1976 г. Подмосковное село Никольское

Студент не знает в двух случая: либо ещё не сдавал, либо уже сдал. Приближался Новый 1977 год, а вместе ним и первая моя сессия в МВТУ им. Баумана. Дед Володя, у которого мы с Пашкой Возмищевым снимали комнату в подмосковном посёлке рядом с городком Реутов, от которого на электричке до Курского вокзала 20 минут, затаился в своей келье, наряжая ёлку. Иногда он кричал оттуда мне:

– Жень, а Жень! Что хочешь пожелать себе в Новом году?

– Сдать начерталку и забыть про не неё! – кричал недовольный я в ответ.

Опять тишина. Я как раз готовился к экзамену по начерталке и зубрил теорему Монжа. Да, да, именно зубрил, так как понять её было невозможно. Поэтому я бубнил:

«Если две поверхности второго порядка имеют две точки соприкосновения, то линия их пересечения распадается на две кривые второго порядка. У-ууууу не могу уже это читать».

– Жень, посмотри, че там, чайник на кухне кипит что ли? – кричал дед из кельи.

– Да, нет деда. Это у меня мозг кипит.

А дед опять спрашивает:

– Жень, че ты там говоришь, не слышу?

– Да, ни че, деда!

– Иди тогда помоги мне звёздочку на макушку ёлки нацепить. Не дотянусь до неё никак.

Котяра Фунтик лежал на столе, закрыв глаза, и от безделья когтями теребил учебник по химии под редакцией В.В.Фролова, по которому мне через неделю сдавать экзамен Хазову Владимиру Дмитриевичу.

– Ну, брысь, – и я запустил в кота Кохинором.

Фунтик убежал на кухню, а карандаш упал под стол.

– Женя, с кем ты там разговариваешь? – кричал опять любознательный дед из кельи.

Монжа не укладывалась в моей голове. «Жень, у тебя или голова маленькая, или Монжа слишком большая», – так думал мозг. «Шмяк», – что упало на кухне и разбилось. В чулане, который находился рядом с нашей комнатой, кто-то скрёб по сусекам. Там был свален всякий дедов хлам, среди которого поселились, и веселились мыши. Фунтик их не трогал, а иногда вместе с ними веселился.

Я опять взялся за теорему, в тетради нарисовал три окружности и стал читать учебник Арустамова по начертательной геометрии:

«Для трёх произвольных окружностей, каждая из которых не лежит целиком внутри другой, точки пересечения общих внешних касательных к каждой паре окружностей лежат на одной прямой…».

– Жень, а где Пашка? – опять я услышал дедов голос, и прямая выпала из моего мозга, не найдя общих касательных с черепной коробкой.

Я скомкал лист с окружностями и бросил его под стол к Кохинору.

– Деда, Пашка в «Капкане» (название пивбара) на Ладожской».

– Жень, чё же ты сидишь, беги, скорей спасай его бедолагу из капкана, – посоветовал мне сердобольный дед.

– Деда, да он скоро уже сам приедет на электричке, – ответил я сдерживая смех. Настроение у меня сразу поднялось.

– Женя, ты че там всякую ерунду болтаешь. Как он из нашего чулана, где я поставил капкан на мышей, Пашка приедет на электричке. Ты че, электричку там пустил? Во Бауманка дает!

– О блин. Я никогда тут не выучу эту теорему французского геометра Гаспара Монж. Он, МоНж-ет и понимает свою теорему, а я – нет, – подумал я, и закрыв учебник Арустамова на 103 странице, пошёл наряжать дедову елку с «чистой совестью».

Евгений Татарников