Краткая биографическая справка

Каневский Александр Семенович, родился 29 мая 1933 года в Киеве. После окончания школы с золотой медалью хотел учиться в Киевском университете, но пришлось окончить Автодорожный институт: в университет не приняли. Когда в комиссии по распределению узнали, что новоиспеченному специалисту-автодорожнику нравятся города с двойным названием: Монте-Карло, Буэнос-Айрес, Баден-Баден, то отправили … в Кзыл-Орду. Где он и построил своих два моста: первый и последний, а также написал первую пьесу.

После возвращения в Киев писал интермедии и эстрадные обозрения для популярных в 50-е – 70-е годы Тарапуньки и Штепселя, сценки и миниатюра для «Кабачка 13 стульев», сочинял короткометражки для киножурнала «Фитиль», сценарии мультфильмов, телефильмов и кинокомедий.

Многие годы большую часть жизни проводил в экспрессе «Киев-Москва», пока не переехал в 1980 году жить в Белокаменную. А в 1991-ом реализовал-таки юношескую мечту о городах с двойным названием: с тех пор живет в Тель-Авиве.

— Александр Семенович, вы с братом родились в мае, как, впрочем, и ваш покорный слуга. В детстве бабушка мне часто говорила: «Ах, внучек! Коль родился в мае, так и будешь всю жизнь маяться». Вы с ней согласны?

— Ни в коем случае: май – это весна, солнце, пробуждение, надежды. И, в общем, май нас обоих не подвел. А то, что у каждого из нас в жизни были сложности, май не виноват. Наоборот, может, именно благодаря майскому наполнению, мы с ними справлялись.

— А как вообще вы относитесь к знакам Зодиака и гороскопам? Я не о «копеечных» в рекламных газетенках и на интернет-сайтах. Я – о глубинной сути…

— Я стал внимательней относиться к гороскопам, когда в одном из них вычитал, что Близнецы чаще всего – это писатели и журналисты… Но, совсем зауважал, когда еще в одном  гороскопе увидел: «Близнецы-писатели часто работают с соавторами» — я ведь начинал свою литературную деятельность с Робертом Виккерсом, и наше содружество продолжалось почти десять лет… Для меня гороскоп, как лоток золотоискателя: в мутной жиже есть золотые крупинки.

— Чего было больше в жизни: судьба вела вас или вы ее?

— Мы с ней поддерживали друг друга: судьба часто преподносила мне сюрпризы, сводя с замечательными людьми, которые украсили мою жизнь, а когда она давала мне подножку, у меня хватало сил оставаться на ногах. Я не жалуюсь на свою судьбу: она или поощряла в радости или закаляла в трудностях

— Во все времена был популярен вопрос: «Если бы начать жизнь сначала…». Вы пошли бы тем же путем?

— Вне всякого сомнения. Даже, если бы все повторилось заново: и то, что меня не приняли с золотой медалью в Киевский университет; и то, что мне пришлось оканчивать нелюбимый технический ВУЗ;  и то, что рассыпали наборы моих книг, запрещали спектакли, поставленные по моим пьесам, изъяли из проката фильм, отснятый по моему сценарию… Не смотря на все это, я  не мыслю себе другого занятия в этой жизни, надеюсь, что и в следующей  тоже останусь писателем. 

— По жизни вам доводилось встречаться с очень многими людьми. Готовы ли вы подписаться под строчками Игоря Губермана: «… Хороших людей большинство, но плохие нам чаще встречаются»?

— Под первой половиной фразы подписываюсь: «Хороших людей большинство…». Плохих тоже предостаточно, но моя память от них избавлялась, а хороших я помню, поэтому, мне кажется, в моей жизни их было намного больше.

— А дружбу или общение с кем вы можете назвать подарком судьбы?

— Главные подарки судьбы – это мои мама и папа, которые верили в меня и поддерживали  в самых авантюрных начинаниях, и это мой брат Леонид, с которым мы шли и идем по жизни рядом, ни разу не поссорившись (кандидаты в книгу рекордов Гиннеса!)… Я могу назвать  много имен людей, которые повлияли на мою жизнь, на мой характер, на мое виденье мира.

