перечитывать партийные документы, в том числе сталинского периода. Знакомые историки дали мне возможность ознакомиться с печатной продукцией, которую в хрущёвский период изъяли из библиотек. Из прочитанного можно было сделать только один вывод. После семнадцатого года было заявлено, что Россия – социалистическое государство. Имелось в виду, что в нашей стране началось строительство социализма. В соответствии с диалектическими понятиями, социализм в это время был Ничто, а Сущностью оставался капитализм. Но начались активные преобразования в экономике и других сферах жизни – и социализм из Ничто постепенно превращался в Сущность. Работал закон перехода количественных изменений в качественные. Когда социалистических, если так можно выразиться,  начал стало больше, чем капиталистических, закон отрицания отрицания сделал своё дело. И в конце тридцатых годов капитализм превратился в Ничто, а социализм в Сущность. В тридцать девятом году Сталин неоднократно публично заявлял, что социализм у нас построен в основном. Идеологи ВКП(б), повторяя Ленина и Сталина, утверждали тогда, что для полной и окончательной победы социализма в СССР необходимы многие десятилетия. В экономике надо было продолжить индустриализацию, вытравить у крестьянства мелкобуржуазную психологию, завершить в полном объёме культурную революцию и многое другое. И решить одну из самых главных задач: сформировать поколение «нового человека», чтобы этот «новый человек» составлял подавляющее большинство населения СССР. На решение этих задач работали все деятели литературы и искусства. А кто из них сознательно или по ошибке противодействовал этому, объективно оказывали помощь силам старого общества.

— Отсюда и репрессии деятелей литературы и искусства?

— А как же иначе? Ещё Ленин сказал: «Революция только тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». И ещё очень важный момент. Маркс, Ленин, а за ними и Сталин повторяли, что полностью и окончательно социализм не будет построен до тех пор, пока существует капиталистическое окружение. Иначе говоря, необходимы не десятилетия, а столетия. Да иначе и быть не могло, уж слишком грандиозные задачи предстояло решать. Два-три поколения эти задачи решить, разумеется, не могли. Построить зрелый социализм можно только за очень длительный период, и при этом использовать главное оружие – диктатуру пролетариата. Да и капиталистическое окружение, пока оно существует, приложит максимум усилий для уничтожения социалистического государства…

— А если учесть, что в истории человечества эти задачи никто никогда не решал, то, естественно, впереди нас ждала масса всевозможных ошибок, — убеждённо высказал своё мнение Быстров.

— Ошибок было много, но первая ошибка, которая оказалась роковой, была допущена партией сразу же после ухода Сталина. На 22 съезде КПСС в 1961 году Хрущёв заявил, что социализм в СССР построен полностью и окончательно. Фактически Никита открыто поднял знамя борьбы против диктатуры пролетариата, объявив о замене государства диктатуры пролетариата так называемым «общенародным государством». И в новой Программе КПСС, которая была принята на этом съезде, говорилось, что в СССР диктатура пролетариата перестала быть необходимой, то есть, читай, в дальнейшем не надо вести «длительную и упорную борьбу… против сил и традиций старого общества».  Что государство, которое возникло как государство диктатуры пролетариата, превратилось на новом современном этапе в общенародное государство. Это я почти цитирую Программу КПСС. И ещё очень важный момент. В предыдущей программе партии как цель производства было зафиксировано  «обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества». Вместо этого в новую Программу КПСС записали «удовлетворение потребностей». Что в результате получилось? Если у вас потребность идти в театр – идите, а если у вас потребность пить водку – пейте. В итоге ревизионизм был объявлен творческим развитием марксизма-ленинизма в новых условиях. А то обстоятельство, что Программа КПСС была принята на съезде единогласно, свидетельствовало о том, что это уже была не коммунистическая партия, а что-то другое. С этого момента в СССР фактически началась реставрация капитализма.

