ДИВЕН БОГ ВО СВЯТЫХ СВОИХ

Сцены из Жития Преподобного Сергия Радонежского

по изданию: «Архимандрит Никон. Лавра Преподобного Сергия. 12 марта 1885-1891-1898-1904» пересказала Римма Кошурникова

«Аще мужа свята житие списано будет, то от того польза велика есть

и утешение вкупе, и писателем, и сказителем, и послушателем».

Епифаний Премудрый

Действующие лица:

КИРИЛЛ, боярин Ростовский

МАРИЯ, его жена

Их сыновья:

ВАРФОЛОМЕЙ (СЕРГИЙ)

СТЕПАН (СТЕФАН)

ПЁТР

СТАРЕЦ

О. МИТРОФАН, священник

ЕПИСКОП АФАНАСИЙ

ГРЕЧЕСКИЙ МИТРОПОЛИТ

СВЯТИТЕЛЬ АЛЕКСИЙ

КЛИРИК

КАНОНАРХ

КНЯЗЬ ДМИТРИЙ

КНЯЗЬ ВЛАДИМИР

Насельники Обители:

ЯКУТА

ОНИСИМ

ЕЛИСЕЙ

ПАВЕЛ

МИХЕЙ

ДАНИИЛ

МЕФОДИЙ

ИГНАТИЙ

СИМОН

АЛЕКСАНДР ПЕРЕСВЕТ

АНДРЕЙ ОСЛЯБЯ

Участники экскурсии по Лавре:

МАРИЯ, учительница

КИРИЛЛ, водитель автобуса

Школьники, разного возраста:

АННА

ЕКАТЕРИНА

СТЕПАН

СЕРГЕЙ

ПЁТР

МИХАИЛ

ДМИТРИЙ

НИКОЛАЙ

Экскурсию ведёт:

РОМАН, семинарист

ПРОЛОГ

Перед началом действия желательно показать зрителям кино-ролик или слайд-шоу о Лавре, сопровождая их закадровым комментарием, дающим возможность кратко ввести присутствующих в суть происходящего на сцене.

Троице-Сергиева Лавра – жемчужина русской культуры, духовная столица древней Руси и нынешней России, куда неизменно влечёт вот уже семьсот столетий людей из самых отдалённых уголков нашей страны, как и многочисленных гостей из-за рубежа.

Рождение Троице-Сергиевой Лавры тесно связано с появлением на свет Божий своего основателя – Преподобного Сергия Радонежского. Именно его трудами и подвигами утверждалась будущая великая Обитель, а святость его жизни и силы духовные положили начало тому могучему влиянию, какое имела и по сию пору оказывает Лавра на духовно-нравственное состояние русского народа, на развитие культуры и отечественной истории.

В судьбе Лавры, словно в зеркале, отражается вся история родного Отечества. Стены её помнят и великого князя Дмитрия Донского, героя Куликовской битвы, поспешившего к Преподобному Сергию за благословением перед Мамаевым побоищем. Помнят и всех царей, приходивших сюда в поисках защиты, духовной поддержки, начиная от Иоанна Грозного, Петра Первого и кончая последним императором-мучеником Николаем II. Помнят и полчища татаро-монголов, и отряды польско-литовских интервентов, осаждавших Лавру, и тяжёлую годину Смутного времени, так и не одолевших, как и многие до них, эту твердыню земли русской.

ЭКСКУРСИЯ

Группа школьников и молодых людей в сопровождении двух руководителей – МАРИИ и КИРИЛЛА, приехали на экскурсию в Троице-Сергиеву Лавру. Молодёжь осматривается, делится впечатлениями, кто-то фотографируется на фоне крепостных стен и Святых ворот.

МАРИЯ (по мобильному телефону). Роман?.. Здравствуйте… Вас беспокоит Мария… Да, да, учительница моих студиозусов… Не заблудились, спасибо, вы хорошо объяснили, как добраться. Где мы?.. Возле церкви Иоанна Предтечи, точнее – у Святых ворот… Скоро будете?.. А как мы вас узнаем?.. Сами найдёте?.. (Смеётся). Лады, ждём. (Громко). Кирилл Андреевич!.. Ребята!.. Общий сбор!..

Школьники и Водитель собираются у Святых ворот.

МАРИЯ. Кирилл Андреевич, все здесь?..

КИРИЛЛ (пересчитывает). Аня, Катя, Дима, Миша… Степан, а где братья твои, куда подевались?

СТЕПАН (озирается). Петьке приспичило – мороженого ему подавай, тот ещё сладкоежка! (Свистит, машет рукой). Да вон, бегут!.. А Серёга его пасёт, как бы не улизнул – ищи тогда.

Прибегают ПЁТР и СЕРГЕЙ, в руках – эскимо.

КИРИЛЛ. Ну, похоже, – полный комплект. Мария Фёдоровна, а где наш экскурсовод?.. Не вижу.

МАРИЯ. Я звонила, сейчас придёт.

КИРИЛЛ (заметив, что кое-кто из ребят жуёт, строго). Жвачки – долой, эскимо – в урну, и вообще – не плеваться, не сморкаться, не орать, не перебивать, но и ворон не считать. Поняли?..

Из Святых врат появляется РОМАН, высокий, красивый семинарист.

РОМАН (приветливо, слегка поклонился). Здравствуйте!.. (Ребята нестройно отвечают). Я – Роман, семинарист, четвёртый курс. Мне поручено провести экскурсию. Какую предпочитаете: обзорную или более подробную?

МАРИЯ. Мы вообще-то готовились… Но некоторые ребята здесь впервые, поэтому расскажите, что считаете наиболее интересным и важным.

РОМАН. Разумно: объять необъятное за час с небольшим попросту невозможно… Сейчас мы находимся у стен знаменитого монастыря, который носит название Свято-Троицкая Сергиева Лавра, знаете, почему?

СЕРГЕЙ (торопливо). Потому что её построил святой Сергий Радонежский!..

СТЕПАН (ревниво). Между прочим, ему старший брат помогал!..

РОМАН (улыбнулся). Верно. В далёком 14 веке, поздней осенью 1337 года два брата Варфоломей и Стефан пришли сюда, на этот холм Маковец. В ту пору он был окружён дремучим лесом. Прежде всего нужно было позаботиться о жилье. И братья срубили сначала крошечную избушку, «келлию», в переводе с греческого это – «чулан», «комната». А к весне поставили и малую церковку, которую освятили в честь Живоначальной Троицы. Так было положено начало Обители, которая впоследствии стала одной из самых известных и почитаемых не только на Руси, но и во всем мире. И мы с вами сейчас туда войдём через Святые ворота…

ДМИТРИЙ. Почему они так называются?..

РОМАН. Это главные ворота Лавры, через которые входили и въезжали знатные гости.

НИКОЛАЙ. Типа – царей?..

МАРИЯ. Коля!..

РОМАН. И цари, императоры, великие князья, полководцы, герои Отечества, святые старцы и прочие паломники… Этот обычай входить в монастырь через Святые врата появился не случайно. Внутренние стены врат расписывали фресками. Человек останавливался, размышлял над содержанием росписи, и проникался пониманием того, куда и зачем он идёт.

МИХАИЛ. А почему Лавра называется Сергиева, если строил её какой-то Варфоломей?

РОМАН. Очень хороший вопрос. Варфоломей – имя, которое получил Преподобный при крещении, когда был младенцем. А Сергием наречён, когда принял постриг, стал монахом…

МИХАИЛ. Значит, Радонежский – его фамилия?

РОМАН. Нет, это скорее – звание, по трудам его, так величал его народ. Но не будем спешить, хорошо? По ходу экскурсии буду рассказывать, что известно.

ПЁТР. Откуда известно? Ведь никаких учебников тогда не было!

РОМАН. Учебников не было, да. Но есть житие Преподобного Сергия – так называется жизнеописание каждого святого человека – составил его ближайший ученик Епифаний Премудрый, который лично знал великого старца, а последующие авторы лишь уточняли и дополняли его рассказ.

АННА. А дети у Сергия Радонежского были?

РОМАН. Нет, только – племянники, дети старшего брата. Монахи, в отличие от священников, не могут иметь семью.

ЕКАТЕРИНА. Так вы тоже монах?!

РОМАН (улыбается). Вас смущает моё одеяние?.. Это подрясник, так сказать, форменная одежда семинаристов. А какой путь выбрать – ещё не решил.

МАРИЯ. Девочки!.. Роман, простите это глупое любопытство!..

РОМАН. Всё в порядке. Ну, что ж, друзья, готовы к путешествию во времени?.. Приглашаю…

Все, следуя за Романом, скрываются в Святых воротах.

СЫН РАДОСТИ

На экране – окрестности Ростова, озеро Неро, речка Ишня, Варницкий монастырь. Группа школьников следует за РОМАНОМ, проходит по авансцене, слушая его комментарий.

РОМАН. Преподобный Сергий, будущий основатель Троицкой Лавры, родился 16 мая 1314 года в семье знатных бояр Ростовских Кирилла и Марии, в селе Варницы, известном с давних времён. Здесь оно и сейчас находится, в трёх верстах от Ростова Великого на левом берегу речки Ишни, которая впадает в озеро Неро.

ЕКАТЕРИНА. Значит, бояре жили не в городе, а в деревне?

РОМАН. Да, поместье их располагалось на том самом месте, где стоит этот мужской монастырь. А первый, деревянный, появился ещё при царе Иоанне Грозном. Тут находился боярский дом, здесь семья и жила, предпочитая тишину сельской природы суете при княжеском дворе. В этих краях прошло детство и отрочество будущего святого.

АННА. А сколько у них было детей?

РОМАН. Трое сыновей: Степан, Варфоломей и Пётр.

МИХАИЛ. Странное какое-то имя – Варфоломей!.. Нормальных что ли не нашлось?

РОМАН. Действительно, боярских детей редко так называли, но Кирилл и Мария были очень благочестивыми родителями. И когда новорождённому исполнилось 40 дней, они принесли сына в церковь, чтобы окрестить. Поскольку в этот день праздновалась память одного из 12 апостолов Иисуса Христа, – Варфоломея, священник нарёк мальчика именем этого святого.

МАРИЯ. Кажется, в переводе с греческого, «сын радости»?

РОМАН. Да, и это как нельзя точно выражало чувства родителей. Кроме того, они помнили то чудо, что свершилось ещё до появления сына на свет.

АННА и ЕКАТЕРИНА. Чудо?!.. Какое?.. Расскажите!

РОМАН. Когда Мария, будучи беременной, стояла в церкви на Литургии, ребёнок трижды вскрикнул во чреве матери! Да так громко, что это услышали все, кто был в храме.

МАЛЬЧИШКИ (в разнобой). Как это – вскрикнул?.. Быть не может!.. Лапшу-то на уши не надо вешать!..

РОМАН. Тем не менее, это – факт. Верить или нет – выбор каждого. Чудо – именно то, что не имеет, с точки зрения науки, разумного объяснения. Но супруги расценили это как предзнаменование о Богоизбранности младенца, что и подтвердила – вся последующая жизнь Сергия Радонежского. И мы ещё не раз в этом убедимся…

БЛАГОДАТНЫЙ ОТРОК

В последующих сценах роли могут исполнять школьники и взрослые участники спектакля. Слова Экскурсовода произносит либо РОМАН, либо закадровый голос, либо МАРИЯ или КИРИЛЛ, кто не занят в данной сцене.

Сцена 1.

ЭКСКУРСОВОД. Дети росли, пришло время учить их грамоте. Кирилл и Мария полагали это очень серьёзным делом, ведь грамота давала ключ к чтению и уразумению Божественных Писаний. Степан и Пётр справлялись с наукой с лёгкостью, а Варфоломею учеба не давалась, он не мог запомнить ни единой буквы, ни сложить их в слова. Это очень огорчало мальчика, а ещё более невыносимы были насмешки учеников, братьев, упрёки матери и наказания, которым подвергали Варфоломея отец и учитель, по его приказу… И отрок в отчаянии что-либо изменить, убегал в поля, в лес и там горько плакал и молился…

Появляется ВАРФОЛОМЕЙ. На заднике – пейзаж, как на картине М. Нестерова «Видение отроку Варфоломею».

ЭКСКУРСОВОД. Однажды, когда отец послал сына искать пропавших жеребят, Варфоломей заметил незнакомого СТАРЦА-ЧЕРНОРИЗЦА, саном пресвитера. Тот, стоя под дубом, приносил свои молитвы Богу со слезами сердечного умиления. И мальчик, боясь помешать, отошёл в сторону, дожидаясь окончания моления.

СТАРЕЦ (заметил мальчика, ласково). Подойди, чадо!.. (Варфоломей с готовностью подбежал, склонил голову, Старец благословил его). Что тебе надобно, дитятко?.. Слёзы?.. О чём печалишься?.. Поведай, не бойся, облегчи сердечко…

ВАРФОЛОМЕЙ. Меня отдали учиться грамоте, а я… я ничего не понимаю!..

СТАРЕЦ. Сколько же тебе годков?

ВАРФОЛОМЕЙ. Семь. 16 мая исполнилось.

