Аннотация.

Прошло более трехсот лет с тех пор, как начала развиваться промышленность на Урале. Особенного расцвета металлургия достигала в начале 18-ого века, при рачительном  хозяине, предпринимателе-горнозаводчике Никите Демидове его сыне Акинфии. После смерти зачинателей железного дела, когда  менялись поколения,  при наследовании заводов произошел конфликт: по завещанию все уральские заводы  переходили в одни руки: к младшему сыну Акинфия — Никите. Другие сыновья были, естественно, против. Десять лет длилась тяжба, после чего, по указанию свыше, часть Невьянской группы предприятий, куда входил Верхнетагильский чугунолитейный и железоделательный завод, перешла в руки старшего из сыновей – Прокофия, который вскоре продает их Савве Собакину (Яковлеву).

В  городе Верхнем Тагиле чтят историю своего города, помнят о «корнях», не забыли и о последнем хозяине из династии Демидовых — Прокофии, тем более что человеком он был неординарным. До сих пор жители называют жилище хозяина «господским домом» и рассказывают  легенды о подземных ходах, ведущих из подвала  усадьбы…  неведомо куда.

Тайна господского дома (очерк первый)

Верхнетагильский господский дом издавна окружен ореолом таинственности. Говорили, что из его подвала ведет подземный ход прямо к подвалам Невьянской башни, что в его подземельях на железной двери, ведущей в лабиринты, висит пудовый замок, к которому невозможно подобрать ключи.

Вид на старую часть города Верхнего Тагила со стороны господского дома, который находится на возвышенности. Напротив церкви — поляна, где во времена Демидова функционировал железоделательный завод.

Разноцветная история

Этот дом вознесся на скалу над рекой при въезде в город. Я стояла на развалинах старого демидовского завода и смотрела на господский дом снизу вверх. Теперь в нем нет былого высокомерия. Он взирает на мир спокойно и равнодушно, как человек, «уставший от жизни этой». Когда-то он был полон достоинства, стоял, окруженный большим кедровым садом, а по его засыпанным дорожкам гуляли дамы и господа. От его правого крыла был сделан переход в деревянное здание, где размещалась кухня  и, по-видимому, жили слуги. Во дворе находилась вместительная конюшня, а сам дом с трехгектарным садом был окружен изумительной ажурной изгородью.

Сейчас он тихонько дремлет, убаюканный шумом падающей воды. Вода переливается через плотину и обрушивается вниз с десятиметровой высоты, брызги зависают в воздухе, вращаются в бешеном танце, образуя разноцветный волнистый туман. Сквозь этот туман прорисовываются драматические страницы истории.

Никто точно не знает «год рождения» господского дома. Упоминание о нем мы находим в описи 1767 года. Как раз в этом году Прокофий Демидов, нарушая запрет отца «не отдавать заводы в чужие руки», продает свою часть наследства Савве Собакину. И опись сделана, видимо, как раз в связи с передачей заводов Невьянской группы новому владельцу.

Думается, что дом заложили в свое время еще Демидовы, тем более что в наброске Геннина, сделанном к «описанию партикулярных заводов» в 1735 году, этот дом обозначен тоже, правда, выглядит он несколько иначе: на рисунке показан всего один этаж. Во времена Демидовых в этом доме останавливались хозяева, когда приезжали на завод, а при Собакиных (Яковлевых) там жили управляющие.

В 1910 году, когда на заводе закрыли основные цехи, господский дом опустел: за окном уже не гремели раскатные станы, не раздували тугие «щеки» доменные мехи. Тайна оставалась неразгаданной и с каждым годом обрастала все новыми предположениями и выдумками.

Дом одиноко стоял у подножия горы, недоуменно взирая на людей, которые то метались в поисках работы, то носились по лесам с киркой и лопатой в поисках золота, то чуть позже под плач женщин уходили на Первую мировую, затем расстреливали друг друга в гражданскую, потом зачем-то пустили домну, израсходовали все запасы сырья и снова потушили ее. Но на этом не успокоились: на территории завода завизжала пила, заработала мельница, и водяная турбина дала первый ток.

Но вот в 1924 году о доме вспомнили, и он наполнился детскими голосами: в нем расположилась школа. Дети бегали по широким замысловатым коридорам, поднимались по фигурной лестнице, спускались в подземелье, видели тугую дверь и даже заглядывали за нее. Что за этой дверью? Там обвал. Учитель запретил даже спрашивать об этом, потому что здесь жили богатые люди, а с ними нам не по пути.

Во время войны в доме расположилась спичечная фабрика, которая через четыре года «ушла», оставив после себя, как после боя, выбитые стекла, облупленные стены и облезлый фасад здания.

Но в 1951 году вроде бы настало время возрождения. В поселок хлынул поток людей, началось строительство ГРЭС. По-хозяйски зарычали трактора, сгребая кучи земли, сооружая новую дамбу. А в южной части межгорной долины поднялись высокие корпуса теплоэлектростанции. Но зато с территории старого демидовского завода исчезла домна, кричный и кузнечный цехи. Дом затосковал…

 Вскоре его сдали под родильное отделение на первом этаже и поликлинику на втором. С вводом в строй в поселке больничного городка в доме опять зазвучали голоса ребят – туда перевели больничные ясли.

