Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Ходовые испытания

2 апреля новый суперлайнер с успехом выдержал ходовые испытания – ещё один экзамен на зрелость. Изначально первое испытание морем было запланировано на 29 марта, но в тот день из-за резко ухудшившейся погоды и штормового ветра его пришлось отложить.

Рис. 20. The RMS Titanic beginning a day of sea trials, April 2, 1912. Image from U.S. National Archives and Records Administration.

В 10:00 с помощью буксиров »Геркулес», »Геркуланум», »Хаскиссон», »Хорнби» и »Геральд» пароход был выведен из доков Белфаста по узкому и защищённому от ветра каналу Виктории, и в течение следующих восьми часов плавал в Ирландском море, выполнив ряд таких сложных манёвров, как повороты на различных скоростях (при этом судно описывало круг диаметром 1150 м), остановка на заднем ходу, лавирование и прохождение дистанции в 2,5 км на скорости 21 узел.

На борту во время сдачи всех этих тестов находились около 30 членов будущей команды »Титаника», начиная с капитана и заканчивая главным инженером, главный конструктор Эндрюс (как представитель строительной верфи), сторону треста ИММ представлял партнёр Исмея по »Уайт Стар Лайн» Гарольд Сандерсон (сам Исмей отсутствовал ввиду неких ещё более важных и срочных дел, присутствию лорда Пирри помешало ухудшившееся здоровье); были здесь ещё 30 инспекторов и разного рода чиновников из министерства, а также некоторое количество специально приглашённых гостей – работников других (в том числе и конкурирующих) пароходств, членов правительства и т. д.

В середине многочасового морского тестирования (хотя и не столь длительного, как в случае с «Олимпиком» в прошлом году, поскольку ожидалось, что мореходные качества «близнецов» не будут существенно различаться) двигатели были заглушены, и для проголодавшейся аттестационной комиссии, представителей ведомств, офицеров и почётных гостей накрыли богатый стол в белоколонном Обеденном салоне I класса на палубе D – первый официальный обед на борту «Титаника».

 «Меню включало в себя лососину, тимус, куриное жаркое, баранину под мятным соусом, запечённую ветчину и целый ассортимент овощных гарниров и десертов. В ходе застолья с энтузиазмом обсуждались эксплуатационные качества лайнера, его результаты сравнивались с результатами других судов, включая старшего «брата», делались предположения о том, как будет вести себя тестируемое судно в серии послеобеденных испытаний. Эта трапеза дала первое реальное представление об ожидающем пассажиров I класса уровне жизни и сервиса на борту» (Tad Fitch et al. «On a Sea of Glass: The Life and Loss of the RMS Titanic», 2012, p. 53).

Ходовые испытания показали, что на скорости 18 узлов полная остановка машин занимает 3 минуты 15 секунд, при этом корабль проходил по инерции ещё свыше трёх длин своего корпуса (порядка девятисот метров) «тормозного пути». По мере выполнения ходовых заданий чиновники из министерства торговли тщательнейшим образом осматривали все помещения огромного города-лайнера и проверяли всё оборудование. Никаких нарушений стандартов британского пассажирского флота выявить не удалось, и инспектор Торговой палаты Ф. Каррутерс подписал пассажирский сертификат сроком на один год «с сего дня (2.4.12)».

Рис. 21. «Титаник» на ходовых испытаниях в Белфастском заливе. Открытка.

Photo:    www.shop.titanicstore.co.uk

Впрочем, проверки на этом не закончились, да они и не могли закончиться, ибо для полномасштабного и всестороннего обследования такой колоссальной махины с таким количеством помещений и изобилием сложнейшей аппаратуры, какую представлял собой »Титаник», требовалось гораздо больше времени, нежели один день.

В 20:00 – сразу же после того, как на борт были доставлены последние комплектующие (оборудование для камбуза, столовые приборы, несколько палубных кресел и т. п.) – лайнер покинул Белфастскую гавань и, взяв курс на юго-восток, двинулся в сторону берегов Англии.

Стоянка в Саутгемптоне

Заполночь в среду 3 апреля «Титаник» достиг порта Саутгемптон в 78 милях юго-западнее Лондона, был введён в Океанский док в эскорте пяти буксиров, кормой вперёд, и ошвартовался у причала №44. Сцена была совершенно будничной и тихой: ни салютования, ни фанфаров, ни приветственно-славословящих речей – ни следа той праздничной шумихи, что окружала прибытие «Олимпика» к тому же пирсу год назад.

