ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2

Роман в трех частях

часть 3

глава 1

Там, где соединяются сердца!

Ялта встретила влюбленных прохладным августовским вечером. Андрей привёз Вовку и Фаину в свой дом на берегу моря. Для занятой исключительно друг другом парочки он приготовил флигель во дворе, чтобы никто и ничто не мешало их взаимному счастью. Несмотря на усталость, они проговорили всю ночь. Вовка рассказал, что заставило его согласиться на предложение банкира. Избранница поделилась с ним своими планами на будущее. Прозвучало предложение расписаться. Фаина заверила: не время еще! Спонтанно такие вопросы не решаются. Церемония бракосочетания требует серьезной подготовки. Сошлись на том, что в любом случае для обоих начинается новая жизнь. Оба свято верили, что она непременно будет счастливой. Начиналась она действительно ЗА-МЕ-ЧА-ТЕЛЬ-НО!!!

После дождей и туманов столицы солнечное, знойное, богатое зеленью и фруктами Черноморское побережье показалось поистине сказочным уголком. То, что нужно, чтобы полноценно отдохнуть после пережитых потрясений. Лето было на исходе, но только не здесь! В разгаре бархатный сезон, когда жара уже спала, но еще достаточно солнца и тепла.

Первое совместное пробуждение стало счастливым и радостным. Чувство, что любят и любимы, окрыляло обоих. Их общий друг понимал, что чувства чувствами, но эмоциями сыт не будешь. Во дворе под виноградником гостей летчика ждал накрытый к завтраку стол. Мама Андрея Таисия Марковна уже успела накрошить салат из помидоров и огурцов со своего огорода, сварить сосиски, а в качестве гарнира к ним натолочь картофельное пюре. Не привыкшие питаться столь плотно с самого утра, гости из столицы были приятно удивлены столь редким для большого города гостеприимством и щедростью.

— Доброе утро! – приветствие улыбчивой женщины средних лет усилило ощущение счастья и благоденствия. – Будем знакомы? Я – Таисия Марковна, а вы, как я понимаю, Владимир и Фаина?

Гости кивнули в знак согласия.

— Очень приятно! – проронила Фая, стараясь выразить признательность и благодарность за радушие.

— Умывайтесь и присаживайтесь к столу. Завтракать будем! – распорядилась хозяйка дома.

— Спасибо, не надо было беспокоиться. Достаточно кружки чая или кофе… — Вовка почему-то чувствовал себя виноватым.

— Еще чего! У нас так не принято! Питательный завтрак – залог удачного дня, поверьте мне. Так что давайте, без всякого стеснения быстрее за стол. А то горячее остынет…

— Спасибо, Вы для нас столько делаете! – рассыпалась в благодарности Фаина, которая с детства скорее сторонилась людей, чувствуя в них фальшь, надуманность, неискренность. Сейчас перед ней был человек иного рода, и она это моментально уловила.

— Не больше того, что Ваш спутник сделал для моего сына! – ответила на это Таисия Марковна, — Он его от смерти спас. Это уж намного больше, чем обыкновенное гостеприимство!

Фая не могла с ней не согласиться. Мысль о том, что ее возлюбленный спас человеку жизнь, наполняло ее  сознание гордостью, а сердце – любовью. Она посмотрела на Вовку с нескрываемой нежностью, не зная, кого благодарить за то, что послала встречу с таким, как ей тогда казалось, добрым и великодушным человеком – судьбу, Всевышнего или предопределение… Сам Вовка воспринял происходящее как нечто само собою разумеющееся. Он привык к проявлению доброты и сочувствия, так как окружающие довольно часто относились к нему именно так. Ему действительно везло на хороших людей, потому что сам был хорошим, даже лучшим, в чем был искренне убежден. Эта уверенность распространялась на других. Он обладал удивительным качеством покорять людей, вести их за собой – то есть был прирожденным лидером.

— Господь отблагодарил спасителя моего сына за то, что помог сохранить подаренную им жизнь, послав ему в спутницы жизни такую удивительную, нежную, возвышенную, красивую девушку, как Вы, — неожиданно рассыпалась в комплиментах Фаине Таисия Марковна.

— Пока просто в подруги, не в спутницы жизни, — поправила ее гостья, польщенная не столько прозвучавшими в ее адрес лестными характеристиками, сколько фразой «в спутницы жизни». Романтичная девушка сочла, что это глас свыше, к которому нельзя не прислушаться. Если уж посторонние люди увидели в них пару, значит, так оно и есть!

— Так чего тянуть?! Заведующая районным отделом ЗАГС моя приятельница, наши сыновья в одном классе учились. Я могу ее попросить – распишут вас в течение недели. Если, конечно, невеста не против? – Реплика Таисии Марковны прозвучала как предложение.

— Вот, — поддержал ее Вовка, — Я Фае об этом всю ночь толковал, а она все «как же без мамы, как же без мамы»… А мама, насколько я знаю, против…

— Для любой матери счастье ребенка превыше собственного, — заверила влюбленных мама друга, боготворившая своего сына. – Главное, чтобы ты его любила. Полюбит зятя и мама, поверь мне. Моя свекровь тоже поначалу меня не приняла.  И готовить-то я не умею, и убираю не так, и образования высшего у меня нет… Эх!.. Ничего, все научилась делать. И институт заочно закончила, несмотря на то дети малые на руках были, а она не рвалась мне помогать. Все только благодаря мужу! Он меня всегда и во всем поддерживал. Сейчас я любимая сноха из трех, что есть. У нее два сына, старший дважды женат. С той, что маменька сосватала, развелся. Другую нашел и отдалился от матери. Вот так-то! Вовке проще – ты у мамы единственная. Поэтому мама, как бы ей этого не хотелось, все равно в итоге примет твой выбор. В конце концов, тебе с мужем жить,  а не ей.

Речь Таисии Марковны заставила Фаину взглянуть на ситуацию иначе. Наверное, она права. Мама просто не успела узнать Вовку, а как только ближе с ним познакомиться, тоже проникнется к нему симпатией. Ведь к нему все люди относятся по-доброму, все его уважают, переживают за него, помогают ему. Был бы он плохим человеком, разве было бы это возможно?!..

— Так что, невестушка? – ее раздумья прервала полушутливая реплика Вовки, — Замуж за меня пойдешь?  Решай быстрее, пока жениться не передумал.

— Да уж, по части «передумал» опыт у тебя богатый… — отшутилась Фаина.

— Ничего подобного, — не согласился с ней Вовка, — там меня заставить пытались, а я все-таки не поддался! Потому что тебя люблю. А ты?

— Я тоже… — призналась Фаина. – Но свадьба – дело хлопотное, затратное. А у нас с тобой сейчас таких денег нет…

— Если решитесь расписаться, организацию торжества беру на себя! – заверила влюбленных Таисия Марковна, — Позвольте сделать вам такой подарок в знак благодарности за сына. Никакие деньги близкого человека не заменят! И мне будет жить легче, зная, что я его спасителю тоже оказалась нужной и полезной.

Влюбленные переглянулись. Вовка охотно был готов принять помощь мамы друга, Фаина еще сомневалась, но после ее проникновенной речи сдалась. Расписаться решили в наступающие выходные. На подготовку торжества оставалось дня три-четыре, не  больше. Единственное, на чем Фаина настояла, чтобы свадьба была максимально скромной. Звать им было некого, в Ялте они никого не знали. Кроме того, и жених, и невеста выросли в неполных семьях. Отцов не было, а мамы не спешили принимать участие в организации торжества. Татьяну по известным причинам сам Вовка не спешил приглашать на свадьбу. А мама невесты была категорически против выбора дочери. Таисия Марковна все же убедила Вовку простить матери все свои детские обиды. Действительно, получается, не вытащи она у него тогда эти деньги, не уехал бы он из дома, не оказался бы в Москве, не познакомился бы с Фаиной… Получается, на самом деле все в этой жизни предопределено. Вовка сдался и вызвал мать в Ялту телеграммой, указав дату свадьбы и адрес Орлова, в усадьбе которого было решено устроить скромное застолье по случаю их бракосочетания. Фая тоже пригласила маму, но Светлана Ивановна лишь выслала деньги на наряд невесты и обручальные кольца, понимая, что жених на это не сподобится. Зато Татьяна нагрянула на следующий день после того, как получила телеграмму. Влюбленные как раз собирались в поход по магазинам. Будущая свекровь настояла на своем:

— Видеть будущую жену в белом платье – плохая примета. Не будем испытывать судьбу, за покупками с Фаечкой схожу я!

Говорилось это тоном, не терпящим возражений, и Фаина, как бы ей не хотелось отправиться за покупками вместе с Вовкой, не стала перечить его матери, не желая еще до свадьбы испортить с ней отношения. Вскоре невеста поняла, что ту больше заботит, как она сама будет выглядеть на церемонии, нежели невеста ее сына. Причем, раскошеливаться на платье для себя она вовсе не собиралась. В магазинах Татьяна первым делом летела к отделу, где продавались вещи больших размеров. Фаине же впору была одежда из детского мира – она никак не могла перерасти 42-ой размер одежды.

— Ой, смотри, какой костюм! Тройка! – захлебывалась слюной мать жениха, подлетая к витрине очередного магазина, — Мне кажется, в нем я буду неотразима! Как ты думаешь?

— Надо померить… — цедила Фаина сквозь зубы, понимая, что теряет драгоценное время. Они прошли уже ряд магазинов дорогой женской одежды, но будущая свекровь была занята выбором платья исключительно для себя, словно это она выходила замуж.

Татьяна схватила приглянувшийся костюм и ринулась в примерочную. Он сел на нее, словно по ней был шит. Невестка одобрила выбор будущей свекрови.

— Оплачивай! – требование повергло девушку в шок: с какой такой стати она должна оплачивать чьи-то вещи?!

— Дорого. Мне тогда не хватит себе на платье… — резонно заметила Фаина.

Аргумент избранницы сына Татьяну не остановил. Она метнулась в отдел, где продавались вещи на каждый день, схватила первую подвернувшуюся под руки тряпку белого цвета, стащила ее с вешалки и предложила невесте сына, не переставая нахваливать. Однако дешевый ничем не примечательный сарафан из жатого ситца выпускницу МГУ не прельстил.

— Вообще-то я не на пляж, а в ЗАГС собираюсь… –  Фаину покоробило от подобного выбора, — Да, мне не нужно платье с кринолинами, но все-таки выглядеть я должна достойно. Случай, знаете ли, обязывает!

Ей приглянулось вечернее длинное атласное платье цвета слоновой кости с дорогой гипюровой отделкой и такой же накидкой на плечи. Дорого, зато эффектно и практично: в нем можно и в театр выйти, и на выставку, и в ресторан…

— Сарафан лучше! Он такой легкий, изящный и тоже с кружевной отделкой… – не отступалась Татьяна, будучи уверенной, что ей без труда удастся провести эту наивную дурочку, согласившуюся стать женой ее сына-бессеребренника. Его же ей не раз удавалось водить за нос. Значит, и эта такая же.

— Аха, и раз в пять дешевле Вашего костюма, за который почему-то платить не собираетесь… Вы не забыли разом, что замуж выхожу я, а не Вы, и что шли мы выбирать одежду мне и Вашему сыну, но никак не Вам?! – вспылила Фаина, но будущая свекровь еще не теряла надежды раскрутить ее на обновку.

— Если для мамы своего мужа тебе таких денег жалко, значит, выберем что подешевле, — с видом оскорбленного достоинства выдала та.

— Ну-ну! Выбирайте, Ваше право! – вынуждена была согласиться с ней Фая, и тихо-тихо пробурчала, — Но даже не надейся, что я тебе что-нибудь куплю…

В следующем магазине Фаина сама подсуетила своей жаждущей обновки спутнице костюм и спровадила ее в примерочную. А сама тем временем покинула магазин. Другого выхода отвязаться от навязчивой спутницы у нее попросту не было: на исходе были запасы и времени, и терпения. Она вернулась в прежний магазин и все-таки купила то самое атласное платье цвета слоновой кости. Здесь же она прикупила Вовке рубашку, которая оказалась чуть свободнее, чем надо было бы, но очень ему шла. К Орловым Фаина возвращалась с неприятным осадком: ее шокировало поведение будущей свекрови. Дело даже не в том, что она пыталась развести ее на деньги (хотя и это было само по себе неприятно): та ни разу за несколько часов утомительного хождения по городу не вспомнила о сыне и не предложила, не посоветовала  ей купить вещи для него. Мать жениха тоже вернулась раздосадованной. Выйдя из примерочной, она поняла, что ее кинули, обвели вокруг пальца – и кто?! Это малохольная девчонка… И что только этот придурок, ее сынок, в ней нашел – ни кожи, ни рожи, ни фактуры… Фаину она зачислила в список своих личных врагов и дала себе слово, что сделает все, чтобы разрушить неравный союз двух любящих, но наивных сердец. Возможно, даже до их свадьбы.

— Не пойму, что такого ты нашел в этой недоделанной москвичке, — выговаривала она сыну тем же вечером, — Неужто кого получше, да и побогаче не мог присмотреть в жены?

— А ты не такая умная, как хочешь казаться, — сверкнув глазами, выдал Вовка и пояснил, поймав непонимающий взгляд матери, — Она одна в семье, и рано или поздно унаследует все имущество. Да, они небогаты, но живут в элитном доме, на квартиру в котором я никогда не заработаю. Поняла?

— А как же чувства?.. – опешила Татьяна.

— Ма, это сейчас ты спросила? – удивился женишок, для которого канун свадьбы стал  вечером циничных откровений, — Какие такие чувства в этом несовершенном и сугубо материальном мире? Не ты ли сама мне об этом говорила?

— А что ж тогда скачешь вокруг своей Фаечки, словно павлин в период случки? Хвост распушил, плечи расправил… — подначивала его маман, — даже я поверила, что влюблен.

— Что поделаешь? – пожал плечами Вовка, — Хочешь жить, умей вертеться. Сама заметила, так уж природа устроена, что даже у птиц без брачных игр самку не охмуришь.

— Но все-таки приятно иметь женщину, которая тебя хотя бы не отталкивает, — не сдавалась свекруха.

— А любовницы на что? – парировал сын, открывавшийся ей сегодня с совершенно незнакомой и пугающей стороны.

— Все так, но теща твоя еще лет тридцать-сорок протянет, сам состаришься, пока квартирку заполучишь, — вздохнула та.

— Поживем-увидим, – загадочно проронил Вовка, и Татьяна боялась догадываться, что он имел ввиду.

На церемонию бракосочетания Татьяна не явилась. Впрочем, этого никто не заметил и не выразил по этому поводу ни малейшего сожаления. Зато Таисия Марковна постаралась! Вовка с Фаиной оплатили обычную, не торжественную церемонию регистрации брака. Приглашение в зал бракосочетаний, вальс Мендельсона и шампанское после того, как они официально стали мужем и женой, стало для них полнейшим сюрпризом. Вовка ликовал: сбылась его давняя мечта! Свидетельство о браке для него – пропуск в новую жизнь, в высшее общество, куда он давно рвался. Это в перспективе, а на данном этапе – возможность капитально обосноваться в столице. Фаине, напротив, было не по себе. Она никак не могла понять, почему, но ее не покидала мысль о том, что она совершает роковую ошибку. В машине на обратном пути из ЗАГСа, пытаясь понять, что с ней происходит, она нашла, что ее просто-напросто гложет чувство вины перед матерью. Затем ли она одна растила дочь, чтобы не иметь возможности выдать ее замуж, не увидеть ее в наряде невесты?.. Поездка по курортному городу немного отвлекла от грустных мыслей. Орлов устроил для новобрачных экскурсию по самым памятным местам Ялты: домик Чехова, замок над обрывом «Ласточкино гнездо», Приморский парк… Увлекающаяся историей Фаина оценила старания свидетеля со стороны жениха. Вовка любил все новое, неизведанное, интересное, поэтому тоже остался доволен. Вчетвером – молодожены и свидетели бракосочетания – перекусили в ресторанчике на берегу моря. Усталые и довольные, вернулись в усадьбу Орловых, где в саду, под яблонями уже был накрыт праздничный стол. Кроны деревьев подсвечивали развешенные между ветвями гирлянды из обычных бытовых лампочек. Получилось светло, а главное оригинально – «груши, которые нельзя скушать», вперемешку со спелыми ароматными и не только съедобными, но и очень вкусными сладкими яблоками. За столом – родители Андрея, друзья семьи. А вот Татьяны среди них не было. Впопыхах вспомнили о ней не сразу. Только когда она сама явилась поздравить новобрачных с букетом гвоздик в напольной вазе – подарок молодым. Фаине бросилось в глаза, что одета она была в белый гипюровый костюм, будто действительно сама выходила замуж. Деньги на наряд она выпросила у добросердечной Таисии Марковны, сыграв на том, что родила спасителя ее единственного сына. Та была готова отдать последнее в знак благодарности, что ее Андрюша остался жив.

Свадьба получилась на удивление доброй и душевной. Танцевали и веселились все, кроме матери жениха. Татьяна только казалась веселой: в ее жизнь после многолетнего отсутствия возвращался сын, но – похоже – только ради того, чтобы снова сделать ей больно. Получается, она с таким трудом выносила и родила кому-то мужа, а сама вновь остается ни с чем… Она чувствовала себя ущемленной, обделенной судьбой, несчастной на этом празднике жизни. Сейчас ей невыносимо хотелось выть от обиды и отчаянья, но ситуация обязывала улыбаться и проявлять благожелательность. «Ничего, — успокаивала она себя, — Будет и на моей улице праздник! Мне не дали стать женой, так и мой сын никому не достанется!».

— Горько! – раздавалось в саду Орловых.

— Горько! – вторила им Татьяна, думая про себя, — Будет горько, даже не сомневайтесь! Уж я-то им это устрою!

В Ялте молодожены остались еще на несколько дней. Им было жалко уезжать из теплого, гостеприимного города. Но Фаину в столице ждали срочные дела: нужно было решать вопросы с отъездом во Францию на стажировку. А Вовке – устраиваться на новое место работы, так как старое по известным причинам он потерял. Орлов помог приобрести билеты на самолет – в сезон отпусков они нарасхват. Провожали новобрачных всей семьей.

— Мы еще обязательно увидимся! – заверяла их Таисия Марковна, обнимая на прощание, — Приезжайте к нам следующим летом. Непременно приезжайте! Будем вас ждать!

— Конечно, конечно! – отвечал расчувствовавшийся Вовка.

— А вы к нам в Москву приезжайте! – Фаина сочла нужным пригласить Орловых к себе. – Я вам устрою экскурсию по столице, сходим в ресторан, в цирк на Цветном бульваре, в театр какой-нибудь. Уверяю  — скучать вам не дадим!

— Всегда мечтала в театре на Таганке побывать! – призналась Таисия Марковна.

— Значит, договорились! – просияла Фаина. Ей очень хотелось порадовать тех, кто в свою очередь столько хорошего сделал для нее с мужем.

— Действительно, приезжайте! – поддержал ее новоиспеченный муж. – Жена вас по историческим местам сводит, я – по развлекательным…

— Ты там не слишком развлекайся! Остепениться пора, женился никак, — осадила пыл Вовки Таисия Марковна.

Тот хитро улыбнулся:

— Куда уже от меня она денется, раз замуж вышла?! Теперь навсегда вместе!

— Дай-то Бог! – мама друга перекрестила их, провожая в путь.

Объявили посадку, и молодожены направились к стойке регистрации. Через несколько минут самолет взмыл вверх, поднимаясь все выше и выше. Впрочем, они и без того были на седьмом небе от счастья. Фаина от сознания того, что любит и любима. Вовка – потому что впервые возвращался в столицу уверенным в своем будущем. Теперь он не просто парень из провинции – он законный муж коренной москвички, и теще волей-неволей придется его принять. Главное  закрепиться. Потом – он не сомневался в этом – сможет найти себя в этом большом и богатом городе.

глава 2

Возвращение в Москву

— Что? Уже вернулись? Ну, проходите… — неожиданно для новобрачных без тени радости на лице приветствовала их Светлана Ивановна, открыв дверь квартиры.

Фаина настолько соскучилась за эти дни по маме, что не обратила внимания на неловкость. А вот Вовка не мог не заметить, что ему не рады. Однако его все же пропустили пройти. Уже что-то! Шаг на пути к цели сделан. Сейчас все зависит только от него. Он включил все свое обаяние на отметку «максимум». Однако привычные методы покорения дам бальзаковского возраста тут не действовали. Теща его будто не замечала и поначалу практически с ним не общалась. На самом деле она наблюдала за зятем и делала для себя соответствующие выводы. Профессия врача скорой помощи научила ее хорошо разбираться в людях. Зять ей не нравился. Она чувствовала в нем фальшь. Но пока он вел себя почти безупречно. Светлана Ивановна решила вывести его на чистую воду. Улучив момент, когда они остались наедине, спросила его о том, что волновало ее больше всего:

— Как, где, а главное – на что жить думаете?

Фаина вышла в коридор ответить на телефонный звонок. Звонила подруга. Мама знала, что это надолго. Вовка понял: наступило время главного экзамена на звание зятя.

— Поживем-увидим. Не переживайте  — не пропадем! – заверил он тещу.

— За тебя я вовсе не переживаю, — У Светланы Ивановны перехватило дух от возмущения, — А за дочь боюсь. Что ты – без образования, постоянной работы, собственного жилья, неизвестного роду-племени можешь ей дать?

— Все это дело наживное… – нараспев проронил Вовка.

— Да?! – изумилась мама супруги, — Что же до сих пор не нажил?

— Возможности не было. Думаете, так просто в столице обосноваться? Сами знаете, с кого пришлось начинать, – набиваясь на жалость и сочувствие, промямлил тот.

— Боюсь, приблизительно тем же и закончится, — сделала вывод Светлана Ивановна.

— Вам сложно меня понять, потому что сами никогда не были в моей ситуации, — эта реплика Вовки прозвучала, словно обвинение в адрес тещи.

— Да нет, дорогой. Я как раз таки слишком хорошо тебя понимаю! – заверила его мама супруги, поднимаясь из-за стола, —  Возможно, даже больше, чем ты сам себя понимаешь. В любовь твою неземную не верю! Почему-то девушка поскромнее в своем Задрыпинске тебя не прельстила. Запомни, ты здесь, пока моя дочь тебя любит, а я дорожу ее чувствами. Упаси тебя Бог обидеть ее хотя бы раз в твоей никчемной жизни! Вернешься туда, откуда прибыл! Уяснил?!

— Зачем Вы так, Светлана Ивановна? – Вовку речи тещи задели и рассердили не на шутку.

— Если ты действительно любишь мою дочь, значит, должен подняться до ее уровня. То есть – получить образование, устроиться на хорошо оплачиваемую работу, чтобы она и мои внуки никогда ни в чем не нуждались, — наконец, Вовке были предъявлены определенные требования.

— Я и сам к этому стремлюсь! – заверил ее зять.

— Что же тогда поступать в институт летом не стал? – не поверила ему собеседница.

— Почему «не стал»? Поступил! На заочное отделение экономфака. Но понял, что не мое, и бросил, — Вовка тактично умолчал о том, что устроил его туда по блату несостоявшийся тесть. После того, как он нарушил условия договора и не стал жениться на милой, но нелюбимой Женечке, разумеется, не могло быть и речи о продолжении учебы.

— А кем бы ты хотел быть? – смягчилась строгая собеседница.

— Не знаю еще. Меня фотоискусство привлекает. Может быть, выучиться на фотокорреспонедента?.. — мечтательно проронил Вовка.

— Так и быть, я тебе помогу ради дочери, – мать супруги неожиданно проявила участие. – У меня есть знакомый на факультете журналистики. Лучший друг покойного супруга. Ты свои работы приготовь. А я его на днях в гости к нам приглашу. Если увидит в тебе хоть искру таланта – возьмет к себе, если сможет.

— Я об этом даже мечтать не мог! – Воскликнул Вовка, — Спасибо Вам, Светлана Ивановна! Вы лучше, чем хотите казаться! Я же вижу….

— Конечно, моя мама самая лучшая на целом свете! – согласилась с мужем вернувшаяся на кухню Фаина,  бросив на мужа укоризненный взгляд. — А кто-то еще в этом сомневался…

— Что ты, милая, ни капельки! Самую восхитительную девушку в мире могла воспитать только лучшая женщина на свете, — успокоил ее Вовка.

— Я так рада, что вы наконец-то стали находить общий язык! – Фаина облегченно выдохнула и одарила обоих улыбкой, — За это нужно выпить! Предлагаю белое столовое вино… Нет, лучше шампанского! Вовка, сгоняешь за ним в магазин? Душа праздника требует!

— Твое желание для меня – закон! – Вовка поднялся из-за стола и манерно поцеловал руку любимой женщины. – Я скоро!

Через минуты две хлопнула входная дверь, и ступеньки лестничного пролета сотрясли быстрые шаги спускающегося на первый этаж Вовки. Домой он вернулся нескоро: в гастрономе, что располагался на первом этаже соседнего дома, он неожиданно встретил Викторию. Та предложила отметить встречу в баре, что располагался в цокольном этаже здания. Здесь, оказывается, она работала танцовщицей. Тесен мир, и даже в многомиллионной столице практически невозможно потеряться. Особенно если живешь в центре города.

