У парикмахера мужского салона Ларисы с самого утра задался плохой день. Дома не ладилось: она поругалась с мужем. Из-за чего — уже и не вспомнить. В последнее время они ссорились часто, и с поводом и без повода. В результате — хлопнув дверью, он ушел озлобленным, сказал, чтоб не ждала.

В кресле уже сидит первый клиент, а Лариса никак не может сосредоточиться на работе: мысли всё еще там — в обиде.

Внешне она старается держаться естественно, а то, что творится в ее душе — ни кто не увидит, зачем? Почти у каждого есть на душе что-нибудь такое наболевшее, о чем хочется кричать на весь мир, но совестно — приходится прятать глаза в пол, чтоб никто не мог в них заглянуть, ведь никому нет дела до чужой беды.

Слава Богу, клиент попался не привередливый и стрижка простая, короткая. С этим может справиться даже тот, кто никогда не держал в руках парикмахерских ножниц, а для мастера такого уровня, как Лариса, это вообще пустяки.

Она надела на электромашинку насадку в полсантиметра и почти не глядя, подстригла первого клиента.

— Слушаю вас.. Как будем стричь? — пытаясь протокольно улыбнуться, обратилась она к следующему клиенту, но лицо ей не подчинялось и вышло лишь подобие улыбки.

— Стрижем совсем чуть-чуть, убираем лишнее; форму прически оставляем прежней: спереди короче, сзади длиннее.

— Понятно. Будем делать модельную прическу, — с трудом дослушав, сказала Лара, обернула шею клиента одноразовым воротничком и накрыла пеньюаром.

Нужно собраться с мыслями, но никак не получается — мысли расползаются, путаются, мешают. Она ведет клиента к раковине, моет ему голову. Отстранённо, плавными движениями делает расслабляющий массаж. Рабочего настроя как не было, так и нет! Не дают покоя противоречивые чувства: с одной стороны она настроена по отношению к мужу агрессивно, а с другой стороны знает, что любит его и хочет быть с ним. «Когда у нас все хорошо, — вспоминает она, — когда нет ссор и все спокойно, я начинаю «летать», мне безумно хочется к нему прижаться, быть рядом, говорить приятные слова, но как только начинается малейшее непонимание, то я становлюсь раздражительной и нетерпимой.

Как быть? Мне очень хочется исправить ситуацию, но я не знаю как. Ссоры могут вспыхнуть из-за чего угодно: кто-то не так сказал, кто-то неправильно понял, кто-то не предупредил о чем-то, кто-то повысил голос и т.д. и т.п.. Настолько незначительно, что потом и не вспомнишь, с чего все началось. Но как водится, все эти мелочи раздуваются до невиданных размеров. Состояние нервозности уже дошло до того предела, за которым начинается болезнь. Еще немного, и мы угробим друг друга».

Промокнув волосы полотенцем, Лариса возвращает клиента к рабочему месту и, усадив в кресло, смотрит на него через зеркало невидящими глазами. Берет широкую, из гибкой и прочной пластмассы расческу и по привычке,  прежде чем расчесать волосы, зубцами проводит по ладони.

— Волосы тонкие, вьющиеся, немного подрастают и на голове беспорядок, — слышит она. — Для тонких и вьющихся волос подходят полудлинные, либо очень короткие стрижки, — мило улыбаясь, продолжает клиент. — Но короткие стрижки я не люблю. У меня черты лица, которым такие прически не подходят.

«Грамотный попался…» — думает Лариса, а сама уверенными движениями разделяет вертикальными проборами волос на три зоны и, зажимая пряди между пальцами, срезает их в виде «елочки».

— Виски и вокруг ушей не окантуривать. — тут же напоминает о себе клиент.

— Хорошо, — слышит свой голос Лариса.

Стрекотание ножниц и хруст стали, незаметно минута за минутой, возвращают ее к прежним размышлениям.

«Неужели и в самом деле, любовь может умереть спустя три года отношений, когда мы не могли надышаться друг другом? Тех спокойных, счастливых дней больше нет. Теперь я чувствую холод, чувствую изменения в нем. И пусть он говорит, что любит меня, проявляет знаки внимания… но все по-другому. Более сдержанно, холодно и безразлично. Кажется, что между нами выросла тонкая, как бы прозрачная, но вместе с тем прочная стена. Может быть, любовь ушла, осталась привычка? — перехватывая пучок волос, думает она.

Вот и сегодня, после завтрака он чмокнул меня в щеку, словно не жену, не любимую свою, а просто знакомую.

Ну, а потом — и поехало, и понеслось!»

— Вы только не забудьте на счет длины… — откуда-то из другой жизни долетел мужской голос и Лариса встрепенулась.

— А что на счет длины?