СТАРЕЦ. Варфоломеем, знать, крещён. Не кручинься, мал ещё, о грамоте не скорби, придёт время, и Господь подаст тебе разумение книжное.

ВАРФОЛОМЕЙ. Но мои братья разумеют! И старший Степан, и даже Петруша, которому всего пять!.. Ребята в школе насмешничают, батюшка гневается, а учитель так и вовсе наказывает, как ленивца шкодливого…

СТАРЕЦ. Молиться усерднее надобно.

ВАФОЛОМЕЙ. Но я и так все ночи провожу над книгою или в молитве!.. Прошу слёзно: «Дай же Ты мне, Всемилостивый, понять эту грамоту, просвети и вразуми!..». Да сколько ни стараюсь, не могу осилить её. А душа моя больше всего желает научиться читать слово Божие!.. Помолись за меня, отче святый, попроси у Господа, чтобы открыл мне учение книжное. Я верю, Бог услышит тебя!

СТАРЕЦ. Что ж, чадо, коль твоё желание столь искренне и горячо, становись рядом, помолимся вместе.

Старец и Варфоломей возвели руки и очи к Небу, и общая молитва, как чистый фимиам, восходила к Престолу Всевышнего…

СТАРЕЦ (завершая молитву). Аминь. (Вынул бережно из-за пазухи ковчежец, вынул малую частицу просфоры и подал Варфоломею). Возьми просфору, чадо, снеждь её. Сие даётся тебе в знамение благодати Божией и разумения Святого Писания. Не смотри, что частица святого хлеба мала, велика сладость вкушения от неё.

ВАРФОЛОМЕЙ (с наслаждением ест просфору). Слава тебе, Господи!.. «Как сладка гортани моей словеса Твоя, паче мёда устам моим…».

СТАРЕЦ. Ты знаешь наизусть псалмы Давида?..

ВАРФОЛОМЕЙ (смущенно). Я заучил их по слуху со слов батюшки и матушки моих.

СТАРЕЦ. Если веруешь, чадо, больше сих узришь. Отныне Господь подаст тебе разумение книжное паче братий твоих и товарищей.

ВАРФОЛОМЕЙ. И никто не станет больше смеяться надо мной? И дразнить, и наказывать?..

СТАРЕЦ. Никто. Ещё другим будешь объяснять и помогать. Однако прощай, Варфоломей, «сын радости». Мне пора в путь.

ВАРФОЛОМЕЙ (горячо). Отче святый, умоляю, зайди в наш дом! Родители мои очень любят таких, как ты, странников. Не лиши же их своего благословения!

СТАРЕЦ (улыбнулся). Что ж, веди, чадо. Как же должны быть счастливы родители, которых Бог награждает такими детьми! (Уходят).

Сцена 2.

Дом знатного боярина Кирилла Иванчина. Здесь готовятся к трапезе. Боярыня МАРИЯ накрывает на стол, ПЁТР ей помогает. Входит КИРИЛЛ.

КИРИЛЛ (сердито). Мария, в чём дело? Когда к трапезе приступим?..

МАРИЯ (укоризненно). Всё готово, Кирилл, вас ждём.

КИРИЛЛ. Не знаю, что делать с Варфоломеем, не знаю!.. Был в школе, учитель лишь руками разводит: ни увещевания, ни наказания не помогают. Даже азбуку не может освоить!.. Вон Петруша, шести ещё нет, а от зубов отскакивает…

ПЁТР (с готовностью). Аз, Буки, Глагол, Добро, Есть…

КИРИЛЛ (погладил сына по голове). С епископом говорил, тот успокаивает: «Предадимся на волю Божию, и тогда увидим Промысел Его – даст нам Господь то, чего не ждём».

МАРИЯ. Истину говорит Владыка, потерпи, батюшка.

КИРИЛЛ. До коих пор терпеть?!.. Ни на что не годен. Послал его в поля жеребят найти, и снова – с концами. Где бродит, что делает?.. Уж Степана сейчас отправил искать пропавшего. Пусть только явится…

МАРИЯ. Кирилл, ты помнишь, что сказал при крещении Варфоломея отец Михаил?..

КИРИЛЛ (остыл). Да разве забудешь… Может, и вправду, не от мира он сего?..

Вбегает СТЕПАН.

СТЕПАН. Идут, идут!..

ПЁТР. Фоломя с жеребятами?!

СТЕПАН. Какие жеребята!.. Монаха ведёт!.. Странника!..

МАРИЯ. Спасибо, Господи!.. Счастье-то какое!..

Входят ВАРФОЛОМЕЙ и СТАРЕЦ. Кирилл, Мария, Степан, Пётр спешат навстречу.

КИРИЛЛ. Милости просим, святый отче. Большая честь принимать у себя такого желанного гостя!

МАРИЯ. Благословите, батюшка. (Все встают под благословение).

СТАРЕЦ. Мир всем, Благословение Господне на вас!..

КИРИЛЛ. Не изволите ли, отче, разделить с нами трапезу?

МАРИЯ. Со всем радушием, просим откушать, что Бог послал.

СТАРЕЦ. Благодарю. Но прежде следует вкусить пищи духовной. Пройдём же в моленную…

КИРИЛЛ. С радостью провожу.

Все проходят в моленную, такая комната была в каждом доме благочестивых князей и бояр. Старец взял с аналоя Псалтырь и вручил Варфоломею.

СТАРЕЦ. Читай, отрок!

ВАРФОЛОМЕЙ (испуганно). Я не умею!

ПЁТР. Он даже азбуку не знает!

СТЕПАН. Позвольте мне, батюшка.

СТАРЕЦ (Варфоломею, строго). Читай Псалтырь стройно и внятно!

ВАРФОЛОМЕЙ (перекрестившись, бойко читает). «Боже! Поспеши на помощь мне, Господи! Не замедли помочь мне. Да постыдятся и посрамятся ищущие души моей, да возвратятся вспять со стыдом говорящие мне: «хорошо, хорошо»! Да возрадуются и возвеселятся о Тебе все ищущие Тебя, Боже, и да говорят непрестанно любящие спасение Твое, и да возвеличится Господь! А я нищ и убог. Боже, помоги мне: помощник мой и избавитель мой – Ты. Господи, не замедли!»

КИРИЛЛ. Невероятно!..

СТЕПАН (недоверчиво). Да не читает он, по памяти говорит!.. Быть такого не может! Ещё сегодня в классе Аз да Буки сложить не мог!..

СТАРЕЦ. Над отроком сбылось слово пророка: «тако глаголе Господь: се дах словеса Моя во уста твоя».

МАРИЯ (крестится). Диво дивное!..

КИРИЛЛ. Во истину, чудны дела Твои, Господи.

СТАРЕЦ (улыбаясь Варфоломею). Чадо, очнись!.. Отныне так будет всегда! Ну а теперь, радушные хозяева, можно и за трапезу…

МАРИЯ. Милости просим, батюшка, милости просим…

Все возвращаются к столу, хозяева наперебой угощают Старца. Только Варфоломей сидит, ни к чему не прикасаясь.

МАРИЯ (заметив, что Старец обратил на это внимание). Вот, батюшка, беда у нас: по средам и пятницам ни к чему не прикасается – налагает на себя строгий пост, а в прочие дни питается только хлебом да водою. Говорю: сынок, не изнуряй себя излишним воздержанием. Ты ещё дитя, тело твоё растет, заболеешь от истощения, и нам немалую скорбь причинишь. Посмотри на братьев или товарищей своих: те по семь раз за стол садятся, а ты – единожды и то через день. Всё хорошо в меру и в своё время…

ПЁТР. Святого из себя изображает!..

СТЕПАН. За то и ребята в школе его не любят. Гордыня одолела, а ведь это великий грех, не так ли, батюшка?..

ПЁТР. Не играет с нами, шуток не понимает, всё – молчком, прячется, как отшельник какой.

ВАРФОЛОМЕЙ (едва не плачет). Батюшка, матушка, позвольте мне удалиться?..

КИРИЛЛ (мрачно). Ступай.

Варфоломей поспешно уходит в моленную.

СТАРЕЦ (Марии). И что же отвечает на эти увещевания Варфоломей?

МАРИЯ. Да что говорит… Не стесняй меня, родная моя, чтобы не пришлось делать против воли твоей. Зачем, мол, советуешь сыну своему неполезное?..

КИРИЛЛ. Да, трудно с ним. (Степану и Петру). Насытились?.. Отправляйтесь в поля, жеребят нужно найти до темноты, да и дождь собирается, вот-вот хлынет…

Степан и Пётр, попрощавшись со Старцем, убегают.

КИРИЛЛ (продолжает). Отче, хотим посоветоваться с тобой… Уж больно не похож Варфоломей на обычных детей. С самого рождения удивлял нас… Мария, поведай батюшке, как он своевольничал будучи младенцем.

МАРИЯ. Он ещё в колыбели постился по средам и пятницам, и сосцов не брал, если я разговлялась, – пришлось и вовсе оставить мясную пищу.

КИРИЛЛ. Но самое загадочное, что тревожит нас, отче, случилось до того, как появился младенец на свет Божий.

МАРИЯ. Ох, и натерпелась я тогда страха, да и сейчас, без дрожи вспоминать не могу… Боярин мой уехал тогда, по службе, с князем Ростовским в Орду. Старшенькому Степушке пять годков уж минуло, а Вафоломеюшку ещё во чреве носила. Пришла я в церковь, стою смиренно в притворе вместе с прочими жёнами. Началась Литургия; пропели Трисвятую, и вот пред чтением Святого Евангелия средь общей тишины, младенец вскрикнул, так что многие обернулись ко мне!.. Я обомлела. Когда начали петь Херувимскую – он вскрикнул другой раз, да столь громко, что голос разлетелся во всей церкви, – я едва чувств не лишилась! Женщины пытают: где прячешь ребёнка? Оправдываюсь, мол, никого не прячу. Литургия продолжалась, а когда священник возгласил: «Вонмем! Святая святым!» – дитя вскрикнуло в третий раз! Тут уж я слезами залилась – такой страх обуял!.. Пришлось признаться, что ношу младенца во чреве…

КИРИЛЛ. Отче, он трижды прокричал! И где – в церкви! Во время Литургии! При всем честном народе…

СТАРЕЦ (задумчиво). Подобных примеров из Ветхого и Нового Завета можно привести много, когда избранники Божии ещё от чрева матери были предназначены на служение Богу… Но вы поведали о том священнику при крещении младенца?

КИРИЛЛ. Разумеется.

СТАРЕЦ. И что он сказал?

КИРИЛЛ. «Не смущайтесь, – молвил батюшка, – а паче радуйтесь, что сын ваш будет избранным сосудом Духа Божия и служителем Святой Троицы», – и отпустил с миром.

СТАРЕЦ. И что же беспокоит вас?

КИРИЛЛ. Так ведь отстаёт он в развитии даже от малого брата!.. Слезлив, смирен, кроток, доверчив и молчалив без меры.

МАРИЯ. Одеть ни во что приличное нельзя – отдаст первому встречному, кто ни попросит. Так и ходит в заплатанной рубашонке, словно слуга, а не боярский сын. Как жить будет, когда нас не станет? – любой обидит.

СТАРЕЦ. О, добрые супруги! Зачем же вы страшитесь там, где нет никакого страха? Вам должно радоваться – Господь удостоил вас великой милости – благословил таким детищем. Он избрал вашего сына ещё прежде рождения. А что говорю вам истину – вот знамение: с этой поры отрок будет хорошо понимать всю книжную премудрость и свободно читать Божественное Писание. Знайте, сын ваш станет велик пред Богом и людьми за его добродетельную жизнь!.. (Встал). Пора мне, благочестивые хозяева. Да хранит вас Господь!

Кирилл и Мария идут провожать Старца. Из моленной выходит ВАРФОЛОМЕЙ.

КИРИЛЛ (отважился). Отче, растолкуйте нам, грешным, что всё-таки имел в виду священник, крестивший Варфоломея?..

СТАРЕЦ (увидел мальчика). Отрок будет некогда обителью Пресвятой Троицы; он многих приведёт за собою к уразумению Божественных заповедей.

КИРИЛЛ (переглянулся с Марией). Странны твои речи, отче.

Небо опоясала тройная радуга.

ВАРФОЛОМЕЙ. Смотрите, смотрите: тройная радуга!..

Кирилл и Мария обратили взоры на небо.

КИРИЛЛ. Никогда ничего подобного не видел… (Оглядываются по сторонам, но Старец исчез, как и не было). Мария, а где Старец?..

МАРИЯ. Не ведаю…

ВАРФОЛОМЕЙ. И я не заметил… Словно в воздухе растворился…

МАРИЯ. Кирилл, уж не Ангел ли Божий был послан, чтобы вразумить нас?.. (Обняв сына, уходит, Кирилл – за ними).