Друзья проговорили до позднего вечера, пока Виктории не напомнили о том, что ей пора гримироваться и готовиться к выходу.

— Ну, братан, ты меня удивил! – искренне изумлялась подруга, — Не успел в Москве появиться, а уже женат. Да еще на ком! А ты далеко пойдешь, я вижу. Заходи к нам в бар с женой. Хотелось бы с ней познакомиться. Что за чудачка такая тобой прельстилась.

— Как-нибудь зайдем! – пообещал Вовка.

Дома его ждала только Фая. Светлана Ивановна уже легла спать. Вовка с торжествующим видом поставил на стол бутылку шампанского. В другой руке он держал ананас.

— Лучшей закуски к белому вину не найти, — объяснил он супруге. – Если только красная рыба. Но ты ее не любишь.

Однако ее, похоже, уже не радовало ничего. Она сердито поинтересовалась:

— Ты что так долго? Время очередей, как мне казалось, в далеком прошлом.

— Представляешь, я свою подругу из родного города встретил Викторию. Мы вместе в Москву приехали, — пояснил провинившийся, вовсе не чувствующий себя виноватым. – Потом наши пути разошлись. Но самое удивительное, она в баре здесь неподалеку работает. Красивая такая, как всегда…

Брови Фаины почти сошлись на переносице. Взгляд выражал недоумение и гнев:

— Значит, в то время, как его дома ждут жена с тещей, он прохлаждается в баре с какой-то там знакомой?!..

Вовка искренне не понимал, чем, собственно, его жена недовольна:

— А что здесь такого?! Мы давно не виделись, и нам было о чем поговорить…

— Но не в то время, когда тебя дома ждут! Как ты не можешь этого понять?! – негодовала Фая.

— Я же пришел… — он снова попытался объясниться.

— А что? Мог и не прийти? – осенило Фаину. – Давай! Иди туда, где был! Может, вы еще не обо всем договорились?

Вовка вспомнил недавний разговор с тещей. Ссориться с женой он сейчас никак не мог, но поскольку деваться ему было некуда, решил все-таки попросить прощения.

— Извини, я не хотел тебя обидеть! – Вовка обнял Фаину за плечи. – Я даже не думал, что ты у меня такая ревнивая…

Фаина резко скинула его руки с плеч:

— При чем тут ревность?! Речь идет об элементарных правилах приличия! А ты повел себя как обыкновенный мужлан…

«А он и есть мужлан. Банальное провинциальное быдло. И когда-нибудь, доченька, ты все-таки это поймешь… — думала Светлана Ивановна, переворачиваясь с боку на бок в своей кровати. Не спалось. Ее самые худшие опасения оправдывались. Не успели пожениться, а уже спорят. По каждому пустяку… Каждый день… То ли еще будет!  — Может быть, когда сам образование получит, все изменится? В конце концов недаром ведь говорят – милые бранятся, только тешатся».

Молодожены действительно вскоре помирились. Вовка обещал жене как-нибудь сводить ее в бар и познакомить с Викторией, чтобы та убедилась, что они действительно только друзья. А чтобы искупить свою вину перед ней и ее мамой, он обещал следующим вечером лично приготовить праздничный домашний ужин. Готовить он умел – научился в кабаке у Жабы, помогая Анне Петровне, самой лучшей поварихе в их городе.

На этот раз Вовка сдержал слово. Ко времени возвращения Светланы Ивановны домой, в зале был накрыт потрясающий стол. Зять постарался: запек цыплят-табака, зажарил свинину на шпажках. Натер на специальной терке морковь для корейского салата. Тещу приятно удивили рулетики из нарезанных кружочками и обжаренных  баклажанов с начинкой из помидоров и сыра. Но королевой стола была корзина с фруктами из ананаса.

— Прошу, дорогая моя тещенька! – Вовка за руки подвел к столу удивленную донельзя хозяйку дома.

Та с восхищением разглядывала сервировку.

— Это все ты?! – обратилась она к зятю. Дочь – она знала это, не любила утруждать себя работой на кухне. И уж таких блюд, конечно, в жизни не приготовила бы.

Фаина торжествовала: наконец-то мама убедилась, что она сделала правильный выбор!

— Где же ты всему этому научился? – поинтересовалась теща. – Не все женщины так готовят. Я уже не говорю о том, что такую вот корзину додумаются вырезать.

Вовка рассказал, где и при каких обстоятельствах постиг кулинарное мастерство.

— Да, боевое у тебя детство… — проронила Светлана Ивановна, скептически потупив взор.

— Ничего – в жизни пригодилось, как видишь, — поддержала мужа Фаина.

— Так ты, получается, школу не закончил… – открываясь с положительной стороны, зять обнаруживал и отрицательные качества.

— Почему не окончил? Зачем учителям со мной еще год мучиться было?! Они мне «троечки» в аттестате просто так нарисовали. А кое-кто и на «четверки» не поскупился. – Вовка даже бахвалился этим фактом. Типа, мы тоже не лыком шиты. Зачем учиться, если педагогов можно измором взять?

— Как же ты в институт поступил, если у тебя такие скромные познания? – для Светланы Ивановны начался поистине вечер удивлений, а главные сюрпризы были впереди.

— Я на коммерческом отделении был. А теперь, когда работу потерял, платить за учебу нечем стало. Да и не мое это, я уже говорил, — невнятно проронил Вовка.

Объяснение зятя осталось для нее непонятным: откуда у дворника деньги на экономфак коммерческого ВУЗа? Но она больше не стала пытать его вопросами. Все равно не скажет, если сразу не сказал.

— Кстати, какие вы молодцы, что устроили сегодня праздничный ужин, — похвалила она дочь с мужем, — К нам сегодня дядя Леня обещал зайти. Папин друг… Помнишь, дочь?

Фаина обрадовалась.

— Конечно, помню, — Фая загадочно улыбнулась, глядя на мать, — С чего это вдруг он решил зайти к нам в гости? Он же не был у нас ни разу с тех пор, как папы не стало…

— Увиделись с ним сегодня случайно, — пояснила Светлана Ивановна, — Я поделилась с ним новостью, что ты замуж вышла. Он меня отчитал, что скрыла такое событие в нашей жизни, и, по-моему, не поверил, что я сама не была на вашей свадьбе. Вот решил зайти, лично тебя поздравить.

— Мама, это же здорово! – захлопала в ладоши Фаина, — Насколько я помню, дядя Леня преподает на факультете журналистики. А у Володи есть замечательные снимки! Думаю, им будет о чем поговорить.

— Ой, а я не успел их приготовить еще, — спохватился Вовка. В хлопотах он забыл об их вчерашнем разговоре с тещей, да и не думал он, что все так быстро решится.

— У меня есть несколько, — успокоила его жена, — Из тех, что ты мне дарил. Работы замечательные. Я уверена, что дядя Леня их оценит по достоинству.

— Тогда надо разогреть цыплят табака. А то уже остыли почти, — засуетился кулинар-фотограф.

— Вот и пусть этим жена займется. Может, готовить научиться, — распорядилась теща, — А ты иди лучше переоденься. Не забывай, что сегодня ты все равно что экзамен сдаешь. Обязан произвести впечатление, которое, как известно, начинается с внешнего вида.

Дядя Леня был искренне поражен, что его встретили за потрясающе сервированным столом, нарядно одетые.

— Я, конечно, предполагал, что меня в семье моего лучшего друга помнят и уважают, но не думал, что настолько! – признался он.

— Вы просто выбрали удачный день для визита, — с тонкой иронией заметила Светлана Ивановна, — Дети, еще не зная, что вы придете, решили устроить дома праздничный ужин. Просто так, без повода. Но я, например, в совпадения не верю. Наверное, чувствовали, что вы к нам в гости собираетесь.

Гость расплылся в улыбке.

— Это так замечательно, что Вы к нам заглянуть решили! Вот и повод для праздника! Проходите к столу! Отметим вместе с вами такое важное событие в нашей с Владимиром жизни, как наше бракосочетание, – Фаина являла собой образчик гостеприимства.

— Владимир, му-муж… ой, супруг Фаины, — волнуясь, словно действительно был на экзамене, представился Вовка.

— Леонид Георгиевич! – пожал ему руку светило кафедры фотоискусства.

— Кстати, наш Вовочка тоже увлекается фотографией, — Светлане Ивановне не терпелось обратить внимание гостя на таланты своего зятя.

— Да? – как бы удивился дядя Леня. На самом деле, повод для визита они с нею обговорили заранее. Он обещал помочь, чем сможет, если парень на самом деле окажется талантливым.

Фаина протянула руки к лежащим на тумбочке снимкам.

— Вот! – она подала их гостю, ничуть  не сомневаясь в их художественной ценности.

Леонид Георгиевич стал их внимательно изучать, сопровождая каждый такими репликами, как «Ух ты!», «Хороший ракурс», «Гм…», «А вот это лучше…»… И, наконец, выдал свое заключение:

— Кадры хорошие. Но чувствуется, что у автора нет школы. Не всегда четко выстроена композиция кадра. Нет первых и вторых планов. Поэтому фото как будто плоские. Но опыт приходит с практикой. Гениями не рождаются, а становятся. Было бы у Владимира желание научиться всем премудростям фотоискусства.

— Я очень хочу всему научиться! – признался Вовка. – Светлана Ивановна сказала мне по секрету, что вы мне в этом можете помочь.

— Давайте договоримся так, молодой человек, я поговорю с деканом факультета. Может быть, в порядке исключения Вас примут на заочное отделение факультета журналистики. Нужно будет сдать пару экзаменов по специальности. Так, простая формальность. Думаю, диктантом по русскому языку и беседой о русской литературе дело ограничится.

— Диктантом?! – Вовка побелел, понимая, что в жизни его не напишет. Русских классиков он тоже не читал, кроме пушкинской сказки «О попе и его работнике Балде», уяснив для себя иную мораль, отличную от той, что подразумевал великий классик: «кто не работает, тот ест», говоря устами киногероя любимой им серии фильмов про приключения Шурика.

— А что Вас так напугало? – дядя Леня убедился, что не ошибся в своих предположениях.

— Я школу давно закончил. Боюсь, не сдам экзамена… — признался Вовка.

— Журналист, даже фотожурналист, которому писать как будто и не обязательно, все же должен быть грамотным человеком, — пояснил преподаватель ВУЗа. – Допустим, Вас примут на заочное отделение… Боюсь, Вы его без хорошего знания родного языка можете не окончить.

— Я так и думал, — сник Вовка.

— Не переживайте, молодой человек. У Вас же такая жена умница. Не только русским, еще тремя языками как родными владеет. Поможет в учении-то. Я не ошибаюсь, Фаечка? – начало тирады гость адресовал юному фотографу, а конец фразы – его супруге.

— Конечно, конечно! – охотно согласилась Фаина, — Чего только не сделаешь для любимого человека!

— Ну вот, видите, Владимир, не все так страшно, — успокоил он начинающего коллегу.

— Леонид, Вы зятя моего совсем перепугали. На нем лица нет! – вступилась за мужа дочери Светлана Ивановна, — Не все талантливые люди грамотно писали и говорили. Марк Бернес, говорят, двух слов связать не мог. Зато пел как, а?! Вот и наш Вовочка другими талантами обладает. Пусть он не знаком с азами фотоискусства – на кухне ему нет равных! Все, что Вы видите на этом столе, приготовлено его руками.

— Неужели?! – изумился гость. – С такими талантами абитуриентов мне еще не доводилось сталкиваться.

— Что ж? Все когда-нибудь случается в первый раз, — философски заметила вдова, — Вовочка, с какого блюда нам лучше начать? Все такое аппетитное и красивое, жалко есть.

— Что на Вас смотрит, то и берите, — оживился Вовка, — Кому что больше нравится.

— Мне думается, на меня смотрит вон та рыба с чешуей из лимонов.

— Форель, — пояснил Вовка, — Но я рекомендовал бы вам сначала отведать свиных ребрышек на шпажках.

— Ну вот – а говорите, «что на вас смотрит»… — в шутку огорчился дядя Леня, — А оказывается, тут свои премудрости имеются.

— Да нет, — стушевался Вовка, — просто мне кажется, что если сначала рыбу поесть, потом все рыбой пахнет.

— Может быть, может быть! – согласился с ним гость. – А Вы, молодой человек, разносторонне талантливы: и фотографируете хорошо, а готовите и вовсе и-зу-ми-тель-но!

— Я рад, что Вам понравилось, — Вовке польстила похвала гостя.

— Вы еще его цыпленка табака не пробовали! – вставила слово в защиту мужа Фаина, — Язык проглотить можно. Я уже вторую тушку уговариваю, и еще ела бы и ела. Так вкусно!

— Ешь, кто тебе не дает. Я еще разогрею! – Вовка поднялся, чтобы выполнить обещание.

Жена его остановила, схватив за руку:

— Я не просто наелась, я уже объелась. Так что я пас!

— Действительно, таких цыплят табака я даже в лучших ресторанах столицы не пробовал, — похвалил мастерство кулинара Леонид Георгиевич. – Кажется, я тоже не просто наелся, а объелся до отвала. Не Вы одна, очаровательная Фаина.

— Так что мы сидим?! – обратилась ко всем Светлана Ивановна, — Нужно растрясти жирок, чтобы не завязался. Давайте танцевать. Объявляю белый танец!

Вовке понравилась идея тещи. Он включил магнитофон, и комнату заполнили томные мелодии французского шансона. Фая кокетливо присела в реверансе, приглашая его на танец. Светлана Ивановна уже кружила в вальсе Леонида Георгиевича.

— Что Вы скажете о моем зяте? – с нескрываемым опасением поинтересовалась она, — Он совсем безнадежен?

— Откуда такие депрессивные мысли, дорогая моя?! – поспешил успокоить ее партнер по танцу, — Ученого и фотокора из него, конечно, не получится, не буду тебя обманывать. Но он может стать чудным домохозяином и освободить жену от забот по кухне, которые погубили не одну женскую карьеру. А вот у Фаечки есть великолепная возможность избежать этой печальной участи.

— Издеваешься?! – устало улыбнулась Светлана Ивановна.

— Отнюдь! – заверил ее друг семьи, — Не переживай. Не все так страшно. Главное, они любят друг друга.

глава 3

Первая ссора

С этого дня отношения тещи с зятем стали ровными, даже дружелюбными. Но только на первый взгляд! Светлана Ивановна смирилась с выбором дочери. Вернее, самоустранилась, позволяя событиям идти своей чередой. Брать на себя ответственность за разрушенный союз двух любящих сердец она не желала. Вовка же понимал, что его просто-напросто терпят. Он впервые в жизни сталкивался с недружелюбным к себе отношением. К неприязни своей матери он привык, наверное, с момента зачатия. Она хотя бы объяснима. Чем он не угодил матери жены, он никак не мог понять.

Признаться, ничего сверхъестественного в поведении Светланы Ивановны не было. На ее месте, пожалуй, так повела бы себя любая любящая мать. Скоропалительное замужество Фаины лишило ее возможности выехать на стажировку во Францию. Изменилось ее семейное положение, и ей запретили выезд, так как теперь требовалось подать сведения еще и о супруге, а у того была весьма смутная биография. Сроки поджимали. В итоге во Францию поехала ее однокурсница, а Фаина осталась в Москве. Искать работу ей не пришлось – ее оставили на кафедре французского языка и предложили поступить в аспирантуру. Зарплата начинающего ВУЗовского преподавателя была мизерной, и Фаина искала возможность дополнительного заработка. Вовка же никак не мог найти работу по душе. Такую, чтобы не пыльная была бы, и чтобы работать физически не пришлось. Он по-своему понимал смысл словосочетания «выгодное место работы». Помог молодым все тот же дядя Леня. Дочь друга он порекомендовал в столичную газету вести молодежную рубрику. А ее супруга устроил фотографом в один из столичных парков отдыха. Работа сезонная, правда. Но все лучше, чем ничего.

Так они и жили. Дома молодожены теперь бывали редко. Фая с утра вела занятия на кафедре, готовилась к первому в своей жизни семестру в качестве преподавателя. А потом пропадала в редакции столичной многотиражки. Рабочий день Вовки начинался ближе к полудню. С утра в парке отдыхающих было немного. Зато позже из них выстраивалась очередь. Возвращался он домой далеко за полночь. Светлана Ивановна тешила себя надеждой, что зять в парке отдыха подыщет себе куда более выгодную партию и оставит ее дочь в покое. Однако сезон уже подходил к концу, а зятек хранил жене верность, а скорее всего им  пока просто-напросто никто не прельстился.

Однажды она вернулась домой, уставшая донельзя после трудной смены. Отвозили в больницу тяжело раненых после аварии. Пострадавший едва не отдал Богу душу в машине «Скорой помощи», заставив всех, и ее, и фельдшера поволноваться не на шутку.  Хотелось тишины и покоя. Но судьба была против: еще в подъезде ее удивила громкая музыка, такого в их доме никто никогда себе не позволял. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что душераздирающие звуки дешевой попсы доносятся из их квартиры. Говорили тоже громко, словно хотели перекричать музыку.

— ДюймВовочка, да еще в галстуке! Солидный такой… на себя не похож… — восхищался разбитной женский голос.

— Ха-ха-ха… Анька-а-а-а, н-не завид-у-у-ууй! – высмеял ее незнакомый мужской бас.

— Ещ-щ-ще чего! —  ответил первый голос, — А если ему не идет? В ветровке с капюшоном и спортивных штанах я Вовку представляю. В костюме с халстуком – нет. Ну, не Вовка это!

— Да я эт-то, я-а-а-а! – заверил ее знакомый тенорок зятя. – Хотя Анька прав-в-ва – Тер-р-р-петь не м-м-могу х-х-халстуки…

Дверь в квартиру оказалась незапертой, Светлана Ивановна вошла и чуть не задохнулась от сигаретного дыма. За столом в зале веселилась порядком подвыпившая кампания незнакомых молодых людей. Заводила – ее дражайший зятек.

— Что тут происходит?! – в недоумении обратилась она к нему.

— О, тещенька по-пож-ж-ж-жаловала! – вывел Вовка заплетающимся языком и развел руками, словно хотел обнять весь мир.

— Кто эти люди и что они тут делают?! – Светлана Ивановна повысила голос, стараясь держать себя в руках.

  — М-м-мои д-дру-друзя д-д-детства. Мы так давно не ви-ви-д-делись… — как мог, объяснил зять.

— Что они тут делают?! Я спрашиваю! – теща еле сдерживалась.

— Я при-при-г-гласил…

— А меня, как хозяйку дома, ты спросил?! – ему напомнили, что тот здесь всего лишь квартирант.

— А шо? Низя? Я тоже тут жи-живу! Им-м-мею п-право! – Вовка решил проявить твердость и отстоять свои интересы.

 — Вот когда на свой дом заработаешь, там и будешь принимать кого, когда и сколько хочешь! Хоть всех бомжей мира! А сейчас все вон из моей квартиры! – хозяйка дома быстро расставила точки над «i».

— Щас! – огрызнулся зять. Его гости пришли ему на помощь.

— Мы не бомжи. Мы в Москву на соревнования приехали, — вступилась за всех Анька-атаманша. Это их дворовая гоп-компания веселилась в элитной московской квартире.

Светлана Ивановна на мгновение потеряла дар речи. Ей на помощь пришла вернувшаяся домой с работы дочь, которая тоже была шокирована  происходящим.

— Кто эти люди и что они у нас делают?! – накинулась она на мужа.

— Д-д-дорогая, по-по-з-з-знако-м-мься, эт-то м-м-мои дру-друзя… — Вовка неровной походкой направился к супруге, и дыхнув на нее перегаром, выдал, — А эт-то м-моя ж-ж-жена Ф-ф-фа… Фаина!

— Не могу сказать, что мне очень приятно! – призналась супруга Вовки и потребовала от него, — Чтобы через минуту этой пьяни здесь не было! Ты меня понял?!

— Ф-ф-фаеч-ка! Н-н-ну за-за-чем ты т-так? – старательно выговаривая каждый слог, пристыдил он жену, — Эт-то м-м-мои дру-друзя, он-ни хо-хо-хор-р-рошие…

— Тогда сам вместе со своими «друзями» вали на все четыре стороны! – ответила на это Фаина.

Не ожидавшая такого поворота событий компания застыла в недоумении и даже отчасти успела протрезветь.

— Я непонятно выражаюсь?! Извините, китайским не владею. Но если желаете, могу матом объяснить. Сдается, этот язык вам более понятен, — продолжила дочь хозяйки.

Нежданные и нежеланные, как выяснилось, гости стали подниматься со своих мест. Вовке это не понравилось. Он хотел похвастаться перед ними, а получилось, его прилюдно опустили ниже плинтуса.

— С-сидите-е-е! – приказал он своим гостям – В-вы ко м-м-мне при-пришли, а не к ним…

— Ах, так! – терпение Светланы Ивановны лопнуло. Она подошла к столу, на котором было еще достаточно закуски и выпивки, и, что есть силы, сдернула со стола скатерть.

Посуда с грохотом посыпалась на пол. Несколько тарелок, фужеров и салатников разбились.

— Шо…шо вы д-д-делаете? – это заставило зятька протрезветь раньше времени.

— Я сказала, вон отсюда! Хочешь пить с ними – пей там, где это принято. В этом доме никто никогда не устраивал пьянок, и никогда этого не будет! – тихо, но твердо ответила на это теща.

— Да мы и сами уйдем из этого дурдома… Пошли, пацаны! – Анька покинула проигранное поле боя с видом оскорбленного достоинства.

— В дурдом эту комнату превратили вы! – осадила зарвавшуюся гостью Фаина.

— Давно пора! – поддержала идею Атаманши Светлана Ивановна.

Она сгребла скатерть с остатками еды и выпивки в сверток и вручила его зятю:

— Это на опохмел. Что добру зря пропадать-то?

Тот остервенело вырвал кулек из рук тещи и пригрозил:

— Больше в-в-вы м-м-м-меня з-з-здесь не уви-уви-дите!

— Да ты что?! – обрадовалась теща, — Неужели? Все-таки правы люди: не бывает худа без добра! Давно бы так!

— Ты хорошо подумал? – обратилась к нему Фаина.

— А к-то ты та-так-кая? – для пущей убедительности  Вовка вскинул правую руку вверх, желая повысить авторитет в глазах старых друзей, — М-мы р-р-р-росли вме-вместе-е-е-е. Я их давно з-з-знаю… И ни на кого ни-ког-да н-не про-про-м-м-меняю, поняла-а-а-а?!

— Скатертью дорога! – выпалила Фаина, вытолкала пьяного супруга за дверь, закрыла ее на все замки, на цепочку и только потом медленно сползла вниз, закрывая заплаканное лицо ладонями.

— Вот так, девочка моя. Я предупреждала. А ты не верила… — Светлана Ивановна не могла удержаться от комментариев.

— Мама, ну хоть ты помолчи! – огрызнулась дочь. Ей было очень горько и обидно. Она и без того понимала, что мать была, как всегда, права. Но все-таки в ее любящем сердце теплилась надежда на то, что случившееся этим вечером досадное недоразумение.

— Ты как хочешь, но обратно я его не пущу! – предупредила ее мать.

— Да он и не вернется, не переживай… — прошептала Фаина с неземной грустью в голосе.

— Как бы не так! – не согласилась с ней родительница, — Явится, как проспится. Не думай только его прощать! Неужели ты не видишь, что он из себя представляет?!

Фаина промолчала. Ей сейчас сложно было на что-нибудь решиться. К тому же мать не знала главного – она ждала от Вовки ребенка. Если бы не это обстоятельство, уговаривать ее порвать с ним сейчас бы не пришлось.

— Как ты только живешь с такими фуриями?! – донесся с улицы сочувственный фальцет Аньки, — Зря говорят, что замужество –  не семейное положение, а медаль, медаль, которую женам в ЗАГСе выдают..

— Тогда ДюймВовке нужно выдать медаль «За терпение», — поддержал сочувствующую бас.

— Такой нет, — просветила его Атаманша.

— Значит, надо выпустить! – Предложил бас.

— Вовка, тебе нужна медаль «За терпение»? – обратилась к виновнику происшествия Анька.

— Мне уже ни-че-го не нужно… — ответил тот. Прохлада осенней ночи немного привела его в чувство, и он стал понимать, что переступил черту дозволенного.

Жена его поймет и простит. А вот теща – вряд ли. Что он будет делать завтра, он еще не решил, но сегодня он однозначно был настроен веселиться. Не дали дома отдохнуть от души, не беда! Можно было вернуться в фотосалон в парк. Со сторожем он уже успел подружиться. Тот их без труда пропустит.

— Значится так! – Вовка принялся восстанавливать свой подпорченный супругой и тещей  авторитет, — Едем  ко мне на работу! Там нам никто не запретит веселиться до самого утра! Жратва у нас есть, выпивон тоже – живем!

И гоп-компания с шутками-прибаутками направилась к станции метро. Фаина наблюдала за мужем из окна. Он открывался ей с новой стороны: неприятной и пугающей. Но она уже смотрела на Вовку не только как на любимого человека – а как на отца ее будущего ребенка. Похоже, она ошиблась с выбором второй половинки… А, может, преждевременно делает выводы? Чего только в жизни не случается? И мама его простит наверняка, как только узнает, что станет бабушкой.