Секрет подземелий

На горе, в гуще кедрового сада, прячется господский дом, окна которого выходят на территорию когда-то работавшего Демидовского завода. Из подвалов усадьбы, в сторону этого скального берега, приборы показали подземные пустоты.

Ну а тайные ходы? Приборы показали наличие пустот сразу в четырех направлениях: на запад – к заводу, на юг – к пруду, на юго-восток – к Единоверческой церкви, стоявшей когда-то на пригорке, чуть правее и выше господского дома, и на северо-восток, к Теплой горе, через которую когда-то перевалили Никита Демидов с сыном Акинфием: они приехали в эти места выбирать место под строительство завода.

Для чего нужны были подземные ходы? Как можно пробить в скале «дорогу» к заводу, и для какой цели? Была ли надобность надрывать пуп на подобной работе? Ведь уральские камни — не Петра, высеченная в песчаной скале, и не Каппадокский камень туф, образовавшийся из вулканического пепла. Однако же приборы показали пустоты. Если они есть, то должны быть и серьезные причины их существования. Можно вообразить, что приказчик изредка заходил в тоннель, как в тайную комнату, для того, чтобы посмотреть через щель в скале за работой заводских и приписных крестьян. Может, хотел кое-кого вывести на чистую воду. Подумаем и… посмеемся.

Наблюдать, не волынит ли кто, гораздо удобнее из окна дома, чем из тайного хода, специально проторенного в сплошной скале. Однако специалисты советуют обследовать отвесную скалу на предмет обрушившегося свода.

С пустотами, ведущими к пруду, более или менее ясно. Они могли появиться в результате земляных работ, проводимых строителями в целях водоснабжения господского дома.

Коридор в направлении Единоверческой церкви заставляет нас порассуждать. Зачем входить в церковь через подземный ход, если она находится через дорогу? Тем более что единая вера даже приветствовалась государством. Но то государством. А ежели в семье вдруг возникнет напряженка по части веры? Тогда – в подвал его, в наказание. Вот тут-то и начинается детектив. Как выйти из подвала, если не через центральный ход? Каждый здесь вспомнит замок Иф и легендарного графа Монте-Кристо.

Но приехавшие специалисты начали свои исследования с северо-восточной стороны. Там тоже подозревали пустоты, но при внимательном изучении обнаружили метрах в пяти от дома полусгнивший фундамент деревянного дома, который также обозначен на рисунке у Геннина. Руководитель проводимых исследований В.М. Слукин в своей книге «Тайны уральских подземелий» предполагает ход в этом направлении, который ведет до Теплой горы. По его словам, староверы, первыми пришедшие в эти места, для своих молений выбирали либо избушку в лесной глухомани, либо спускались в подвал. В связи с этим можно предположить, что на месте господского дома раньше стоял дом кержака-раскольника, где в подвалах проходили сходки. При появлении Демидова, это место, с которого было видно все селение, было отобрано в пользу хозяина. И господский дом был построен на старых подвалах.

Однако вспомним о том, что Демидовы очень любили подземные галереи и тайные ходы. Ведь не спроста «пошла молва».

Когда после смерти Акинфия началась борьба за раздел наследства, плелись интриги, связанные со слухами о приверженности Демидовых к расколу. Тогда не обошлось без попыток лишить младшего из сыновей и его вдову наследства. Демидовы должны были представить подробные сведения, когда, у кого они бывали на исповеди. Дело кончилось для них благополучно, но младший брат с матерью получили предупреждения, что будут лишены своей части имущества, если подтвердится в будущем их причастность к расколу. Так, может быть, эти подвалы не столь зловещи, как о них говорили до сих пор, и являлись всего-навсего прибежищем людей, страдающих за веру?

Была ли экспедиция?

Однако совсем недавно стала известна еще одна подробность. Один человек, в прошлом житель города, утверждает, что в середине 60-х годов в Верхнем Тагиле побывала экспедиция, которая прошла по подземному коридору в направлении завода, где на поверхность выходил люк. Этот человек говорил со слов матери, которая в то время работала в детском саду, расположенном в господском доме. Он четко помнит, что плита была, они с мальчишками прыгали на ней и пытались отыскать хотя бы щелочку между плитой и перекрытиями, чтобы удостовериться в том, что это подземный ход, но тщетно: края плиты словно вросли в землю… Тайна остается неразгаданной.

Сейчас в господском доме живут люди. Давайте пройдем по замысловатым коридорам, поднимемся по широкой фигурной лестнице на второй этаж и посмотрим в окно. Великолепный вид на церковь. Стоящий на возвышенности город по сравнению с местом, где когда-то находился Демидовский завод, кажется на одном уровне с этим «ласточкиным гнездом», вылепленном когда-то чуть ли не на обрыве. Так же, наверно, наблюдал за работой завода очередной управляющий. Вот там нагружают на телегу обожженную руду и сейчас повезут ее на колошник домны. В стороне раздавались удары молота, рядом «парили» кричные печи. А слева слышался шум воды, которая падала с двухметровой высоты и приводила в движение механизмы на заводе.

Проснись, дом! Подними слипшиеся от ностальгических слез веки. Не тужи, старина! У тебя еще будет праздник.

Очерк Второй