— Николай Николаевич, а я сейчас вспомнил, как однажды у нас отдыхал один писатель- переводчик с китайского. Так он мне тогда много чего интересного рассказал. В частности,

оказывается, Компартия Китая сразу резко выступила против ревизионизма Хрущёва. В газетае «Жеминь жибао» появилась статья «О хрущёвском псевдокоммунизме и его всемирно-историческом уроке». Название запомнил, потому что этот товарищ подарил мне свой перевод этой статьи. А ещё он читал статью Мао Цзедуна, из которой мне врезались в память слова: «К власти в СССР после 53 года пришли карьеристы-взяточники… Когда придёт время, они отбросят маски, выбросят партбилеты и будут открыто править как феодалы и крепостники».  Мао как в воду глядел.

— Да ничего удивительного. Мао Цзедун при всех его ошибках хорошо изучил диалектику и безошибочно предвидел, к чему приведёт действие закона перехода количественных изменений в качественные и как проявит себя закон отрицания отрицания. В пятидесятые годы антисоциалистические силы в СССР активизировались, а уж в шестидесятые, это я хорошо видел, традиции старого общества полезли наружу со всех сторон. Поэтому и родилась строка «И сердцу тревожно в груди». Вот и получается, что переход от капитализма к социализму в России занял с 1917 по 1939 год двадцать два года, а переход от социализма к капитализму с 1961 во 1991 год тридцать лет. Многие говорят, что в 1991 году рухнул социализм. Однако при внимательном и непредвзятом рассмотрении СССР образца девяносто первого года оказывается, что это уже был не социализм, а его «остатки».

— Так что же, Николай Николаевич, виноваты, слово «виноваты» я беру в кавычки, законы диалектики?

— Да, Иван Петрович, законы диалектики, если можно так выразиться, формируют исторический процесс в зависимости от деятельности масс и отдельных выдающихся личностей. Вот многие говорят, в реставрации капитализма виноваты Горбачёв, Ельцин, ещё кто-то. Эти подлецы только ускорили действие законов. Не было бы их, а были бы другие фамилии с такой же сущностью, произошло бы то же самое. Локомотив Истории выбирает ту политическую платформу, которая сумела к нему прицепиться. А революция и контрреволюция – это сообщающиеся сосуды, иллюстрирующие законы диалектики.

— Почему же все эти знания не известны широким слоям населения?! – громко возмутился Быстров и неожиданно для собеседника вскочил со стула.

Он быстро открыл бутылку армянского коньяка, налил полную рюмку, залпом выпил и, не закусив, сказал:

— Извините, Николай Николаевич. Выйду на балкон, перекурю.

— Не забывайте, — услышал вдогонку Быстров, — что вредные привычки со временем становятся зловредными.

Оставшись один, Николай Николаевич встал со стула, медленно два раза обошёл стол. Остановился, о чём-то задумался. Потом небрежно махнул рукой, налил полную рюмку водки, выпил и закусил кусочком какой-то копчёной красной рыбы.

Наглотавшись табачного дыма, Быстров немного успокоился и, когда вернулся за стол, возбуждение на его лице почти не просматривалось.

— Иван Петрович, — продолжил беседу Добронравов, — вы вот давеча  задали вопрос, ответ на который лежит на поверхности. Сегодня в России все рычаги воздействия на сознание людей в руках буржуазного государства. К экранам, микрофонам СМИ допускаются только те, кто состоит на службе у буржуазии. В советские годы от представителей творческой интеллигенции мне не раз приходилось слышать такие вопли. Ну как же так? Мы, творческая интеллигенция, постоянно созидаем что-то новое, имеем в разы более высокий интеллект, чем квалифицированный рабочий, а Маркс и Ленин ставят уровень нашей сознательности ниже, чем у городского фабрично-заводского рабочего? И как повела себя эта творческая интеллигенция после 1991 года? 95% этой публики пошли на службу к капиталу. А некоторые так рьяно служат, что получают от буржуазной власти громадные зарплаты, денежные премии и ордена. Ещё и похваляются этим.