ПОКОРНЫЙ ЮНОША

ЭКСКУРСОВОД. Неспокойным выдался XIY век, в котором пришлось жить Преподобному Сергию Радонежскому. Набеги врагов, неурожаи, болезни выкашивали целые села и города. Но более всего жестокая борьба князей за власть лишали Русь сил сбросить татарское иго: сто с лишним лет платила она Орде тяжёлую дань. Отечество в ту пору походило более на тёмный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил, притеснял и убивал. А князья ходили к грозным ханам на поклон, чтобы получить грамоту на княжение. Не раз приходилось ездить в Орду и боярину Кириллу, сопровождая ростовского князя, которому служил. Он должен был ехать со своим отрядом, который прежде требовалось одеть, вооружить и посадить на коней. А ещё везти дорогие подарки, чтобы задобрить хана и его окружение. И постепенно некогда богатый боярин Кирилл дошёл до полной нищеты. Между тем семья росла: Степан женился, появились внуки, да и младших сыновей предстояло ещё поставить на ноги, а здоровье Кирилла таяло, и преклонные года всё суровее напоминали о возрасте…

Сцена 1.

Ростов. КИРИЛЛ, только что вернувшийся из похода в Орду, лежит больной. МАРИЯ – возле супруга, отпаивает его травяным настоем.

МАРИЯ. Попей, батюшка, попей отвара, полегчает… (Кирилл послушно пьёт). Слава Богу, очнулся. Напугал ты нас – в бреду трое суток метался, никого не узнавал.

КИРИЛЛ. Что со мной?..

МАРИЯ. Неведомо. Добры молодцы принесли тебя на руках. Может, хворь какая татарская прицепилась, а может, простудился: они сказывали, будто вы, от разбойников спасаясь, всю ночь в студеной реке отсиживались…

КИРИЛЛ. Озверел народ, совести напрочь лишился: и чужие грабят, и свои… Да что с простых людишек взять, если князья, как псы, грызутся, перед ханом стелются, унижаются, чтобы ярлык получить на великое княжение, а потом иметь право со своих же единоверцев три шкуры драть, дань татарве собирая…

МАРИЯ. Не ходил бы ты, батюшка, боле в Орду с нашим князем. Пусть помоложе советника себе найдёт, да побогаче. Мы ведь скоро по миру пойдём: закрома пусты, сушь была ныне великая, трава вся выгорела, чем скотину кормить зимой?..

КИРИЛЛ. Давно, Мария, думаю – уходить надо. Не сегодня – завтра приберёт к рукам Ростов московский князь, умаслил хана, получил ярлык…

МАРИЯ. Ой, беда бедовая… Стёпа давеча из Ростова вернулся, говорит, лютуют московские воеводы. Забирают у жителей последнее, а кто сопротивляется, у того – силой. А неделю назад для устрашения повесили вниз головой нашего градоначальника!..

КИРИЛЛ. Боярина Аверкия? Поставленного ещё князем Василием Константиновичем?!..

МАРИЯ. Так и помер страдалец… Царство ему небесное…

Пауза. Кирилл снова пьёт отвар.

КИРИЛЛ. Что это?.. Взмок весь…

МАРИЯ (вытирает ему лоб, меняет повязку). Таволга, мята да брусника, жар снимает…

КИРИЛЛ. Ребята где?

МАРИЯ. Стёпа с Петрушей в лес подались, может, малинку найдут, куст не обобранный. Да грибков – если повезёт, тут дождики прошли, авось, уцелела грибница… Анна с детишками нянчится. Худо с ней. Видать, второй сынок ей дорого достался – всё оправиться не может. Исхудала вся, кашляет нехорошо, чахнет прямо на глазах…

КИРИЛЛ. Хоть бы не чахотка…

МАРИЯ. Избави Бог!.. Степушка не переживёт… Куда он с ребятами, один?!..

КИРИЛЛ. Как мои внучата?

МАРИЯ (просияла). Слава Господи, здоровенькие, такие славные, отрада наша. Климушка во всю лепечет, а Иванушка ножками пошёл, Варфоломей в нём души не чает.

КИРИЛЛ. Ну а сам-то, чем занят?..

МАРИЯ. Первый помощник мой, что ни попрошу – всё делает. Руки у него золотые, как и сердце.

КИРИЛЛ. Не оставил мысль в монастырь уйти?..

МАРИЯ (вздохнула). Сам скажет, как придёт. Я его за дровами отправила, баньку надо протопить, хворь последнюю из тебя выгнать…

Входит ВАРФОЛОМЕЙ.

ВАРФОЛОМЕЙ. Мама, всё готово… Батюшка!.. Очнулся!.. Слава Богу!.. (Подбежал к отцу, целует руки). Как я рад!..

МАРИЯ. Ну, я пойду, банькой займусь, а вы тут потолкуйте, считай, почти год не виделись, душеньку отведите. (Уходит).

ВАРФОЛОМЕЙ. Как вы себя чувствуете, батюшка?

КИРИЛЛ (шутливо). Как видишь, сподобил Господь ещё задержаться на этом свете. Долги, видать, отдал не все, да и время смутное, как оставлю вас без присмотра?.. (Смотрит на сына). Возмужал, вон и пушок над губой, и щетинка на щеках…

ВАРФОЛОМЕЙ. Батюшка, ждал вас, как никогда прежде, терпения боле нет. Молю вас, отпустите меня с благословением, и я уйду в монастырь!

КИРИЛЛ. Значит, по-прежнему упорствуешь?

ВАРФОЛОМЕЙ. Батюшка, вы сами говорите, как смутно, как суетно время! Ведь всё, что создано Богом для блага людей, извращено человеческими страстями, насилиями, неправдами! И жизнь человеческая ничего из себя не представляет, кроме труда да болезней, кроме мучений, грехов и страданий. А на тех, кто желает в кротости духа своё спасение устроять, со всех сторон нападают соблазны да препятствия!

КИРИЛЛ (не сразу, подбирая слова). Мы с матушкой твоей радуемся, что печёшься, как угодить Господу Богу, это дело хорошее, достойное православного человека. Но выбор этот столь ответственен, столь важен, что ошибка может обернуться огромной бедой. Ты ещё очень молод, повремени, чтоб испытать себя. Укрепиться в святом намерении, дабы, возложив руку на рало, уж не озираться вспять…

ВАРФОЛОМЕЙ. Но ведь вы, родители мои, поведали мне, что Господь прежде моего рождения благоволил явить на мне, убогом, дивные знамения благодати Своей!

КИРИЛЛ. Понимаю и сострадаю, чадо. Но прошу, помедли. Сам видишь, мы стали стары и немощны, послужить нам некому. У старшего брата – жена и двое детей, младший вот-вот женится, ты же ничем не связан. Послужи нам немного, пока Бог явит милость – возьмёт нас отсюда.

ВАРФОЛОМЕЙ. Зачем вы так говорите!.. Батюшка, вы оба с мамой ещё полны сил! Сами признались, что не все долги отдали, и без вашего попечения мы, сыновья и внуки ваши, не мыслим жизни!

КИРИЛЛ (горько). Хочешь сказать, долго ждать придётся?.. Вспомни, что заповедовал Господь?

ВАРФОЛОМЕЙ. «Чти отца и матерь свою»…

КИРИЛЛ. И какой пример Он подавал в почитании родителей Своих?

ВАРФОЛОМЕЙ. Повиновался им во всем и через то наследовал их благословение…

КИРИЛЛ (не сразу). Ты волен поступить, как многие отроки века сего, кои ни во что не ставят нужды и желания родителей. (Вздохнул). Но я прошу: проводи нас в могилу, тогда уж никто не возбранит тебе исполнить своё заветное желание.

ВАРФОЛОМЕЙ (опустился на колени). Обещаю, батюшка.

БРАТЬЯ В ПУСТЫНЕ

ЭКСКУРСОВОД. Спасаясь от произвола московских воевод, семья боярина Кирилла переселилась в небольшой и мирный городок Радонеж, что находился в 54 верстах от Москвы. Местный князь, чтобы привлечь для освоения своих земель жителей, приезжим предоставлял большие льготы. Но вскоре в дружной семье боярина Кирилла произошли печальные события. Умерла Анна, любимая жена Степана, оставив ему двух малолетних сыновей, и он, не в силах перенести утрату, ушёл в монастырь, постригся в монахи с именем Стефан. И заботу о сиротах взял на себя младший брат Пётр, только что женившийся на доброй девушке Екатерине. Вслед за невесткой покинули этот свет и родители, благоверные супруги Кирилл и Мария. Похоронили их в Хотькове, в монастыре, что находился в трёх верстах от Радонежа.

Сцена 1.

Хотьков монастырь. СТЕФАН в монашеском облачении, ПЁТР сидят возле оградки, за которой стоят рядом два креста. ВАРФОЛОМЕЙ что-то подправляет на могилках родителей. На столике – остатки скудной трапезы.

СТЕФАН (в раздумье). Ну что, братья, отметили сороковины наших дорогих батюшки и матушки… Выполнили последнюю их волю – упокоились они рядом, здесь, в Хотьковском монастыре, где и Аннушки моей могилка…. Три года минуло, как нет её, а всё душа мается…

ПЁТР. Не кручинься, брат, о живом думать надо…

СТЕФАН (не слушая, продолжает). Придёт срок и мы, по милости Божией, соединимся с ними… А пока я за ними тут присмотрю…

ПЁТР (растерянно). Ты не собираешься вернуться в Радонеж?.. А как же дети твои?.. Климент и Ваня?..

СТЕФАН. Не вернусь. А детей… поручаю тебе, брат. Они уж большие, самостоятельные ребята, скоро в школу, да и привыкли мальчишки к вам с Катей за три-то года.

ПЁТР. Степа… Катя… она же сама ещё дитя, а тут парни, считай, взрослые… Да и своих нам пора заводить… Не справится она…

СТЕФАН. Не в приют же их отдавать! А в монастыре нельзя – наместник не позволит…

ПЁТР. Право, не знаю… Ежели Варфоломей чем поможет…

СТЕФАН. И то верно! Свободен, как птица, а племяши так и льнут к нему, особо – Иванка.

ВАРФОЛОМЕЙ (выходит к братьям). Простите, братья, но… не могу, никак!..

ПЁТР (обиделся). Конечно, кому охота чужой крест тащить!..

ВАРФОЛОМЕЙ (очищает инструмент, отставляет в сторону). Вы же знаете, о чём я всегда мечтал, к чему стремилась душа моя с раннего детства… Когда батюшка и матушка были живы, я обещал отдать им сыновний долг – заботился о них до последнего их часа… И эти сорок дней я провел неотлучно в монастыре, в молитве об упокоении душ новопреставленных…

СТЕФАН. К чему клонишь?

ВАРФОЛОМЕЙ. Не торопи… Всё это время, как заповедано, я кормил нищих и раздавал бедным остатки небогатого имущества. (Встал перед братом). А свою часть наследства передаю тебе, Петруша.

ПЁТР. Почему?.. Зачем?!..

ВАРФОЛОМЕЙ. Как молвил Господь, «аще кто грядет ко Мне, и не отрекается всего своего имения, не может быти Мой ученик».

ПЁТР. Ты тоже идёшь в монастырь?!

ВАРФОЛОМЕЙ. Нет, я хочу исполнить заветное желание – уйти от мира, от суеты, столь несносной и тягостной. (Твёрдо). И теперь никто и ничто не сможет удержать меня.

СТЕФАН (догадался). Пустынножительство?

ВАРФОЛОМЕЙ (словно извиняясь). Душа моя жаждет безмолвия пустыни.

ПЁТР. Подвига ты жаждешь подвижнического… Всё забыть не можешь предсказание священника, что крестил тебя?.. Будто станешь сосудом избранным духа Божия и служителем Троицы Святой?..

ВАРФОЛОМЕЙ. Не устаю молиться о том…

СТЕФАН. Да представляешь ли ты, сколь тяжек крест подвижника?.. Опытные в духовной жизни отцы говорят, что поначалу всё кажется возможным, всякий труд лёгким, всякие лишения – ничтожными. И благодать Божия, как нежная мать, даёт новообращённому вкусить тех радостей, которые ожидают его по совершению подвига. Даёт просто так, без всякой с его стороны заслуги, с одной целью – поддержать в борьбе с врагами спасения – с грязью пороков, со страстями своими, искушениями и немощами многими. Но силы человеческие не беспредельны. Не всякому эти лишения по плечу: одиночество, скудность бытия, безмолвие пустыни…

ПЁТР. Да где он её тут найдёт – пустыню?!

СТЕФАН. Это как раз не проблема: дремучие леса кругом – лишь шаг в сторону сделать…

ПЁТР. Какой «шаг в сторону»?.. Опомнись: Рождество Владычицы нашей Богородицы минуло, Воздвижение Креста Животворящего отпраздновали… Зима вот-вот явится!.. Хоть лета дождись, безумец!..

ВАРФОЛОМЕЙ (с болью). Братья, дорогие мои, поверьте: одно желание – укрыться от мира в глубине непроходимой чащи лесной. Чтобы мир никогда не нашёл и совсем позабыл меня…

ПЁТР. Стёпа, ты старший – останови его!.. Не в себе он, пропадёт, как перед матушкой и батюшкой предстанем? Как оправдаемся?..

СТЕФАН. Петя прав: как можем отпустить тебя на верную погибель?.. Где жить, как от непогоды укрыться? От зверей диких, коими полна чащоба? А пить, есть?.. Никаких запасов, что возьмёшь с собой, не хватит.