В первую очередь, это моя покойная жена Майя, сотканная из любви, доброты и сострадания, посланная мне Богом, чтоб научить меня поднимать глаза к небу.

Это режиссер Леонид Варпаховский, ученый секретарь Мейерхольда, отсидевший семнадцать лет в сталинских лагерях, но сохранивший оптимизм, жажду творчества и мальчишеское озорство.

Это  Григорий Горин,  уникальный писатель,  добрый, ироничный и заразительно мудрый.

Это артисты Юрий Тимошенко и Ефим Березин (знаменитые Тарапунька и Штепсель). Дружба с ними  показала мне оборотную сторону популярности, тяжелую, трудоемкую, потную… Слава не вскружила им голову – они с честью прошли самое тяжелое испытание: «медными трубами»,  не  «бронзовели», не взбирались на пьедесталы, а оставались «земными»,  верными и отзывчивыми…

В моей жизни было еще много личностей, за встречу с которыми я благодарен судьбе. Объём интервью не позволяет мне перечислить всех. Но я отдал им дань благодарности в своём автобиографическом романе «Смейся, паяц!» — это и Зиновий Гердт, и Юрий Никулин, и Михаил Жванецкий, и Аркадий Арканов, и Яков Сегель, и Леонид Филатов, и Аркадий Хайт… Пользуюсь случаем и еще раз кланяюсь судьбе за то, что она приводила их в мою жизнь.

— Кстати, о вашем младшем брате. Вы долгое время были, как говорится, широко известны в узких кругах. Никогда, хотя бы в глубине души, не завидовали всесоюзной популярности «майора Томина»?

— Когда-то в Москве,  в одном из телеинтервью, мне задали вопрос: знаете ли вы свое самое большое достоинство и самый большой порок. Я ответил, что главное мое достоинство – то, что Бог лишил меня чувства зависти. Я искренне радуюсь успехам моих коллег и они, зная это, требуют, чтоб я непременно присутствовал на премьерах, мол, от тебя исходит доброжелательство. Из этого должно быть понятно, как я радовался  и радуюсь успехам брата!.. И вообще, я считаю, что зависть рождается от чувства неполноценности, несостоятельности, а я всегда был уверен в себе, даже до того, как пришла писательская популярность.

— Тогда  уж ответьте и на второй вопрос: ваш самый большой порок?

—   Этот  порок всегда проявлялся при встречах с красивыми женщинами. Но, к сожалению, с каждым  годом он становится все меньше и меньше.

—  У меня есть брат, который старше на семь лет. Но в наиболее острых жизненных ситуациях старшим приходилось быть мне. Брать ответственность на себя. У вас такого не случалось?

— Случалось. Даже слишком часто.  Даже, когда не надо. Но я не могу с этим бороться – лидерские качества проявлялись уже с детского садика: я там постоянно был Чапаевым и всех вел в атаку.

— То есть, брату всегда было с кого брать пример?

—  Он в этом не очень нуждался: главное черта его характера, целеустремленность, была в нем заложена с детства. И отсутствие зависти – тоже. А умение дружить перешло ко мне и к нему от папы и мамы: в доме каждый вечер были гости, киевляне, москвичи…  Грузины, абхазы, армяне… Шумные застолья, остроумные тосты, веселые песни… Когда сейчас нас спрашивают: вы не устаете от гостей? Мы отвечаем: у нас очень загульные гены.

— А о выборе профессии никогда не доводилось жалеть? Хотя бы в глубине души.

— На этот вопрос я уже ответил выше: надеюсь и в следующей жизни остаться писателем.

— То есть, вы тоже верите в то, что мы не однажды приходим в этот мир?

— Убежден!.. Встречал незнакомых людей с чувством, что когда-то с ними уже общался, и они ко мне бросались, как к родному. А однажды, в течение месяца, каждую ночь мне снилась одна и та же женщина, которая все время меня звала. Мне объяснили, что это женщина из прошлой жизни, что, очевидно, мы были очень близки, но я раньше ушел, вот она и тоскует… Почитайте профессора Моуди «Жизнь до жизни» и «Жизнь после жизни» — я ему верю. И потому, что он  убедителен, и потому, что очень хочется в это верить!