— И всё-таки, Николай Николаевич, сегодня февраль 2020 года. Что мы имеем? Экономика в упадке, фактически мы всего лишь сырьевой придаток Запада. Русские стремительно вымирают. 43% мужчин не доживают до 65 лет, при этом нам повысили пенсионный возраст. Церкви растут как грибы, но урожай духовности в обществе с каждым годом падает. Искусство и литература деградируют. Подавляющая часть населения политикой не интересуется; не хотят, что называется, совать нос в кипяток жизни. Рабочие не способны сорганизоваться даже для экономической борьбы, о политической я молчу. В Донбассе продолжают ежедневно убивать русских. НАТО взяло нас за горло, их военные базы уже на территории бывшего СССР.  И далее по порядку. Что же нам в итоге дальше ждать от законов диалектики? Мы постоянно в тупике. Когда же мы из него выберемся?

— Иван Петрович, животрепещущих вопросов действительно множество. На то они и вопросы, что призывают нас к ответу. Но нет ничего застывшего. Единственное постоянство в мире – это постоянные изменения. И законы диалектики, как вечный двигатель, ни одной минуты не простаивают и постоянно реагируют на эти изменения. Это только кажется, что классовая борьба затухает. Как протекала классовая борьба в СССР в семидесятые годы, мы особо не замечали, а в конце восьмидесятых эту борьбу не замечал только слепой. Сегодня доминирует такая форма классовой борьбы, как идеологическая. Причём она приобретает всё более ожесточённый характер. Стоит включить телевизор, заглянуть в журнал, в газету, издаваемую буржуазным государством, открыть книгу популярного в кавычках прозаика или публициста – сразу бросается в глаза агрессивный антисоветизм. И авторов материалов не смущает, что все эти произведения изобилуют самой наглой ложью. Вот яркий пример. Почти в любом художественном фильме о Великой Отечественной войне комиссары и особисты только тем и занимаются, что демонстрируют свою трусость и активно мешают воевать и побеждать врага.

— А я уже два года не включаю телевизор: там бьёт ключом или ложь, или пошлая бессодержательность. Новости черпаю в Интернете, — признался Быстров.

— Чтобы быстро решать проблемы, которые вы перечислили, России нужно сделать левый поворот. Но этого в обозримом будущем не произойдёт: нет рабочей партии, вооружённой революционной теорией, — разочарованно сказал поэт и развёл руками.

— Что интересно, Николай Николаевич. Немало тех, кто пытается подсчитать, сколько жертв принесла социалистическая революция семнадцатого года. Но я что-то не читал и не слышал, чтобы кто-то попытался подсчитать, какие жертвы мы имели и продолжаем иметь от не свершённой революции.

— Интересная мысль, — оживился Добронравов. – Тем не менее, существующая власть может проявить политическую волю и уже сегодня немало сделать для укрепления России. Мне представляется, нужно срочно решать демографическую проблему. Количество населения – это и рабочие руки, и мозги, и численность армии. Мы рискуем в перспективе не удержать такую громадную территорию.

— Я сейчас вспомнил слова Ухро Кекконена. Он когда-то сказал: «Будущее нации зависит не от числа автомобилей, а от числа детских колясок». И стремительный подъём Китая подтверждает правильность этого тезиса.

— Кекконен был умным человеком. Не зря он так долго и довольно успешно президентствовал в Финляндии.

— А может, левые силы, они какие-никакие у нас есть, надавят в ближайшие годы на нашу олигархическую власть? — предположил Быстров.

— Иван Петрович, не будьте таким наивным. Опереточная оппозиция исполняет лишь ту партию, которая для неё написана властью. Наша оппозиция только машет шашками, не вынимая их из ножен. Подавляющее число «левых» оппозиционеров ведут трудящихся в политический тупик. Про каждого из них можно сказать: пошёл налево – пришёл направо. А что касается демографии, нам надо присоединить левобережную часть и юг Украины к России. Это около двадцати миллионов русских людей. А русские – это государство образующая нация. Не зря Сталин после окончания войны публично поднял тост за русский народ.

— Это нужно было сделать ещё вчера, — согласился Быстров. – В 2014 году была отличная возможность: на Украине государственный переворот, законный президент Янукович письменно обратился к нам за помощью. А мы не использовали эту возможность.