Саутгемптон был изначально выбран компанией »Уайт Стар» в качестве отправного пункта для всех своих судов. Этот прибрежный город являлся важным торговым портом ещё со времён Римской империи, и его каменные средневековые стены были хорошо знакомы морякам, заходившим сюда на своих кораблях со всех концов света. Причалы №43 и №44 в порту Саутгемптона обслуживали главные лайнеры (флагманы) компании и были предварительно углублены до уровня 12 м выше приливной отметки. Зарезервированный компанией »Уайт Стар» Океанский док располагался по соседству с ремонтными доками »Харленд энд Вольфф» и тянулся почти на пол-километра вдоль берега.

Как только лайнер занял своё место подле пристани, второй помощник капитана Дэвид Блэр поднялся на пост вахтенных вперёдсмотрящих, что на передней мачте в «вороньем гнезде», с целью забрать оттуда бинокль, одолженный им на время пробного рейса из Белфаста в Саутгемптон. До следующего выхода в море надобность в этом оптическом приборе отпала, и Блэр решил вернуть свой личный бинокль (подписанный «Second Officer, S.S. Titanic») в более надёжное место, где бы на него уж точно никто не посягнул, – в запирающийся шкафчик в собственной каюте (хотя в левом кормовом углу наблюдательной будки имелся специальный бокс для хранения биноклей). Блэр вручил вперёдсмотрящему Джорджу А. Хоггу ключи от своей каюты на шлюпочной палубе, велев отнести туда бинокль, после чего вернуть ключи. Хогг выполнил поручение, но на обратном пути был привлечён к работам на палубе бака, в результате чего ключи были возвращены второму помощнику не Хоггом, а его коллегой, матросом Уильямом Уэллером.

Рис. 22. Слева: первый второй помощник капитана «Титаника» Дэвид Блэр (1875 – 19??) и – Справа: Генри Т. Уайлд, старпом (1872 – 1912), при переводе которого на «Титаник» Блэр лишился своей должности (и тем самым спас жизнь). Art Braunschweiger, Rebecca Lawrence Collections (ET.org).

Однако в последний момент руководство УСЛ задумало крупномасштабную рокировку в иерархии старших офицеров, переведя 39-летнего Генри Т. Уайлда, старшего помощника капитана «Олимпика» (вдовца, потерявшего и двух детей-близнецов во младенчестве), на ту же должность в первом рейсе «Титаника» – «…лишь на один этот рейс, для помощи с его опытом службы на однотипном корабле. Эта сомнительная политика доставила нам с Мэрдоком изрядное беспокойство; помимо нашего огорчения, связанного с понижением на одну ступеньку в чинах, она внесла немалую путаницу при смещении Мэрдока с поста Главного офицера, в то время как я из первого помощника сделался вторым, заступив на место Блэра», – писал Чарльз Г. Лайтоллер в мемуарах 23 года спустя (Titanic and other ships, 1935).

 «Сомнительная» кадровая политика компании вызвала лихорадочные перемещения среди офицеров, «расквартированных» на борту и уже начавших обживаться: Мэрдок должен был переселиться в каюту Лайтоллера, Лайтоллер – в каюту Блэра, Уайлд – в каюту Мэрдока, Блэр же, образно выражаясь, остался «за бортом».

Стоит ли говорить о степени недовольства теперь уже бывшего второго помощника Блэра таким развитием событий! Открытка, отправленная им свояченице в Шотландию 4 апреля, содержит горестные строки: «Это замечательное судно, и я очень разочарован, что не смогу участвовать в его первом плавании!» (Tad Fitch et al. «On a Sea of Glass: The Life and Loss of the RMS Titanic», 2012, pp. 58 – 59).

Опечаленный, он, тем не менее, продолжал регулярно наведываться на борт в течение последующих пяти дней, не торопясь покидать полюбившееся судно, даже нёс вахту на мостике в одну из ночей, и окончательно оставил «Титаник» только вечером 9 апреля, напоследок прихватив с собой и тот маленький ключ с биркой Crows Nest Key Telephone.

Рис. 23. Этот ключ, по мнению некоторых, мог спасти «Титаник», обеспечив доступ к месту хранения морского бинокля по выходе в рейс. Ключик был передан дочерью Блэра в дар «Международному Обществу Моряков», и ушёл с молотка на аукционе Кристи в сентябре 2007 г. за 90 тыс. фунтов стерлингов. Photo: Henry Aldridge, AP.