Разговор о ребенке состоялся в эту ночь и в парковой сторожке. Ключ от фотосалона Вовка непредусмотрительно оставил дома вместе с брошенными в лицо тещи ключами от квартиры. Страж порядка пустил их переночевать. Спать ему все равно по рангу не полагалось, а в шумной компании коротать дежурство было гораздо веселее. Чем ближе становился рассвет, тем беспокойнее вел себя Вовка. У него из головы не выходило предупреждение тещи. Неужели он так бездумно потерял шанс изменить свою жизнь? Он вышел покурить, чтобы унять волнение. Анька – за ним следом, чтобы поддержать друга.

— Любишь ее? – она задала вопрос, интересовавший ее больше всего. Она хорошо знала друга и была убеждена, что Вовка не способен испытывать нежные чувства.

— Как тебе сказать? – ответ Вовки был на удивление практичным, — Есть ли она эта любовь? Фая – она не как все… Она такая необычная, умная, изящная, женственная…

— К тому же, коренная москвичка с собственной жилплощадью, — подколола его Атаманша.

— В том числе, — не стал отрицать данного факта Вовка.

— То есть, если бы твоя жена при тех же достоинствах не имела бы своего жилья, московской прописки и хорошо оплачиваемой работы, она бы тебя не прельстила, я правильно поняла? – Атаманшу осенила неожиданная догадка. Она слишком хорошо знала его мать. Пусть та сына не воспитывала: наследственность – штука коварная.

— Не знаю, я не думал об этом… Может быть, и не прельстился бы… — Вовка не стал лукавить. Он ценил дружбу с Анькой за то, что с ней можно было оставаться таким, каким был на самом деле, – Я недавно здесь со своей старой знакомой встретился. Она тоже из наших, вместе в Москву приехали. Короче, такая же лимита, как и я. Так вот Файка против нее – бледная поганка. А вот не тянет меня к ней, а к жене тянет…

— Переживешь? – Анька сочла нужным проявить сочувствие.

— А ты как думаешь? Идти-то мне некуда… — Вовка не стал от нее ничего скрывать. Во-первых, бесполезно, все равно догадается, а, во-вторых, она умная, дельный совет дать может. Некогда она была просто генератором идей. Он не ошибся.

— Ребеночка вам с женой нужно завести, — Атаманша и сейчас без труда нашла выход из ситуации.

Глаза Вовки блеснули. Он ударил себя по лбу! И как он сам не догадался!!! Оказывается, не все потеряно. Он схватил Аньку в охапку и закружил в порыве эмоций:

— Какая же ты у меня молодец!

— Просто я тоже женщина и знаю, что от любого  мужика можно без труда отказаться, а вот от отца своего ребенка – вряд ли… — она попыталась высвободиться из крепких рук друга.

Умным Вовку никогда нельзя было назвать. Но он был на удивление сильным, несмотря на то, что выглядел щуплым и худым. Он еще не знал, что задуманное ими уже свершилось. Как будто сам Всевышний или сразу несколько ангелов-хранителей  помогали Вовке в этой жизни. Жаль, что никто из земных обитателей не вложил в его сознание понятие о том, что недопустимо решать свои проблемы ценой чьей-то жизни. Неправильно, когда ребенок появляется на свет, потому что кому-то нужно с его помощью закрепиться на чужой жилплощади, например… Ребенок в семье должен быть долгожданным и желанным. По-своему Вовка тоже хотел рождения малыша, но двигали им иные чувства, нежели родительский инстинкт. Удивительная штука жизнь: в свое время мать Вовки восприняла беременность и роды как препятствие на пути к личному счастью. А вот он сам, напротив, надеялся, что ему малыш поможет выгодно устроиться в этом мире. Фаина же была в полном смятении: с одной стороны она мечтала стать матерью и уже безумно любила ребеночка. С другой – ее мучила мысль, что ее муж еще не готов стать отцом и ей придется воспитывать сына или дочь без его участия.

глава 4

Оправдание измены

Весь день Вовка обдумывал, какой предлог ему найти для возвращения домой. И не находил. Решил просто прийти, как обычно, и сделать вид, что ничего не случилось. Долго стоял под дверью, не решаясь нажать на кнопку звонка. Наконец, собрался с духом и позвонил. Ему долго не открывали, но все-таки в замке повернулся ключ, и на пороге появилась заспанная Светлана Ивановна в домашнем трикотажном платье.

— Здравствуйте, — виновато поздоровался Вовка.

— Фаины нет дома, — теща на приветствие не ответила и собралась было закрыть дверь.

— Вообще-то я домой с работы вернулся… — остановил ее зять.

— Вообще-то ты тут уже не живешь! Не достоин жить, — уточнила хозяйка  квадратных метров в центре столицы.

— Ха, элитный дом!.. – вызывающая реакция Вовки на замечание оказалась более чем неожиданной, — Еще скажите «в этой богатой квартире»! Срамота одна. Мебель старющая. У моей маменьки, простой рабочей, и то получше будет.

— Вот и вали к своей маменьке, — теща была готова отправить зятька и по другому адресу, но воспитание не позволяло употреблять неприличные выражения.

— Только учтите, я же Фаину с собой возьму… — предупредил ее муж дочери.

— Фая взрослая и умная девушка. Если она решит, что ты ей нужен, я удерживать дочь не буду, — Светлана Ивановна обезвредила брошенную зятем словесную мину замедленного действия, — Однако я уверена, что она если и последует за тобой, то ненадолго. Слишком вы разные. Ты ее не потянешь.

— Вы сейчас вот своими собственными руками обрекли либо себя на одинокую старость, либо дочь – на одиночество! — Вовка захлебывался от ярости и бессилия.

Светлана Ивановна горько улыбнулась:

— Ты слишком высокого о себе мнения, — просветила она зятя, — Как бы не любила тебя моя дочь, меня она любит больше и никогда меня не бросит. Даже если вы будете жить отдельно, мы с ней будем видеться регулярно.

Звук хлопнувшей двери как бы поставил точку в разговоре, а также — на возможности вернуться. И что его вчера дернуло притащить сюда своих друзей! Похвастаться захотелось? Похвастал… Остался при том, при чем был. Что теперь делать? В уме возник образ добродушной кастелянши бабы Шуры. Но после того, как он сбежал со свадьбы, о возвращении к ней на постой и речи не могло быть. К тому же Кротты живут напротив. Попасться им на глаза, особенно влиятельному банкиру ему не хотелось. Вовка решил дождаться жену, чтобы поговорить с ней лично. В конце концов, она могла повлиять на свою мать, чтобы та все-таки сменила гнев на милость. Спустя некоторое время у подъезда остановилась иномарка, из салона вышла Фаина.

— Спасибо, что подвез. А то совсем с этим праздничным выпуском ко Дню студента заработалась. Автобусы уже не ходят, наверное. Пришлось бы на метро или на такси добираться, — благодарила она водителя дорогой машины.

— Не за что, Феюшка! Мне все равно по пути было. Почему бы коллегу до дома не подкинуть? К тому же красавицу и умницу. Такие кадры нужно беречь! – рассыпался в ответном словесном реверансе бархатный мужской тенор.

Фаина рассмеялась – ей явно были приятны комплименты незнакомца. Сердце Вовки кольнула  ревность. Жена направилась к парадной, машина уехала.

— Фая, стой! – окликнул ее уже в подъезде Вовка.

— Ты? – удивилась она, — Что ты тут делаешь?

— Как что? Тебя жду… Кстати, что это за тип? Быстро ты нашла мне замену…

— Да?! Вчера мне показалось, что и тебе есть, с кем проводить время, — сдержанно, даже холодно ответила супруга, хотя ее сердечко бешено колотилось от радости и волнения.

— Я и с тобой хотел, но тебя бы с нами не отпустили, — Вовка намекнул на излишнюю зависимость супруги от матери.

— А кто я такая, чтобы ты со мной проводил время? – Фаина напомнила ему вчерашний разговор, — Они – твои «друзя детсва»! Конечно, мне не чета…

— Что плохого в том, что я привел в дом друзей? – Вовка решил уточнить, что сделал не так.

— Что привел друзей – молодец! Плохо, что, во-первых, нас с мамой не поставил в известность, а во-вторых, устроил безобразную пьянку.

— Ну, выпили мы чуть-чуть… — оправдывался Вовка, на что Фаина лишь хмыкнула, —  Не виделись много лет. Поговорить захотелось, новостями поделиться. Они отличные ребята!

— А вот мы им, как мне показалось, не понравились, — сострила супруга, прекрасно слышавшая реплику Атаманши.

— А тебе было бы приятно, если бы тебя из дома выставили?! – вступился за друзей преданный им Вовка.

— Допустим, я бы в доме, в котором нахожусь впервые в жизни, не стала напиваться до поросячьего визга. И прежде чем пойти туда, поинтересовалась бы, не побеспокоит ли мой визит хозяев дома, — Фаина преподала супругу урок этикета.

— Какие вы все искусственные, корчите из себя невесть кого, — у того были свои понятия о приличиях.

 — Не навязываемся! Вперед – к тем, с кем тебе проще и лучше! Мама была права – ты обыкновенное провинциальное быдло! – бросила она в лицо Вовке и оттолкнув его, вошла в кабину лифта и нажала на кнопку с нужной цифрой. Двери медленно закрылись, отделяя ее от супруга, и она медленно стала подниматься на свой этаж. Вовке же ничего не оставалось, как спуститься. Он вышел на улицу. Куда идти? Снова в сторожку? Сегодня дежурит другой охранник, нудный и дотошный старичок. Этот не пустит. Тут в глаза бросилась сверкающая вывеска кабаре-бара, где танцевала Виктория. С ней было легко и просто. И Вовка направился в сторону развлекательного заведения. Когда ему было особенно тяжко и грустно, он топил тоску в веселье. Сегодня был тот самый случай.

— Где мне найти Викторию, танцовщицу? – поинтересовался он у швейцара клуба. Тот не понимал, о ком его спрашивают. Он уточнил, — Или Шахерезаду?

Швейцар снова пожал плечами.

— Мне кажется, ты ошибся дверью… Красные фонари горят на другой стороне улицы, — страж дверей принял боевую стойку, готовясь дать отпор странному посетителю.

— Вы меня неправильно поняли, — Вовка не знал, как объяснить ему, кто ему нужен.

На помощь неожиданно пришла официантка клуба, которая их обслуживала, когда они с Викторией встретились впервые:

— Да Ника ему нужна наша. Она его приглашала к нам, сама слышала… Идем, проведу тебя к твоей знакомой.

— Спасибо! – облегченно выдохнул Вовка. Хоть что-то хорошее за день.

Она провела его в служебную комнату, где переодевались танцовщицы и коротали время в ожидании выхода в зал. Вдоль стены слева стояли в ряд столики с зеркалами, где барышни гримировались. У стены напротив располагалась большая ширма, обтянутая темно-синим шелком. Середину комнаты занимал большой ярко-красный диван с такими же креслами по бокам. Таким образом образовывался полукруг, к подножию которого был приставлен низкий широкий журнальный столик. Здесь можно было выпить чашечку кофе или чая. Взявшаяся проводить его дама незамедлительно усадила его в кресло и предложила миниатюрную чашечку натурального кофе. Его варили тут же: на подоконнике пыхтела, готовя очередную порцию капучино, электронная кофеварка. Вскоре в комнату впорхнула Вика и, заметив Вовку, удивилась и обрадовалась одновременно.

— Ты?! Какими судьбами? Почему без жены? – она засыпала его вопросами, — Ты же обещал нас познакомить…

— Думаю, моей жене такое знакомство не понравится, — сморщился Вовка.

— В каком смысле? – до Вики суть реплики дошла не сразу, — А, понимаю, мы не из высшего общества…

— У Фаи очень строгая мама, держит дочь в ежовых рукавицах. Боюсь, жена многое здесь не так поймет, — пояснил отвергнутый муж.

— Так я и говорю – не из того теста мы сделаны, — она, как всегда, все упростила.

— В общем, да… — Вовка вынужден был с ней согласиться.

— Это-то понятно. Меня интересует другое: как тебе удалось такую кралю закадрить? – задалась вопросом Виктория, — Ты-то тоже не царских кровей.

Вовка загадочно улыбнулся.

— Да что тут думать? – в разговор вступила проводившая Вовку официантка, — О прынце она, может, и мечтала, а хорошего мужика, самца этакого настоящего  встретила и забыла о своих мечтах…

Виктория громко рассмеялась. Не смог удержаться от улыбки и сам «хороший мужик, самец». Версия польстила его мужскому самолюбию. Подруга развила мысль коллеги:

— А ведь ты права, Руся! Если бы ты знала, при каких обстоятельствах мы с ним познакомились… — интригующе заметила она.

Вовка молчал, опасаясь, что говорливая Вика выложит всю его подноготную.

— При каких же? Расскажи, расскажи! Нам тоже интересно…- кричали барышни в экзотических нарядах.

Мужчины в их комнату захаживали часто, но этот не был похож ни на одного из них. Было заметно, что он небогат, но вместе с тем свой в доску. Виктория заметила интерес к Вовке и посмотрела на него иначе. Теперь перед ней был уже не провинциальный наивный мальчик без гроша за душой, а женатый господин, небогато, но прилично одетый. Вике всегда особенно нравились женатые мужчины: ей льстило, что все эти почтенные отцы семейств в ее обществе теряли голову, забывая о своих безликих женах. Она была прирожденной любовницей. Жена из нее не получилась: рано, сразу после школы выскочив замуж за человека много старше себя, она молоденькой девчонкой из бедной семьи погрузилась в дотоле неведомый ей мир ночных клубов и тусовок. Первым на них ее привел муж. Посторонние мужчины баловали ее своим вниманием. Откровенные домогательства, оскорбившие бы любую другую замужнюю даму, она воспринимала как комплименты, как знак признания ее женской силы и красоты. Виктория флиртом не ограничивалась. Разумеется, муж не стал терпеть похождения молодой жены и подал на развод. С тех пор она всячески избегала разговоров о браке. Поначалу поклонники завалили ее предложениями руки и сердца. Но она выбрала плохого мальчика – приличные навевали скуку и раздражали. Любовник продал ее в элитный бордель, замаскированный под салон. Так она оказалась на «Прудах». Вот и Вовка ее заинтриговал – в нем проявилась изюминка, та самая чертовщинка, лукавство которые ее особенно привлекали в мужчинах.

Все-таки права была Жаба – что-то есть в этом скромном на первый взгляд мужчинке. В том-то и дело, что «на первый взгляд»… Надо ли говорить, что ей без труда удалось обольстить своего женатого друга. Виктории не терпелось убедиться, так ли он хорош в постели, как кажется… Вовка не думал о том, что уже обременен узами брака. А когда память иногда напоминала ему об этом досадном обстоятельстве, он успокаивал себя мыслью о том, что это не измена. Викторию он встретил раньше Фаины и увлекся ею тоже задолго до их встречи. Таким образом, он изменил не Фаине с Викторией, а Виктории с Фаиной… К тому же, Фая раньше него нашла ему замену: он своими глазами видел, как ее провожал таинственный незнакомец… Дни он как обычно проводил в фотосалоне парка отдыха, ночи – в кабаре-клубе вместе с любовницей. Он быстро забыл обидные речи тещи, так как вообще не отличался хорошей памятью, а жизнь научила его жить одним днем – не сожалея о прошлом, не думая о будущем. Само придет, заявит о себе – к чему заранее беспокоится?!

Незаметно пролетели три месяца. За это время он ни разу не виделся с супругой. Отношения с Викой меж тем развивались стремительно. Танцовщица нашла, что Вовка – мужчина-мечта всей ее жизни. Пикантность их роману придавало то обстоятельство, что любовник сам целиком и полностью от нее зависел. Прежде Виктория предпочитала жить за счет своих многочисленных поклонников. Штамп в паспорте – единственное, что связывало его с другой женщиной, к которой почему-то Виктория его ревновала. Эта тоже не зависела от мужа, как другие, сама зарабатывала на порядок больше своего неверного супруга, не искала с ним встреч, не устраивала сцен ревности, не шантажировала детьми… Казалось, их вообще ничего не связывает. Со временем Вике захотелось, чтобы их вообще ничего не связывало, и она первой заговорила о том, что Вовке нужно развестись с женой. Тот легко на это согласился, полагая, что все давно и так закончилось, он упустил шанс закрепиться в столице, женившись на коренной москвичке. Представится ли следующий? Еще вопрос. А тут в руки плывет счастье обладания самой прекрасной женщиной на свете. Невозможно от него отказаться.

— Ты обещаешь мне, что разведешься?! – капризно пытала любовника Виктория после бурно проведенной ночи.

— Да разведусь я, разведусь. Жена с тещей меня из дома уже выставили. Файка, наверное, потому на развод  еще не подала, что не знает, где меня искать, — в очередной раз убеждал ее Вовка.

— Когда?  — любовница потребовала уточнить дату развода.

— Господи, да хоть завтра. Детей у нас нет, совместное имущество нажить не успели. Делить нам нечего – разведут быстро, — успокаивал ее сожитель.

— Слово настоящего мужчины? – Ника побуждала его к активным действиям.

— Хоть сегодня! — заверил ее Вовка, — истеричек этих видеть, конечно, не хочется, но придется.

— Правда, сегодня? – обрадовалась любовница.

— Правда! – вздохнул ее партнер, всем своим видом показывая, как ему не хочется видеться с обидчицами.

Вовка не привык таить на человека зло, потому что быстро забывал и хорошее, и не очень. Но тут был особенный случай: его унизили в глазах друзей, выставили за дверь. Такого забыть, а уж тем более простить, он не мог. Поэтому и тянул с серьезным разговором с Фаиной, ожидая, что та сама явится к нему в фотосалон (она там бывала неоднократно, тем более, что устроил его туда друг семьи). Но шли недели, месяцы, могли пройти и годы, наверное, а супруга не спешила радовать его своим визитом. На него наконец-то решился он.

Снова позвонить в дверь, которая перед ним захлопнулась навсегда, оказалось непросто. Открыла Фаина и – о, какое счастье, — она была одна дома, Светлана Ивановна дежурила.

— Зачем явился? – сухо поинтересовалась Фаина.

— Поговорить нам надо. Отношения выяснить раз и навсегда, — вызывающе начал Вовка, но тут его взгляд упал на округлившуюся фигуру и выдающийся вперед животик супруги. Он замер от неожиданности и растерянности. – Ты беременна?!

— Да, я жду ребенка, — Фаина не стала отрицать очевидного, и, так и не дождавшись реакции растерянного супруга, прервала неловкое молчание, затянувшееся на несколько минут, — Не переживай, я смогу сама достойно воспитать малыша. Слава Богу, образование позволяет, и работа есть хорошая. Крыша над головой тоже имеется. Не пропадем!

— Фая, зачем ты так?! Я же не знал… — пытался оправдаться Вовка. Ситуация снова менялась коренным образом. Получается, он все же успел сделать главное! Куда теперь денется эта клуша на сносях вместе со своей деловитой мамашей? Вот они у него теперь где – Вовка подсознательно сжал кулак. Рано они крест на нем поставили, он им теперь покажет!

— Если бы хотел, узнал, — выразила свое мнение по этому поводу его жена — Что тебе мешало? Где живем, знаешь, где работаю – тоже…

— Сюда я не рисковал приходить. Боялся попадаться на глаза твоей маменьке, а днями и вечерами работал. Мне же надо на что-то жить! У меня нет родных в столице, не забывай! — Вовка являл собой в эту минуту образчик оскорбленного человеческого достоинства. – Кстати, я за тобой. Когда я разговаривал с твоей маменькой последний раз, обещал ей, что как только устроюсь, обязательно заберу тебя к себе. И вот я снял комнату в коммуналке, условия жизни поскромнее будут, чем здесь. Ты же не за олигарха замуж выходила. Знала, на что шла. Так что – не обессудь! Зато больше никто и никогда не упрекнет меня в том, что я живу за чужой счет!

Вовка блефовал. На самом деле никакую комнату в коммуналке он и не думал снимать. Он рассчитывал на то, что теща заломит руки и завопит: «Какое съемное жилье? А как же маленький? Нет, я дочь в таком состоянии никуда не отпущу!». Он молниеносно переиграл ситуацию. Теперь, когда Фаина должна была родить от него ребенка, ему незачем было с ней разводиться. Желанный образ Виктории молниеносно померк в его воображении, которое теперь рисовало ему другие, более радужные перспективы: союз с Фаиной был более выгодным, а с Никой они могут так же  периодически встречаться. Все складывается самым наилучшим образом!

 Фаина обещала поговорить с матерью, прежде чем даст ответ. Провожая мужа, она пообещала, что обязательно сообщит ему о своем решении, и попросила оставить адрес, по которому его можно было бы найти.

— Я за тобой зайду на днях. Комната, которую я снял, недалеко отсюда находится, но сама ты вряд ли этот дом найдешь,- уверенно врал Вовка, полагая, что его женушку испугает само слово «коммуналка» и его, как отца малыша, позовут жить обратно.

Однако теща снова смешала все карты: действительно не стала проверять оставленный зятем адрес, не стала удерживать дочь дома. Она внимательно выслушала ее, когда наутро вернулась домой со смены. Несмотря на то, что Фая торопилась на работу, она все же успела в двух словах поделиться с матерью новостями: что муж хочет забрать ее к себе, что рад тому, что у них будет маленький.

— Фаечка, я, конечно, хотела для тебя лучшей доли. Пусть я никак не могла повлиять на твой выбор, потому что всегда учила тебя самостоятельно принимать решения, но и мешать тебе быть счастливой я не имею права. – Эту речь Светлана Ивановна мысленно произносила сотни раз, допуская подобный ход событий, но все же говорила сейчас с заметным волнением, — Владимир не нравится мне, а не тебе, и если он готов взять на себя ответственность за малыша, что я могу сказать? В добрый путь! Только не забывай меня, пожалуйста!

— Как ты могла такое подумать, мама?! – успокоила ее дочь, заключив в крепкие-крепкие объятия.

глава 5

Меж двумя огнями

 Виктория с нетерпением ожидала возвращения Вовки от бывшей, то есть от Фаины. В том, что сожитель ее бросил, она не сомневалась. Он же сам ей признался как-то, что женился на ней, потому что считал партию выгодной. Но ошибся с выбором. Прошло уже достаточное количество времени. Безумно хотелось позвонить любовнику, но Ника останавливала себя, боясь помешать серьезному разговору. Стрелка часов двигалась предательски медленно. Она не выдержала, и набрала заветный номер. Занято… Еще раз… И снова женский голос просил перезвонить позже… Выждав несколько минут, она снова нажала на кнопку вызова. Наконец, раздались долгожданные длинные гудки, но Вовка сбросил звонок. Он непривычно задерживался. Всегда в это время был у нее, а сегодня не спешил… Или не смог?.. Ника не знала, что думать. Она машинально перебирала в уме варианты возможного развития событий: попал под машину, задержала милиция, потерял или украли мобильник… Действительность оказалась более чем неожиданной. Она узнала обо всем поздно вечером, когда Вовка, наконец, соизволил появиться в ночном клубе. К ней на квартиру, которую они снимали вместе, он так и не зашел.

Как ни в чем не бывало, он чмокнул ее в щеку и присел за столик в зале, за которым коротал время в ожидании, когда Виктория отработает программу. Он был заметно взволнован, то и дело нервно почесывал затылок, дергал себя за мочку уха, как будто не знал, куда деть свои руки. Ника подошла к нему до своего выхода в зал, чтобы утолить любопытство: чем закончился разговор любовника с супругой?

— Привет! Ты что так поздно? – обратилась она к Вовке, и, не дожидаясь ответа на этот вопрос, задала следующий, волновавший ее сейчас гораздо больше, — Ну что, виделся с ней? Она согласна дать тебе развод?

Виктории почему-то казалось, что жена держится за него руками и ногами и просто так такое сокровище, как он, ни за что не отпустит.

— Видишь ли, Ника, мы с ней об этом не успели поговорить… — к самому сложному Вовка приступил исподволь. Перед ним сейчас стояла непростая задача: остаться женатым и сохранить отношения с любовницей, которую он тоже не хотел терять.

— Как это «не успели»? Что же вы тогда делали?! – воскликнула Ника, и ее впервые за день кольнуло неприятное предчувствие.

— Разговоры разговаривали, — успокоил ее любовник.

— Ну?!  — Нике не терпелось узнать, что же случилось.

— Что «ну»?! – растерянно переспросил мужчина двух женщин, — Ребенка она ждет от меня, понимаешь? То есть ни о каком разводе сейчас не может быть и речи.

— Как?! – глаза Виктории наполнились слезами, -Попался на удочку?

— Ник, не забывай, что мы давно женаты, и она за меня не по залету, а по любви замуж выходила, — поправил ее любовник.

— А я?! – воскликнула его пассия на стороне.

— Ты по-прежнему останешься моей самой желанной женщиной на свете… — крепкое объятие призвано было усилить значение слов, придать им большей достоверности.

— И при этом будешь спать с ней… — ревниво заметила Ника.