— А то, что я не люблю короткие стрижки, — как-то обеспокоенно уточнил клиент.

— Не волнуйтесь: я все помню, — не прерывая работы, ответила Лариса и снова погрузилась в свои переживания.

— Я не понимаю, что с тобой твориться. Почему ты себя так ведешь? Почему я чувствую «холод»? Меня это обижает. Мне это не нравится. Ты должен изменить свое отношение ко мне.

— Опять — двадцать пять! Ты не замечаешь, что ведешь себя как законченная эгоистка? Твои отношения строятся на постоянном «должен». Должен дарить цветы, должен часто звонить и писать смс, должен постоянно говорить комплименты. Должен, должен, должен. А с какой стати? Я тебе ничего не должен!

— А-а! Вот как ты заговорил. Значит, мне ты уже ничего не должен. А кому должен? Уже есть та, которой ты должен?

— Ну, перестань. Ведь ты знаешь, что я люблю тебя и мне ни кто больше не нужен. Честно. Ну, где я найду еще такую, как ты, Лорик? — примирительно, с надтреснутым голосом сказал муж.

— Такую дуру? В дурдоме — где же еще! Это не любовь. Тебе просто хорошо и удобно со мной.

— Ты не права..

— Еще как права! Ты просто не хочешь потерять то, что у тебя уже есть. Ты здесь только потому, что трус.

—  В конце концов, — сколько можно! — не выдержал он. — Посмотри, в кого ты превратилась: в жалкую истеричку. Мне надоели твои постоянные претензии… требования… надоели обиды… твое мрачное настроение… надоели слезы… таблетки… надоело все… просто надоело… пойми… я больше так не могу!

В его тоне, как показалось Ларисе, было что-то задевающее и обидное.

— Надоело? Ну и катись, — выпалила она.

Стоя за спиной, она стрижет затылочную часть. Волосы уже высохли, и Лариса смачивает их из пульверизатора, отчесывает небольшой расческой, а затем с помощью филировочных ножниц придает волосам плавный переход.

Вид у нее такой отсутствующий, что нетрудно догадаться — глаза совсем перестали что-либо различать.

Внимательно следя за ее работой, клиент снова подает голос:

— Челку не филировать! Волос жидкий, легкий. Подрастет — будет кучерявиться. А так — под собственным весом какое-то время еще пролежит ровно.

Но Лариса его уже не слушает, уйдя в свои мысли. Она прядь за прядью, проверяет длину волос, очень аккуратно и кропотливо убирает все неточности, и лишь на завершающем этапе на какую-то долю секунды задумывается: «Кажется, он что-то говорил по поводу окантовки?» Что именно — Лариса уже не помнит, и ни сколько не желая думать, окантуривает затылок немного ниже линии роста волос — как учили — по форме, напоминающей трапецию с прямыми краями, а окантовку челки выполняет «зубчиками», слегка скруглив линию среза.

Она не может уже остановить щелкающих ножниц: волосы сыплются на пол, на пеньюар, на выглядывающую из-под пеньюара руку. И все идет у нее не так, как думается, а так как выходит. Клиент пытается следить за ее движениями, но в зеркало ничего не видно, а только слышно, как над его головой, словно осы, летают ножницы.

Машинкой для стрижки волос Лариса удаляет пушок на шее и дорабатывает линию окантовки. Еще раз ведет клиента к раковине, вымывает голову, и приступает к  укладке. Включает фен и плоскими щетками из натуральной жесткой щетины придает прическе объем. После этого заходит за кресло и подает клиенту зеркальце, он смотрится. И тут же его лицо искажается, точно он видит что-то страшное.

— Вы что, нарочно все сделали наоборот?! — говорит он, раздраженно поведя плечами и недоброжелательно посмотрев на Ларису.

— В каком смысле — наоборот?

— В смысле того, что я просил.

— С чего бы «нарочно»? Вовсе нет, — отвечает Лариса обидчиво.

— Но вышло-то все наоборот…

— Не понимаю… Что вам не нравится?! По-моему: замечательная прическа, —   подрагивая губами и готовая вот-вот расплакаться, возмущается Лариса.

— Замечательная!? Обкорнали — подальше некуда и еще издеваетесь!? — не владея собой, вспылил мужчина.

И тут Ларисе вдруг стало жарко-жарко, кровь прилила к сердцу, застучала в висках … К ней медленно возвращалась реальность. С тяжелым сознанием, что она все перепутала, Лариса была готова провалиться сквозь землю. Еще никогда она не чувствовала себя так унизительно, стояла столбом, виновато хлопала ресницами и не знала что сказать. Потом, откуда-то из глубин памяти к ней вернулась речь, и она растерянно заговорила:

— Лучше будет, если вы успокоитесь. К чему теперь эти претензии, если уже все случилось. Да, черт возьми. Извините. Но это так. Что есть, то есть. Однако ничего страшного не произошло, пройдет немного времени, и волосы опять вырастут, — Лариса насильно заставила себя улыбнуться, надеясь, что улыбка клиента успокоит, но это его только еще больше обозлило.