— Мы все родом из СССР, но в документах, выданных после 1991 года, в графе «место рождения» написано «Беларусь», «Украина», «Российская Федерация»… Почему так целенаправленно пытаются стереть эту страну из человеческой памяти?

— Мне кажется, дело не в том, что хотят стереть память об СССР – просто это реакция на прессинг, который давил на всех и каждого. Когда Союз рухнул, все стремительно рванулись в независимость, республики, области, города… Даже шнурки потребовали отделения от туфель.

— Пусть и шнурки, и туфли… Но мы-то родились в СССР! Почему нельзя это писать во всех анкетах и документах?

— Повторяю: это реакция на диктатуру империи. Думаю, пройдут годы, наше время станет историей, и многие начнут хвастаться своими истоками: мол, мы – выходцы из СССР, там жили наши прадеды.

— Рубеж второго и третьего тысячелетий ознаменовался массовым исходом людей из стран, где они родились. Чего в этом больше: просто желания жить сытнее или начала превращения некогда отдельных народов в единое Человечество?

— Причин этого массового Исхода было много: и избавится от социдиотизма, и повидать иную жизнь, и удрать от антисемитов, и открыть нормальное  будущее детям, да и желание пожить сытно тоже манило.  Я., например, уехал, потому что потерял перспективу. Я не могу жить без «завтра», я всегда строил планы на годы вперед, а тут вдруг исчезло будущее. Мы ехали не за колбасой, – я, сын и дочь оставили в Москве три квартиры, гараж, мебель, картины, одежду – ехали без багажа, по два чемодана на семью и три собаки. Очень тяжело было вырвать себя с корнем из своей привычной жизни, но… «Сегодня» разбилось вдребезги, а «Завтра» не было.

— А, может, надо было потерпеть и все бы постепенно наладилось?

— Может быть. Но я никогда не сожалею о содеянном: я полюбил Тель-Авив, не разлюбив Москву и Киев.

— Израиль – красивейшая страна! Действительно – Святая Земля! Мне даже там как-то лучше дышалось… А не хочется иногда опять пройтись по Крещатику, заглянуть на Бессарабку?

— Очень хочется и, минимум, раз в году я себе это позволяю: прилетаю в Киев, брожу по Крещатику, отполированному моими сандалиями, по Первомайскому парку, где в темных аллеях я целовался с девушками, встречаюсь с друзьями, которых, к великой грусти, остаётся все меньше и меньше: часть расплескало по разным странам, часть ушла из жизни – с каждым разом я вычеркиваю все больше номеров телефонов из записной книжки.

Постоянно бываю и в Москве – там ежегодно проходят мои творческие вечера и презентации новых книг.  Даю кучу интервью, в газетах, на радио, на телевидении. Вот и в этом году меня пригласили прилететь в сентябре на Международную книжную ярмарку, где будут представлены две мои новые книги: «Полное собрание впечатлений» и «Детективные истории». Презентация их состоится в «Культурном центре Виторгана»,  замечательном, уютном и теплом доме, который создали Эммануил и Ирина Виторганы. И надеюсь, что как всегда, поддержать меня придут мои друзья и коллеги: Аркадий Арканов, Владимир Вишневский, Клара Новикова, Борис Грачевский, Леонид Якубович, Андрей Дементьев, Юлий Гусман, Александр Журбин, Григорий Гладков… К великой моей радости ржавчина расстояния не разъела нашу дружбу

— И, конечно, как всегда, вести этот вечер будет ваш брат Леонид?

— А куда он денется? Для этого я его растил и лелеял.

— Большинство моих коллег-журналистов обычно описывают людей известных, как неких небожителей. Живущих и действующих совершенно по другим законам и правилам. Но ведь и у вас дома есть любимые тапочки. Вдали от любопытных глаз вы тоже, хотя бы иногда, завариваете чай из пакетиков, готовите на скорую руку яичницу… Есть любимые книги и фильмы, артисты и писатели. А еще дети или внуки иногда расстраивают. Вот обо всем этом, если можно, максимально искренне.