— Должна же она выполнять свои супружеские обязанности… — Вовка попытался перевести разговор в шуточное русло, но это ему не удалось, и он продолжил серьезным тоном, — Сейчас, когда я знаю, что она ждет от меня ребенка, я не могу ее оставить. Я не хочу, чтобы мой сын или моя дочь росли без отца, понимаешь?! Сам отца не знаю, а он – меня…

— А ты уверен, что ребенок от тебя? Вы же давно не живете? Может, это просто ее уловка тебя не отпустить? – пошла ва-банк беспринципная красотка.

— Какое это имеет значение?! – огорошил ее своим ответом любовник и, хитро подмигнув, продолжил, — Официально он мой, и мне это сейчас на руку,

— Только не говори, что тебе все равно, что ребенок, возможно, не от тебя? – не поверила своим ушам пассия будущего отца.

— Разные ситуации в жизни случаются, согласен. У меня другая! – скалился тот.

— Да-а-а?! И какая же? – ехидно поинтересовалась Виктория.

— А то ты не знаешь! – в тон ей ответил любовник.

— Почему? Знаю! Догадаться несложно: ты считал, что между вами с женой все кончено, а теперь, когда выяснилось, что она беременна, появилась зыбкая надежда более основательно закрепиться в московской квартире, — реплика пассии прозвучала как обвинение.

— Пусть будет так… — неожиданно согласился обвиняемый, — Что в этом плохого? Вот уводить мужа из семьи и от детей – плохо, хуже измены.

— То есть если я с тобой сплю, виновата я, а ты не при делах… Так получается? – негодованию Вики не было предела.

— Спать одно, настаивать на разводе – другое, — не согласился с ней Вовка, — Ты меня очень привлекаешь как женщина, но так случилось, что ты стала моей женщиной позже, чем я женился на другой. Причем, ты сама первая мне когда-то отказала! Вспомни!

— Ты просто меня не любишь… — заключила Виктория.

— Такова жизнь: на одних женятся, других любят. Так тоже живут очень многие. Чем тебе не нравится такой расклад? – предложил свой выход из ситуации женатый любовник. – Тебе чего больше хочется: варить борщи, стирать, заниматься хозяйством, подтирать попы и сопли вечно орущим младенцам или приятно проводить со мной время? Что-то в качестве жены я тебя не очень представляю, если честно.

Танцовщица резко встала из-за стола и покинула столик, за которым расположился Вовка.

— Можешь возвращаться к своей женушке под крылышко. Тебя никто не держит! – крикнула она ему напоследок.

— Ой, какие мы грозные! – только улыбнулся Вовка. У него были свои планы на эту ночь. К тому же любовница в гневе его возбуждала больше, чем всегда. Он покинул кабаре, нарвал охапку роз на городской клумбе, рискуя быть застигнутым с поличным, и отправился на квартиру, которую они снимали вместе с Викой.

Волю обманутым чувствам и рыданиям танцовщица дала за кулисами. Подружки не сразу добились от нее, кто довел ее до слез. По обрывкам слов и гневных выкриков рыдающей Ники подумали, что любовник ее бросил, и принялись по-своему ее успокаивать. В итоге все сошлись на том, что горевать незачем: Вовка был небогат, даже беден, помочь ей ничем не мог, поскольку сам – ходячий набор проблем… Рассудив, она и сама решила, что девчонки правы. Но легче почему-то не становилось: было ущемлено ее женское самолюбие, какая-то безликая, бесцветная словно бледная моль москвичка увела у нее, признанной красотки, от которой  сходили с ума самые успешные и обеспеченные мужчины столицы, какого-то босяка…Такого простить она не могла никак и разработала свой план мести. А поскольку была сильна не умом, а другим местом, то и месть была выбрана соответствующая. Она решила остаться любовницей Вовки, тем более что он сам этого хотел и однажды отплатить разлучнице той же монетой: поставить ее перед фактом, что она много лет спит с ее мужем и даже растит его внебрачного ребенка…

Вернувшись домой после работы, она была несказанно удивлена. От входной двери к широкой двуспальной кровати, занимавшую почти все пространство комнаты, вела дорожка из лепестков роз, а саму комнату освещали фитильки множества ароматизированных свеч, которые были повсюду: на столе, на подоконнике, на тумбочках, на полу… На столике у кровати ее ждал ужин: приготовленный Вовкой шашлык на электрическом мангале, белое мускатное вино, фрукты…

— Так будет всегда, моя Шахерезада, — заверил ее любовник, — Пусть хозяйством занимаются жены, ты создана для другого, моя королева…

Виктория не устояла. В эту минуту она и сама осознала, что принимать у себя обстиранного и накормленного мужчину все же лучше, чем заботиться о нем самой, будучи при этом неоднократно им же обманутой. Действительно, пусть уж он лучше гуляет с ней, чем от нее…

На следующее утро в полной уверенности, что его ждут не дождутся, Вовка отправился к жене. Дверь открыла теща, которая меж тем не спешила приглашать его в квартиру.

— Фая, это к тебе, — сообщила дочери Светлана Ивановна и ушла, оставляя право выбора за нею.

«Хорошо уже, что не выгнала», — подумал про себя Вовка, ожидая супругу на площадке.

Та вышла через минуты две.

— Привет! Зачем пришел? – сухо поинтересовалась она.

— Как зачем? За тобой! Мы же договаривались… — растерялся супруг. Приглашать его в дом, похоже, не собираются…

— Так вот сразу? – удивилась Фаина, — Я еще вещи не собирала. Ты хотя бы предупредил. Мне зачет сегодня в универе принимать. Давай завтра…

— Что завтра? –  Вовка не сразу понял, о чем речь.

— Как «что»? Комнату твою смотреть. Уже забыл? — теперь уже растерялась Фая.

— А ты согласна переехать в коммуналку?! – глаза Вовки от удивления, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— А почему бы мне не согласиться? – вопросом на вопрос ответила супруга.

— Тебе будет непросто привыкнуть к таким условиям, — спохватившись, поспешил пояснить супруг.

— А что звал тогда? – этот ее вопрос остался без ответа. Муж только растерянно пожал плечами. Фая решила, что он боится, что она не оценит его стараний, и поспешила успокоить супруга, — Ничего, мама с папой тоже так начинали. А бабушка с дедушкой и вовсе прожили в коммуналке большую часть своей жизни. Чем я лучше или хуже? — с этой репликой Фаина открылась Вовке совсем с другой стороны. Воспитанная на примере героев произведений русских классиков, она была готова последовать за мужем хоть на край света.

«Да ты, никак, изображаешь из себя стойкого оловянного солдатика?! Ну-ну, посмотрим, надолго ли тебя хватит…» — пронеслось в его голове, но вслух он произнес совсем другое:

— Завтра, так завтра. Надеюсь, больше ничего не нарушит наших планов?

— Если точно завтра, то больше ничего! Уверяю, — ответила на это Фаина и потянулась к нему, чтобы на прощание, как раньше, чмокнуть мужа в губы.

Вовка отпрянул. Не столько от неожиданности: он вдруг поймал себя на мысли, что близость жены ему неприятна. Но потом все-таки взял себя в руки и доиграл спектакль на «бис»: сам поцеловал ее, прежде чем уйти. Фаина моментально почувствовала неестественность и холодность этого поцелуя, но списала это на то, что супруг обижен и чувствует себя здесь не в своей тарелке.

Как только Вовка оказался на улице, его охватили совсем иные чувства, чем те, с которыми он сюда шел. Вот уж сюрприз так сюрприз приготовила ему женушка! Еще кто кого разыграл! Что делать теперь? За один день найти свободную комнату в коммуналке практически нереально. Хозяином ситуации в любом случае оставался он. В крайнем случае, завтра можно самому отменить встречу, сославшись на срочные дела. Размышляя об этом, он не заметил, как пришел на работу.

— Чо задумчивый такой? Стряслося чаво? – спросил его сторож, тот самый дотошный старичок, с которым Вовке никак  не удавалось установить доверительных отношений.

— Все путём, дед! – заверил его Вовка хриплым голосом.

— А хрипишь чо? – не унимался зануда.

— А чо, уже хрипеть здесь запрещается? – огрызнулся рыцарь печального образа.  Сторож был стражем порядка во всех смыслах этого слова: и за мусор ругал нещадно, и вести себя вольно в свое дежурство не дозволял.

— Помочь нужна? – не унимался тот.

— Да чем ты, дед, можешь мне помочь? – отмахнулся от предложения Вовка.

— А ты расскажи, что стряслося. А там и решим, как быть, — предложил  любопытный старичок.

Его расстроенный вконец собеседник сдался, но рассказал ему не все, как есть, а только то, что волновало его сейчас больше всего: у кого за недорого снять комнату в коммунальной квартире…

— Постараюся беде твоей помочь, — выслушав, ответил на откровения молодца сторож, — Мои соседи как раз квахтирантов ищуть. Только с ними не всякие уживаюца: уж больно хозяйка сварлива, а хозяин  выпить горазд. Бываеть, как сцепяца друг с другом, клочья волос летять… Не всякому такое понравица. Вот и меняють жильцов як перчатки… Устроить?

Вовка просиял:

— Как раз то, что нужно, дед! – воскликнул он, — Мне бы только как можно скорее к ним попасть, чтобы комнату не перехватил кто-нибудь.

— Вот утречком сменюся и сходим, — пообещал ему сторож.

— Как утречком? А если опоздаем? – Вовка запереживал.

— Не опоздаем, — успокоил его старик, — сосед напилси нынче, хозяйке не до квахтирантов буде…

Вовке ничего не оставалось, как довериться слову неожиданно взявшемуся ему помогать сторожа. Чтобы не проспать и не потерять судьбой посланный шанс, он решил остаться ночевать в фотосалоне. Вика его в эту ночь не дождалась и решила, что он остался у жены, что настало время делить любовника с другой женщиной, которую тот не любит и которая лучше ее только тем, что выгоднее в этой жизни устроена, чем она…

Ранним утром, как только старик сдал смену, они с Вовкой отправились по заветному адресу. Дом располагался неподалеку от парка, старинный купеческий особняк, разделенный после революции между жильцами на комнатушки и, казалось, с тех пор не знавший ремонта. Дед провел спутника по длинному грязному коридору, насквозь провонявшим кошками и сыростью, и остановился почти в самом его конце перед выкрашенной в белую краску дверью.

— Кузьминишна! – постучался он, одновременно зазывая хозяйку, — Я новых квахтирантов тибе привел! Открывайся!

С той стороны двери донеслось шарканье, щелкнул замок и скрип ржавых петель возвестил гостям, что их зову вняли. Дверь распахнулась, открыв вид на две полутемные комнаты, несмотря на то, что каждая имела по окну. Здесь было и сумрачно, и мрачно. Впечатление усугублял сердитый вид их владелицы.

— Чо кричать-то?! Привел, так привел. Не пожар, чай…– осадила она старика и более милостиво обратилась к потенциальному жильцу — Проходи, коль пришел…

Дед хитро подмигнул Вовке, мол, я предупреждал, и оставил его наедине с  гром-бабой с полным чувством выполненного долга.

— Я пойду, Кузьминишна, а то баба заругаить, — стал отнекиваться он.

— А я не тебе говорю, — просветила его хозяйка покоев, — Не ты ж комнату у миня снять хошь. Вот и иди с миром! Без тебя управимси…

— Вот делай опосля этого добрые дела людям, — сокрушался дед.

— Спасибо! – театрально отбила поклон соседка, казалось, не испытывающая ни малейшей капельки благодарности, — Уж как-нибудь без вас… Не впервой! Любите вы чужие деньги щитать… Проходи ж! – она почти втолкнула гостя в свои владения и подвела его к первой слева двери.

За ней оказалась махонькая комнатушка шести-семи квадратных метров, не больше. Считалось, что она меблированная, то есть здесь есть все, что нужно для жизни: старый полутораспальный диван у сплошной стены справа, обеденный стол у окна и древний-древний шифоньер слева…

— Готовить будешь на кухне, стираться тоже там, раз в неделю дежурство в туалете и в душе. Кстати, завтра твоя очередь, — Кузьминишна ознакомила  квартиранта с правилами, по которым жили все обитатели коммуналки.

— А мы с женой тут поместимся? – выразил сомнения тот.

— Это уж ваши проблемы. Других комнат у нас нет. А если вас двое будет, то и платить будешь вдвое больше, — тут же отреагировала на это доморощенная коммерсантка.

— Договоримся! – заверил ее Вовка, приготовившись к торгу: он не собирался платить больше, чем стоит проживание в этом чулане, и сходу привел столь веские доводы, что хозяйка не нашлась, что ответить, и вынуждена была согласиться на оговоренную ранее сумму, — Значит так: что с того, что нас двое? Вторую кровать при всем желании сюда не втиснешь, а платят, насколько я знаю, за койко-место. К тому же, спят супруги вместе. Так что больше того, что положено, я платить не собираюсь! Да, чуть не забыл, перед моей женой вы должны делать вид, что я у вас тут живу давно. С меня – магарыч!

Кузьминишна пожала плечами, удивленная просьбой нового постояльца. Да ей-то какое дело – лишь бы деньги платили. Разные ситуации в жизни случаются. Снять эту комнату могли только люди, которым либо было некуда деваться, либо привыкшие к подобным условиям. Им ужаснулся даже видавший виды Вовка, хотя в хоромах жить ему не доводилось. Тесно, мрачно, а через стенку вечно воюющие хозяева… Однако он остался доволен выбором: как раз то, что нужно, чтобы Фаина изменила свое решение. Он был уверен, стоит только холеной неженке оказаться здесь, как она тут же  побежит к маменьке, захватив с собой при этом муженька, то есть его.

глава 6

Ужасы коммунальной жизни

От новых квартирных хозяев Вовка отправился к Фаине, как они с ней договорились накануне. Ему не терпелось привести ее в снятую только что комнату в коммуналке. Жена уже ждала его с небольшим чемоданчиком, в который уложила самые необходимые на первое время вещи. «Ну, ну! – пронеслось в голове у Вовки, — посмотрим, насколько тебя хватит…»

— Пойдем быстрее, мне еще надо на работу успеть, — поторопил он спутницу жизни, — Тут недалеко, пройдем пешком. Тем более, что беременным полезно прогуливаться.

Была ранняя весна. Все только готовилось расцвести и несказанно благоухало. Фая очень любила это время года и охотно согласилась пройтись. Вовку как способного помощника фотохудожника в салоне взяли на работу в фотостудию, которая также располагалась на территории парка. Летом он фотографировал отдыхающих в костюмах, сейчас ему доверяли лишь фото на документы, где не требовалось особого мастерства, только знание определенных норм и правил. Но он в свободное от работы время все же пытался делать художественные, портретные снимки, которые ему с каждым разом удавались все больше и больше. В качестве модели он часто снимал Нику. Поскольку в артистизме ей было не отказать, ей не нужно было объяснять, как себя вести в кадре. Сегодня он обещал любовнице провести с ней фото сессию для портфолио: девушка загорелась мыслью сделать карьеру манекенщицы. А тут приходится нянчиться с Фаиной… Он тянул ее за собой, не замечая, что жена еле за ним успевает.

 — Это здесь, — торжественно сообщил Вовка, предвкушая реакцию супруги.

Он также, как вчера дед его, провел жену по длинному вонючему коридору с навешанными на стены железными тазами, заставленном полуразвалившимися шкафами, тюками по углам… Фаине он показался бесконечным. «Наверное, в такое состояние привели бывший купеческий особняк подобные булгаковскому Швондеру», — квартира романтичной натуре навеяла исключительно литературные ассоциации. Наконец, муж остановился перед белой обшарпанной дверью, открыл ее своим ключом и пригласил пройти. Она перешагнула порог, в нос ударил резкий запах перегара. Девушка инстинктивно крепко сжала руку мужа, словно чего-то опасаясь, и  боязливо стала осматривать помещение. Перед ней были две комнаты, дверь в одну из них была закрыта. Ту самую, что снял для нее Вовка. В другой на кресле перед телевизором сидел мужчина в семейных трусах и майке, смотрел футбол и запивал пивом неприятные впечатления от игры команды, за которую болел и которая проигрывала. Супружница не успела его предупредить, что к Вовке нужно обращаться  так, как будто он тут прожил несколько месяцев.

— Вы к к-ко-кому? – приподнялся он с кресла. – Ж-ж-жен-н-ны н-н-н-нет дома… В-в-вы по по-по-пово-во-во-ду-у-у к-к-комн-н-н-наты?

Фаина прижалась к мужу еще сильнее, решив, что он ошибся дверью. Несчастный алкоголик едва его не спалил, но Вовка не растерялся.

— С утра а уже нажрался! Эх, ты! Все никак меня запомнить не можешь? Пить меньше надо. Кстати, познакомься, Колян! Эт моя женушка – Фаина…

Мужичок обалдел от того, что незнакомец назвал его по имени. Действительно что ли жилец прежний? Но голова после вчерашнего загула категорически отказывалась соображать, и он отбросил это неблагодарное дело.

-Бу-бу-будем з-з-з-накомы! – Колян уронил голову на грудь, изображая галантность. Как бы он ни был пьян, все же сумел разглядеть в новой жилице интеллигентную особу и хотел произвести на нее впечатление.

Фаина робко кивнула в ответ и с мольбой посмотрела на мужа. Тот поймал взгляд, и сердце его радостно заколотилось. «Подожди, ты еще главного не видела…» — думал он, предвкушая то впечатление, которое произведет на жену эта комнатушка. С видом циркача он повернул ключ в амбарном замке, на который закрывалась дверь, и пригласил ее пройти. Жена нырнула туда, спасаясь от чудовища в семейных трусах. Обстановка комнаты не вызывала оптимизма: старые прокуренные насквозь пожелтевшие обои, высокое окно без занавесок, наполовину заклеенное газетами, стол с грязной посудой, паутина по углам, неопрятного вида диван, на который присесть противно, не то что спать…

— Как ты здесь жил? – наконец, проронила Фая.

— Да, не царские хоромы. Я предупреждал! – ответил на это несколько разочарованный Вовка. Он ожидал совсем другой реакции супруги. Но Фаина пока держалась стойко. Жаль, не было времени досмотреть цирк с переездом до конца. Он был уверен, что вернувшись с работы, жену здесь уже не застанет, — Ладно, ты тогда устраивайся тут. А мне пора. Клиент важный должен прийти. Говорят, вредная особа, не любит, когда ее заставляют ждать. Буду поздно, ложись спать без меня…

И ушел, оставив ее наедине с царившим вокруг беспорядком. Неприятно, но что делать?! Надо приводить это жилище в божеский вид… Спрятав чемодан в шкаф, она переоделась и отправилась к хозяевам просить ведра, тряпки и веник для того, чтобы произвести в комнате генеральную уборку. Она начала с того, что сорвала пожелтевшие газеты с окна, и в комнате сразу же стало светлее и радостнее. На стенах заиграли солнечные зайчики, отбрасываемые зеркальной поверхностью воды в ведре. Затем она стала срывать старые обои со стен. На звук рвущейся бумаги прибежала озадаченная хозяйка покоев.

— Ты что тут творишь? – накинулась на жилицу Кузьминишна.

— Не видите что ли – обои срываю, — спокойно ответила Фая, продолжая стягивать со стен легко отстающую бумагу.

— А новые кто клеить будить?! Ты что ли?! – вопила гром-баба, подстегиваемая чувством чудовищной несправедливости.

— А кто же еще… — устало отмахнулась от нее Фая, — Вы, я вижу, лет двадцать, если не больше, ремонт здесь не делали…

— Кто тут живет, пусть и делает… — сердито отстаивала свою точку зрения хозяйка покоев.

— А что тогда крик подняли? – теперь возмутилась Фаина. — Мне тут жить – я и обои переклею.

— Если только так… — оттаявши, но все еще по привычке сердито согласилась с ней Кузьминишна. – А обои-то купила уж?

— Пока нет. Не думала я, что муж в таком сарае комнату снимает. Но Вы не переживайте, сейчас полы домою, и схожу куплю. И не только их. Краски бы не мешало взять – окна покрасить, и ковер какой-нибудь на пол. Не по холодному же ходить… — рассуждения новой жилицы поставили ее собеседницу в тупик: с таким ходом мыслей своих постояльцев та сталкивалась впервые.

— Только это, учти, за комнату будешь платить стоко, за скоко договаривалися, — предупредила она Фаину и, не переставая ей удивляться, отправилась восвояси, — Ишь кака – обои ей не таки… Прынцесса выискалася…

Фаина же в свою очередь удивлялась другому: как можно было сдавать комнату в таком ужасном состоянии, брать за это деньги, да и самим жить в условиях, немногим лучше этих… Содрав все обои, она вымела полы в комнате, вынесла мусор, а потом отправилась в хозяйственный магазин за стройматериалами, которые ей были необходимы, чтобы привести свое крохотное семейное гнездышко в божеский вид. Ассортимент одежды для стен оказался богаче некуда, но она с трудом нашла подходящие рулоны. Ее тонкому художественному вкусу претили цветастые пестрые рисунки, а ровный геометрический узор не подходил, так как стены в старом доме не отличались идеальными геометрическими формами. По этой же причине не подходили светлые оттенки – они подчеркивали все неровности. А темные сделали бы и так плохо освещенную комнату еще более мрачной. Наконец, ей приглянулись плотные флизелиновые обои легкого персикового оттенка с абстрактным рисунком серебряной краской с блестками. Фая не прогадала: как раз то, что нужно, чтобы зрительно расширить небольшое по площади помещение, добавить света, тепла, чуточку изысканности и благородства. Краску так долго выбирать не пришлось, так как они с мамой предпочитали покупать эмаль польских или немецких производителей.

На обратном пути Фая заскочила домой, чтобы захватить хранившиеся на антресолях старый тюль и занавески из оранжевого шелка. Несмотря на то, что они с мамой давно заменили их на новые, они еще имели довольно приличный вид, а для Вовкиной конуры вообще были верхом шика. Мама была дома и наблюдала за дочерью с замиранием сердца. С одной стороны, Светлана Ивановна радовалась, видя дочь такой оживленной и озадаченной хозяйственными делами. С другой – ее сердце сжималось от боли и жалости к ней: ей бы не старью этому радоваться и не такие «хоромы» обустраивать… И когда она уже наиграется в эту псевдосемейную жизнь?!

— Бедная ты моя девочка, — не выдержав, пожалела она  дочь за обедом, так как время было обеденное, и указывая на пакеты с обоями и краской, произнесла, — Это вот должен был твой муженек разлюбезный сделать до того, как тебя туда привел…

— Мам, ты опять начинаешь? – ответила на это Фая, — Он такой же, как все мужчины – ему хорошо так, как есть… Чем проще, тем лучше.

— Не все мужчины такие! – не согласилась с ней мать, — Подавляющее большинство озадачены тем, где и как живут их жены с детьми…

— Мам, ну что ты хочешь от одинокого мужика?! – вступилась за супруга Фая, — Он вечно работает… К тому же, обустраивать домашний очаг обязана жена, а не муж.

— Да, но это вовсе не означает, что она должна клеить обои… — внесла свои коррективы в общепринятую модель отношений в семье ее мама и, смягчившись, добавила: – Занавески – да, салфеточки там, статуэточки всякие, картины… А он тебе хотя бы поможет?

— Не знаю. Сказал, что будет поздно, — ответ дочери вконец расстроил Светлану Ивановну, а она, не замечая этого, продолжала лепетать: — Да это даже к лучшему! Вернется домой и комнаты своей не узнает!

— Дома с прошлого года кусок линолеума остался, помнишь? Возьми, пусть Владимир хоть что-нибудь для своего жилья сделает своими руками. Ты-то, конечно, не сможешь его постелить. И ковер свой возьми. В твою комнату я все равно хотела новый приобрести. Будет повод обновить интерьер у тебя, — грустно распорядилась мать новоиспеченной хозяюшки.

— Мам, ты у меня чудо! – обрадовалась Фая, — А то я расстроилась немного, что даже на дорожку денег не осталось.

   — Ты – главное – себя береги! – просила дочь Светлана Ивановна, — Помни, что ты сейчас за двоих и думать только о себе не имеешь права.

До нового места жительства Фаина доехала на такси, так как вещей собралось немало: и покупки, и взятое дома. Она вынуждена была попросить таксиста помочь донести их хотя бы к подъезду, так как ей самой это было не под силу. Водитель оказался столь великодушен, что доставил все сумки и пакеты непосредственно до двери ее комнаты. Фая попросила Коляна отодвинуть мебель от стен, чтобы можно было поклеить обои и помочь ей их поклеить. Успевший протрезветь хронический алкоголик с воодушевлением принялся за дело. Помогать столь очаровательной особе означало лишний раз побыть в ее обществе, которое было ему приятно. Таких особ в их доме до того не бывало. Однако это не понравилось Кузьминишне, приревновавшей мужа к новой жилице.

— Ты чего, кобель старый, тут делаешь? – накинулась она на него, — На молодух потянуло? А ну брысь отсюда!

— Будет Вам! – пристыдила ее Фаина, — Дядя Коля помогает мне обои клеить. Одной-то мне никак не управиться – потолки вон какие у вас высоченные. Вы тоже к нам подключились бы. В конце концов, это же  ваша квартира прежде всего.