Ровно через неделю »Титаник» должен был выйти в свой дебютный рейс, о котором реклама не уставала трубить по оба берега Атлантики, и почти всё это время пароход осматривался и проверялся сотрудниками Министерства торговли. Теперь период ревизий и инспекций, через которые по британскому законодательству обязано было пройти всякое судно, готовящееся к серьёзной мореплавательной деятельности, вступил в свою решающую фазу, ознаменовавшуюся прибытием на борт помощника инспектора Иммиграционной службы Бюро по торговле, капитана Морриса Харви Кларка – личности необыкновенной, способной своей недоверчивостью и подозрительностью довести до исступления любого судовладельца.

Второй помощник капитана »Титаника» Ч. Г. Лайтоллер позднее так отзывался о Кларке: »Между собой мы дали ему прозвище »Зануда» из-за его невероятной пунктуальности и требовательности».

За три дня, проведённых Кларком на пароходе, он буквально вымотал всех офицеров, требуя показать ему всё, что его интересовало. А интересовало его всё: от состояния жилых помещений для эмигрантов и оснащения спасательных шлюпок до состояния здоровья всего экипажа судна (проверка которого осуществлялась при посредничестве судового врача)… Однако скептицизм и подозрительность инспектора, которого не так-то просто было убедить в том, что инженерное чудо »Уайт Стар» и впрямь настолько совершенно (в конструкционном, жилищно-бытовом отношениях, а также в отношении безопасности плавания), оказались излишни.

Один из главных создателей этого чуда – генеральный конструктор Томас Эндрюс – демонстрировал лихорадочную активность в дни портовой стоянки «Титаника», и эта активность ещё больше возросла после известия о категорическом запрете, вынесенном врачами разболевшемуся лорду Пирри: даже не думать об участии в первом плавании. Секретарь Эндрюса, Томпсон Гамильтон, в связи с этим писал:

 «В течение всех дней, пока судно стояло в Саутгемптоне, мистер Эндрюс не знал ни минуты покоя. Обычно он покидал номер в отеле около 8:30, направляясь в офис, где работал с корреспонденцией, затем поднимался на борт и оставался там до 18:30, после чего возвращался в офис для подписания бумаг. В течение дня я доставлял на корабль все срочные документы, и он неизменно брался за них, независимо от тех дел, которыми был занят. Он собственноручно расставлял по местам вешалки, столы, кресла, коечные лестницы, электровентиляторы, говоря, что не может быть удовлетворён, пока лично не убедится, что всё правильно» (Цит. по: Tad Fitch et al. «On a Sea of Glass: The Life and Loss of the RMS Titanic», 2012, p. 56).

В пятницу, 5 апреля 1912 года, стоявший у причала »Титаник» в первый и последний раз был расцвечен праздничными шёлковыми флагами и вымпелами, взмывшими между мачт в честь Страстной недели, а также в знак приветствия жителям Саутгемптона. В тот же день началась загрузка на борт продовольствия и укомплектование команды и персонала на первый рейс, а флаги расцвечивания к ночи были спущены.

В субботу, 6 апреля было завербовано большинство членов команды. Не обошлось даже без давки, имевшей место в залах наёма компании »Уайт Стар». Виной всему послужил топливный кризис, продолжавшийся в Англии уже шесть недель и вызвавший рост безработицы среди моряков Саутгемптона. Прослышав о том, что идёт набор экипажа на самый знаменитый лайнер современности, сотни подписавших контракты с Британским объединением моряков и Национальным объединением моряков и пожарников устремились в компанию »Уайт Стар», чтобы попытать счастья в устройстве на работу. Однако всех их ждал суровый и пристрастный отбор, отягощённый, к тому же, и национальными предпочтениями работодателей: действовало негласное правило: »Британская команда для британского судна». В итоге, почти все представители экипажа »Титаника» в его первом и последнем рейсе были родом из Саутгемптона, Ливерпуля, Лондона и Белфаста.