ВАРФОЛОМЕЙ (опустив глаза, тихо). Сначала шалаш из ветвей древесных соберу, потом келийку убогую срублю – перезимую. Руки – вот они, работу помнят. А к весне – и церквицу малую поставлю.

ПЁТР. Признайся: неужели не страшно?

ВАРФОЛОМЕЙ. Страшно. Но Господь меня не оставит.

Пауза. Стефан и Пётр в растерянности смотрят друг на друга.

ПЁТР. Стефан, скажи по совести, ведь ты ушёл в монастырь, потому что сердце искало врачевания? В тишине святой обители?

СТЕФАН. Ты прав. Но я, грешный мирянин, не смел и подумать о подвиге выше меры своей. Желаю и теперь пройти лишь обычный путь монаха в этих стенах. Почему спрашиваешь?

ПЁТР. Ты видишь, он всё равно уйдёт. Но как узнаем, куда?.. Где искать будем? Как на помощь поспешим, если придёт нужда?

СТЕФАН (Варфоломею). Что ответишь?..

ВАРФОЛОМЕЙ. Спаси вас Бог, любимые братья, вижу, тревожитесь, искренне печалитесь обо мне, блаженном. Не смел просить, то теперь – умоляю: Стефан, старший мой брат, пойдём со мною!.. Я с детства привык подчинять свою волю воле старших, и теперь, признаться, боюсь положиться на себя. А после смерти батюшки в тебе вижу опытного руководителя и верного спутника на многотрудном пути новом.

ПЁТР. Стефан! Ты добросердечен, ты не можешь отказать: просящему – подай!.. А он – твой брат!

ВАРФОЛОМЕЙ. Апостол Павел говорит о себе, что он – первый из грешников. А мне что иное о себе сказать? Я – труждающийся и обременённый, и внешние обстоятельства своей прискорбностью гонят меня в пустыню. Не смогу успокоиться, пока обещанного Господом покоя не найду! Умоляю, не откажи!.. (Преклонил колена, склонил голову).

СТЕФАН. Встань, брат. Я – с тобой (поднял Варфоломея). «Се удалюся бегая и водворюся в пустыни. Буду чаять Бога спасающего мя от малодушия и от бури».

ПЁТР. Как я рад, как рад! Мы снова – вместе, спасибо, Господи!.. (Стоят втроём, обнявшись)

Сцена 2.

ЭКСКУРСОВОД. Долго ходили Варфоломей и Стефан по окрестным лесам, уж отчаялись, как вдруг открылась перед ними большая площадь, которая возвышалась над соседней местностью в виде маковки, а вокруг со всех сторон – стеной – глухая чащоба! Полюбилось им это место, удалённое не только от человеческого жилья, но и от всяких путей-дорог. Мир со своей суетой, с житейскими заботами и волнениями остался далеко позади. Горячо помолились братья и принялись за дело: сначала устроили шалаш из лапника, чтоб было, где ночевать, потом начали рубить лес, таскать брёвна, строить келью – ведь зима напоминала о себе всё решительней. Нашли неподалёку и родничок, возликовали: вода есть – жить можно! А к весне возле кельи поставили и малую церквицу…

Келья поставлена так, что единственным окошком смотрит на Церковку. Появляются СТЕФАН и ВАРФОЛОМЕЙ с плотницкими инструментами.

СТЕФАН (всадил топор в пенёк). Ну вот, брат, всё, как ты хотел: с Божьей помощью и келийка есть, и церквица выросла. Осталось освятить её – и твоё заветное желание исполнится.

ВАРФОЛОМЕЙ. Спасибо, тебе, Стефан… По плоти ты мне старший брат, а по духу – вместо отца. Так скажи мне: во имя какого святого следует освятить нашу церковь? Какой будет её престольный праздник?

СТЕФАН. Зачем спрашиваешь о том, что сам лучше меня знаешь?.. Господь избрал тебя прежде твоего рождения, дав доброе знамение, когда ты во время Литургии трижды возгласил во чреве матери! И крестивший тебя священник, и чудный Старец предсказали одно и то же – быть тебе учеником Пресвятой Троицы, а, следовательно, и церкви нашей носить это Имя!..

ВАРФОЛОМЕЙ. Ты высказал, господин мой, то, что давно было у меня на душе, чего всем сердцем желал, да сказать не дерзал. Ради послушания вопрошал тебя: не смел иметь в сём волю свою. Пусть первая церковь обители этой проповедует главнейшую истину христианства – Бог един в трёх лицах: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой.

СТЕФАН. Быть по сему. А теперь нужно идти в Москву, к митрополиту, испросить благословения на освящение церкви.

ВАРФОЛОМЕЙ. Так отправимся немедля!.. Как думаешь, обернёмся за пару недель?.. Тогда, Бог даст, к Пасхе и наречём нашу именинницу!

СТЕФАН. Возможно, если поспешим, до распутицы и половодья, пока зимники держатся… Но вот что, брат, должен тебе сказать… До Москвы – с тобой, обратно – ты один. Я там останусь, прости.

ВАРФОЛОМЕЙ. Как, «останусь»?!.. Не понимаю…

СТЕФАН. Не по мне – крест пустынника. Для тебя всё здесь в радость – и труды, и лишения, а мне – тоска беспросветная, порой – в ночь готов бежать… Даже звери уж не пугают – так опостылело…

ВАРФОЛОМЕЙ. Это – испытания, Стефан, которые посылает Господь, по силам нашим! Потерпи, брат, вспомни, как терпением облегчается страдание, так нетерпением оно умножается.

СТЕФАН. Не уговаривай. Ни мужества, ни воли, ни желания бороться с искушениями – ухожу!..

ВАРФОЛОМЕЙ. А я?..

СТЕФАН. Колесница для Царства Божия – терпение. Разве не это твой выбор?.. (Уходит).

ЭКСКУРСОВОД. Братья ушли в Москву просить благословения на освящение церкви. Святитель милостиво принял просителей, и послал на Маковец священнослужителей, которые взяли с собой святой антиминс с мощами святых мучеников и всё потребное для освящения храма. И по желанию братьев, церквица, поставленная их руками, в 1340 году была наречена во имя Пресвятой Живоначальной Троицы. Какой несказанной радостью наполнилось сердце молодого подвижника! И ещё с большей ревностью он стал подвизаться в посте и молитве, в трудах и терпении. А спустя некоторое время смиренный старец-игумен Митрофан из Хотьковского монастыря, уступив настойчивой и горячей просьбе Варфоломея, облёк его в чин иноческий с именем Сергий. Свершилось сие важное событие 7 октября 1342 года, и был Сергий первый постриженик своей уединенной обители.

НАЕДИНЕ С БОГОМ

Сцена 1.

СЕРГИЙ прощается со старцем-игуменом МИТРОФАНОМ.

СЕРГИЙ. Вот, отче, семь дней, что ты был со мной, протекли, как один. И ты оставляешь меня в этой безлюдной пустыне. Вразуми: как мне жить теперь в одиночестве, как Господу Богу молиться, как избегать вреда душевного, как противиться врагу и помыслам гордыни, которые он сеет?.. Ведь я ещё новоначальный инок и во всем должен просить совета у тебя!

О.МИТРОФАН. О, честная глава, ты сам не хуже меня знаешь ответы. Ведь ты с младенчества приучил себя ко всякому подвигу. Но те искушения, которые посылаются даже самым чистым душам, неизбежны…

СЕРГИЙ. Прошу, отче, упреди меня, чтобы знать, к чему готовиться.

О. МИТРОФАН (неохотно). Могу повторить лишь то, что слышал от людей опытных, кто прошёл многотрудным путём пустынника… Первые восторги исчезают быстро, сменяются днями сухости душевной и тоски невыносимой. Сердце ноет, душа рвётся бежать из-под креста. А тут ещё голод, жажда, холод и опасение за жизнь со стороны диких животных… Даже сон нейдёт, ибо ночь – время самых страшных и гнусных искушений, что посылает диавол. И одно из опасных самых – стрелы гордыни, что поражают сердце подвижника, с целью прельстить его ложным мнением о своей святости. Помыслы эти нередко доводят неосторожных до падения и полного помрачения рассудка…

СЕРГИЙ. Благослови же, отче, меня, смиренного, и помолись о моём уединении…

О.МИТРОФАН (благословляет). Передаю тебя в руки Божии. Да поможет тебе Господь противостоять брани плотской и искушениям бесовским, да охранит от зверей лютых и страхов сумеречных!..

СЕРГИЙ (прикладывается к руке старца). Спаси и сохрани!..

О. МИТРОФАН (деловито). Свечей, припасов тебе до Филиппова поста хватит, а там Петра пришлю, он – молодец, не забывает родителей, навещает могилки, а то – и племяшей Иоанна да Климента приведёт – вместе молятся о упокоении преподобных схимонахов – похвально.

СЕРГИЙ. Да, брат меня не оставляет, спасибо, Господи.

О.МИТРОФАН. А ты читай наставления святителя Василия Великого, они особо полезны для подвизающихся в пустынном уединении. Книгу я оставил тебе, она – в церкви. Пора. (Уходит, но оглянулся). Помни: на сем месте пустынножительства твоего распространит Господь обитель великую, из которой пронесётся слава имени Божия далеко во все стороны!.. (Удаляется).

СЕРГИЙ. Меньше всего хочу устроить здесь обитель великую. Не для того бежал я от мира… (Подходит к Троице и, перекрестившись, входит внутрь).

Сцена 2.

ЭКСКУРСОВОД. Укрощать плоть с её страстями Сергий умел с ранней юности, укрепляя тело своё неустанными трудами. И холод его не пугал – круглый год ходил в одной и той же одежде, претерпевая с лёгкостью стужу. Никогда не жаловался, не роптал, не унывал, не скорбел. Всегда и всем был доволен, спокоен и твёрд. Особенно много искушений и скорбей претерпел он от бесов в самом начале. Нередко враги принимали видимый образ страшных зверей, омерзительных гадов, чтобы устрашить подвижника. С пронзительным свистом и зверскою свирепостью, со страшным скрежетом зубов устремлялись они на Сергия. Но мужественный инок не боялся их угроз. Из чтения душеполезных книг, он знал искусство духовной брани.

Зима. Вся поляна, келья запорошены снегом. Глухой белой стеной окружает Сергиеву обитель лес. Лишь слабый огонёк свечи выхватывает из темноты фигуру молящегося человека. Это СЕРГИЙ. Вдруг по лесной чаще пронёсся шум, и в двери, в окошко посыпались удары и послышался душераздирающий вой и дикие вопли бесовских полчищ.

ГОЛОСА. Зачем пришёл сюда?.. Уходи немедля, беги скорее!.. А не уйдёшь – разорвём на части!.. Не оставим тебя в покое – терзать будем, насылать гадов, тварей мерзких, пока не умрёшь страшной смертью!.. От голода и холода, от страха животного и помрачения разума!.. А труп твой хладный бросим на корм зверью!..

ГОЛОС О.МИТРОФАНА. Вооружайся молитвой! Бей супостатов именем Христовым!

СЕРГИЙ. Боже, кто уподобится тебе, Не премолчи, ниже укроти, Боже. Яко се врази твои возшумеша… Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут грешники от лица Божия!..

И не вынесли падшие духи пламени молитвы Сергиевой, и исчезли так же внезапно, как и явились. Тишина воцарилась за стенами кельи.

СЕРГИЙ. Благодарю Тебя, Господи! Ты не оставил меня, но скоро услышал и помиловал!.. (Встал, прошёлся по келье – пять шагов от дверей до окна, пять шагов от стены до стены). Прав о. Митрофан, когда предупреждал об испытаниях. Прав святитель Василий Великий в своих наставлениях: что стоят все козни сатаны против благодати Христовой? Что все усилия бессильного в своей злобе врага против силы Божией?!.. (Погасил свечу). Светает. (Зачерпнул из бадейки воды, умыл лицо). Пойти к роднику, вода кончается… (Послышалось глухое ворчание). Что за звуки?.. (Пытается разглядеть в окно). Чернеется что-то, не разберу… Что за гость пожаловал?.. Уж не Пётруша ли явился?.. Заждался я его…

После пережитого ночью страх настоящих зверей был для подвижника уже «последним из страхов». И Сергий открыл дверь. У крыльца сидел МЕДВЕДЬ!

СЕРГИЙ. А, лесной гость!.. Ну, здравствуй, пустынный мой сожитель. Что-то зачастил ты ко мне. Почему не спишь?.. Пора бы тебе уж в берлогу залечь, а ты всё бродишь, побираешься, точно заимодавец, который хочет получить свой долг… (Медведь ворчит и умильно посматривает на подвижника). Да нет у меня ничего, уж ко Введению во храм все запасы кончились. А брат нейдёт, уж и пост Филиппов на исходе… (Медведь не уходит). Что мне с тобой делать, тварь несмышлёная?.. Поста ты не разумеешь… Так и быть, как сказано в Писании, «блажен иже и скоты милует», придётся отдать тебе последний кусок, что Рождества дожидается… (Вернулся в келью, вынес краюху хлеба, положил на колоду).

Медведь подошёл, понюхал, взял угощение, с явным удовольствием жуёт.