Кузьминишна вняла просьбе постоялицы, не желая оставлять с ней своего мужика. Не потому, что не доверяла ей: она слишком хорошо знала своего благоверного. Втроем они довольно быстро управились: комната настолько мала, что на замену старых обоев новыми ушло не более трех часов.  В столовой хозяев настенные часы чинно пробили пять часов вечера.

— Файф о,клок! – воскликнула Фая и предложила своим помощникам, — В Англии в это время традиционно пьют чай. Давайте-ка я и вас чаем угощу, а? Мама как раз пироги передала. Не знаменитые английские булочки с маслом, но о-о-очень вкусные! Дядя Коля, ставьте чай! А Вы, Варвара Кузьминишна, идите накрывать на стол, пока я тут приберусь немного.

Фаина осталась довольна своим выбором: плотные флизелиновые обои идеально скрыли неровности на стенах. Здесь стало заметно уютнее, светлее и теплее. Осталось покрасить окно, и, дождавшись, как высохнет краска, повесить занавески. За чаем она поделилась своими планами с квартирными хозяевами.

— Ты красить окна сегодня не вздумай! Мы ночью задохнемся все… — предостерегла ее Кузьминишна.

— Что вы! Это хорошие краски, сохнут моментально и почти не пахнут, — заверила ее жилица, — Мы дома уже давно только такими пользуемся и еще ни разу не задохнулись. Сами убедитесь.

— Нет, нет, нет! – протестовала та.

— Хорошо, давайте я открою банку с краской, а вы решите: сильно она пахнет или не очень… Их специально для внутренней отделки изготовили, по новейшим технологиям, — говоря это, Фаина сходила в свою комнату и вынесла банку белой краски в пластиковом ведерке, открыла его, и по квартире вмиг распространился аромат свежести, лишь немного потянуло ацетоном.

— Я краской всю ночь дышать не собираюсь, — предупредила ее хозяйка.

— А вам и не придется: запах выветрится до того, как вы спать ляжете, — заверила их жена постояльца, — Более того, вы можете свое окно тоже покрасить. На одно окно тут краски много. На ваше тоже хватит. Могу поделиться. Все равно высохнет.

Природная жадность Кузьминишны и жажда халявы Коляна перетянули чашу весов на сторону Фаи. Отполдничав, приступили к покраске рам – с внутренней стороны, так как открывать окна еще сутки было нельзя: чтобы обои к стенам ровно приклеились и не пошли пузырями. Через пару часов краска действительно вся высохла. Еще раз вымыв полы – уже сразу в двух комнатах и освежив влажной тряпочкой окна, чтобы минимизировать неприятный запах, Фаина принялась выглаживать тюль и шторы. Да вот беда – только сейчас заметила, что крепить их некуда, карниза над окном не было.

— Ничего, повисят пока на проволоке, — решила она и стала примеривать занавески.

Они оказались слишком короткими и в то же время шире, чем надо было: в маминой квартире потолки намного выше и окно шире. Фаина не стала и тут долго раздумывать – отмерила расстояние от предполагаемого места карниза до подоконника и отрезала лишнее. Попросив у квартирной хозяйки швейную машину на несколько минут, она прострочила низ шторы, украсив его рюшей из обрезков тюля. Получилась штора в стиле кантри. Из остатков того же тюля она вручную сшила пояса, оба конца которых соединила пуговицами и с их помощью задрапированные половинки занавесок закрепила внизу у самого подоконника. Закончив с этим, она снова вымела нитки и обрезки ткани, протерла полы, которые никак не желали отмываться, как следует, и постелила привезенный из дома ковер. Присев на диван, чтобы полюбоваться своей работой, Фаина только тогда почувствовала, как сильно устала. Осталось последнее – привести в порядок диван. Заменить его не было возможности. Оставалось подушки и спинку выбить через мокрую смоченную в хлорированной воде простыню, обработать поверхность и снаружи, и изнутри раствором против всякого рода насекомых, положить свой матрац и застелить его чистым постельным бельем. Предстояло еще одно важное дело: самой вымыться в душе. Фая изрядно вспотела и, как ни старалась остаться чистой, все же выпачкалась в обойном клее и пыли. Краску она раньше смыла раствором ацетона, но остались разводы. Фая поймала себя на мысли, что не знает, где здесь можно искупаться. Колян просветил жилицу, что в конце коридора есть душ, но в него надо занимать очередь заранее. А если не успел, придется мыться позже всех полутеплой водой. Новенькая обитательница коммуналки еле дождалась, когда вволю наплескается и наплюется в душе последний обитатель квартиры, пожелавший этим вечером освежиться. Валясь с ног от усталости, она еле доползла до своей комнаты и уснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки.

Вовка весь вечер и половину ночи провел в обществе любовницы. Половину, потому что вдруг засобирался уходить.

— Начало-о-ось… — недовольно протянула Ника, — И этот изображает из себя примерного семьянина…

— Не угадала, — улыбнулся Вовка и изложил ей свой хитроумный план, который их обоих весьма позабавил.

— А ты хитрюга и интриган у меня, оказывается, опасный тип… Надо держаться от тебя подальше… — хохотала Виктория.

— Дык с кем поведешься, от того и наберешься, — подыграл ей сожитель, — Самым коварным образом заманила меня в свои сети и не отпуска-а-а-а-ет…

— И не наде-е-е-е-йся-а-а-а-а! – подхватила шутку его пассия.

— Разрешите все-таки ненадолго отлучиться, Ваше королевское величество. Любопытство раздирает не на шутку: женушка сбежала уже самым позорным образом или меня дожидается? – Вовка театрально пал перед Никой на колени.

— Так уж и быть, разрешаю! – та величественным жестом сопроводила слова согласия, — Но только ненадолго и только ради того, чтобы утолить Ваше нечеловеческое любопытство!

— Слушаюсь и повинуюсь! – склонившись еще ниже, проронил Вовка, еле сдерживая приступы смеха.

Однако его веселость как рукой сняло, едва он переступил порог съемного жилища. Сначала он решил, что ошибся дверью. Комната была совсем не той, которую он оставил утром. Занавесок не было, обои были другими, мебель была расставлена иначе, хотя, пожалуй, очень похожая, если не та же самая… Тут он заметил на диване спящую Фаину. Она по-детски положила руки под щеку и была сама похожа на ребенка, а не на будущую мать.

«Ах, вот ты как! — Вовка принял вызов, брошенный супругой. Пусть с ее стороны это был не вызов, а – напротив – желание сделать, как лучше, помочь ему, порадовать его… Но он-то на другое рассчитывал! И не собирался так просто отказываться от своих планов. — Когда только успела?! А вот про еду наверняка не вспомнила даже… С этого и начнем!»

— Что на ужин, жена?! – он сильно толкнул ее в бок, но уставшая не на шутку Фаина не сразу проснулась. Вовка повысил голос и удвоил силу удара, — Корми мужа, слышишь?!

— Вова, ты пришел уже? – спящая наконец открыла глаза.

— Как видишь! – ответил он, не сдерживая раздражения, — И очень хочу есть! А моя женушка вместо того, чтобы ждать мужа с горячим ужином, нежится в постели!

— Как ты можешь! – постаралась пристыдить его Фая, — Ты что, не разглядел еще, чем я весь день занималась?

— Почему? Разглядел! – заверил ее супруг, не собираясь, однако, хвалить ее за это, — Но мне не это нужно! Жил тут столько времени, переночевал бы еще одну ночь. Зачем нужно было все сразу делать? А ты о ребенке своем подумала? Или, как моя маменька в свое время, тоже решила таким же образом выкидыш себе устроить?

— Как ты можешь такое говорить?! – на глаза Фаины навернулись слезы, — Как у тебя язык поворачивается только…

— А как ты могла мужа голодным оставить? – бесновался действительно взбешенный не на шутку Вовка. Провалился план, на который он возлагал столько надежд, надо было на ком-то сорвать зло.

— Но как можно кушать в таком бардаке? – Фаина в свою очередь надеялась доказать ему свою правоту.

— Больше грязи – шире рожа… — огрызнулся якобы проголодавшийся.

— А, так ты таким странным образом поправиться решил? – нервно рассмеялась Фая, — Сказал бы раньше – я бы тебе грязь в твои порции еще у мамы подмешивала…

Вовка не нашел, что ответить на столь тонкое замечание супруги, вытащил из-под ее головы одну подушку, кинул ее на пол, потом достал из шкафа какую-то тряпку, по виду застиранную махровую простынь, и улегся спать на полу.

— Спокойной ночи! – отрывисто кинул он обидчице.

Пожелание прозвучало издевкой: о каком спокойствии теперь можно было говорить? Фаину душила обида, выливавшаяся наружу вместе со слезами. Не до сна было и Вовке, но вовсе не потому, что его мучили угрызения совести. Он продумывал ход дальнейших действий. Эффект получился противоположным тому, на который он делал ставку и проиграл. Жена не только не помогла ему обосноваться в своей квартире – сама ушла из дома. А как только выйдет в декрет, сядет ему на шею и ребенка навяжет, который действительно может быть не от него.  Только сейчас он осознал, что не готов брать на себя такую ответственность. Нет уж, если хочет, чтобы у малыша отец был, будет играть по его правилам! Но как заставить ее сделать это? Вовка не мог найти ответа на этот вопрос и решил вызвать мать – она быстренько разъяснит невестке все ее права и обязанности. В чем, в чем, а в этом он нисколько не сомневался!

глава 7

Званый цирк

Фаина, невзирая на усталость, не смогла заснуть. Справившись с обидой, она попыталась понять, что она сделала не так, и осознала, что есть и ее доля вины во вчерашней ссоре. Зациклившись на своих желаниях, она при этом не подумала о муже. А ему после работы, конечно же, хотелось есть. Сама-то она у мамы пообедала. «Что и говорить – эгоистка!» — ругала себя молодая жена, полная решимости исправить ошибку. Супруг, напротив, безмятежно посапывал на полу, рядом с диваном. Она поднялась, двигаясь осторожно, стараясь не разбудить спящего, оделась и вышла из комнаты.

— Куда собралася-то в такую рань? – обратилась к ней Кузьминишна, всегда просыпавшаяся затемно, чтобы успеть купить молоко у молочника, который привозил его в бидонах почти сразу же после утренней дойки.

— В магазин, надо продукты купить, завтрак мужу приготовить, — пояснила жилица.

— Не аткрылися еще твои магазыны. Они не ране восьми-девяти утра откроюца, — разочаровала ее квартирная хозяйка.

— Что же делать? – расстроенная Фаина присела на стул в коридорчике, в который выходили две смежные комнаты.

— Айда со мной! Купишь молока, творох, кашу сваришь или глазунью нажарышь, а потом уж в магазын сходышь.

— А яйца и масло сливочное где возьму? Тоже у молочника? Боюсь, он такими продуктами не торгует… — резонно заметила постоялица.

— Ладна, так уж и быть! Дам я тибе, чо нужно. В обмен на краску, что ты вчорася нам выделила, — расщедрилась Кузьминишна, что было ей совсем не свойственно.

— Да будет Вам! Все равно высохла бы, — отмахнулась Фая, — А за продукты спасибо. Я верну, как только куплю.

На том и сошлись. У молочника женщины купили не только молоко, но и домашнюю сметану, сыр и творог. Фаина поймала себя на мысли, что не захватила из дома посуды, кроме тарелок с кружками. Ни кастрюли, ни сковороды, ни мисок… Выручила все та же квартирная хозяйка. Она же показала жилице, за какой плитой ей предстоит готовить и в какое время: печка была одна на двоих, и преимущество быть первой, разумеется, Кузьминишна оставила за собой. Но поскольку готовить завтрак она начинала несколько позднее, то разрешила постоялице похозяйничать у плиты до нее. Фая взбила яйца с молоком и стала жарить омлет — одно из тех блюд, приготовление которого она освоила.

— Якие у тебя аладьи гарные получились! Пахнють вкусно! Мне вот так не удаюца. Секрет якой знашь, чай? – похвалила она изделия молодайки.

— Угощайтесь! – та любезно протянула ей тарелку куском пышного омлета и пояснила, — Все очень просто. Мама всегда добавляет в омлет щепотку муки и черного молотого перца. Отсюда и аромат, и пышность.

— Потом нацарапаишь рецептик, — попросила ее Кузьминишна.

— Обязательно! – заверила ее Фая и принялась варить кофе в турке. Слава Богу, эту кухонную утварь и пакетик измельченной дома в блэндере натуральной арабики она захватила с собой.

Вовка проснулся оттого, что ноздри приятно щекотал манящий аромат только что сваренного кофе и омлета. У стола хлопотала женушка, сервируя стол к завтраку.

— Что? Исправляешь ошибки? – вместо утреннего приветствия обратился он к ней.

Фая обернулась, кивнула и виновато проронила:

— Как видишь! Ты меня извини, я действительно вчера слишком увлеклась уборкой, позабыв обо всем на свете.

— Я это уже понял, — как бы прощая нанесенную обиду, выдал Вовка.

— Но я исправлюсь! Обещаю тебе, больше такое не повторится! – заверила она мужа.

— Хотелось бы в это верить! – нехотя согласился муж.

— Вов, я разве тебя когда-нибудь обманывала? – спросила его супруга.

— Дело не в этом, — ее благоверный пустился в пространные объяснения, — Ты никогда не жила самостоятельно, всегда за маминой спиной: мама готовила, мама распоряжалась деньгами…

— Не совсем так, — поправила его Фая, — Да, мама готовила еду чаще, потому что я сначала училась и работала, а потом работала на двух работах сразу. И потом, мы с ней совещались, как и на что мы можем потратить деньги…

— Вот-вот! – прервал ее Вовка, — Сама ведь признаешься, что ты слишком зависишь от матери и по любому поводу с ней совещаешься. А я хочу, чтобы ты жила своим умом. В конце концов, я на тебе, а не на ней женился…

— Давай оставим этот разговор. А то опять поссоримся, — предложила Фаина, — Ты не прав в том отношении, что я без мамы ничего сама решаю. Если бы это было так, я бы не вышла за тебя замуж. Сам знаешь, что она была против.

— Да она и сейчас против, — муж стал развивать мысль дальше, — Спит и видит, как бы тебя со мной развести.

—  С чего ты взял?! – принялась разубеждать его Фаина, — Как бы она ни была против, все же выслала деньги на наше бракосочетание. А вот твоя мама мало того, что явилась без гроша в кармане, еще пыталась мне тебя продать за фирменный костюм. Дешево же она тебя ценит…

— Перестань! – осадил ее Вовка.

Фаина в запале спора затронула самую больную для  мужа тему: его взаимоотношения с матерью. Он и сам был ими недоволен, но никому не дозволялось отзываться о них пренебрежительно. Она осеклась, понимая, что ляпнула лишнее.

— А что? Разве не так? Забыл, как тебя уговаривали мать на свадьбу пригласить? С тех пор часто ли ты, милый, ее видел? – справедливо заметила Фая, но реплика все же не на шутку рассердила супруга.

— Значит, есть повод пригласить ее к нам в Москву! – сообщил он жене безапелляционным тоном, — Ты же не спешила звать ее к себе. А я и сам у вас на птичьих правах жил. Друзей пригласить и то права не имел. С маменькой вы точно так же выставили бы нас за дверь. А здесь я хозяин. Как скажу, так и будет!

— Желание увидеться с матушкой похвально, конечно, но позвольте полюбопытствовать – как вы ее в этой конуре разместить думаете? – резонно поинтересовалась его жена.

— Как-нибудь поместимся, — промямлил Вовка, — В тесноте да не в обиде…

— Ну-ну, — проронила Фая и, желая закончить спор, миролюбиво еще раз пригласила мужа к столу, — Иди умывайся. Кофе остыл, пойду свежий сварю, а вот омлет в холодном виде даже вкуснее.

Урчание в животе напомнило Вовке о том, что он действительно голоден, а завтрак на столе манил ароматами. Он еще раз, уже при свете солнца осмотрел комнату. Ничего общего с той, что он снял вчера. Как будто два разных помещения. Здесь стало по-домашнему уютно. Да, похоже, недооценил он неженку. Выросшая без мужчины в доме волей-неволей, она, оказывается, умела и гвоздь в стену вбить, и обои клеить, и красить… Ему самому немного стало стыдно за вчерашний наезд за беременную жену. Он заметил в углу стопку книг и тетрадей Фаины. Их было некуда положить, и он решил вечером прибить угловую книжную полку над столом. Как раз такая валялась в его фотостудии и, похоже, никому не была нужна. Он вышел из комнаты, чтобы умыться: душ был, как всегда по утрам занят. Очередь в общем коридоре из жаждущих освежиться его удивила. Он не стал утруждать себя ожиданием и умылся на кухне, за что был немедленно выруган Кузьминишной и другими обитательницами коммуналки.

— Ладно, ладно! – осадил он разошедшихся бабенок, — Я все-таки лицо вымыл, а не заднюю часть тела, чтобы такой крик поднимать…

— Ты уже успел и здесь отличиться? – улыбаясь, заметила Фаина, снимая с огня турку, — Пошли, завтраком тебя накормлю, горе ты мое луковое…

Решение Вовки пригласить мать в Москву она нехотя, но все же поддержала. В конце концов, он имеет на это полное право, не она одна от свекрови не в восторге. К тому же, ее муж с тещей тоже не нашли общего языка.  Вместе жить она бы ни за что не стала, а потерпеть несколько дней была не против. Может быть, они еще подружатся?.. Возможно, у нее было лишком мало времени в Ялте, чтобы составить о ней правильное, то есть хорошее впечатление, и она отнеслась к ней чересчур предвзято, подстегиваемая рассказами мужа об его трудном детстве… Как бы там ни было и какова бы на самом деле не была свекровь, ее нужно было встретить достойно. Фая нашла, что работу по благоустройству их с мужем семейного гнездышка нельзя считать оконченной. Нужно было найти место для холодильника, чтобы было где хранить продукты. Не мешало бы оживить помещение комнатными цветами. Покупать новый холодильник было не на что, и Фая снова отправилась к своей маме за помощью.

Светлане Ивановне очень не понравилась вчерашняя сцена, устроенная зятем.

— Явился бы пораньше домой, а не за полночь, сам бы обои эти поклеил, а ты бы в это время готовкой занялась. Так нет же! Зачем стараться, когда такая наивная глупышка есть?! Прикрикнул, она лапки сложила и добывать холодильник кинулась… — возмущалась она.

— Мам, не сгущай краски, — попросила ее дочь, — Вова, конечно, вчера действительно меня очень обидел, но ведь и я тоже во многом виновата. Задумала его удивить, а не подумала о том, что мужик домой с работы голодный вернется.

— Никогда не позволяй мужчине повышать на себя голос, — советовала ей взволнованная мать, — Эдак завтра он на тебя руку поднимет, и будет избивать регулярно. Потому что сразу повелевать собой позволила…

— Пусть только попробует! – угрожающе заметила дочь, — Но я уверена, что до этого мой муж не опустится.

— А вот я в этом совсем не уверена! – не согласилась с ней непримиримая теща, — Знаешь, сколько раз на день (!) мне лично доводится выезжать на вызовы к избитым мужьями женам? Я не хочу, чтобы ты в итоге оказалась в числе этих несчастных женщин.

— Мам, тебе противопоказано находиться в одиночестве, — сделала вывод Фая, — Тебе сразу невесть что в голову лезет! Лучше посоветуй, что сегодня на ужин приготовить и где старенький холодильник достать. Небольшой, чтобы в нашей комнатке поместился.

— Ой, хозяюшечка ты моя! – похвалила ее обеспокоенная судьбой дочери мать, — Кто же тебе еще поможет, если не мама?! Холодильник можешь наш старый забрать, что на балконе стоит. Мне одного на кухне сейчас достаточно. Да, пока не забыла: я тебе зеркало настенное вчера в чулане нашла, бабушкино, помнишь, в витой деревянной оправе. И посуду тебе выделила. Не забудь!

— Мама, ты у меня золото! – кинулась ей на шею дочь.

—  А это тебе гардероб обновить, — Светлана Ивановна протянула дочери деньги, — Ты у меня в силу своего интересного положения поправляешься. Вон уже платьице-то узкое совсем стало. Пора одежду в специальных магазинах для беременных покупать.

— Мам, а это вот уже лишнее, — Фая отодвинула руку матери с купюрами в ладони, — Ты и так для нас столько всего уже сделала.

— Бери, бери! Муж твой не сподобится вещи тебе новые купить. Максимум старьё с чужого плеча какое-нибудь притащит. А забочусь я не о вас, а о своей единственной дочери, которую никогда никому не дам в обиду. Так и передай своему благоверному. Пусть он только еще раз рот свой неблагодарный посмеет открыть – я ему покажу, где раки зимуют.

— Да ты у меня гроза мужчин, мам! Теперь понятно, почему после смерти папы ты так и не смогла найти себе пару: второго такого, которому удалось бы найти с тобой общий язык, не нашлось… – грустно  отшутилась Фаина, — Ты же знаешь, у нас с мужем сейчас период адаптации совместного проживания. Мы друг к другу привыкаем. Отсюда и ссоры.

— Дочь, мне хочется верить, что так оно и есть. Но, боюсь, ты заблуждаешься… Присмотрись к нему повнимательнее и береги себя! – провожая дочь, наставляла ее Светлана Ивановна.

Кузьминишна снова удивилась деловитости своей новой постоялицы. Не успела сделать ремонт, уже холодильник тащит. Видно, что не новый, но хороший, морозит отлично. Следом за ним в комнату жильцов таксист доставил большое настенное зеркало, вазоны с комнатными цветами и коробки с посудой. Расставив с помощью дяди Коли вещи по своим местам, Фаина отправилась в магазин за продуктами. Квартирная хозяйка как раз закончила варить обед, и к готовке спокойно могла приступить жилица.

Она по совету мамы решила приготовить коронное семейное блюдо: мясо, запеченное в духовом шкафу с картошкой в молоке. По коммуналке распространился такой аромат, что ее обитатели вылезли из похожих на норы комнат посмотреть, кто и что готовит и по какому случаю. К этому блюду она планировала подать маринованные домашние помидоры, закручивать которые Светлана Ивановна была большая мастерица. Она попросила хозяйку квартиры поставить купленное к ужину вино в холодильник, так как свой еще не успела вымыть и включить в розетку. Сегодня Фая хотела отметить переезд и воссоединение семьи. Поэтому сервировке праздничного стола придавала большое значение.

Кузьминишна не упустила возможности поинтересоваться у постоялицы:

— Чо же так вкусно у тебя пахнить?

— Я напишу Вам рецепт, — пообещала Фаина.

— А вино по якому случаю? – продолжила она свой допрос, который напоминали ее реплики.

— Хочу с мужем отметить переезд, — объяснила жилица и пригласила из вежливости, — Кстати, Варвара Кузьминишна, вы с мужем тоже приходите.

— Во скоко? – оживилась собеседница.

— Я вас позову. Как муж с работы вернется, сразу и сядем! – уклончиво ответила жена квартиранта.

Она оставила мясо томиться на медленном огне в духовке, а сама отправилась в комнату, чтобы подготовить ее к приему гостей. Пришлось снова позвать на помощь дядю Колю, чтобы собрать диван и пододвинуть к нему стол. Она расставила вазоны с цветущими фиалками на подоконнике, прибила гвозди и повесила бабушкино зеркало у входа в комнату, достала из коробки посуду, ополоснула ее на кухне теплой водой, натерла до блеска чистым полотенчиком и расставила на столе, как того требовали правила сервировки. За этим занятием ее застал вернувшийся сегодня раньше обычного Вовка. Сегодня он явился не с пустыми руками: он притащил со студии угловую деревянную книжную полочку. Фаина оценила старания мужа.

— Какой же ты молодец! – похвалила она его, — А я не подумала, что моим книжкам и тетрадкам тоже место нужно.

Вовка снова растерянно стал осматриваться по сторонам.

— Да и ты, я смотрю, сегодня опять барахла сюда натащила, — недовольно заметил он, узнав вещи из тещиной квартиры.

— Мама была так любезна, что разрешила мне забрать это старинное бабушкино зеркало и холодильник, — Фаина с гордостью демонстрировала привезенные днем вещи.

— На тебе, Боже, что мне не гоже? – он не смог удержаться, чтобы не бросить этого едкого замечания.

— Вова, зачем ты так? – пристыдила его жена, — Мама хочет, как лучше. На первое время для нас тобой и это царские подарки. В конце концов, твоя мама и этого не соизволила для нас с тобой сделать…

— Опять начинаешь? — начал заводиться Вовка.

— Не я, а ты! – повысила голос и Фаина.

Спорщиков прервали квартирные хозяева, образовавшиеся в дверях вместе со стульями. Услышав, что молодые ругаются, они решили, что рискуют остаться без званого ужина и явились сами, не дожидаясь приглашения.

— А это еще что за явление? – Вовка был удивлен не на шутку.

— Это я их пригласила, — устало объяснила молодая жена, — Хотела отметить наш с тобой переезд…

— А меня, как всегда, предупредить забыла, да? – запас недовольства супругой, казалось, был неиссякаем.

— Хотела сделать тебе сюрприз, — сквозь зубы процедила Фая.

— Не многовато ли сюрпризов в последнее время? – задался вопросом Вовка, — Значит, мне гостей в дом приводить было непозволительно, а ты можешь?