— Отвечаю по пунктам:

Есть любимые тапочки, уже протертые, лоснящиеся, но я их  не меняю на кучу новых, которые мне покупают близкие, травмированные дырками на моих тапках. Я ведь Близнец, я привыкаю к мебели, к одежде, любимые рубахи ношу, пока они на мне не истлеют. Вы ведь тоже Близнец, вы меня понимаете. Самое страшное потрясение в моей жизни – это ремонт, когда надо сдвигать мебель с привычных мест. Не говорю уже про переезд в другую квартиру – это  глобальная катастрофа!..

Яичницу умею поджарить, даже с сыром и помидорами. Но меня к плите не подпускают, спасая квартиру от пожара: могу заговориться по телефону, и яичница взрывается и выстреливает в потолок помидорами.

Как вы понимаете, самый любимый артист – это мой брат Леонид. О Гердте, Никулине, Филатове я написал выше. Обожал Ролана Быкова – он фонтанировал талантом.

Из писателей мне очень близки Ильф и Петров, Бабель, Жванецкий, Генри и Карел Чапек. Из классиков – Гоголь, Чехов, Булгаков. Люблю Хулио Кортасара, Эдмона Ростана, Фридриха Дюрренматта.  Это уже одновременно ответ на вопрос о любимых книгах (и пьесах).

Дети умные, одаренные, состоялись – казалось бы, нет поводов для беспокойства, но я их нахожу и занимаюсь самым глупым, бесперспективным и неблагодарным делом: даю советы.  Дети, призвав всю свою выдержку, выслушивают и поступают по-своему, то есть, наоборот.

Внуки замечательные, они меня радуют, веселят и… дают мне советы. Я к ним прислушиваюсь – это же их век, их нравы, их приоритеты, а я – человек из прошлого тысячелетия, сентиментальный, как вор в законе, надо учиться их прагматичному мышлению и электронно-компьютерным отношениям. Учусь, сижу у айпада до упада.

Вообще, в семье сейчас со мной ведут себя осторожно, как со старинным сервантом, набитым хрустальными рюмками, бокалами, фужерами: лучше не трогать – может что-нибудь разбиться. Вспоминаю Михаила Светлова:

                         Вижу я, меня уже почетом,

                         Как селедку луком окружают…

— А никто из детей или внуков не пошел по стопам отцов и дедушек? Или есть еще писатели и актеры?

— Моя дочь Маша училась в Щукинском училище, но актрисой быть не захотела и ушла за год до окончания. «Почему?! – застонал я. – Ведь у тебя же пятерки!». И она ответила: «Актерство – это болезнь, а я – здоровый человек. Мои пятерки от ума, а не от души». И стала заниматься тем, что полюбила с детства: собаками и лошадьми.

Сын Михаил стоял на распутье: поэзия или медицина – он пишет замечательные  стихи, многие из них стали песнями, их исполняли на эстрадах, по радио…  Победила медицина, он стал врачом-психиатром, но продолжает писать стихи и напевает их под гитару. На его дне рождения я ему прочитал шуточное поздравление, которое заканчивалось такими строчками: «Ты у нас поэто-психиатр, а еще точней – психопоэт».

Внуков трое. Старшая Полина – художница, очень оригинальная и самобытная, половина моих книг ею проиллюстрированы, нравятся и мне, и издательству, и читателям. Средняя внучка Шурочка  активно увлекалась лошадьми, но потом сделала зигзаг и занялась медицинским туризмом. Внук Миша окончил ВГИК и уже много и активно снимает фильмы… А  моя племянница, Лёнина дочь Наташа – художница по костюмам, была главным художником русского телеканала «Израиль плюс», оформила много спектаклей в разных «солидных» театрах, в том числе и во МХАТЕ.  Ее дочке Амалии  всего полтора года, но она  уже при виде деда Лёни строит  выразительные гримасы и произносит темпераментные монологи…  

Так что наши гены где-то как-то  себя все-таки проявили!

— Спасибо, Александр Семенович, за обстоятельный разговор. Как говорится, всего вам и вовремя!

_________________________________________

Вопросы задавал Борис Кунин