СЕРГИЙ. Вот и задайся вопросом: чего не может сделать добродетель?.. Дикие звери ныне стали свирепы не от жесткости ли наших нравов?.. А добродетель и любовь могут эту свирепость обратить в кротость и покорность. Ну, насытился?.. А теперь – иди, приятель. С Богом!..

Медведь послушно, как агнец, повернулся и неспешно отправился в лес. Сергий взял лопату, чтобы расчистить дорожку ко Храму. За этой работой не сразу заметил он гостей, вышедших на поляну. Это – первые поселенцы Обители – ЯКУТА, ОНИСИМ и ЕЛИСЕЙ.

ЯКУТА, ОНИСИМ, ЕЛИСЕЙ (нестройным хором). Честный отче, прими нас, грешников, умоляем! Позволь поселиться тут!..

СЕРГИЙ. Кто вы?..

ЯКУТА. Иаков, земледелец, прозван Якутой.

ОНИСИМ. Диакон Онисим.

ЕЛИСЕЙ. Земляк твоих честных родителей, вместе переселялись из Ростова в Радонеж.

СЕРГИЙ. Но как отыскали меня в глуши лесов?

ОНИСИМ. «Не может град укрыться вверху горы стоя»…

ЯКУТА. «Нельзя скрыть цветка благоухающего и в дикой траве: его найдут по запаху, по благоуханию»…

ЕЛИСЕЙ. Слух о молодом пустыннике далеко распространился и в Радонеже, и окрестных селениях, о его строгом воздержании, трудолюбии и других подвигах… А где найти тебя, мне подсказал твой брат Пётр. Просил кланяться тебе и простить его, что задержался: дети болели, оставить никак было нельзя…

СЕРГИЙ. Смутили вы меня, братия, желал я один скончать в пустыне свою одинокую жизнь… Но Господь привёл вас сюда, в эти дебри лесные… Не смею противиться воле Его… Однако должен спросить: готовы ли терпеть скудность этого места?.. Вас ждёт здесь голод и холод, жажда и всякие недостатки.

ОНИСИМ, ЕЛИСЕЙ, ЯКУТА. Всё готовы мы понести, честный отче!.. Об одном просим, не удаляй от себя, не гони прочь от этого святого места.

СЕРГИЙ. Коли так, принимаю вас. Стройте каждый себе келию. Если хотите здесь со мною жить, то будьте готовы терпеть всякую нужду и печаль. Но верьте, Господь не попустит нам искушений выше сил наших.

ЭКСКУРСОВОД. И стали пришельцы строить себе хижины около келии Сергиевой. Не более 12 братий собралось у него вначале – по числу апостолов. Когда убывал один, другой приходил на его место. Когда построено было 12 келий, Преподобный обнёс их высоким деревянным тыном для безопасности от зверей и приставил вратарём Онисима, чья келия стояла у самого входа в обитель. Около церкви «выросли» пни и колоды, а между ними насельники высевали различные огородные овощи для убогой своей трапезы. Вот такой вид имела Лавра в первые годы своего существования… (На заднике – панно первоначальной Обители или слайд картины Эрнста Лисснера «Троице-Сергиева лавра»).

СМИРЕННЫЙ ИГУМЕН

Сцена 1.

Прошло 12 лет, Обитель обрела более благоустроенный вид. Кельи насельников расположены полукругом по обе стороны от ворот, чтобы каждый мог видеть Церковь Живоначальной Троицы. За храмом – хозяйственные постройки.

Раннее утро, солнце ещё не встало, обитель спит. Ворота закрыты. Появляется СЕРГИЙ, несёт на двух коромыслах водоносы (большие ёмкости для воды). Пытается открыть ворота, скрип петель разбудил ОНИСИМА.

ОНИСИМ (спросонья). Стой, кто идёт?.. Прости, отче, подумал, не чужой ли ломится… Как «чёрная смерть» выкосила многие города и села, много народу шастает в поисках приюта. СЕРГИЙ. Помоги-ка лучше разнести по кельям воду.

ОНИСИМ (вместе с Преподобным обходят кельи, наполняя небольшие бадейки водой). Да что же ты делаешь, любимый авва!.. Служишь братии, как купленный раб!.. Дрова колешь и рубишь, зерно мелешь на ручных жерновах, хлебы печёшь, одежду шьёшь…

СЕРГИЙ. По слову Христову поступаю: быть первым тем, что был всем слуга.

ОНИСИМ. Отче, таким глубоким смирением да трудолюбием ты приводишь братию в немалое смущение.

СЕРГИЙ. Так ведь по годам я моложе многих и крепче телом… А сходить к роднику в предутреннем тумане, да по духмяным травам – это такая радость!.. Звони в било – на утреню пора. Якута не вернулся?..

ОНИСИМ. К шестому часу обещался быть и священника из Хотькова привести. Если свободного найдёт, да и согласится ли тот ещё… (Бьёт в било). Кто требы тогда будет совершать?.. Двое болезных, исповедаться желают, вот-вот Богу душу отдадут… Да молебен заказной, во здравие…

СЕРГИЙ (вздыхает). Батюшка Митрофан был безотказен, Царство ему небесное!.. (Онисим пытается что-то сказать). Не начинай!.. Молись, Господь нас не оставит… (Уходит).

ОНИСИМ. Надо братию собирать! Сколько ещё будем жить без игумена?.. (Бьёт в било).

Сцена 2.

Возле церкви стоят насельники, среди них ОНИСИМ, ЕЛИСЕЙ, появляется ЯКУТА.

ЕЛИСЕЙ. Ну, что, Якута, привёл священника?

ЯКУТА. Привёл, соборует болезных. Еле уговорил!.. Батюшка предупредил, мол, и литургию отслужит, но последний раз. И то: немощен, стар, трудно ему даже и пару верст отшагать, а тут десяток с лишком…

ЕЛИСЕЙ (горячо). Доколе будем жить без игумена?

ЯКУТА (Онисиму). Ты говорил с отче?.

ОНИСИМ. Говорил, да толку!.. Слышать не хочет. «Оставьте меня Богу, – твердит, – одного желает душа моя – умереть здесь простым чернецом».

ЯКУТА. Так что делать, братия?

НАСЕЛЬНИКИ (дружно). Ещё раз попросить!.. Пусть выбирает: или соглашается быть нашим духовным наставником, или все разойдёмся отсюда!..

ЯКУТА. Где авва?

ЕЛИСЕЙ. Хлебы печёт, просфоры к литургии, никому ж не доверяет.

Входит СЕРГИЙ, в руках накрытая холстом чаша с просфорами.

СЕРГИЙ. Что случилось, братия?

ОНИСИМ (после паузы, волнуясь). Отче, выслушай нас… Обитель не может доле жить без настоятеля. Исполни наше сердечное желание – будь нам игуменом и духовным отцом!.. Ведь ради тебя мы сошлись сюда, в это пустынное место. Ибо слышали о твоих подвигах, знаем труды твои. Своими руками построил ты и церковь эту во имя Живоначальной Троицы. Твоя добродетель собрала нас сюда, она же пусть и управляет нами!..

СЕРГИЙ. Простите меня, отцы мои, но кто я, грешный, чтобы быть иереем Божиим? Как дерзну я на такое служение?.. Нет, это выше меры моей. Я ещё не начинал жить по-монашески: как осмелюсь коснуться святыни Божией?.. Моё дело – плакать о грехах моих, да умолять Господа, достигнуть заветного желания, к чему от юности стремится душа моя…

ЯКУТА. Что ж, отче, спорить с тобою не станем. Но если ты не хочешь пещись о душах наших и быть нашим пастырем, то все мы принуждены будем оставить это место.

ЕЛИСЕЙ. Уйдём от храма Пресвятыя Троицы, и будем блуждать как овцы без пастуха, и расхитит нас мысленный волк, а ты за нас дашь ответ нелицеприятному Судии-Богу!..

Сергий молча уходит в Храм. Насельники – в растерянности: согласился или отказал?.. Но СЕРГИЙ возвращается без чаши с просфорами.

СЕРГИЙ (примирительно). Отцы мои, вы излишне понуждаете меня, я излишне отрицаюся: к чему это?

ОНИСИМ. Ты посадил виноград сей, ты и питай нас своим учением и плодами примера твоего. ЯКУТА. Вот наше последнее слово: или сам будь нам игуменом, или ступай к святителю испроси его для нас!

СЕРГИЙ. Желаю лучше учиться, нежели учить. Лучше повиноваться, нежели быть начальником. Но страшусь Суда Божия; не хочу более прекословить вам. Но это дело пусть решает святитель епископ Афанасий. Пойдёмте же к нему!.. (Все уходят).

ЭКСКУРСОВОД. Митрополит Алексий, возглавлявший Церковь, в то время путешествовал в Царьград по делам церковным. А управление делами митрополии он поручил епископу Афанасию. И Преподобный Сергий, взяв с собою двух старейших иноков, отправился в Москву…

Сцена 3.

Покои епископа Афанасия. Входят СЕРГИЙ, ОНИСИМ и ЕЛИСЕЙ. Встречает их КЛИРИК, помощник епископа.

СЕРГИЙ. Мир вашему дому!..

КЛИРИК. Спаси, Господи!

СЕРГИЙ. Грешный инок Сергий припадает к стопам Его Преосвященства епископа Афанасия с нижайшей просьбой…

КЛИРИК. Прошу, присядьте, братья. Отдохните с дороги. Я доложу сейчас Владыке… (Уходит).

Возвращается вместе с ЕПИСКОПОМ, который направляется прямо к Сергию. Тот пал к ногам, прося благословения.

СЕРГИЙ. Моё имя…

ЕПИСКОП. Знаю, знаю! (Поднял, поцеловал отечески). Наслышан о подвигах твоих пустынных, инок Сергий!.. И о созданной тобой обители, и о постройке церкви Пресвятыя Троицы!.. Рад, очень рад видеть у себя такого гостя!.. А это сподвижники твои?.. Похвально, похвально!.. (Клирику). Сын мой, проводи братьев в трапезную, с дороги, небось, и подкрепиться не грех. А мы тут побеседуем с иноком.

Клирик уводит Онисима и Елисея.

ЕПИСКОП. Что, чадо, привело тебя к нам?

СЕРГИЙ. Владыко, привела меня сюда большая печаль и забота… Обитель – в лесах дремучих, дорог прямо езженных нет. А в непогоду, да распутицу и вообще – ни доехать, ни доплыть… У нас церковь живая, двенадцать подвижников, служим усердно согласно правилам, а Божественную литургию свершать некому – игумена своего нет, зовём кого-нибудь из ближайшего села. Да только случается это по большим праздникам, а требы постоянные, таинство покаяния, причащения и прочие духовные нужды – опять же, без удовлетворения. Нужен свой свершитель таин Божиих.

ЕПИСКОП. Не возьму в толк – что за печаль?.. Разве не тебя воззвал Господь от чрева матери твоей, как я о том слышал?.. Кому же, как не тебе, быть отцом и игуменом для братии, тобою же собранной в обители Троицы?..

СЕРГИЙ. В том и печаль моя: принять эту должность – есть начало и корень властолюбия! Более всего страшусь сей участи!..

ЕПИСКОП. А братия?..

СЕРГИЙ. В том и нестроение: братия требует, умоляет меня принять этот крест. Грозит – разойтись из обители, кто куда, если не соглашусь…

ЕПИСКОП. Какая прекрасная распря!.. Смирение старшего сражается с любовью и покорностью младших! Единственная брань, где обе стороны приобретают!.. Сколь благополучны были бы общества, если б члены их препирались за сохранение своей подчинённости, а не за домогательство власти!

СЕРГИЙ. Но эта мера слишком велика для меня!..

ЕПИСКОП. Что же хочешь?

СЕРГИЙ. Нижайше прошу, досточтимый владыко, назначь игумена в обитель!.. Братия утешится, обитель устоит, и меня оставят в покое… Я же с юности мечтаю умереть чернецом…

ЕПИСКОП (сурово). Довольно. Ты всё стяжал, а послушания не имеешь!.. Какой пример подаёшь?

СЕРГИЙ (смиренно). Как Господу угодно, пусть так и будет!..

ЕПИСКОП. Аминь. А теперь идём в храм, следует немедля совершить всё необходимое для поставления тебя в священнический сан!.. (Уходит решительно, увлекая за собой Сергия).

ЭКСКУРСОВОД. Епископ Афанасий облачился в священные одежды и рукоположил Сергия сначала в иподиакона, затем во время Божественной литургии – в иеродиакона, а на другой день он облечён был и благодатью священства. Надо ли говорить, как радовались сподвижники Сергия, узнав такую новость!.. Прощаясь, епископ Афанасий наставлял нового игумена:

ЕПИСКОП. Чадо, ради святого послушания восприял ты сан священный. Знай же, что сие служение даётся только верным человекам. Посему надлежит тебе, возлюбленный, по заповеди апостола, немощи немощных носити, а не себе угождати. Помни слово его: «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». Если будешь так поступать, то и себя спасёшь, и живущих с тобою!.. Иди с миром!..

Сергий уходит.

