Начало. Выпуск 2 (8) февраль.

После того как была опубликована наша первая статья об основном образе философии Льва Шестова, мы отметили в ней определенную недосказанность. Желая сформулировать образ данности и показать его значение в философии Л. Шестова, мы не уделили достаточного внимания некоторым вопросам. Вынужденная поверхностность изложения не повредила главному, как нам кажется, из статьи вполне следует, что именно данность это главный образ Шестова. Однако сейчас нам кажется важным осветить несколько подробнее отдельные вопросы, затронутые в первой статье.
* * *
Чтобы понять данность, прежде всего, надо понять, что такое образы философии. И в нашей первой статье и в наших Лекциях мы об этом говорим достаточно. Здесь же важно подчеркнуть следующее. Образ данности это всегда совместное творчество автора и его критика. Те образы, которые находил в философских произведениях прошлого Шестов, были столь же его детищем, как и Платона или Паскаля. В самом деле, образ это ведь след философии, которая так и остается «сокрытой». Отыскать этот след и понять его – в этой задаче не может быть ничего объективного.
Чтобы представить это нагляднее, приведем геометрический пример. Возьмем отрезок прямой, будем считать эту прямую образом, то есть «следом» от чего-то большего. Чего? Эту задачу должен решить философ, достраивая первоначальную прямую, скажем, до треугольника или квадрата. Вот это и есть соавторство.
Но каким же образом философ становится соавтором? Переживая произведения других философов. Мы здесь не можем говорить подробнее об этом переживании. Но именно оно, а не научное исследование, дает нам образы. В чем же их польза, могут задаться вопросом. С позиции самого Шестова, философия не должна стремиться к тому, чтобы ответить на вопросы, издревле стоящие перед человеком. Философия не должна быть наукой, но должна позволить человеку раскрыть себя, свое отношение к открываемому в мире. В этом и значение образов, которые суть не ответы на вечные вопросы философии, но свидетельство приближения к ответам на вопросы, на которые ответы не могут быть получены.
Мы уже писали, что философия очевидности, во-первых, не истинна, а во-вторых, не истинна для всех. Верно это как раз в смысле вышеописанном. Философия эта результат творчества Льва Шестова и нашего понимания. Мы стремились отыскать образы у Льва Шестова, и дополнить их так, как это получится после переживания книг философа. Но раз так, раз образы отыскиваются и создаются не по принципам науки, раз они свидетельство нашей внутренней работы над философией Шестова, то и признать их истинными, как и истинными для всех, мы не можем.

* * *
В первой статье мы описали данность как то, что открывается человеку, когда человек открывает себя как человека. Там же мы описали сведение к данности мира возможного и невозможного, чтобы дать читателю наглядный образ данности. Кроме того, в самых общих чертах мы показали, что данность это действительно важнейший образ философии Льва Шестова.
Несмотря на это, в первой статье мы не останавливались на вопросе, что же такое «открыть себя как человека». Вполне понятно, что без этого хоть и возможно иметь общее представление о данности, но оно не будет полным. Поэтому во второй статье мы постараемся пояснить этот момент.
Данность может открыться человеку только при первом с ней столкновении. Другими словам, только тогда, когда человек появился, он открыл данность. Почему это так? Потому что перед данностью человек испытывает страх, который гонит его под власть разума, прячущего данность в мире возможного и невозможного. Данность же открывается до того, как человек этот страх испытал, а значит до того, как разум встал между данностью и человеком. Вполне допустимо сказать, что отношения между данностью и человеком это «чистые» отношения.
Такие отношения не только появляются при появлении человека, но они не могут быть без того, чтоб человек не был «чист» перед данностью. Основания, которые вносит в данность разум, это «некая прибавка», которая только тогда и появляется, когда человек подчиняется разуму. До этого никакой «прибавки» к данности человек не делает. Отсюда должно быть понятно, что «открыть себя как человека» означает «открыть себя как человека, открывающего данность». Человек не может быть никем, кроме как «открывающим данность», чтобы данность открылась ему. Это одно из главных положений философии Льва Шестова.
Теперь изменим описание данности, как мы его дали в первой статье, учитывая то, что написано выше. Данность это то, что открывается человеку, когда человек открывает себя как человека, открывающего данность. Именно это определение можно считать наиболее полным и позволяющим понять, что имел ввиду под данностью Лев Шестов.
Данность это главный образ философии Шестова, потому что именно отношения человека и данности составляют предмет его мыслей и содержание всех его книг. Мы уже знаем, что первоначальное отношение данности и человека, когда человек был только «открывающим данность», сменилось подчинением человека разуму, который к этим первоначальным отношениям сделал «прибавку» в виде оснований. Но Лев Шестов был уверен, что человек может преодолеть свое рабское состояние. Каким образом? Пройдя путь к очевидности. Здесь не место говорить об этом пути, достаточно указать, что это путь от удивления перед миром через отчаяние. Очевидность это та же данность, но только открытая заново, это возвращение к «чистым» отношениям между данностью и человеком. Аналогией пути может быть сведение к данности, которое ведь тоже есть возвращение к данности через «вычитание» из мира возможного и невозможного оснований. Но если сведение к данности осуществляется в голове человека, то путь к очевидности человек должен пройти в окружающей его действительности.

* * *
В завершении нашей второй и последней статьи, мы хотели бы указать на то, что образы данности были знакомы не только Льву Шестову. Например, мы можем найти их у французского экзистенциалиста Сартра. Здесь мы не имеем возможности детально проследить, как этот образ развертывается в творчестве Сартра, но считаем необходимым указать хотя бы на одну такую зарисовку образа.
В своем романе «Тошнота» Сартр устами главного героя Антуана Рокантена говорит: «Я существую, мир существует, и я знаю, что мир существует. Вот и все». В этих словах спрятано определение данности, которое мы дали выше.
Данность открывается Рокантену, когда он открывает, что «существует». Вместе с этим ему открывается и то, что «существует» «мир». Но, открыв себя как человека, открыв «мир», человек сделал это открытие только в форме знания о существовании «мира». Если мы немного перефразируем Сартра, то получим следующее: «Я существую и я знаю, что мир существует» и «мир существует». При этом важно обратить внимание на слова «вот и все». В этих словах Сартр подчеркивает ту «чистоту» отношений между данностью и человеком, о которой мы говорили выше. Понимая это, можно разглядеть в словах Сартра описание данности, как того, что открывается человеку, когда он открывает себя как человека, открывающего данность.
Пример этот мы привели для того, чтобы подтолкнуть заинтересовавшихся образом данности к самостоятельному поиску этого образа в произведениях различных философов. В скором времени мы планируем подготовить статью, в которой отчасти результаты такого поиска будут представлены. Но любой читатель может постараться отыскать образ данности не только у Шестова или Сартра, но, например, у Шопенгауэра, У. Джемса и других замечательных философов. Ведь различные образы будут понятными различным людям, найти же один образ для всех – сложно. Отчасти этим и объясняется большое их разнообразие. Каждый философ находил свой образ данности, тем самым, подталкивая и нас к тому же.

Статья Третья