— Все мы коллекционеры упущенных возможностей.

— У нас и сейчас есть хороший повод: бендеровская Украина Минские соглашения нагло не выполняет, продолжает в Донбассе убивать русских людей. Сколько можно терпеть? – возмутился Быстров.

— Война с Украиной неизбежна.

— Это будет тот редкий случай, когда интересы эксплуататоров и эксплуатируемых совпадают, — высказал своё мнение Иван Петрович.

— Почему вы так считаете? – удивился Николай Николаевич.

— Численность российских пролетариев увеличится, а, значит, объективно он должен стать более мощной силой. Кроме того, последнее десятилетие показало, что рабочий класс Донбасса, прежде всего шахтёры и сталевары, в большей степени способен к самоорганизации, чем в других регионах на постсоветском пространстве.

— Скорее всего, вы правы… А война – тут много вопросов. Когда начнём боевые действия, каков будет результат? У меня есть знакомые армейские генералы и, судя по их интеллекту, плохо верится, что кто-то из них способен стать новым Жуковым. Да и реформы Сердюкова в Министерстве обороны нам ещё аукнутся. Про масштабы коррупции и воровства в армии я уже не говорю. И НАТО, конечно же, в стороне не останется. Война будет. И будет кровопролитной и долгой… Уверен, скоро начнём. Интрига сегодняшней жизни окончательно оформится уже завтра.

— Победим. Россию всегда спасала кровь патриотов.

— Должны победить, — согласился Николай Николаевич и тяжело вздохнул; помолчал и добавил: — иначе будет повторение итогов русско-японской войны как в начале прошлого века.

— Иосиф Виссарионович был, безусловно, гениальным политиком, но тут, полагаю, он допустил серьёзную ошибку. Надо было в 1936 году перед принятием Конституции области Донбасса включить в состав РСФСР. Кстати, в это же время ради того, чтобы создать Казахскую ССР, несколько русских областей оторвали от РСФСР и передали в состав Казахстана. Это второй жирный минус Сталину…

— Просто так Сталин ничего не делал, — прервал собеседника Добронравов. – Благодаря именно этим решениям Иосифа Виссарионовича, мы имеем очень серьёзный повод забрать не только часть Украины, но и всю её территорию. Там, где притесняют или будут обижать русских, наше законное право и, хочу подчеркнуть это, обязанность защитить их.

Общение Николая Николаевича и Ивана Петровича продолжалась ещё долго. Но  говорить они стали в основном о литературных делах, о личной жизни, об общих знакомых, что для нас уже не столь интересно.

Расстались собеседники уже ближе к полуночи.

Многие блюда на столе так и остались нетронутыми, но чай и кофе, которые периодически им приносила официантка, они допили до конца.

Ночью Быстров спал плохо, ему снились различные литературные герои. Вронский пытался соблазнить его жену, и она вроде бы уже соглашалась. Чичиков приставал к Ивану Петровичу и несколько раз спрашивал: «А не подскажите ли, у кого из олигархов можно купить мёртвые души?». А когда в комнату к Быстрову зашёл Раскольников и замахнулся на него окровавленным топором, Иван Петрович проснулся в холодном поту и уже не смог больше заснуть.

Утром Добронравов уехал в Москву. Там активно шла подготовка к большому литературному мероприятию. На одном из вокзалов уже стоял пассажирский состав, в который планировалось разместить писателей, поэтов и литературоведов. Все они поедут по России и попытаются «сеять разумное, доброе, вечное». Чиновники уже дали поезду название «Литературный экспресс» и определили маршрут «Москва-Владивосток».

Николай Николаевич ещё не решил, примет ли он участие в поездке по России. Самочувствие у него было неважное, да и супруга Александра Николаевна тоже, переболев короной, ещё не встала твёрдо на ноги.

А в столицу со всей России уже начали съезжаться литераторы, в том числе широко известные в узких кругах.

Валерий Румянцев

фото из открытых источников