Он хотел возразить, сказать что-то обидное, но лишь махнул рукой, порывисто вскочил, и большими шагами зашагал к стойке администратора. Обученный администратор вежливо принял оплату, но не успел сказать обычное: «До свидания, ждем вас еще», как клиент, не прощаясь, выскочил из парикмахерской.

В тот же миг Лариса почувствовала, как земля уходит из-под ее ног. Терпеть больше не было сил. Слезы нависли на ресницах и она, закрыв лицо руками, бросилась в подсобку…

— И не возвращайся!.. испоганил мне жизнь… Не хочу тебя видеть — крикнула она вслед мужу и голос ее сорвался…

Боль, нестерпимая и страшная, острыми зубами впилась в Ларисино сердце и, не сдерживая больше слез, она заплакала горько и кротко, как плачут провинившиеся дети. Она прижалась к стене, но, дрожа всем телом, потихоньку сползла на пол.

Это был самый плохой день, когда Лариса вдруг почувствовала себя несчастной. В самом деле: если посмотреть беспристрастно, надо сознаться, что жизнь не удалась. Так что же делать? И тут же мелькнула мысль, которую она сразу постаралась забыть. Мысль о том, чтобы расстаться с мужем, выйти замуж за другого и чтобы непременно были дети. Ну, какая семья без детей?!

«Может быть, я была слишком молода для замужества, — думала Лариса. — Может, нужно было подождать, пока стану более серьезной, такой как теперь… Я так запуталась и совершенно не знаю, что делать и как жить?

Разве я требую от него чего-то невозможного? Что здесь такого, что я хочу вернуть прежние чувства, мир, в котором я пребывала счастливой и беспечной. Наша семейная жизнь тает на глазах, расплывается, уходит из рук. Теперь мы далеко друг от друга, и расстояние увеличивается с каждым днем. Но разве одна я виновата в этом?

Да, характер у меня вспыльчивый, но у него — тоже не сахар; из-за этого ссоры, скандалы. Мы погружаемся в то состояние нервного возбуждения, когда нельзя остановиться на полуслове, когда нужно говорить, изводить друг друга, и, кажется, уже нет никакой возможности на примирение. Но как бы ни было обидно, нужно признать, что вся моя жизнь имела смысл до тех пор, пока он меня любил; вместе нам было очень хорошо и между нами было гораздо больше хорошего, чем плохого. Мы любили друг друга, у нас была семья, и мы хотели родить детишек.

И вообще, у меня замечательный, великолепный муж. И красавец! Такие на улице не валяются. Таких еще нужно поискать! А я наговорила ему очень много обидных слов. Он нервничал, а я назло подливала масло в огонь. Вот он и взорвался, ушел. Я плачу, но что теперь мои слёзы?!»

С изумлением и отвращением Лариса вдруг поняла, что нарочно мучила мужа, — с изумлением, потому что это теперь казалось неправдоподобным, а с отвращением, потому что это было подло, ничтожно и бессмысленно. Она постоянно раздражалась и злилась, требовала, вечно была недовольна. Неужели, кто-то будет все это терпеть? И ведь ни разу она не подумала о том, как все это было мучительно тяжело для него, ни разу не поставила себя на его место.

Все настолько очевидно и ясно, что Лариса просто удивилась, как она могла не понять этого раньше.

Душа ее разрывалась на части. Обида еще не позволяла вот так запросто взять да все и забыть, но уже бешено колотилось сердце, не справляясь с потоком мыслей. Они не были последовательны, вспыхивали, как лампочки, то здесь, то там, но все они сводились к тому, что необходимо было что-то предпринимать, сделать какое-то невероятно-сложное усилие. И где-то в тайниках души она уже надеялась, что сможет вновь стать той — прежней, к которой он когда-то бежал сломя голову, с которой мечтал создать семью, и от которой мечтал иметь детей.

«Все изменится, все обязательно изменится! — успокаивала она себя. — Нужно подождать. Пройдет неделя, месяц, может быть, немного больше, но все обязательно изменится. Я смогу, я найду такие слова, которые поставят все на свои места. Нужно успокоиться, собраться с мыслями. Он поймет, он поверит мне. Ведь он меня любит, он меня ждет… Меня ждут клиенты… Так нельзя!.. Я больше никогда не заплачу…», —  и Лариса, рванув на себя дверь, переступила порог подсобки.