— Не забывай, что это не совсем гости в этом доме, — напомнила ему жена, — мы у них комнату снимаем, то есть сами здесь словно гости – временно!

Вовка сдался. Он уселся на диван и обратился к супруге:

— Давай уже, неси свое фирменное блюдо! На весь дом благоухает.

— Извините, пожалуйста! Проходите, не стесняйтесь, а я сейчас, — обратилась хозяюшка к нежданно явившимся гостям и пошла на кухню за коронным блюдом стихийного приема.

Его нужно было уметь и приготовить, и подать правильно. Картошку, которой закрывались большие куски мяса сверху, следовало выложить первым слоем, и уже затем – приготовленные в молочно-луковом соусе кусочки говядины. Сверху все это для красоты она  посыпала рубленой зеленью и в таком виде подала на стол.

Квартирные хозяева непроизвольно ахнули, увидев угощение. Кузьминишна не любила заморачиваться на кухне и готовила в основном борщи да каши. Оценил старания супруги и Вовка: от блюда шел такой дух, что от вмиг разыгравшегося аппетита потекли слюни. Фая поставила жаркое в центр стола и только тут заметила, что забыла о главном.

— Дядя Коля, принесите, пожалуйста, вино из вашего холодильника. – попросила она своего первого здесь помощника.

— Нашла каво просыть! – хмыкнула супруга Коляна, — Ждать обратно устанишь, не явица, пока усю бутылку не уговорит, и совреть еще, что ничаво не нашел. Я схожу!

— Скажешь тоже! – удрученно протянул Колян, расстроенный то ли словами супруги, то ли упущенным шансом осушить пол-литра отменного белого мускатного вина.

Молодые супруги переглянулись, улыбнувшись: не только они между собой вечно спорят. Фаина достала из сумки банку маринованных помидор, открыла ее, выложила содержимое в салатник и подала томаты на стол. Кузьминишна вернулась, держа в одной руке охлажденное вино, а в другой – нарезанное кусочками сало домашнего приготовления и бутылочку самогонки. Выросшая на Украине женщина не представляла себе застолья без этого напитка и традиционной к нему закуски.

Говорили за столом мало. Фаина поймала себя на мысли, что не знает, чем занять приглашенных гостей. Те в свою очередь тоже не спешили разговаривать, налегая на жаркое и томаты. Вовка тоже издевательски молчал, с иронией наблюдая за почти цирковой антрепризой. Его женушке явно было не по себе, а он не спешил приходить ей на помощь. Наконец, гости наелись и засобирались к себе. Колян не сводил страдальческого взгляда с бутылки самогона, которая так и осталась нетронутой. Вовка сжалился над ним и отдал ее страдальцу, стараясь, чтобы Кузьминишна этого не заметила. Когда за ними закрылась дверь, Фаина облегченно вздохнула.

— Да уж, эти оригинальнее моих орлов будут! – хмыкнул Вовка, — Не ожидал я, что такая барышня, как ты, приведет таких чудаков в дом.

— Напомню тебе еще раз, у этих, как ты выразился, оригиналов ты квартиру снял, а не я, а с квартирными хозяевами нужно жить дружно, какие бы они ни были, — ответила на это его супруга.

Прием не удался, и вечер был безнадежно испорчен. Она хотела, как лучше, а получилось, как всегда. Было бы отлично, если бы они отужинали с Вовкой наедине. А теперь они, кажется, отдалились друг от друга еще больше, чем прежде…

— Как бы ни так! – не согласился с ней Вовка, — Знаю я эту братию! Нашла, с кем налаживать хорошие отношения. Ты зачем ремонт здесь устроила?

— Для нас, — объяснила Фая, — Разве можно было жить в таких условиях?! Сейчас – не верх комфорта, но раньше ведь было еще хуже…

— Для нас?! – перебил ее лучше разбиравшийся в людях такого сорта Вовка, — Это не наше жилье, и отсюда нас в любой момент могут эти самые добрые люди выставить только потому, что такую комнату они смогут сдать теперь подороже, и на стройматериалы тратиться не пришлось. Нашлись дураки…

Фаина расплакалась и выскочила из комнаты. Сегодня ее старания супруг снова втоптал в грязь. Хуже всего было то, что она понимала, что он был по-своему прав. Но она не могла поступить иначе!

Вовка не кинулся ее успокаивать. Он просто взял и ушел… «Виктория меня, наверное, уже заждалась, — думал он, — пока жена передо мной этот цирк разыгрывала». Домой он больше не явился. Фая проплакала всю ночь, опять-таки ругая прежде всего себя. Успокоившись к утру, она пришла к мысли, что сможет исправить очередную ошибку, оказав хороший прием свекрови …

глава 8

Ялта, любовь и жажда наживы

Вовка не появлялся в коммуналке несколько дней. Не потому, что хотел проучить жену или был на нее сильно рассержен. Виктория выиграла в лотерею десятидневную поездку на море, и они вместе чудно проводили время на Черноморском побережье. Как не похожи были эти бесшабашные дни на те, что они провели в Ялте с Фаиной. С ней надо было соответствовать уровню, то есть постоянно заботиться о том, чтобы не ударить лицом в грязь. С Викой можно было оставаться самим собой без боязни, что тебя не так поймут или осудят. Что жена не на шутку волнуется за него, он не думал. Он не вспоминал о ней вообще – так уж он был внутренне устроен: жить исключительно сегодняшним днем и исключительно исходя из своих желаний и потребностей. Нежные чувства к супруге улетучились сразу же, как только появилась необходимость ее содержать, а шансы втереться в богемную столичную среду сошли на нет…

Фаина же, не дождавшись мужа домой ни в ночь неудавшегося званого ужина, ни в последующую, обзвонила все больницы и морги, но имя ее мужа среди поступивших не значилось. Отчаявшись, она пришла к нему на работу. Вместо Вовки ее встретил другой фотограф.

— Какое фото желаете сделать? – обратился к ней тот.

— Вы не подскажете, Владимир сегодня работает? – словно не слыша адресованного ей вопроса, тихо поинтересовалась посетительница.

— О, еще одна из многочисленных поклонниц его сомнительного таланта, — не без профессиональной ревности ответил коллега Вовки.

— Не совсем, — поспешила внести ясность Фаина, — я его жена… Муж две ночи не ночует дома, я уже не знаю, что и думать… Может, Вы знаете, где он, что с ним?

Фотограф, конечно, был в курсе Вовкиных похождений. Тем более, что Ника была здесь частой гостьей. А вот жену этого любвеобильного оборванца он видел впервые. «И что только в нем находят эти странные женщины?» — он уже не раз задавался этим вопросом, а вслух произнес:

— Увы, ничем не могу Вам помочь. Знаю только, что просил хозяина дать ему две недели отпуска. А зачем? Кто же его знает?

— Простите за беспокойство! – извинилась Фаина и вышла из студии.

Ситуация немного прояснялась: по крайней мере, теперь она хотя бы знала, что супруг жив. Правда, где он находится, оставалось такой же загадкой. Наконец, она решила, что Вовка поехал за матерью. Иначе  объяснить его отсутствие она не могла.

Меж тем любовники превесело проводили время на Черноморском побережье. Пляжи привлекали туристов даже не в сезон: берег был усеян художниками с мольбертами, парочками влюбленных или просто романтическими натурами, пришедшими сюда полюбоваться красотами темного-темного весеннего моря. Самые отчаянные – наверняка сибиряки — даже открыли купальный сезон. Ялта была недалеко, и Вовка решил навестить друга со своей спутницей – некогда им спасенного Андрея Орлова.

Таисия Марковна была несказанно удивлена, что друг сына явился с посторонней женщиной, близких отношений с которой не скрывал. Прежнего добросердечного, интеллигентного, порядочного юношу словно подменили. Сейчас перед ней был развязный, самоуверенный тип, на всех и все взирающий свысока, несмотря на то, что сам невелик ростом. Он рассказывал ей не о фильмах, вернисажах и фотовыставках, на которых ему со спутницей довелось побывать, как в свой первый визит в Ялту с невестой… Сейчас предметом бахвальства были россказни об отелях, распродажах в магазинах модной одежды и ресторанных меню… Мама друга улыбалась гостям, как того требовали правила приличия, но так и не решилась спросить, почему он не с Фаиной. За нее это сделал вернувшийся с работы сын.

— О, кого я вижу, брателло! – радостно приветствовал он московского друга, — Какими судьбами к нам? И опять, я вижу, не один…

— Вас же в гости не дозовешься, — балагурил Вовка, — А вот мы легки на подъем: снова сели и приехали!

— Только не говори, что ты так же сбежал от жены, — воскликнул Орлов, изменившись в лице.

— Нет, не сбежал, просто отлучился… С подругой, — уточнил Вовка, — Кстати, знакомься – это Виктория, та самая, про которую я тебе как-то рассказывал.

— Помню, помню, — сухо заметил друг, но его больше интересовала Фаина, — Как там жена поживает? Малыша еще не завели?

— Ждем, — удрученно заметил Вовка.

Орлов поразился, с каким спокойствием и цинизмом товарищ говорит о самом сокровенном в присутствии любовницы.

— Я вижу, как ждете, — лицо друга исказила гримаса неодобрения, — Не дай Бог никому…

— Ой, что это я, совсем заговорилась, старая. Пойду чай поставлю, — захлопотала Таисия Марковна, желая сгладить неловкость.

— Не надо, мама! Гости уже уходят! – распорядился Андрей.

— Как? Так быстро? – удивилась его мама.

— Ты разве не видишь, они рискуют опоздать на автобус, — пояснил сын.

— Вообще-то я думал, что мы с тобой иначе встретимся, — обиженно проронил Вовка.

— Я тоже не ожидал, что ты в дом, куда впервые невесту, а потом жену привез, где свадьбу с ней отмечали, своих шлюх привозить начнешь, — так друг объяснил причину своего нежелания видеть его сейчас у себя, — Тебя я всегда рад у себя видеть. Заметь – одного или с законной супругой!

— Не ожидал я, что ты таким правильным окажешься, — отчаянно бросил Орлову Вовка, — Делай после этого людям добро – зла не оберешься.

— Думай, как хочешь. Я свое слово сказал! Приезжай завтра сам. Поговорим, на рыбалку сходим, — друг Вовки не собирался менять своего мнения.

— Хорошо, приеду, — пообещал спаситель, который на самом деле сейчас сам нуждался в помощи.

— Тогда буду ждать тебя у себя. Рано выехать придется: первый автобус от вашей турбазы отъезжает около пяти утра. Если не проспишь, порыбачим, —  предупредил Орлов друга.

— Хороший у тебя друг, преданный! – зло оскалилась не признанная им Виктория, — Только вот вопрос – кому: тебе или твоей супруге?..

Орлов бросил на нее уничтожающий взгляд, но воевать с женщинами было не в его правилах.

— Таким, как ты, этого не понять! – пренебрежительно бросил ей хозяин дома.

Ранним-ранним утром Вовка, как обещал, приехал к другу один. Орлов встречал его у развилки дороги с удочками и рыбацкими резиновыми сапогами до колена.

— Одень, чтобы не промок, — протянул он их другу.

Только-только начинало светать. Защебетали, просыпаясь, птицы. Друзья прошли к месту, где собирались удить рыбу. Отсюда открывался живописный вид на море: каменистый склон с огромными валунами вел к самой воде. Они устроились на камнях, молча нанизывали приманку на крючки и закидывали удочки в море. Тягостное молчание продолжалось несколько минут. Нарушил его Орлов, так как это он пригласил друга на рыбалку, чтобы поговорить по душам:

— Ну? Давай рассказывай, что у тебя в жизни происходит и с какого такого перепугу ты жену на эту легкодоступную телку променял?

— Ничего не происходит, — стушевался Вовка, — Фая в Москве, обживает комнату в коммунальной квартире…

— Как в коммунальной? – удивился Андрей, — Она же у тебя коренная москвичка…

— Вот-вот, — подтвердил этот факт его собеседник, — С тещей у нас отношения так и не сложились. Выставила она меня и ни в какую не хочет обратно принимать.

— А Фаина? – поинтересовался друг.

— А что Фаина? – пожал плечами несчастный зять и недовольно заметил, — Последовала за мной в коммуналку…

— Что же ты тогда переживаешь? Жена тебя не бросила. Значит, любит! – Успокоил его Андрей.

Вовка молчал. Он не знал, как объяснить другу, что ситуация после их последней встречи здесь, в Ялте, кардинально изменилась. Тогда Фаина привлекала его как обитательница недосягаемого для него мира, который его не принял. К этому времени от нее постепенно отвернулись все друзья и немногочисленные родственники – нищая обитательница трущоб никому не была интересна. Ее поддерживала только мама, и то только потому, что Фая ее единственная дочь. В этом, однако, он винил не себя, а ее: значит, такая «хорошая»…

— Понимаешь, ошибся я с выбором жены, — наконец, выдал он результат своих мучительных размышлений, — Фаина готова начинать с нуля и всего добиваться вместе, сообща. А мне хочется всего и сразу! У нее-то детство было беззаботное, можно и пострадать для разнообразия. А я и так многое потерял. Пора наверстывать упущенное.

— Ты размышляешь как откровенный альфонс, предпочитающий жить за счет женщин, — вывод Орлова прозвучал как обвинение и очень обидел неверного мужа.

— Если я мечтаю о богатой супруге, это еще не значит, что я альфонс, — высокопарно бросил ему Вовка.

— Если так, зачем же от дочери банкира сбежал? – резонно поинтересовался тот.

— Романтика в голову ударила, хотелось и любви, и денег сразу. Оказалось, такого не бывает, — уныло пояснил мечтатель.

— Да, либо любовь без денег, либо деньги без любви… — рассмеялся Андрей, а за ним глухим баском залился и Вовка.

Улов в то утро у горе-рыбаков оказался небогатым. Увлеченные разговором, они порой не замечали, что клюет. Рыбалка была всего лишь предлогом для того, чтобы спокойно и без свидетелей откровенно поговорить. Теперь Орлову все было понятно, а вот Вовка для себя немного прояснил.

— Эх, дурак ты дурак, — по-дружески выговаривал ему на обратном пути летчик, — Тебе судьба встречу с такой женщиной послала, а ты… На кого ее променял? На эту, как ее?…

— Нику, — подсказал спутник.

— Или Викторию, или Шахерезаду еще помнится. Как же ее зовут-то по-настоящему? Видишь, у нее даже имя непостоянное…

— Это ее сценические псевдонимы, — оправдывал любовницу Вовка.

— Когда-нибудь ей наскучит сегодняшняя роль, и она выкинет тебя из своей жизни, как ненужную игрушку, — пророчил Андрей.

— Ну и пусть, — легко отмахнулся тот, — Я все равно брать ее замуж не собираюсь.

— Да, высокие у вас отношения, ничего не скажешь! – разочарованно протянул Орлов, — Не ожидал я от тебя такого, брателло, не ожидал…

Несмотря на неприятный разговор рыбаки расстались дружелюбно. Вовка настаивал на ответном визите друга к себе.

— Как только ты в своих женщинах разберешься, приеду незамедлительно! – пообещал тот.

В Москву любовники вернулись на следующий день поздним вечером. С посвежевшими и загорелыми лицами. Оказывается, если ранней весной часто находиться на открытом солнце, можно загореть лучше, чем летом, потому что не обгораешь. Тем более, что зимы в Ялте обычно теплые, и весна вступает в свои права раньше. Домой ему идти не хотелось. Заменивший его коллега предупредил, что жена с ног сбилась, разыскивая его по всей Москве. «Значит, снова скандалить будет…», — решил он. Его не мучили угрызения совести: втайне он радовался огорчениям Фаины — мол, не все коту масленица, спустись-ка, милая, с небес на землю… Он не упускал возможности скинуть ее с пьедестала, на который некогда сам же и вознес.

О том, что муж не ночует дома, Фаина боялась рассказывать матери, хотя очень хотелось поделиться с ней переживаниями, попросить совета и помощи. Она уже готова была отбросить гордыню и отправиться к маме с повинной, как муж появился в коммуналке. Как ни в чем не бывало, словно ничего не случилось, он скинул ботинки и развалился на диване.

— Сегодня тоже ужина нет? – свою претензию гулена адресовал супруге.

— На тебя не рассчитывала, — призналась Фаина, не скрывая обиды и возмущения от неслыханной наглости, — ты же в последнее время дома не ночуешь…

— Где хочу, там  ночую! Я человек свободный и независимый! – заявил Вовка.

— Зачем тогда женился?! — напомнила ему супруга, делая акцент на его статусе, — И для женатого человека так вести себя непозволительно!

— Как хочу себя, так и веду! Нашлась тут хозяйка жизни! Так нельзя, это непозволительно… Тьфу! – сплюнул он, выражая крайнюю степень пренебрежения, — Тебе что, больше заняться нечем? Иди вон своих студентов воспитывай. Кстати, почему ты не на работе?

— Каникулы сейчас после первого семестра, — объяснила Фаина, — а сразу после них твоя жена выходит сначала в трудовой, а потом в декретный отпуск…

— Боже мой, так ты гроши получать теперь будешь? – Вовка даже не старался скрыть своего недовольства.

— Боишься, что обузой стану? А мужья на что?! — своими вопросами она добила его окончательно.

— Я не обязан тебя содержать! – выдал муж, — И вообще, может быть, ребенок этот не от меня. Я когда пришел, ты уже с пузом была. Откуда я знаю, с кем ты там обжималась. Может, с тем, с кем я тебя как-то застукал?

— Думай, что говоришь! – выкрикнула Фаина и со стоном ухватилась за живот.

— Что это с тобой? Ты рожаешь, что ли? – забеспокоился Вовка.

— Идиот, рано еще, — простонала Фаина, — А вот выкидыш вполне может случиться…

— Да ладно, — испугался будущий отец, — Что делать-то?

— Скорую вызывай, придурок! – надоумила беременная.

Вовка ринулся в общий коридор, где стоял столик со стационарным телефонным аппаратом и набрал номер спасения «03». По иронии судьбы на вызов приехала Светлана Ивановна. Она испугалась, узнав в пациентке дочь, кинулась к ней, не обращая ни на кого больше внимания:

— Доченька, он тебя ударил? Где болит? – лепетала она, одновременно осматривая больную.

— Мама, — обрадовалась Фаина и пояснила, — Сильно болит живот, тянет…

— Ты ее избил?! – накинулась она на зятя.

— Да никто вашу дочь пальцем не трогал, —  испуганно промямлил тот, — Сама загибаться вдруг начала…

— А, может, все-таки ты помог? – наступала теща.

— Мама, не время выяснять отношения, —   напомнила спорщикам больная, — Мне, наверное, в больницу надо…

— Конечно, конечно, маленькая моя, — успокоила ее врач «Скорой помощи», прибывшая на вызов к собственной дочери, и, сопровождая ее к машине, причитала, — Я так и знала, что этим все закончится, я ведь тебя предупреждала…

Вовка порывался ехать в больницу вместе с женой, но теща его не пустила:

— Я обязательно выясню сегодня же, что стало причиной приступа, и если ты к этому хотя бы косвенно причастен – я тебя в порошок сотру, — предупредила она зятя, захлопывая дверь машины прямо перед его носом.

глава 9

По закону выгоды

Фаину положили в отделение патологии беременных. Переживания последних дней не замедлили сказаться. УЗИ-обследование показало, что плод развивается нормально. Была угроза отслойки плаценты, но ее удалось быстро локализовать. Ей была назначена общеукрепляющая терапия, витамины. Коллега Светланы Ивановны доктор Шмелёва поспешила успокоить не на шутку взволнованную мать.

—  Все будет хорошо! Фаечка в надежных руках. У нас замечательные врачи, с вашей дочкой и внучкой все будет в полном порядке!

— А что, уже известно, что родится девочка? – просияла будущая бабушка.

— Срок достаточно большой – 16 недель, чтобы можно было сделать такой вывод, — заверила ее врач-акушер, — Я же говорю, здесь работают первоклассные специалисты, им и не с такими случаями сталкиваться приходится, а гораздо сложнее.

— Фая знает? – спросила Светлана Ивановна. – Она так мечтала о девочке!…

— Конечно, ей тут же сообщили пол ребенка, — заверила ее лечащая врач дочери, — Случается, диагносты ошибаются. Но только не наша знаменитая Павлова. Вам повезло, что она сегодня дежурит. К ней на прием за несколько недель заранее записываются. Главное, не переживайте. Волнение передастся дочери, и она тоже начнет нервничать. А ей сейчас этого делать никак нельзя.  Лучше езжайте сейчас домой, приготовьте для мамы с малышом что-нибудь полезное и вкусное. Например, наваристый бульончик из домашней курочки. Фрукты обязательно и соки. Список медикаментов, которые необходимо докупить, медсестра Вам сейчас выпишет.

Светлана Ивановна последовала совету Шмелёвой, отправилась домой. Дочь уснула под действием успокоительного. К мужу она решила её больше не отпускать. С зятем она столкнулась в фойе больницы.

— Как Фая? – виновато обратился к теще Вовка.

— К твоему сожалению, выкидыш успели предотвратить. Первую твою попытку избавиться от ребенка можно считать  неудачной. Предупреждаю, второй не будет.

— Что Вы такое говорите?! – возмутился будущий отец, — Какую такую попытку?! Мы спорили с женой просто и всё…

— Вот именно – спорили… — уточнила основную причину случившегося мама супруги, — Ты что, не знаешь разве, что беременным волноваться, нервничать, переживать категорически запрещается?

— Откуда я могу это знать? У меня что – много жён что ли было? – с сознанием собственной правоты стал оправдываться муж дочери.

— А мама тебя этому не учила? И на уроках анатомии этого не рассказывали? – теща задавила зятя элементарными вопросами, ответить на которые ему оказалось непросто.

Вовка стушевался. Не говорить же, что мать им отродясь не занималась, а уроки анатомии в школе, как и все остальные, он редко посещал. Светлана Ивановна с видом победительницы в этой словесной перепалке проследовала к выходу, бросив зятю на прощание предупреждение:

— Фая будет жить дома после выписки. К тебе я ее больше не отпущу…

— А как же я? Я же все-таки отец ребенка… — попытался тот отстоять свои интересы, но бесполезно: тёща была непреклонна. И все-таки он не сдался, — Это решать не Вам, а Фаине.

Светлана Ивановна ничего не ответила, только обернувшись, в знак отрицания мотнула головой. Выдержав позу перед нетерпимой по отношению к нему теще, он между тем подумал, что в принципе все не так плохо. К жене он успел остыть. План по возвращению в элитную многоэтажку провалился. Ну и пусть теперь супруга катится к своей маменьке – туда ей и дорога. У него есть если не любимая, то желанная женщина, с которой ему намного проще и лучше, чем с Фаиной. А там жизнь покажет, как быть. Богатых невест на свете немало – хватит и на его долю… Вернувшись домой, он нашел в двери телеграмму от матери. Татьяна сообщала сыну, что приезжает через два дня, поездом. А он уже успел забыть, что сам приглашал её в Москву. Теперь в её присутствии уже не было необходимости – всё разрешилось само собой.

Татьяна нагрянула неожиданно, несмотря на приглашение. Вовка привёз её в коммуналку, нужда в которой уже отпала, но съезжать отсюда он не спешил, так как планировал временно разместить здесь свою мать. Комнату нежданная гостья одобрила, но, узнав, что ремонт – дело рук невестки, нашла массу всевозможных недоделок. Хозяева ей не понравились – те смотрели косо и недоверчиво, не зная, как ее называть. «Не успел жену в роддом увезти, уже другую бабу привёл», — сокрушалась Кузьминишна. Что это мать квартиранта, не верилось: слишком молода была для столь взрослого сына.

Татьяна привезла ему подарки от Анны Петровны – пирожки, домашний сыр, мясной рулет, маринады… Вовка с вокзала еле дотащил сумки. За ужином отметили встречу – благо, было чем. Обменялись новостями. Мать всё же нашла, что всё не так плохо, как кажется. Главное, с ненавистной невесткой почти покончено. Осталось убедить ее сделать аборт, чтобы алименты на мужа не навесила. Ей почему-то казалось, что Фаина её непременно послушается. От Анны Петровны ей доводилось слышать рассказ о романе её сына с Жоржетой. Татьяна надеялась, что помаявшись в столице, Вовка к ней вернётся. Она попросила сына рассказать ей, как ему жилось в Москве, познакомить её с теми людьми, у кого он остановился.

— Только не говори, что поблагодарить их хочешь, — скептически заметил Вовка, — Это не в твоих правилах…

— А почему бы и нет? – резонно заметила мать, — Могу я сказать спасибо за то, что сыну пропасть в столице не дали, приютили на первое время…

— Боюсь, там тебе не рады будут… — предупредил ее сын.

— А ты и там уже чего-то напортачил?

Вовка загадочно улыбнулся:

— Тебе этого лучше не знать, ты этого не поймёшь…

— С чего ты взял? — спросила Татьяна, весьма заинтригованная репликой Вовки.

— Знаю потому что! – ответил на это сын, — Тебя хорошо знаю…

— Что же там за история такая интересная? – не отступала мать, которую буквально душило любопытство.

И Вовка вкратце рассказал ей про несостоявшуюся женитьбу на дочери банкира. Глаза Татьяны заблестели от перспективы породниться с миллионерами.