ПУСТЫННАЯ НИЩЕТА

ЭКСКУРСОВОД. Став игуменом, Сергий ни в чём не изменился: та же строгость к себе и любовь к братии, такая же неутомимость в трудах, по-прежнему он учил братию не только словом, сколько собственным примером. Но в каждом монастыре есть свой устав, особые правила, которые всякий, кто сюда пришёл, обязан выполнять. В Троицкой обители было заведено: после повечерия братия расходилась по своим кельям и занималась душеполезными делами: чтением, молитвою, переписыванием книг или иным рукоделием. Преподобный строго следил, чтобы свободные часы духовные чада не тратили на пустые разговоры. Запрещалось также без нужды покидать обитель, а тем более ходить попрошайничать.

Сцена 1.

Зима, за окном воет вьюга, метёт метель. СЕРГИЙ – в келье, при слабом свете свечи переписывает книгу. Рядом на лавке примостился ПАВЕЛ, келейник, штопает свою одежду.

СЕРГИЙ (снимает нагар со свечи). Догорает. Надо бы сменить…

ПАВЕЛ. Ничего нет, отче. Ни воска для свеч, ни елея для лампад…

СЕРГИЙ. Да знаю, сын мой, потому и всенощную отправляем при лучинах, да утешься: такое служение не менее приятно Богу, как и в больших храмах при множестве светильников и лампад.

ПАВЕЛ. У инока Даниила есть запас, но у него и снега зимой не выпросишь… Позволь, отче, в деревню сбегать. Там друзья остались – поделятся. А может, и мучкой разживёмся, просфоры готовить не из чего… Да и… (нерешительно) ты, возлюбленный отче, третий день без пищи: ни хлеба, ни соли, – все крошки подъели…

СЕРГИЙ. Чадо, знаешь ведь: побираться – грех. Бог даст, минует скорбь – дождёмся радости, как всегда бывает. Потерпим. Утро вечера мудренее (гасит свечу).

Сцена 2.

Раннее утро. Метель утихла. СЕРГИЙ, крепко подпоясанный, с топором в руках, подошёл к одной келье, постучал в окно. Появляется ДАНИИЛ.

СЕРГИЙ. Мир тебе, Даниил.

ДАНИИЛ. Слава Богу.

СЕРГИЙ. Слышал я, старче, что ты хочешь пристроить сени к своей келье.

ДАНИИЛ. Правда. У меня для работы всё заготовлено, жду лишь плотника из деревни.

СЕРГИЙ. Позволь мне их построить, чтобы руки мои не оставались без дела.

ДАНИИЛ. Всем известно, плотник ты знатный. Да как поручить тебе эту работу? Пожалуй, запросишь с меня дорого.

СЕРГИЙ. Не опасайся: несколько кусков плесневелого хлеба – больше не потребую.

ДАНИИЛ. Пожалуй, деревенский дороже возьмёт. (Ушёл, возвращается с ситом, где лежит хлеб). Возьми, это всё, что есть, не взыщи.

СЕРГИЙ. Договорились. Но отложим расчёт до девятого часа: я не беру платы прежде работы.

ЭКСКУРСОВОД. С раннего утра до позднего вечера Преподобный пилил, тесал доски, долбил столбы, возводил сени. Солнце уже скрылось за дремучим лесом, когда ДАНИИЛ вынес условную плату за труд целого дня. Вся братия собралась посмотреть на дело рук Преподобного.

ДАНИИЛ. Возьми, четный отче, как условились.

СЕРГИЙ. Благодарствую, старче. (Разложил перед собою гнилые куски хлеба, благословил их и начал есть, запивая водою, которую принёс его келейник Павел).

ЕЛИСЕЙ. Возлюбленный отче, молим тебя, откажись – опасно вкушать это гнильё!..

ЯКУТА. Ради всего святого, побереги себя, авва!

СЕРГИЙ. Аще кто не хощет делати, ниже да яст.

Вперёд выступили молодые иноки ИГНАТИЙ и МЕФОДИЙ.

МЕФОДИЙ, ИГНАТИЙ (перебивая друг друга). Мы просили тебя, отче, разрешить нам пройти по сёлам за подаянием. Ты не позволил. Мы слушали тебя, смотрели на тебя, а теперь приходится умирать с голоду: два дня крошки во рту не было!.. А скудность такую, как гнилой хлеб, мы и с молитвой стерпеть не можем!..

Одобрительный ропот братии: «Не хотим!.. Не станем терпеть!.. Уйдём из обители!»

СЕРГИЙ. О чём скорбите, братья мои? Зачем смущаетесь?.. Уповайте на Господа. Вы ропщите из-за недостатка пищи. Но ведь это случилось на короткое время, ради испытания веры нашей. Если вы перенесёте это лишение, как подобает инокам, с верою и благодарением, то искушение послужит на пользу вам. Без огня и золото не бывает чисто. Бог пошлёт, я верю, Он не оставит места сего и живущих в нём. И скоро, очень скоро вы, чада мои любимые, будете наслаждаться и ястием, и питием и всем потребным.

Послышался сильный стук в монастырские ворота. ОНИСИМ взглянул в окошко и радостно закричал: «Отче!.. За воротами – несколько повозок с припасами!»

СЕРГИЙ. Так отвори им, пусть войдут!.. (Инокам). А вы, алчущие, помогите принять дары, да позовите кормильцев ваших разделить с нами трапезу!.. (Онисиму). Бей в било, брат, надо отслужить благодарственный молебен Господу Богу, милующему и питающему рабов Своих.

Онисим бьёт в било, Сергий направляется в церковь, братия – за ним.

ЭКСКУРСОВОД. Но кто прислал эти щедрые дары, братия так и не узнала. А возница отказался от трапезы, сказав, мол, торопится, у него ещё есть одно важное поручение. Но самое удивительное было в том, что хлебы были ещё тёплые, будто и не везли их по морозу издалека!..

Сцена 3.

В келье, глубокая ночь, СЕРГИЙ молится в тишине. Вдруг послышался голос: «Сергий!»

СЕРГИЙ (прервал молитву). Кто зовёт меня?..

ГОЛОС. Сергий!..

СЕРГИЙ (подошёл к окну, открыл). Что за дивное видение? Откуда этот неземной свет?!..

На заднике появляется икона «Видение Сергию множества птиц».

ГОЛОС. Сергий, ты молишься о чадах своих духовных: Господь принял твою молитву. Посмотри кругом – видишь, какое множество иноков сошлось под твоё руководство во имя Живоначальной Троицы!

Прекрасные птицы летают в поднебесье, по монастырю, вокруг ограды и поют несказанно-сладостно…

ГОЛОС. Так умножится число учеников твоих, и после тебя не умалится; так чудно они будут украшены разными добродетелями, если захотят следовать стопам твоим!

СЕРГИЙ (зовёт). Симон, Симон!..

Торопливо входит СИМОН.

СИМОН. Что случилось, святый отче?..

СЕРГИЙ. Посмотри, какое чудо за окном!..

СИМОН (подошёл, выглянул). Странно: ни луны, ни солнца… а свет будто нетварный…

СЕРГИЙ. А птиц, птиц прекрасных зришь?..

Икона исчезает.

СИМОН. Прости, отче, не вижу.

СЕРГИЙ. Они только что здесь летали, множество, белые, царственные и пели, так сладостно пели… Я молился о преуспеянии обители нашей, о чадах моих духовных, и вдруг – Голос!.. – оттуда! – сказал, что молитва моя сердечная услышана, и всё дано будет, если будут жить по заповеди моей.

ЭКСКУРСОВОД. И это предсказание сбылось. Начавшись с 12 первых иноков, обитель Сергиева разрасталась, принимая всё новых насельников. Словно белые птицы, слетались они сюда. Первым был архимандрит Симон. Оставив своё место служения в Смоленске, он с посохом, как простой странник, пришёл в обитель, став одним из любимых учеников Сергия. На его пожертвование был построен более просторный храм Троицы. С этого времени число учеников и последователей Преподобного начало увеличиваться. Среди них – более 70 прославленных святых, которые основали более сорока монастырей, ставших средоточием православного благочестия и духовного просвещения.

ОБЩЕЖИТЕЛЬСТВО

ЭКСКУРСОВОД. Святому игумену было уже за пятьдесят и, по его молитвам, около 30 лет жила и процветала, Святая Троица. Отовсюду стекались под её кров искатели безмолвия. Принимал Сергий всех, невзирая на звания, знатность или достаток. Ещё с большим усердием молился Преподобный о преуспеянии обители. Но тревога в сердце, которое прозревало все страсти и грехи человеческие, очень беспокоила Сергия. И причина тому – неравенство, разобщённость братии. Объединяла всех лишь общая молитва, а в остальном каждый жил сам по себе, в соответствии со своим достатком – одевался, питался, хранил личное имущество в келье, куда никому иному доступа не было. Это рождало зависть, недоброжелательство и прочие нестроения. Но изменить устав монастыря, ввести общежительство, что отвечало его представлениям о справедливом устройстве жизни на основе братства и любви к ближнему, Сергий не решался. И как всегда, по молитвам святого игумена, было дано ему…

Сцена 1.

Лето 1372 года. СЕРГИЙ с наслаждением трудился в огороде. У монастырских ворот послышалась иностранная речь. ОНИСИМ, приник к окошку, узнал знакомого, открыл ворота.

ОНИСИМ. Брат Симон, рад тебя видеть! Что за гости с тобой?.. Лопочут не по-нашему.

СИМОН. Гости из Царьграда! И говорят они, естественно, на своём родном, греческом языке.

ОНИСИМ. Из самого Царьграда?! К нам, в Троицу?!.. Всемилостивый Боже!..

СИМОН. Ты не охай, а приглашай гостей, устали с дороги. Да кликни Преподобного, где он?

ОНИСИМ (смущённо). Будто не знаешь…

СИМОН (смеётся). В саду-огороде?.. Ягоду-малинку поливает?.. Зови!.. (Гостям). Милости просим!..

Онисим убежал. Греческий МИТРОПОЛИТ в сопровождении двух ИНОКОВ входят в обитель. Осматриваются, увидели церковь, ахают.

ГРЕК-МИТРОПОЛИТ. Живая Троица?

СИМОН. Да, это первый храм на Руси, освящённый во имя Живоначальной Троицы, и построил его Сергий Радонежский.

Появляется СЕРГИЙ, как всегда, в затрапезном виде, как ходил всегда и везде.

СИМОН (грекам). А вот и отец настоятель.

СЕРГИЙ (кланяется). Владыко, Ваше Высокопреосвященство, милости просим в нашу скромную обитель!

ГРЕК-МИТРОПОЛИТ (торжественно). Вселенский Патриарх Константинопольский Кир Филофей благословляет игумена Сергия и посылает ему поминки: крест, параманд и схиму вместе со своим писанием. (Пытается вручить Сергию свиток и подарки, но тот медлит).

СЕРГИЙ (очень смущён). Да может ли такое быть?!.. Чтобы имя моё было известно Вселенскому Первосвятителю?.. За три тысячи вёрст?.. Смотрите, не к другому ли кому вы посланы?.. Кто я, грешный, чтобы мне получать подарки от святейшего Патриарха?

ГРЕК-МИТРОПОЛИТ. Нет, отче святый, мы не ошиблись. Мы хорошо знаем, что к тебе посланы: ведь ты – Сергий Радонежский?

СЕРГИЙ. Да, я, грешный чернец Сергий.

ГРЕК-МИТРОПОЛИТ. Именно тебя и благословляет святейший Филофей.

СЕРГИЙ (поклонился до земли, взял свиток). Приглашаю вас, гости дорогие, к трапезе, отдохнуть в обители!.. Поручаю вас заботам возлюбленного Симона, архимандрита Смоленского, ныне насельника Троицы Святой. А я должен поспешать в Москву к святителю Алексию, ибо не смею принять дары без благословения своего архипастыря.

Гости в сопровождении Симона уходят в обитель, а Сергий – из ворот – в Москву.

Сцена 2.

В покоях святителя Алексия. Входит СЕРГИЙ. Владыко АЛЕКСИЙ спешит навстречу, приветствуют друг друга, как добрые друзья.

ВЛАДЫКО. Опять пешком?.. Поберёг бы ноженьки-то, уж не молод за сутки по сорок вёрст отмахивать. Садись, отдышись. (Наливает чаю, предлагает сушки). Погрызи, пока я грамотку почитаю, что у тебя за поясом торчит.

СЕРГИЙ. Владыко, ты ведаешь?..

ВЛАДЫКО. Положено знать, по должности. Думаешь, как греки тебя нашли?.. Предлагал им поминки тут оставить, мол, передам с оказией, – нет!.. Непременно – из рук в руки, как наказывал Патриарх Филофей. Ну, ежели «из рук – в руки», извольте. Симон кстати здесь оказался, с ним и отправил… (Разворачивает грамоту). Сам читал?.. Нет?.. (Пробегает глазами). Тут Владыко славословит тебя, мол, житие твое добродетельно, хвалит и благословляет… Однако и журит, что не общее житие в обители стяжаете, и совет даёт благой – завести в Святой Троице общежительство… Так-то вот, честный отче. (Возвращает грамоту).