6 апреля началось поступление на борт судна общего груза. Окончательный его вес составил 560 тонн и включал 11524 отдельных предмета. В добавление к общему грузу через боковые угольные порты было погружено свыше 5800 тонн угля. Этот процесс занял целые сутки, после чего судовой плотник заделал угольные порты клеёнчатыми прокладками, пропитанными свинцовым суриком. Затем каждое перило, каждая палуба и коридор подверглись основательной чистке с мытьём из шлангов для удаления слоя чёрной угольной пыли.

В Пасхальное воскресенье 7 апреля »Титаник» оставался пришвартованным у причала №44. Угольный кризис был преодолён к 6 апреля (свыше 1300 горных рабочих, принимавших участие в »Великой угольной забастовке», прекратили свой протест и вернулись на шахты), но времени на доставку в Саутгемптон свежедобытого угля катастрофически не хватало. Было решено произвести срочный трансфер недостающего количества топлива с двух застрявших в порту кораблей Международного торгового флота (ИММ) – «Адриатика» и «Оушеника», а также позаимствовать остатки угля с предыдущей бункеровки «Олимпика».

»Титаник» прибыл в порт с 1880 тоннами угля на борту, и к ним прибавилось ещё 4427 тонн, пока судно стояло в Саутгемптоне. Неделя в порту отняла 415 тонн на пар для обеспечения работы грузовых лебёдок, на освещение и отопление всего судна. В это праздничное воскресенье район порта был непривычно пустынен и тих, поскольку все работы на »Титанике» временно приостановили. Грузчикам, матросам и офицерам было разрешено взять увольнительные на один день и сойти на берег, к родным и знакомым.

Рис. 24. 7 апреля 1912 г., Пасхальное воскресенье. «Титаник» у причала №44 в Саутгемптоне. Bruce Beveridge Collection.

В понедельник, 8-го числа, активность на борту возобновилась, причём в ещё более ускоренных темпах. На пароход грузилось свежее продовольствие, доставленное в док поездом и теперь поднимаемое на телегах по трапам. 75 тысяч фунтов мяса и 11 тысяч фунтов рыбы были уложены в холодильники и пищевые склады в кормовой части палубы G. Для любителей сладкого было припасено 1750 кварт мороженого.

В тот же день был освежён двуцветный окрас колоновидных дымовых труб, и ещё кисти маляров прошлись по обшивке левого борта к носу от центра главной надстройки, где сквозь слой белой краски проступили предательские ржавые язвы (невзирая на новизну корабля).

В течение последнего дня перед отплытием – во вторник 9 апреля – продовольствие и припасы продолжали загружаться на судно.

Экс-второй помощник Дэвид Блэр в этот день, имея в своём распоряжении достаточный запас свободного времени, пригласил на борт сестру и провёл для неё приватную экскурсию, которая, ввиду циклопических размеров лайнера, растянулась аж на несколько часов. Оба отметили бурную активность декораторов интерьера (из фирмы A. Heaton & Co), продолжавшуюся даже на столь позднем этапе. Всё ещё настилались ковры и укладывалась линолеумная плитка (стюард Обеденного салона I класса Ф. Дент Рей даже присвоил себе излишек линолеума с «Титаника» в качестве сувенира), и роспись интерьеров завершалась в авральном темпе – буквально в последний день перед отплытием! По этой причине стойкий химический запах свежей краски, пополам с цветочными ароматами, будет ощущаться многими пассажирами с тонким обонянием ещё несколько дней спустя…

Сами цветы были доставлены на борт вечером того же дня местным флористом по фамилии Билинг и его сыном Франком (Frank Bealing & Son, Саутгемптон), в сопровождении их бригадира Билла Гипина. Частная флористическая фирма Билингов, владевшая пригородными садами на Burgess Road, Highfield, заключила выгодный и престижный контракт с УСЛ на снабжение цветами и пальмами всех пароходов компании, встающих на якорь в Саутгемптоне. Растениеводы-фитодизайнеры – как называют представителей этой профессии спустя век – прибыли к причалу №44 на телеге, запряжённой мулом и гружёной четырьмя сотнями разнокалиберных пёстрых горшков с благоухающей флорой. Вся цветочная зелень была заботливо сгружена в холлах на расстеленный вдоль палуб непромокаемый брезент, после чего растительность разнесли по индивидуальным каютам и общественным помещениям лайнера (Tad Fitch et al. «On a Sea of Glass: The Life and Loss of the RMS Titanic», 2012, p. 60).

Рис. 25. Flowers for the Titanic, oil painting by Andrew Kennedy

Продолжение следует