— Ну ты и дурак, сын! Как можно было сбежать от такой невесты?! – недоумевала она.

— Я же говорил – не поймёшь… — заключил Вовка и попрощался с матерью, собираясь к Виктории.

— Ты куда это среди ночи? – удивилась мать.

— К любимой женщине… — он не стал скрывать своих отношений на стороне.

— А ты ходок! Весь в отца… — усмехнулась мать.

— Не только, — уточнил сын, — Ты тоже одним партнёром никогда не ограничивалась.

— Дерзишь? – мать повысила голос.

— Ничуть! Правду говорю… Что, разве не так? – на этот вопрос сына мать не нашлась, что ответить.

На следующий день Татьяна первым делом отправилась к невестке в больницу. Фаина там пролежала несколько дней. Вовка появился у неё всего один раз, и то был позорно выдворен тёщей. Визит свекрови удивил её несказанно. Уже в фойе отделения патологии беременных Татьяна спохватилась, что пришла с пустыми руками: остальные посетители ожидали своих мамочек с увесистыми сумками. Она купила здесь же в ларечке самую дешёвую шоколадку.

— Это для малыша, — неестественно улыбаясь, она протянула её невестке.

— Спасибо, мне нельзя, — Фаина отвергла угощение, оценив качество и стоимость изделия, — Такое я бы и Вам есть не советовала.

Татьяна стушевалась.  В другое время её бы обидело подобное замечание. Но она явилась сюда не для того, чтобы ссориться. Перед ней стояла другая задача: убедить невестку избавиться от ребенка.

— Как ты себя чувствуешь? – с наигранной заботливостью поинтересовалась она.

— Спасибо, уже лучше, — холодно ответила жена сына.

— Что врачи говорят? – требовала подробностей свекровь.

— Угроза выкидыша миновала… — ответила будущая мать. У Фаи сложилось ощущение, что она на допросе.

— А что, была угроза?! – как бы испугалась Татьяна.

— К сожалению, была… — пожала плечами невестка.

— И ты так спокойно об этом говоришь?! – воскликнула свекровь, — Ты взрослая, образованная женщина, не знаешь, что это опасно?

— Врачи говорят, всё уже хорошо, эмбрион развивается нормально… — непонятно за что оправдывалась беременная.

— А про то, что после этого дети уродами рождаются, они не говорят?! На вот, посмотри! – И Татьяна кинула будущей матери на колени журнал, уже открытый на странице, где была напечатана статья о детях-мутантах с фотографиями несчастных.

Фаина непроизвольно взяла печатное издание и тут же отбросила его, едва взглянув на ужасающие фото.

— Их матери тоже точно так же верили врачам, а в итоге – вот такое на свет появилось… — пророчила свекровь, и, как бы сжалившись над несчастной, стала её успокаивать, — Ну, не надо так убиваться. Вы ещё с Вовкой молодые, успеете детьми обзавестись. Главное не допустить сейчас, чтобы ребенок уродом родился. Поговори с врачом, они знают, как такое предотвратить…

Татьяна сочла, что добилась своего, и невестка в шаге от искусственных родов. Она с лёгким сердцем оставила рыдающую Фаину в фойе больницы. На выходе она столкнулась со сватьей. Но поскольку женщины были незнакомы друг с другом, пошли каждая в свою сторону. Светлана Ивановна прибавила шаг, заметив дочь в слезах.

— Что случилось? – теряясь в догадках, обратилась она к дочери.

Но Фаина не в состоянии была ответить.

— Господи, да что такое с тобой? Тебе стало хуже? – гадала обеспокоенная женщина.

Фая не ответила, лишь, всхлипывая, указала на журнал на полу, принесённый свекровью.

— Что это за гадость? Кто тебе это принёс? – возмутилась Светлана Ивановна.

Дочь не отвечала.

– Муж?! – предположила будущая бабушка.

Отрицательный кивок головой.

— Кто же тогда? – растерялась мама беременной, но её тут же осенила догадка, — Неужто объявилась какая-нибудь подружка благоверного?

И снова кивок в знак отрицания… Светлана Ивановна уже не знала, что думать, как дочь нашла в себе силы произнести:

— Све-све-свекровь…

— Мать Вовки?! – удивилась она, не подозревая, что несколько минут столкнулась со сватьей у входа, — Она же в другом городе живёт…

— Выходит, при-при-приехала, — сделала вывод Фаина. Присутствие матери её немного успокоило, но она всё ещё всхлипывала.

— Наконец-то ты снова в состоянии говорить, — с облегчением выдохнула Светлана Ивановна, — Может, объяснишь, что всё-таки случилось?

— Она говорит, что если беременность проблемно протекает, ребенок обязательно уродом родится, — снова разревелась Фаина, — И… и даже журнал в доказательство притащила…

— О, Господи! Бывают же такие твари! Как можно?! – возмущению матери её не было предела, — Ведь она такая же бабушка, как и я… Да, яблоко от яблони недалеко падает, правильно люди в старину заметили. Теперь ясно, в кого у нас зятёк такой «заботливый»… Ты как хочешь, но больше я тебя в эту семью не пущу. Убедилась теперь, что это за люди?

— Я ещё на свадьбе поняла, что это за штучка, — призналась Фаина.

— И выводы не сделала? – поразилась мать, считавшая свою дочь умной и мудрой. Но, наверное, не в период влюблённости.

— Я думала, он не такой, — оправдывалась дочь, — Его же не она, а бабушка вырастила. Мне его жалко было…

— Зато он тебя не пожалел. Мать вон подослал, чтобы от потомства избавиться и алименты не платить, — Светлана Ивановна прекрасно поняла суть маневра сватьи.

— А если она права? И на самом деле родится уродец? – снова залилась слезами Фаина.

— Если только моральный, как отец и бабка, но мы с тобой этого не допустим, — грустно отшутилась будущая бабушка, — Давай ещё раз сделаем УЗИ, чтобы ты сама убедилась, что малышка твоя развивается без всяких патологий и, вот увидишь, будет самая-самая красивая на свете!

Фая кивнула в знак согласия, и они вместе отравились в отделение диагностики. Шмелёва удивилась, увидев заплаканную пациентку. Утром на обходе она была весела и жизнерадостна. Светлана Ивановна вкратце, не вдаваясь в подробности, объяснила, в чём причина расстройства дочери.

— Кто тебе такую глупость сказал? – удивлялась человеческому невежеству доктор, — сейчас диагностика настолько развита, что патологии развития эмбриона устанавливаются на самых ранних сроках. А ты уже делала и УЗИ, и ДНК-анализы, и не раз. Всё у вас с малышкой хорошо. Вот видишь – всё на месте: и ручки, и ножки, и головка не больше положенного… Если будешь плакать дальше, снова доведёшь себя до приступа. Ещё раз повторяю, тебе ни в коем случае нельзя расстраиваться.

Будущая мать кивала, еще всхлипывала, успокаиваясь. Она ругала себя за то, что позволила себе поверить нерасположенной к ней свекрови. Единственное, чего она опасалась сейчас – ещё раз увидеть её или мужа. От него она тоже ничего хорошего не ожидала.

— Доктор, не пускайте ко мне никого, кроме мамы, пожалуйста, — попросила она Шмелёву.

Светлана Ивановна присоединилась к просьбе дочери:

— Я тоже хотела Вас об этом попросить…

— Я тоже нахожу, что Вашу дочь следует оградить от негативного влияния недоброжелателей.

А Татьяна тем временем направилась в гости к бабе Шуре восстанавливать сожжённые сыном мосты. Какая там Жоржета, когда на горизонте замаячила более перспективная невестка… Пройти по оставленному Вовкой адресу ей помогли прохожие, указав направление, в котором двигаться, и объект – большую серую многоэтажку с застекленным парадным входом. Она вошла в подъезд и стала оглядываться по сторонам, рассматривая двери квартир.

— Вам кого? – строго поинтересовалась седая старушка за столиком. Поведение посетительницы показалось ей подозрительным. «Что можно здесь высматривать? Никак наводчица?», — размышляла баба Шура, ибо это была она.

— Вы не подскажете, где баба Шура живёт? – улыбаясь, поинтересовалась странная особа.

— А зачем Вам она? – недоверчиво спросила ее консьержка.

— Хочу поблагодарить за сына, — раскрыла секрет своего визита Татьяна и рассказала, что привело её сюда.

Баба Шура, так как от природы была наделена в равной степени неравнодушием и любопытством, часто вспоминала своего неблагодарного постояльца и думала о том, как сложилась его жизнь. Но тот не спешил к ней в гости. Она решила, что он давно уехал из города, потому что в столице у него никого не было, а другая такая добрая душа вряд ли найдётся.

— Так Вы – мама Вовки? – старушка всплеснула руками от изумления, — Как он поживает-то?

— Вот об этом я и хотела с Вами поговорить, но не здесь же… — Татьяна намекнула, что парадная не место для серьёзного разговора, чем ещё больше распалила любопытство старушки.

«Что же такое с парнем случилось, что говорить об этом можно только за закрытыми дверьми?» — ломала голову консьержка, а вслух произнесла:

— Обед через минут тридцать только, но я думаю, ничего не случится, если я сегодня чуть пораньше отлучусь. Проходи, милая, — строчила баба Шура, покидая своё рабочее место и приглашая гостью пройти в свою квартиру. – Заодно перекушу. Вы обедать будете?

— Не откажусь, я рано из дома сегодня вышла, — согласилась Татьяна.

Баба Шура разогрела постный борщ, поставила чайник на плиту и приготовилась слушать рассказ.

— Ну, чем же сейчас Вовочка занимается в провинции? – задала она наводящий вопрос.

— Почему в провинции? – удивилась Татьяна и с гордостью заметила, — Сын в столице. Работает в парке в фотостудии. Известный фотограф, кстати.

— Что Вы говорите?! – изумилась старушка, — Да, он когда у меня жил, тоже фото увлекался. Вечно фотографировал и печатал фотографии. Даже пришлось ему отдать под это дело свой чулан, потому что ванная была вечно занята.

— Да! Он очень у меня талантливый и увлечённый мальчик, — нахваливала сына Татьяна, — Только наивный как ребёнок, кто угодно может его вокруг пальца обвести.

— Я бы так не сказала, — не согласилась с ней бывшая квартирная хозяйка Вовки, — Его тут семья банкиров окрутить хотела, женить на своей дочери. Так не дался, сбежал…

— Потому что дурак, — цинично заметила мать беглеца.

Такой оценки поступка постояльца из уст его матери баба Шура услышать никак не ожидала, но вынуждена была согласиться:

— Конечно, дурак. Своего счастья не разглядел потому что…

— А теперь локти кусает, — Татьяна нарочито приукрасила действительность ради достижения своей цели: восстановить разрушенный союз.

— Неужели?! – баба Шура втайне торжествовала, а гостья подыгрывала её настроению.

 — Увлёкся какой-то вольной девкой из «высшего общества». А они знаете какие?! – презрительно отозвалась она о невестке, — Та нагуляла от кого-то ребенка, теперь на него вешает. Сначала выгнала мужа, а как поняла, что залетела, давай его  обратно звать. А сын уже не хочет – к человеку веры нет. А того, дуралей, не понимает, что чужому дитю будет теперь алименты платить…

— Ай, ай, ай! – сокрушалась баба Шура, — Не о Файке ли Вы рассказываете?

— Как Вы догадались? – поразилась Татьяна, — Или слух о ней уже по всей Москве идёт?

— Живёт она тут неподалёку, на соседней улице, — пояснила консьержка, — Путался он с ней одно время, а как к свадьбе с Женечкой стали готовиться, бросил её. Люди рассказывали, там мать её против отношений с ним выступила.

— А теперь вот не знают, как вернуть, — приврала ради красного словца мать мнимого рогоносца.

— Да, Вова очень хороший человек, — похвалила постояльца консьержка, — Добрый, отзывчивый, хозяйственный, покладистый…

— Ага, — поддакнула Татьяна, в глубине души удивляясь, чем её бесталанный сынишка покоряет сердца сердобольных старух. Анна Петровна в нём души не чает, теперь вот эта – баба Шура в комплиментах ему рассыпается…

— Жаль, что ему так в жизни не повезло, — сокрушённо покачала головой её собеседница, но тут же строго заметила, — Наказание ему за то, что несправедливо Женечку обидел. Она долго ещё по нему убивалась…

— А сейчас? – Татьяна задала главный интересующий её вопрос.

— Замуж тоже вышла, — скептически сложив губы, баба Шура принялась рассказывать о злоключениях богатой неудачницы, — В аварию с мужем попали. Теперь она, говорят, детей иметь не может. Муженёк-то оттого тоже сбежал. Одна теперь, несчастная-пренесчастная.

— Так это же замечательно! – не подумав, проговорилась Татьяна, но поймав, недоумевающий взгляд хозяйки дома, уточнила, — Значит, они созданы друг для друга: мой сын и Женечка. У обоих ведь друг без друга не сложилось личное счастье.

— Может быть, может быть, — старушка начала догадываться, к чему клонит гостья и ради чего явилась.

— Так надо помочь несчастным влюблённым, баб Шур! – уже напрямую обратилась к ней Татьяна.

— Как же им поможешь? Я пыталась когда-то. Да только всё не так вышло, как мы хотели… — уклончиво ответила консьержка.

— Сейчас совсем другое дело, — заверила её мать сбежавшего жениха, — Вовка обжёгся, женщинам не верит так, как раньше. А Женечку он знает и верит ей беспредельно.

— Вопрос в том, поверит ли ему теперь Женечка… — скептически заметила старушка.

— Вот Вы и поможете нам это выяснить, — реплика гостьи прозвучала как задание, что очень не понравилось бабе Шуре.

Она представить себе не могла, как она после побега её протеже сможет произнести его имя в доме брошенной им у алтаря невесты.

— Да Вы что, спятили совсем?! Раньше надо было думать, а сейчас поздно уже, — баба Шура с возмущением отвергла предложение Татьяны.

Но та не собиралась сдаваться:

— Баб Шур, ну кто ещё кроме нас поможет любящим сердцам воссоединиться?

— Нет, нет, нет и ещё раз нет! – отмахивалась от неё консьержка, — Стучите сами к Кроттам, засылайте сватов, а мне совестно даже имя этого паршивца в их доме произносить.

— Таки уже и паршивца? – недовольно переспросила мать жениха.

— А как его ещё назвать после всех неприятностей, что он этой семье доставил? – аргументировала свою реплику старушка.

— Виноват, не спорю. Но он готов исправить свою ошибку, — настаивала на своём Татьяна, — Думаю, Женечке будет очень приятно узнать, что бросивший её жених не раз пожалел о своём проступке и до сих пор не может забыть свою невесту…

— А что тогда сам не явится к ней? – задалась справедливым вопросом баба Шура.

— Боится! Как Вы не можете этого понять?! Вот меня специально вызвал в Москву и к Вам отправил с тайной миссией разузнать, как поживает Женечка… Я ведь только вчера вечером приехала и сразу к Вам. Всю ночь о ней рассказывал: какая она добрая, скромная, нежная, верная…

— Оценил-таки невесту женишок… — консьержка никак не могла избавиться от скептического настроя.

— Лучше поздно, чем никогда, — согласилась с ней Татьяна и все-таки выбила  согласие старухи помочь ей женить сына на дочери банкира.

— А что я могу? – предупредила её баба Шура, — Теперь ведь и моим словам доверия прежнего не будет.

— А Вы просто скажите Кроттам, что Вовка, мол, прощения просит, да боится их гнева, что готов исправить свою ошибку и хоть завтра под венец.

— Я только скажу, что ко мне Вы приходили по его просьбе. А там уж пусть сами решают, что делать: прощать или не прощать…

— А большего и не надо! – просияв, заметила гостья, как бы невзначай обратив внимание собеседницы на одно весьма немаловажное обстоятельство, — Я уверена, что Женечка в глубине души давно простила обидчика. К тому же, кто её – бездетную – замуж теперь возьмёт? А Вовочка мой жалостливый, сами знаете. Вечно рвётся всем помогать.

— Это точно, — согласилась с ней консьержка, — Он умудрился одного пострадавшего от верной гибели спасти, когда у меня жил. Я и не знала ничего. Соседи рассказали – видели, как тот его в больницу на такси отвозил.

— Вот видите! Разве может такой человек, как мой сын, зло человеку причинить? Или обидеть? – Татьяна отчаянно боролась не столько за счастье сына, сколько за своё материальное благополучие, и ради этого подтвердила бы что угодно.

— Но ведь всё-таки обидел… — стояла на своём баба Шура.

— Насколько я сына знаю, ему наверняка не понравилось, что его откровенно хотели женить. И этот побег – как бы протест, попытка отстоять самостоятельность. Он тогда и сам не подозревал, что полюбил Женечку по-настоящему. Слава Богу, что наконец-то разобрался в своих чувствах.

— Дай-то Бог, чтобы ему теперь поверили… — взмолилась старушка.

глава 10

Дипломатическая миссия

Кротты ожидали всего чего угодно, но  только не возвращения сбежавшего жениха. После бегства Вовки из-под венца они сквозь зубы едва здоровались с консьержкой, выражая крайнюю степень пренебрежения и нанесённой её псевдоплемянником обиды. Каково же было изумление госпожи Кротт, когда на пороге своей квартиры она увидела смущенно улыбающуюся бабу Шуру.

— А я к вам с хорошей новостью, — быстро проговорила баба Шура, смущенно улыбаясь, не дожидаясь приветствия или приглашения пройти.

— Э-э-э… — растерянно протянула богатая соседка, на ходу соображая, что могло стать причиной столь неожиданного визита консьержки, — Нам, наконец, подъезд отремонтируют и домофон все жильцы  дома согласились установить?

— А вот и не угадали! — улыбалась во все свои вставные челюсти старушка, — Весть у меня есть для Женечки от очень хорошего человека. Думаю, она и вас заинтересует.

Банкирша была заинтригована:

— Ну, проходите, — снизошла она до приглашения в комнату и отошла в сторону, пропуская весталку.

Однако дальше прихожей бабу Шуру не пустили. Соседка, прежде чем допустить её до мужа, а уж тем более до дочери, хотела сама выслушать, что за новость хотела сообщить им консьержка.

— Я Вас внимательно слушаю, — высокомерно обратилась она к пожилой женщине, сгорая от любопытства.

Но баба Шура мялась, не зная, как начать разговор. Наконец, она решилась – будь что будет: выгонят, так выгонят, они всё равно давно уже не общаются…

— Помните моего племянника, Вовочку? – начала она издалека.

— Хотели бы забыть, да не получается, — сухо ответила его несостоявшаяся тёща, — Только не говорите мне, что он осознал свои ошибки и слёзно молит прощения…

— Вот именно, — с горячностью заверила её псевдотётушка якобы приславшего привет.

Банкирша громко рассмеялась, чем привлекла внимание домочадцев. На гомерический хохот супруги примчался сам господин Кротт в домашнем халате с калькулятором в руках, забыв оставить его на письменном столе, за которым производил свои расчеты. Однако, заметив бабу Шуру в прихожей, забыл о том, что заставило его прервать работу.

— Что тут делает эта особа?! – сурово обратился он к вытирающей слёзы от смеха супруге.

— Представляешь, дорогой, эта особа уверяет, что некий господин, опозоривший некогда нашу дочь, осознал свою ошибку и жаждет её исправить… — объяснила она причину визита консьержки и своего веселья.

Но банкира эта новость не развеселила. Напротив, его лицо покрылось красными пятнами от гнева:

— Помыкался, голубчик, Денег ему моих захотелось? Вот! Так и передайте! – говоря это, господин Кротт показал бабе Шуре дулю, которую следовало, по всей видимости передать незадачливому жениху.

— Владимир, конечно, очень виноват перед Женечкой, перед вами, — консьержка виновато оправдывала бывшего жильца, — Каждый человек может ошибаться. Главное, он осознал, что совершил подлость…

— Свежо предание, да верится с трудом, — банкир усомнился в искренности чувств несостоявшегося зятя.

— Вы не правы, — осмелела баба Шура, которая сейчас и сама верила в искренность беглеца, — Вы же не всё о нём знаете…

— А Вы откуда знаете? – прервала её банкирша, — К Вам он с тех пор тоже не наведывался.

— Зато наведалась намедни его мать. Он её специально вызвал из провинции, чтобы она помогла это дело уладить… — пояснила старушка, многозначительно улыбаясь.

— А что же тогда она сама к нам не явилась? Решили бы вопрос без посторонних, — госпоже Кротт эта версия весталки все же казалась неправдоподобной.

— Опасается, что слушать не станете, выставите вон. Меня всё-таки вы лучше знаете… — дипломатическая миссия бабе Шуре давалась с трудом.

— Правильно делает, что опасается. Да и вам, кумушка, доверять, как выяснилось, нельзя… — банкирша даже не старалась быть любезной.

— Да разве я могла знать, что он так поступит?! Если бы только подумать могла, что он на такое способен, ни за что его сватать Женечке не стала бы… — в сердцах выкрикнула старушка,  — я же как лучше для всех хотела…

— Но сейчас же знаете, что способен и всё равно сватаете, — резонно заметил банкир.

— Вот именно! – поддержала его супруга.

— Потому что только очень раскаявшийся человек отчается восстанавливать отношения, разрушенные по его же вине… — продолжала защищать беглеца старушка.

— Или очень нуждающийся в деньгах, — поправил её банкир.

Лицо госпожи Кротт исказила саркастическая улыбка.

— А вот и неправда! – баба Шура с горячностью встала на защиту бывшего постояльца, — Дело в том, что Владимир в данный момент женат, и довольно выгодно – на той самой Фаине, с которой он встречался до знакомства с Женечкой. Жизнь у них не складывается никак. Эта красотка гуляет от него, ребенка вон нагуляла невесть от кого, пока они врозь жили, а теперь на него вешает…

— Поделом! – заметила банкирша, — При чём тут наша дочь? За что боролся – на то и напоролся…

— Вот именно! – согласился с ней супруг.

— А меня вы спросить забыли, как я сама к этому отношусь? – неожиданно для всех раздался голос обычно молчаливой Женечки, — Кажется, Вова мне просил передать, что любит и хочет вернуться…

— Доча, и ты поверила? – попыталась вразумить её мать, — Он же предал тебя. А предавший раз предаст и сотый…

— Ну и пусть! – выкрикнула она матери с отчаянием, — Всё равно кому я теперь нужна? Кто возьмёт замуж бездетную женщину? А он…

— Что «он»? Думаешь, ты ему нужна? – попытался вразумить единственную дочку банкир, — Понял, что просчитался – вот и вся причина его «прозрения»…

— Тебе вечно кажется, что всем только твои деньги нужны! – впервые в жизни позволила себе не согласиться с отцом Женечка, — А обо мне вы хотя бы раз в жизни подумали?

— Мы только о тебе и думаем, доченька, — пристыдила её мать, — Как у тебя язык поворачивается такое говорить?

— Тогда почему вы не хотите, чтобы я была счастливой с любимым человеком?

— Потому что не уверены, что ты будешь с ним счастлива, — объяснил отец, расстроенный разыгравшейся сценой на глазах соседки, первой сплетницы подъезда.

— Буду! – заверяла их дочь, — Я тысячу раз представляла себе, как он явится и попросит прощения…

— Но не он сегодня просит у тебя прощения, — уставшая от криков дочери женщина обратила внимание дочери на этот факт.

—  Потому что боится вашей реакции. Кстати, правильно делает, судя по тому, как вы обращаетесь с бабой Шурой.

Консьержка молча наблюдала за спором дочери с родителями. Такой агрессивный настрой был не в характере этой милой послушной барышни. Неужели она так и не смогла забыть своего обидчика? Впрочем, таковым она его, судя по её репликам, вовсе не считала. На её глаза навернулись слёзы, и она обратилась к суровым Кроттам:

— Дети любят друг друга, поэтому их жизни друг без друга и не складываются. Неужели вы не видите этого, слепцы?!

— Это наша   дочь ослепла от любви, — не согласился с обвинением соседки банкир, — Неужели Вы этого не видите?

— Да, любовь слепа… К сожалению… — горько заметила его супруга, — а прозрение будет горьким.

— Но разрушать союз двух любящих сердец жестоко, — декламировала сердобольная старушка, — Кто в этой жизни не ошибался хотя бы раз? Господь прощал и нам велел.

— Хорошо, пусть приходят завтра, — наконец, сдался господин Кротт, — Пока ничего обещать не могу. Посмотрю на его поведение.

— Да, на этот раз подобное ему с рук не сойдёт, — предупредила банкирша.

— Не переживайте! Подобное не повторится! – пообещала просиявшая от благоговения баба Шура и покинула негостеприимную квартиру соседей.

Едва оказавшись дома, консьержка набрала оставленный вчерашней гостьей номер телефона и попросила:

— Татьяну будьте добры, пожалуйста… Что значит «такая не живёт»? Она мне вчера сама этот номер оставила, сказала, что у сына остановилась.

— А, вы об энтой! – в телефонной трубке  раздался зычный голос Кузьминишны, — Щас позову, коли у себя. Таня-я-у, трупку возьми, звонять тибе…

Татьяна оказалась дома, и через несколько минут подошла к телефону.