СЕРГИЙ. Ты что повелишь, владыко святый?

ВЛАДЫКО (в раздумье). Сам Бог сподобил, что имя твоё и жизнь святая стали известны в такой далёкой стране, и сам Вселенский Патриарх шлёт тебе совет на общую пользу. Можем ли мы предложить тебе лучший?.. Дерзай!..

СЕРГИЙ. Признаюсь, давно помышлял устроить Троицу по таким правилам, но духу не хватало. А уж теперь!.. Спасибо, Господи!

ВЛАДЫКО. Но готовься: и на праведников Своих Бог насылает испытания, как бы не сорвала крышу буря внезапная. А она будет – предсказываю… (Видя, что Сергий поднялся). Заночевал бы, на рассвете и отправишься.

СЕРГИЙ. Поспешаю, владыко, прости. А недовольные будут, знаю…

ВЛАДЫКО. С Богом!..

Сергий уходит.

ВНЕЗАПНАЯ БУРЯ

ЭКСКУРСОВОД. После введения нового устава общежительства обитель Сергиева, казалось, была крепко утверждена и от всяких превратностей избавлена. Но никто не знает, какую опасность таят страсти, скрытые в глубине человеческого сердца! Это испытание и судил Бог претерпеть Преподобному Сергию, дабы через то добродетель его, как золото в огне искушённое, просияла ещё более. Пронеслась над обителью буря, откуда и не ждали, которая едва не разрушила в одночасье и само её основание – лишив святого игумена!..

Сцена 1.

Обитель Сергиева: прибавилось келий, к деревянной церкви пристроена трапезная, появился странноприимный дом для паломников и гостей, на заднем дворе выросли пекарня, амбары, кладовые, мастерская по пошиву обуви и монашеских облачений. Стучат топоры, визжат пилы – монахи возводят часовню. Появляется СТЕФАН в монашеском облачении с наперсным крестом, за плечами – короб, прислушивается, стучит в ворота.

СИМОН (открывает ворота). О, отец Стефан!.. Какими судьбами?.. (Обнимаются). Давно не встречались…

СТЕФАН. Да вот решил взглянуть… Земля слухами полнится, будто Троица живёт по законам общежительства…

СИМОН. И процветает… Сам убедишься. (Обратил внимание на короб). Надолго к нам?..

СТЕФАН. Как Бог даст. Оставил я кафедру в Богоявленском монастыре, суета-сует… устал…

СИМОН. Понимаю тебя. Ведь и я пришел сюда в поисках тишины и смирения, и не пожалел ни минуты.

СТЕФАН. Расстался с игуменством и не пожалел?

СИМОН. Считаю для себя более полезным жить в послушании у такого аввы, как отец Сергий – он истинный подвижник земли Русской…

СТЕФАН (насмешливо). Так теперь архимандриты при воротах послушание несут?..

СИМОН (игнорируя вызов). Братия, кроме болящих и немощных, работает – сень над родничком возводит. Теперь за водой под гору не ходим, ключ, по молитвам Преподобного, забил недалеко от обители. А у ворот почему оказался – из Хотькова оказию поджидаю, с утварью церковной и книгами богослужебными.

СТЕФАН. О, так ты экклесиарх!..

СИМОН. …и ризничий, а прежде и уставщиком, и свечником послужил… Как говорится, «се ныне что добро, или что красно, но еже житии братии вкупе…

СТЕФАН (заканчивает) …в сем бо Господь обеща живот вечный». Ну а келарем кого пожелал брат мой видеть?

СИМОН. Отца Никона, человека великой души и многомудрия. Он у нас и казначей, и эконом, и судебник – надёжная опора Преподобного.

СТЕФАН. Да, у вас, гляжу, все при должностях. Для меня-то, грешного, какая-никакая найдётся?.. Рухлядный или пономарь?..

СИМОН (сухо). Как авва решит. Ты иди, отче, погуляй по обители, отец Настоятель, скорее всего, на стройке, а может быть, уже в церкви, к вечерне готовится. А я, пожалуй, пойду навстречу обозу, уж не заблудился ли возница в лесу. (Уходит).

Сцена 2.

СТЕФАН идёт по Обители. Видит двух иноков ИГНАТИЯ и МЕФОДИЯ, которые спрятавшись за одной из келий, у ограды, трапезничают в неположенное время.

МЕФОДИЙ. Достал?..

ИГНАТИЙ. Да еле улизнул из квасоварни. Келарь, боюсь, что-то заподозрил. Ну да, Бог не выдаст, чёрт не съест.

МЕФОДИЙ (достал из кармана берестяную плошку). Наливай!..

ИГНАТИЙ. Погоди, перекрещу. (Опустил нательный крестик в берестяной туесок). Спаси, Господи, люди твоя!.. Просфоры принёс?.. (Инок разворачивает плат). Шутишь?.. Тут на один зубок!

МЕФОДИЙ. Сколько утаить сумел от паломников. Они там у них все пересчитаны.

Пьют квас и закусывают просфорами.

ИГНАТИЙ. Знаешь, брат, уходить надо. Сколь ещё грешить будем?.. Это обще-жительство – мне не по нутру!.. Всё общее!.. Да где это видано – чтобы всем поровну?.. Разве это справедливо?.. Один и ложке каши рад, другому и целого кашника мало. Я всё время голодный хожу, стою на молитве, а в глазах…

Стефан засмеялся. Иноки испуганно дернулись – квас пролился, просфоры разлетелись.

СТЕФАН. Значит, не нравятся вам, чада, новые порядки?..

Иноки бухнулись ниц: «Владыко, смилуйся, прости ради Христа, грешны без меры, бес попутал!.. Прости, не говори Преподобному, не то – изринет нас от своей святыни!»

СТЕФАН (властно). Встаньте. (Иноки поднимаются, стоят, опустив головы, не зная, чего ждать от пришельца). Нагрешили вы изрядно: лихоимство, тайноядение, леность, празднословие… Что подвигло вас к такому краю?.. Чем не нравится общежительство?

ИГНАТИЙ. Не сочти, батюшка, за осуждение или того хуже – оклевётывание…

СТЕФАН. Говорите, как на исповеди!

МЕФОДИЙ. То, что всё стало общим, и ничего не осталось своего, кроме крестика нательного – с этим как-то смирились, и с повинностью трудовой от зари до зари – тоже… А вот странноприимство, прости Господи! – все запасы подчистую гости выгребают!..

ИГНАТИЙ (поясняет). Преподобный ввёл его из боязни, что избыток, который появился в обители, приведёт к нерадению, к зависти и осуждению. Поэтому в обители привечают всех, кто ни придёт: и сирых, и болящих, и нищих, и убогих. Всем предоставляем и кров, и пищу, и делимся с ними всем, а порой и последнее отдаём…

МЕФОДИЙ. И всё учитывают, все за всеми следят, голову не поверни, слова лишнего не скажи. Келарь, а иной раз и сам Преподобный кельи обходит, смотрит, кто чем занимается, а ежели углядит какое нестроение, то и епитимью может наложить…

СТЕФАН. Так уйдите! Кто вас тут держит?..

ИГНАТИЙ. Многие уж покинули обитель… Да где лучше?.. Слухом земля полнится, будто многие монастыри тоже ввели устав общежития.

СТЕФАН. При желании – найдёте… А теперь ступайте к духовнику и кайтесь, кайтесь! – велики грехи ваши, чада… Да приберите тут, что насвинячили…

Иноки крестятся: «Пронесло! Спасибо, Тебе Господи!», торопливо ликвидируют следы своего «преступления». Появляется ПАВЕЛ, увидев его, поспешно ретируются.

ПАВЕЛ (направляется к Стефану). Благословите, владыко!

СТЕФАН (благословляет). Кто ты?..

ПАВЕЛ. Павел, келейник игумена нашего. К вам послан – встретить и благоустроить.

СТЕФАН. И куда же тебе велено меня препроводить?..

ПАВЕЛ. В странноприимный дом, и отец Сергий наказал быть при вас, чтобы никакого неудобства не имели.

СТЕФАН. Вот как?.. Почему не в свою келию?..

ПАВЕЛ. Свободной пока нет, а наша – мала и тесна… Но батюшка сказал, как пожелаете…

СТЕФАН. Тебе известно, кто я?..

ПАВЕЛ (с поклоном). Старший брат Преподобного.

СТЕФАН. А где отец Сергий?..

ПАВЕЛ. Был у келаря, а сейчас, должно, в церковь пошёл, сегодня сам вечерню служит.

СТЕФАН. Ну так веди, куда велено!.. (Уходят).

Сцена 3.

В церкви заканчивается вечерня. Входят СТЕФАН, за ним – ПАВЕЛ. Стефан прошёл на клирос, тут же – КАНОНАРХ и певчие. СЕРГИЙ – в алтаре, готовится выйти на окончание службы, поэтому прислушивается к тому, что происходит за Царскими вратами.

КАНОНАРХ (открыл книгу, читает, хор вторит). «…Исповедаю Тебе Господу Богу моему и Творцу, во Святей Троице Единому,.. вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час,.. и в прешедшия дни и нощи, делом, словом, помышлением,.. объядением, пиянством, тайноядением,.. празднословием, леностию, прекословием,.. оклевётыванием, осуждением, небрежением,.. самолюбием, хищением, неправдоглаголанием,.. ревнованием, завистию, гневом, памятозлобием,… ненавистью, лихоимством и всеми моими чувствы,… и прочими моими грехи душевными вкупе и телесными,.. имиже Тебе Бога моего и Творца прогневах, и ближняго моего онеправдовах… о сих жалея, вина себе Тебе Богу моему представляю, и имею волю каятися…

СТЕФАН (грозно). Кто дал тебе эту книгу?

КАНОНАРХ (растерянно). Игумен.

СТЕФАН (запальчиво). Кто здесь игумен?!

КАНОНАРХ (сбит с толку). Преподобный, святый отче Сергий…

СТЕФАН. Как смеешь утверждать сие?!.. Не я ли первый основал это место?!.. Не я ли построил церковь сию, не я ли умолил Святейшего освятить её во имя Троицы Живоначальной?!..

КАНОНАРХ. Прости, брат, не ведаю, что глаголишь…

СТЕФАН. В беспамятстве своём кайтесь, молите слёзно Господа о милосердии!.. (Уходит, следом, поколебавшись, Павел).

КАНОНАРХ (оглядываясь на врата, в полной растерянности). «Владыко, вразуми мя оправданием твоим. Благословен еси, Святый, просвети мя оправдании Твоими, Господи, милость Твоя во век; дел руку Твоею не презри. Тебе подобает хвала. Тебе подобает пение, Тебе слава подобает, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков»…

Хор поёт «Трисвятое, Пресвятая Троице и Отче наш». Открываются Царские врата, выходит СЕРГИЙ, он всё слышал, но вида не подал

КАНОНАРХ (следуя чину отпуста, читает 33 псалом). Благословляю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих… О Господе похвалится душа моя, да услышат кротции и возвеселятся… Возвеличите Господа со мною и вознесём имя Его вкупе… Взысках Господа и услыша мя… Приступите к Нему и просветитеся, и лица ваши не постыдятся… Сей нищий воззва, и Господь услыша и, от всех скорбей его спасе… Ополчится Ангел Господень окрест боящихся Его, и избавит их… Вкусите и видите, яко благ Господь; блажен муж, иже уповает Нань… Бойтеся Господа, вси святи Его, яко несть лишения боящимся Его… Богати обнищаша и взалкаша, взыскающии же Господа не лишатся всякаго блага…

ХОР. «Попечение о житейском изгнало меня из рая, и что мне делать, отверженному? Потому стучусь во врата и взываю: «Господи, Господи, отвори мне, кающемуся, и спаси меня!»

ОНИСИМ. Премудрость!..

ХОР. Благослови!

СЕРГИЙ. Христос, Истинный Бог наш (осеняет себя крестным знамением), молитвами Пречистыя Своея Матери, преподобных и богоносных Отец наших и всех святых, помилует и спасёт нас, яко Благ и Человеколюбец. Благословение Господне на вас… Благодать Господа нашего да пребудет с вами!.. (Осеняет молящихся крестным знамением).

ХОР. Аминь!

Сергий уходит в алтарь. Братия взволнована происшедшим, но, заканчивает службу по заведённому правилу – гасят свечи, лампады; убирают книги, утварь. Все уходят.

Немного погодя, из алтаря появляется СЕРГИЙ, убедившись, что церковь пуста, опускается на колени перед Храмовой иконой, молится, затем покидает церковь и, не заходя ни в трапезную, ни в свою келью, выходит из ворот обители и скрывается в лесу…

ЭКСКУРСОВОД. Утром, проснувшись, братия нигде не нашла своего любимого отца и наставника. Нужно ли говорить, в какое уныние погрузилась Троицкая обитель добровольным удалением из неё святого игумена?.. А главное – почему? – почему Преподобный не вразумил брата своего по долгу службы и предпочёл оставить всю братию и служение, в которое поставлен был священною властью?..

ИСКУШЕНИЕ

Сцена 1.

Покои Святителя АЛЕКСИЯ. У митрополита – старцы из Троицкой обители: ОНИСИМ, ЕЛИСЕЙ, ЯКУТА.