— Алло?.. Баба Шура? Очень рада Вас слышать!.. Были у Кроттов?… Да Вы что! – Ахнула Татьяна от радости, — Неужели сама дочь за Вовку вступилась? Видите теперь, как я была права: он тут по ней страдает, она там – по нему… Пора этой несправедливости положить конец!.. Уже завтра к себе приглашают?! Так быстро?.. И меня тоже? Конечно, конечно, мы будем. До скорой встречи!

Татьяна была на седьмом небе от счастья. Ей не удалось выгодно замуж выйти, так хоть сына удачно женит. Тогда и ей кое-что перепадёт, она не упустит возможности урвать кусок пожирнее от личного и семейного счастья сына. Осталось поставить этого полоумного в известность, что Кротты благодаря её стараниям простили его и снова готовы отдать за него свою дочь. Лишь бы он сгоряча чего опять не отчубучил.

Вовка ночевал у любовницы и в коммуналке с тех пор, как приехала мать, ни разу больше не появлялся. Поэтому Татьяна не стала ждать, пока сын снизойдёт до визита в свой гадюшник, и сама отправилась к нему на работу. Сын не ожидал увидеть мать у себя.

— Ты? Какими судьбами здесь? – бросил он ей небрежно.

— Сын, мне с тобой нужно серьёзно поговорить! – Татьяна поставила его перед фактом.

— Ма, да ты меняешься  на глазах! Что ни день, то сюрприз. На тебя столица так действует? – Вовка не верил своим глазам и ушам. — Когда это ты хотела со мной говорить, да ещё серьезно?!.. Ты случайно где-нибудь в дороге не ударилась? Похоже, мозги на место встали.

— Я к нему со всей душой, а он грубит! – возмутилась Татьяна, — Повторяю, нам нужно поговорить. Наедине!

Тут Вовку разобрало любопытство: о чём же будет этот разговор, да ещё тет-а-тет? Они вышли и прошли молча несколько метров по аллее вглубь парка, где было немноголюдно.

— Ты не забыл ещё Женечку Кротт? – Татьяна не стала ходить вокруг да около.

— Такое не забывается… А ты откуда об этом знаешь? — усмехнулся Вовка, вспомнив брошенную им, рыдающую невесту у ресторана. Тогда он видел её последний раз.

— Я так и думала! – просияла мать, — Представляешь, она тоже помнит о тебе всё это время…

— Наверное, рада бы забыть, да не получается, — сделал вывод Вовка.

— Не знаю, рада или нет, но что не получается, ты угадал, — заверила его мать, — Бедная девушка спит и видит, что к ней сбежавший жених вернулся… По сей день тебя ждёт… Пора оправдать ожидания брошенной невесты и искупить перед ней свою вину.

— Бред! – отмахнулся он от предложения матери, — Так и разрешили Кротты ей за меня замуж выйти…

— А вот и разрешили! – Татьяна торжествующе улыбнулась.

— Ты-то откуда знаешь? –  спохватился сын, — Насколько я знаю, вы не знакомы.

— Да, ты прав, мы не знакомы, но я успела познакомиться с бабой Шурой и попросить её выступить в роли сватьи… — ожидая похвалы, ответила мать.

— Ну ты даёшь! И когда только успела? – воскликнул Вовка. Оказывается, не один сюрприз приготовил для него сегодняшний день.

— Вчера. А завтра Кротты ждут нас в гости, чтобы обсудить детали возвращения в семью, — Татьяна с видом победительницы выдала главное.

— Что-о-о?!! — её сын не поверил своим ушам, — Да банкир меня в порошок сотрёт, как только увидит.

— Не сотрёт, — разуверила его мать, — Ради дочери не только не сотрёт, но ещё и в жизни поможет устроиться. Сохнет по тебе эта барышня. А ты своего счастья упорно не хочешь замечать.

— Ма, ты не забыла, что я женат, что мы ребёнка ждём? – напомнил ей Вовка.

— Не забыла, — ответила Татьяна, — Развести вас не проблема, особенно для влиятельного банкира. А что касается ребёнка, ты уверен, что он твой? Ты сам рассказывал, что когда вы на время расставались, твоя жена не говорила, что ждёт от тебя ребёнка, а когда спустя несколько месяцев вернулся, беременность уже нельзя было скрыть. А ты просто желаемое принял за действительное…

— Может быть, ты и права, — задумался неверный муж, — Мне и самому эта мысль в голову не раз приходила.

— Я всегда знала, что с умными мыслями ты не дружишь, — съязвила мать, — Поэтому слушайся мать, если своим умом жить так и не научился.

— Что-то раньше ты не спешила меня поучать… — ответил укором не знавший её ласки и заботы сын.

— Лучше поздно, чем никогда, — избитой фразой ответила на это Татьяна, — Кстати, я уже приняла приглашение навестить Кроттов сегодня вечером. Нас будут ждать. Второго такого шанса у тебя никогда уже не будет. Ты должен оправдать доверие.

— Вот кто тебя просил вмешиваться в мою жизнь?! – в сердцах произнёс Вовка. Он представить себе не мог, как появится в доме банкира. Не подстава ли всё это, чтобы отомстить ему за побег? Но какой резон матери подставлять собственного сына? Скорее всего, Кротты на самом деле готовы его простить и принять. А мать надеется урвать что-нибудь для себя, рассчитывая на богатую невестку. Иначе бы она так не старалась. Если так, почему было не навестить брошенную им невесту и не попросить у неё прощения. Поженятся они или нет – ещё вопрос, но прощенным ему будет жить дальше легче. И Вовка решил принять приглашение потенциальных родственников.

глава 11

Брак по расчёту

Вовка предупредил Вику, что они сегодня не смогут увидеться. Любовница с тех пор, как её сожитель снова сошёлся со своей женой, часто коротала вечера в одиночестве. Ей это давно начинало надоедать: не для того цветёт. Но сейчас, когда соперница была в больнице, казалось, им ничего не мешало видеться чаще. К тому же, он проговорился, что он, собирается разводиться с женой, так как она всё больше и больше его раздражает. «Ника, извини, но я сегодня не смогу прийти» — этот недавний его звонок поставил её в тупик. Она терялась в догадках, не зная, что думать. «Ну и ладно! Ты не можешь, а я не хочу уже…» — подумала она, бросив трубку телефона. На горизонте замаячил более интересный и щедрый поклонник, а ее уже и морально, и финансово истощили отношения с мужчиной, который все никак не мог разобраться со своими женщинами и чувствами.

Вовка в это время готовился к визиту к Кроттам. Надо было выглядеть соответствующе. Вещи, купленные ему банкиршей, он уже успел сносить. Обновки жены выглядели слишком скромными. Его выбор пал на рубашку, подаренную ему Фаиной в день свадьбы. С тех пор он немного возмужал, поправился, и она сидела на нём безупречно.

— Сейчас ты выглядишь в ней даже лучше, чем тогда в Ялте, — одобрила выбор сына Татьяна, — Чем не знак свыше, что теперь ты дорос до того, чтобы жениться!

— Скажешь тоже, — отмахнулся Вовка, но вместе с тем задумался – может быть, так оно и есть?

Татьяна тоже нарочито надела тот самый костюм, в котором была на первой свадьбе своего сына, выражая тем самым пренебрежение его прежним выбором спутницы жизни. В подъезде их уже ожидала принарядившаяся баба Шура.

— Вовочка! – обрадовалась она, заметив своего бывшего квартиранта, — Какой ты стал солидный, взрослый, очки стал носить, словно учёный какой…

— Учёный, учёный, на ошибках своих учёный, — протараторила Татьяна.

— Ой, а рубашка какая у тебя красивая! Скромненькая, конечно, но со вкусом выбрана. Очень тебе идёт! — похвалила убранство Вовки консьержка.

— И в это вот позорище его бывшая вырядила на свадьбу, представляете себе, какая безвкусица. Вы бы ещё видели, что она на себя напялила… — Татьяна не упускала случая выставить ненавистную невестку в невыгодном свете.

 — Будет тебе, — урезонил её сын, — хорошая и, между прочим, дорогая рубашка.

— До которой ты только сейчас дорос, — всё-таки вставила очередную шпильку обиженная свекровь.

— Ма, остынь! Это уже не имеет никакого значения, если мы решили развестись. Кстати, её мать столь же люто ненавидит меня.

— Вот семейка! А он их ещё защищает, Вы видите? – Обратилась она к бабе Шуре, — Эти ноги об него вытирают, а он горой за них стоит. Рыцарь печального образа…

— Кротты, наверное, уже нас заждались, — напомнила спорщикам консьержка.

— Действительно, что это мы… — осеклась Татьяна и приняла торжественный важный вид. По её представлению, именно так выглядят богатые дамы.

Банкирша открыла им дверь в домашнем шёлковом халатике, который был вместе с тем дороже вместе взятых выходных нарядов гостей. Татьяна оценила вкус потенциальной родственницы и тут же поймала себя на мысли о том, что если ей будут перепадать вещи с плеча матери невесты, она уже будет счастлива. Хотя, признаться, она рассчитывала и на поощрение в купюрах. Госпожа Кротт поймала алчный взгляд Вовкиной матери и сразу поняла, что её супруг в своём предположении о браке по расчету не ошибся.

— Проходите, — она пригласила гостей пройти, не скрывая холодности.

 — Вы так любезны, — непонятно за что рассыпалась в любезности сватья,

Вовка и баба Шура смущённо молчали: они уже знали, что в этом доме гораздо больше восторженной болтовни ценят благородное молчание и умные речи.

— Какой у вас замечательный интерьер! – рассыпалась в комплиментах Татьяна, — Всегда о таком мечтала. Ох, а занавески с ламбрекенами просто чудо! Тоже хочу такие! Подскажете, где заказать?

— Боюсь, они будут вам не по карману, — насмешливо бросила госпожа Кротт, но восторженная гостья не заметила этого. Или не хотела замечать.

— Мама, остынь! – Вовка попытался урезонить свою мать. Ему было неловко за её поведение.

— Соседушка, зачем же вы самые худшие занавески сегодня повесили? Да и на столе старая посуда… Что всё это значит? – шёпотом обратилась к хозяйке дома баба Шура. Она бывала здесь раньше, и не раз, и знала, какие здесь оказывались приёмы.

— Проверка для потенциальных родственников, — так же шёпотом ответила банкирша.

— Сдается мне, мать жениха её уже провалила, — сделала вывод консьержка.

— Как Вы догадались? – улыбнулась госпожа Кротт, — Она сама об этом ещё не подозревает…

— Зато её сын достоин всяческих похвал! – обратила внимание на поведение своего протеже баба Шура, — Ему откровенно неловко за поведение матери.

— Не факт, — не согласилась с ней мать невесты и снова загадочно улыбнулась, — Для него главное испытание ещё впереди.

— Я уверена, он его выдержит! – произнесла консьержка, хотя было заметно, что на самом деле это было далеко не так.

— Скоро мы это узнаем, — подмигнула ей банкирша.

Наконец в столовую спустился господин Кротт – тоже в дорогом шёлковом халате. Супруги желали тем самым подчеркнуть, что не придают визиту гостей большого значения. Те в своих самых лучших нарядах хоть и выглядели вызывающе вычурно, на их фоне всё равно смотрелись бедняками.

— О, какой мужчина! Рада с Вами познакомиться, — растеклась в комплиментах Татьяна.

— Породниться, я вижу, тем более, — банкира не обманули льстивые речи.

— Конечно, это для нас с сыном большая честь! – заверила его гостья.

— К сожалению, не могу сказать того же, — господин Кротт мог себе позволить говорить то, что думает.

Татьяна сделала вид, что не услышала обидной реплики. Ради выгоды она готова была стерпеть любые унижения – лишь бы они оплачивались. Вовка вспыхнул и дал себе слово, что никогда не породнится с этой семьёй.

— Господин Кротт, — обратился он к несостоявшемуся тестю, — Я прошу Вас меня извинить за мой некрасивый поступок. Уверяю Вас, я не преследовал цели обидеть Евгению, причинить ей боль. Просто я тогда был увлечён другой девушкой и…

— …не разглядел своего настоящего счастья… — продолжила за сына Татьяна, уставшая слушать пространные речи сына.

— Мама! – прикрикнул на неё Вовка, — Что сегодня с тобой творится? Я тебя не узнаю.

— Говори о том, зачем пришёл. Что воду-то льёшь? – несмотря ни на что продолжала улыбаться Татьяна, — признайся, как скучаешь, как любишь, как раскаиваешься в своём постыдном бегстве…

— Может, ты за меня всё скажешь? – вспылил он.

— Не надо больше ничего говорить. Мне и так всё ясно, — сообщил гостям банкир, — Владимир, я ещё раз хочу с Вами поговорить с глазу на глаз. Пройдёмте в мой кабинет.

Вовка в третий раз оказался в этой богато обставленной комнате. Здесь со времени его последнего визита ничего не изменилось. Разве только в окна ярче светило горячее летнее солнышко, заставляя позолоченную отделку мебели и интерьера весело играть солнечными зайчиками на стенах и потолке.

— Присаживайтесь, — Кротт указал кандидату в зятья на то же кресло, в недрах которого Вовка утопал в прежние два визита, — Итак, молодой человек, приступим к обсуждению того, зачем пришли. Вы один раз уже предали мою дочь. Как докажете, что не поступите так же в последующем?

— Я даю Вам честное слово… — начал было Вовка, но банкир не дал ему договорить.

— Честное слово имеют право давать только те, кто ни разу в жизни не совершал постыдных поступков, — осадил он зарвавшегося молодчика, — Иначе говоря, это не про Вас. Дальше…

— Я осознал, как был неправ. Я уже наказан за это: та, ради которой я сбежал тогда от Евгении, предала меня. Я испытал то же, что и она…

— Однако от Вас невеста со свадьбы всё-таки не сбегала на глазах приглашённых на бракосочетание гостей, поэтому говорить о том, что Вы испытали то же, что Женечка, я бы не стал, — поправил его отец невесты.

— Моя жена ждёт ребёнка от другого мужчины. Это гораздо неприятней… — не сдавался Вовка.

— Зато моя дочь не может иметь детей после того, как попала в страшную автокатастрофу и еле выжила, — банкир бросил собеседнику заготовленный заранее козырь, предугадывая, какой репликой тот его отобьет, — То есть своих детей, получается, у тебя не будет никогда. Ты к этому готов? Тебя это не останавливает?

— Я нечто подобное слышал, но думал, что это пустая болтовня, — признался Вовка, — Жаль, конечно, что так всё случилось. Я лично думаю, что не всегда дети в семье главное. Если бы это было так, люди не разводились бы. Супругов объединяет не только это…

— А что может быть общего у Вас в частности с моей дочерью? – спросил Кротт.

— Наверное, чувство… — немного подумав, ответил Вовка, — Я почему-то дорог ей, хотя мне непонятно, за какие такие заслуги. Она – мне.

— А она Вам за какие заслуги дорога? – продолжал пытать его банкир.

— Всё познаётся в сравнении, — уклончиво ответил возлюбленный дочери, — Я, увы, не  могу сказать, что безумно люблю Вашу дочь. Но я убедился в мысли, что для того, чтобы прожить в браке долго и счастливо, чувства не обязательны. Любовь приходит и уходит, а кушать, как говорится, хочется всегда. Я знаю, что рядом  с Евгенией мне будет спокойно и надёжно. Надеюсь, так же, как и ей со мной.

— И всё-таки моя дочь хочет верить, что не только любит, но и любима. Вы можете гарантировать мне, что не разуверите её в этом?

— Буду стараться, — пообещал Вовка.

 Он не лукавил в разговоре с будущим тестем, уверяя его, что мечтает жениться на Женечке. Он не раз ловил себя на мысли, что сожалеет о своём постыдном бегстве со свадьбы. Чувство не принесло ему счастья. Лишь оставило, испарившись, горечь обид и разочарования. В этом материальном мире надо жить материальными ценностями. Такого же мнения был и сам банкир.

— Что ж? – Кротт подвёл итог экзамена на звание зятя, — Рискую поверить тебе ещё раз. Но теперь – предупреждаю – так легко от ответственности ты не уйдёшь! Людям скажем, что ты ушёл тогда, потому что не хотел без гроша в кармане брать богатую невесту, а теперь, когда состоялся, как личность и обзавелся кое-каким состоянием, решил вернуться к своей возлюбленной. Эта версия появится во всех светских хрониках. Репутация моей дочери должна быть восстановлена в глазах общественности.

Вовка не верил своим ушам: сам Кротт согласился принять его в свою семью.

— Жить будете у нас, — распорядился будущий тесть, — Мы с супругой не хотели бы расставаться с дочерью. О возвращении домой за полночь и любовницах придётся, мой дорогой, забыть. Да-да, я навёл о тебе кое-какие справки. Принимаешь условия?

— Меня беспокоит только одно: я всё ещё женат… — покраснев, признался  Вовка.

— Это не проблема, — заверил его банкир, — я и в этом направлении поработал. Вас расписали в Ялте, хотя никто из вас там не прописан. На этом основании брак может быть признан недействительным в суде по иску одного из супругов. Кстати, мой юрист его уже составил. Желаешь его подписать?

— Спрашиваете! – обрадовался Вовка, что вопрос так легко разрешился.

— Теперь остаётся подтвердить своё требование в суде, — предупредил его Кротт, — я надеюсь, он состоится в ближайшее время.

— Охотно! – согласился Вовка.

— И еще одно условие, — теряясь, что было самоуверенному хозяину кабинета не свойственно, добавил, — Ты не должен общаться с матерью. Мы берем в семью тебя, а не вас. Не буду лукавить, нас с  супругой неприятно ее присутствие.

— Без нее, так без нее, — пожал плечами Вовка. Мать научила его обходиться в этой жизни без него, что в итоге сыграло против нее самой.

— Тогда можно приступать к главному – к подготовке свадебного торжества. Оно должно быть пышнее и богаче несостоявшегося, чтобы все злые языки замолчали.

— Но я по-прежнему небогат и потому согласен на самое скромное бракосочетание, — Вовка попытался отказаться от пытки, которую один раз он уже не выдержал.

— А я не ради тебя стараюсь, а ради своей единственной дочери, — уточнил банкир, — Это-то и будет твоим искуплением вины: сумел на всю Москву опозорить, сумей сделать так, чтобы все узнали, что ты ради моей дочери на всё готов.

— Ясно, — вынужден был согласиться на это Вовка.

В столовую они вышли почти родственниками.

— Позвольте представить вам будущего мужа нашей дочери Женечки, — Кротт представил Вовку присутствующим в новом для него качестве.

— Урра! – радостно захлопала в ладоши Татьяна.

За время своего недолгого пребывания в квартире банкиров она успела присмотреть для себя несколько дорогих безделушек, которые намеревалась выпросить у будущей родственницы. Она не стеснялась восхищаться предметами интерьера, намекала на то, что в родном городе такого не купишь, что всегда мечтала о подобном… Госпожа Кротт прекрасно понимала, к чему клонит сватья, но только улыбалась в ответ и благодарила за комплименты. К концу визита, так и не добившись своего, она совсем было отчаялась и даже взгрустнула. Банкирша сжалилась над ней и вынесла ей свои старые настенные бра. Татьяна просияла:

— Какая прелесть! – всплеснула она руками и прослезилась от умиления, — Я как раз о таких светильниках мечтала.

Позвали Женечку, чтобы сообщить ей о том, что в скором будущем состоится торжественное бракосочетание её и Вовки, на котором родители не намерены экономить. Невеста прослезилась. Татьяна была на седьмом небе от счастья. Сбывались самые смелые её мечты. Богатое воображение уже рисовало ей, как она охмуряет богатого дружка  свата и тоже выгодно выходит замуж…

При деньгах господина Кротта уладить формальности с разводом не составило труда. Выяснилось, что Фаина начала дело о разводе задолго  до того, как банкир подал иск о признании их брака недействительным. Поскольку обе стороны были согласны на развод, их развели невзирая на то, что вскоре должен был появиться на свет их малыш. Вовка настаивал на том, что ребенок не от него. Истица выразила желание воспитывать его самостоятельно, без каких-либо претензий к отцу. На том и разошлись.

Рассказы о том, как богатейший финансист столицы выдал замуж свою дочь, облетели все газеты и журналы. Пикантность сообщениям придавал тот факт, что это вторая попытка узаконить отношения безумно друг в друга влюблённых.

ЭПИЛОГ

Прошло несколько лет. За это время Вовка сильно изменился. Он не то чтобы возмужал – как-то быстро, постарел, пополнел, поседел раньше времени, хотя седые виски придали ему большей солидности и внешнего благородства. С Евгенией они были неразлучны – условия договора им соблюдались чётко. Он наверстывал упущенное в детстве: не раз выезжал отдыхать за границу, ни в чём себе не отказывал, никогда не испытывал нужды. Острота первоначальных острых ощущений притупилась – человеку свойственно ко всему привыкать. Жизнь его стала однообразной и размеренной. К этому ли он когда-то стремился? Он позабыл о своём увлечении фотографией – тестю нужен был свой человек в службе охраны, и он стал руководителем отдела безопасности банка. Он словно проживал чужую жизнь, задвинув свои желания, стремления, мечты в самый дальний ящик бытия. Однако безбедное существование со временем перестало приносить удовлетворение. Не покидало ощущение того, что жизнь проходит мимо.

Однажды он, прогуливаясь в парке, случайно встретил улыбчивую молодую женщину. Что-то в её внешности показалось ему до боли знакомым, но он никак не мог понять, что именно.

— Мама, смотли, как я умею! – обратилась к ней девочка, ловко поднимаясь по шведской стенке на детской площадке.

— Какая ты у нас молодец! А теперь осторожно спускайся, Дашенька, чтобы не упасть! – крикнула ей знакомая незнакомка.

Сердце Вовки ёкнуло: Фаина! А это наверняка её дочь. Она мечтала о дочери и хотела назвать её именно так… Девчушка пробежала мимо него. На ветру развевались её белёсые волосы, такие же, как у него в детстве, и на нём на мгновение задержались почти такие же, как у него глаза – только жизнерадостные, искрящиеся весельем и озорством, а не потухшие и усталые, как у него…

— Владимир? – обратилась к нему мама девочки.

— Это моя дочь? – догадался Вовка.

— Как видишь, — Фаина не стала отрицать очевидного, — но по документам это дочь твоего друга Андрея Орлова. Он забирал нас из роддома, воспитывает Дашу с пеленок. Для неё нет и никогда не будет другого отца. Ты сам от неё отказался. Но я не держу на тебя зла. Случайных встреч не бывает. Если бы не ты, не было бы Дашки в моей жизни, мы с Андреем тоже не встретились бы. Так что – спасибо тебе за то, что ты есть. Просто у каждого своё счастье. У тебя, я вижу, тоже всё отлично.

— Да, всё так, — согласился с ней бывший муж.

— Дорогая, мне обещали билеты на закрытый показ нового фильма, который ты давно хотела посмотреть, — к ним подошёл его друг Орлов, — Боже, кого я вижу! А что же такие люди, да без охраны?

— Так-то ты приветствуешь старых друзей?.. – обиделся Вовка и напомнил ему: – Вообще-то когда-то я тебе жизнь спас и с любимой женой ты тоже благодаря мне познакомился… Она этого факта, кстати, не отрицает и только что меня за все благодарила.

— Присоединяюсь к супруге. Действительно, получается, ты мой добрый ангел, но я – извини – не могу относиться к тебе, как прежде, — признался лётчик.

— Почему? – удручённо спросил Вовка.

— Разные у нас с тобой цели в жизни, разные ценности, — пояснил Орлов, — Я живу ради жены, дочери, сына, который скоро на свет появится, а  ты – только для себя. Рад был увидеться, но вынужден распрощаться. Дашку пора спать укладывать. Фае – ужин готовить. Счастливо! – мужчины обменялись дружескими рукопожатиями и разошлись в разные стороны.

— Жаль его, — проронил он, когда его спаситель удалился, — Тяжело, наверное, видеть своего ребенка и понимать, что он уже не твой… Дашка же на удивление похожа на отца. Я это сейчас заметил, когда увидел их рядом.

— А мне уже не жаль, — ответила на это Фая и пояснила, — Каждый устраивается в жизни так, как считает нужным. Если бы ему нужны были дети, они бы у него были. В том-то и дело, что для него материальное благополучие первостепенно. Женитьба на многострадальной дочери банкира все объясняет.

— Папа! Сделай жилафа! – потребовал детский голосок, обращаясь к Орлову.

Вовка обернулся: его друг усаживал на плечи дочь. Девчушка обняла шею отца своими ручонками и весело смеялась, взирая на всех с высоты:

— А я выше всех! А я самая высокая! – хвалилась она, и этот факт забавлял её больше всего.

— Да, миниатюрной Дюймовочки из тебя не получится. Для неё ты, Дарья Андреевна, слишком большая! – смеялась вместе с ней и мама.

— Дочь лётчика должна быть всегда на высоте! – подхватил всеобщее веселье Орлов.

Вовке почему-то стало грустно оттого, что в его жизни не было такого ни в детстве, ни сейчас: его никто никогда не нёс вот так на своих плечах. Оказалось, что удовольствия нести так свою дочь он лишил себя сам, променяв её на состояние банкира… Но кому от этого было бы лучше? Всё случилось так, как должно было случиться. На душе стало легко, но пусто…