ОНИСИМ. Владыко, мы, первые насельники Святый Троицы, припадаем к твоим стопам, ты наша последняя надежда! Смилуйся, помоги вернуть осиротевшим детям чадолюбивого отца Сергия! Нет сил дольше жить без него!..

ЕЛИСЕЙ. Ты ведаешь, святый отче, что Преподобный ушёл из обители, никому не сказав, куда. Сначала надеялись, что скоро возвратится, однако ж не вернулся…Тогда иноки – по двое, по трое – кинулись искать игумена по лесам, по сёлам и городам. Обнаружили на Киржаче, где неустанный строитель основал новую обитель…

АЛЕКСИЙ (прерывает). Знаю, братия, всё знаю. И церковь построил и освятил, и благотворители нашлись, и живёт сия обитель по тому же уставу, который вашей братии не по вкусу пришёлся.

ЯКУТА. Каемся, владыко, каемся!.. Тяжко огорчили ослушники душу блаженную любимого аввы. Да только избавились мы от них, и безутешно скорбим в разлуке с наставником. Много раз упрашивали Преподобного простить и вернуться, – отказал…

ОНИСИМ. Иноки помоложе переселяются на Киржач, а старцам, кто прикипел сердцем к Троице, куда податься?.. Владыко, слёзно умоляем – верни своей святительской властью Сергия под кров Живоначальной Троицы, чтобы она не пришла в полное запустение!..

АЛЕКСИЙ. Жаль мне вас, старче, разлучённых с любимым пастырем, понимаю и то, как нужен Троице её Родитель. Да противится сердце моё принуждать святого друга своею властью архипастырской… Идите с Богом и молитесь, а я подумаю, что можно сделать…

Насельники уходят. Митрополит звонит в колокольчик. Входит КЛИРИК.

КЛИРИК. Звали, отче?

АЛЕКСИЙ. Преподобного Сергия, как я просил, пригласили?

КЛИРИК. Сразу же, владыко, как повелели. Посланники наши из Киржача вернулись, сказали, что игумен пешком идёт, к вечеру должен быть.

АЛЕКСИЙ. Встреть и проводи сюда, как бы поздно ни было.

КЛИРИК (с поклоном). Слушаюсь, владыко. (Уходит).

Алексий подходит к иконе Вседержителя, молится.

Сцена 2.

Поздний вечер, горят свечи, лампады. СЕРГИЙ – в ожидании Святителя, КЛИРИК угощает.

КЛИРИК. Прошу вас, батюшка, отведайте – свежий хлеб, мёд, последний взяток, привезли из монастыря. Яблоки из митрополичьего сада.

СЕРГИЙ. Спаси, Господи. Не хлопочи, чадо, водицы холодной достаточно. На ночь не вкушаю.

Входит Святитель АЛЕКСИЙ. Друзья обмениваются приветствиями, обнимаются. Алексий делает знак Клирику, тот удаляется.

АЛЕКСИЙ. Опять пешком?.. Когда угомонишься?

СЕРГИЙ. Трудно менять привычки, да и к чему?..

АЛЕКСИЙ. Догадываешься, зачем звал?..

СЕРГИЙ. Посольство твоё достословно изложило волю Святителя. Мол, довольно и того, что я, недостойный, возвёл на Киржаче. Ныне потребно безотлагательно избрать из числа моих учеников опытного в духовной жизни и оставить его строителем новой обители. А мне, грешному, надлежит вернуться в монастырь Пресвятые Троицы.

АЛЕКСИЙ. И каково решение твоё?

СЕРГИЙ. Могу повторить лишь то, что им сказал. Всё, что исходит из уст господина моего митрополита, принимаю с радостью, как исходящее из уст Христовых, и ни в чём его не ослушаюсь.

АЛЕКСИЙ. В послушании твоём сыновнем никогда не сомневался. Да только не хочется мне власть свою использовать. Понимаю, ты из кротости и глубокого смирения добровольно изгнал себя из обители. Ради умиротворения братии, из нежелания препирательства с родным братом за первенство, ради врачевания страсти властолюбия и любоначалия в человецах…

СЕРГИЙ. Где Стефан?

АЛЕКСИЙ. Сразу ушёл из обители… Скорее всего, в Симонов монастырь, к своему сыну Феодору.

СЕРГИЙ (сдержано). Тяжко… Больно… Никогда не помышлял, откуда эта буря прилетит…

АЛЕКСИЙ (понимая, что вопрос с возвращением решен). Троица без тебя сирота. Она – первая! на Руси, которая освящена во имя это святое!.. И навечно связана – помни! – с Родителем своим – Сергием Радонежским!.. (Весело). А твои насельники тут все пороги оббили… (Сергий смахнул слезу). Может, прямо отсюда и отправишься?.. Или поминки Патриарха Филофея надобно из Киржача забрать?..

СЕРГИЙ. Да нет, они так и лежат в ризнице, я ведь после вечерни убёг, никому не сказавшись…

АЛЕКСИЙ (смеётся). Нам собраться – только подпоясаться!.. Узнаю истового пустынника. (Позвонил в колокольчик).

Входит КЛИРИК.

Принеси-ка из моей келии ларец. (Клирик кивнул, уходит). Но позвал я тебя сюда, друг мой сердечный, не только из-за Обители… Силы слабеют, чувствую, утекает жизнь из дряхлеющей одёжки телесной…

СЕРГИЙ. Что за мысли, господин мой!.. Спаси Господи!..

Возвращается КЛИРИК с ларцом, вручает Алексию, уходит.

АЛЕКСИЙ (достаёт из ларца крест, украшенный драгоценными каменьями). Прими сей дар – крест парамандный.

СЕРГИЙ (отступает). Прости мне, владыко святый, от юности я не был златоносцем, а в старости тем паче желаю в нищете пребывать.

АЛЕКСИЙ. Знаю, что таково всегда было твое житие. Но теперь покажи послушание и прими его как благословение. (Возлагает на Сергия крест). В знак обручения святительского сана возлагаю на тебя этот крест… Ведаешь ли, Преподобный, для чего призвал тебя и что хочу сделать с тобою?

СЕРГИЙ. Почему могу знать это, господин мой?

АЛЕКСИЙ. Держал я Богом вручённую мне митрополию, сколько Ему, Господу, было угодно. Теперь вижу, близок конец, не знаю лишь дня моего скончания. И желал бы я поступить по примеру своего предшественника митрополита Филофея, который ещё при жизни озаботился, кому доверить кафедру… Хочу найти человека, который мог бы после меня пасти стадо Христово.

СЕРГИЙ. Не совета ли ждёшь от меня, недостойного?

АЛЕКСИЙ (вздохнул). Мантию митрополита Всероссийского захотят примерить многие архиереи. Прозреваю, смута зреет, и да не обернулась бы она разделением митрополии Русской. Ибо движет каждым страсть гордыни и властолюбия, не гнушаясь ни подкупа, ни оговора, ни прочих тайных интриг да пакостей…

СЕРГИЙ. Чем же помочь могу, не мыслю.

АЛЕКСИЙ. В тебе вижу я мужа, достойного править слово истины. Знаю достоверно, что все от Великодержавного до последнего человека тебя пожелают иметь своим пастырем. И теперь, заблаговременно, ты почтен будешь саном епископа, а после исхода моего – и престол мой воспримешь.

СЕРГИЙ (отшатнулся). Прости, владыко святый, ты хочешь возложить на меня бремя свыше меры моей, ибо кто я, грешный и худейший паче всех человек? Нет! Ты не найдёшь во мне, чего ищешь!

АЛЕКСИЙ. Ты ли не знаешь достойные примеры из житий святых Божиих? Проведших жизнь среди богатства и Богу угодивших в высоком сане и звании, и золотые кресты носивших?.. Я ведь тоже, как ты выражаешься, «златоносец»… Может, не во внешности дело, а в смирении?..

СЕРГИЙ. Прости невольный грех осуждения!..

АЛЕКСИЙ. Размысли, не лучше ли тебе следовать заповеди апостола Павла – «каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал»?

СЕРГИЙ. Владыко, смилуйся! Если не хочешь отгонять моей нищеты от твоей святыни, то не говори больше об этом моей худости, не дозволяй и другим побуждать меня к тому.

АЛЕКСИЙ. Редкая вещь! Чего другие, подстрекаемые честолюбием, всеми мерами ищут, того всемерно отрицается и избегает праведник!.. В третий раз говорю тебе: прояви верх смиренномудрия – не противься принятию на себя архиерейского сана!

СЕРГИЙ. Прости, господин мой, ослушание моё. Каждому даётся проявление Духа на пользу. Одному – слово мудрости, другому – знания, иному – дар исцеления или пророчества… Но все ли чудотворцы, все ли учители, все ли истолкователи и пророки?.. Дары различны, и служения различны. Поверь, невозможно найти во мне того, чего желаешь ты… Все мы одним Духом крестились в одно тело, и все напоены одним Духом. Отпусти, владыко, молю… (Снимает крест, отдаёт Алексию).

АЛЕКСИЙ. Отступаю… (Принимает крест). Боюсь, ежели буду настаивать, то навсегда удалишься в какую-нибудь безвестную пустыню… Иди, старче, с миром в родную обитель, братия ждёт не дождётся встречи с возлюбленным пастырем!

СЕРГИЙ (низко кланяется). Благодарю тебя, господин мой, за милосердие и душу твою светлую!.. Да продлит Господь твои лета!.. (Уходит).

АЛЕКСИЙ (возвращает парамандный крест в ларец). Видно, нельзя один дар переменить на другой по произволу… Но любезный друг, не избежать тебе смуты, когда начнут архипастыри препираться, кому занять митрополичий престол. А судией быть ещё тяжелее и горше, чем самому принять на себя этот крест…

ЭКСКУРСОВОД. Как только стало известно, что Преподобный идёт в Обитель, вся братия поспешила к нему навстречу. Это возвращение было торжеством добра над злом. «Умилительно было видеть, – пишет блаженный Епифаний, – как ученики – одни со слезами благости, другие – раскаяния, – бросались к ногам святого старца. Иные, словно малые дети, забегали вперёд, чтобы полюбоваться на своего желанного авву и крестились от радости… Слава Тебе, Господи, – восклицали они, – что сподобил нас, осиротевших, заблудших снова увидеть нашего пастыря и учителя! Будто другое солнце снова взошло для нас!»

ПЕЧАЛЬНИК ЗЕМЛИ РУССКОЙ

ЭКСКУРСОВОД. Более полтора столетия томилась многострадальная Русь под тяжёлым игом татарским. И вот, наконец, приближался час освобождения, в котором Сергий явился истинным печальником родной земли. Примером своей святой жизни, высотой своего духа пробудил он в народе веру в собственные силы – обресть мужество встать, встретить полчища врагов в открытой степи и сокрушить поработителей под водительством великого князя Дмитрия Ивановича, а благословил его на этот подвиг Преподобный Сергий!..

Сцена 1.

Троицкая обитель. Появляются Князь ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ с братом ВЛАДИМИРОМ. Доносится ржание лошадей, бряцанье оружия и многоголосный шум. Из Святых ворот выходит ОНИСИМ.

ОНИСИМ (кланяется). Приветствую вас, княже. Откуда будете, гости дорогие, какая нужда привела вас в Сергиеву обитель?..

ВЛАДИМИР. Доложи святому игумену, что московский князь Дмитрий с братом Владимиром и с отборной дружиною воинской пришли поклониться единому Богу, в Троице славимому, и принять благословение перед битвой от Преподобного Сергия.

ДМИТРИЙ. Да поторопись, брат: Мамай, хан ордынский, словно туча грозовая придвинулся к самым пределам родной земли. Идут безбожники разорять святые церкви и губить христианский народ!

ОНИСИМ. Преподобный прозрел о прибытии высоких гостей и просил проводить их к нему, как лишь появятся. Но, низко кланяюсь, в обитель можно входить только пешим.

ВЛАДИМИР. Нам известны правила, и нарушать их никто не дерзнёт.

ОНИСИМ. Милости прошу, Преподобный – в церкви, приглашает вас отслушать Божественную литургию…

Князья следуют за провожатым.

Сцена 2.

Слышится пение, Литургия подходит к концу. Спустя некоторое время из церкви выходят монахи, воеводы, князья, последними – ДМИТРИЙ, ВЛАДИМИР и ПРЕПОДОБНЫЙ СЕРГИЙ.

СЕРГИЙ. Приглашаю всех по окончании литургии вкусить хлеба-соли монастырской.

ДМИТРИЙ. С радостью, отче, но время торопит: гонцы доносят, что Мамай совсем уж близко подошёл к русским пределам.

СЕРГИЙ. Я распорядился приготовить освящённую воду, чтобы окропить ею славных воинов. А пока (весьма настойчиво) пойдём ко мне в трапезу. Тебе, великий княже, обед сей будет на пользу.

ДМИТРИЙ (Владимиру). Брат, пойди к дружине, я буду – следом.

Владимир уходит вместе с воеводами и другими князьями.

ДМИТРИЙ. Святый отче, ты хотел поговорить со мною наедине?..

СЕРГИЙ (кивнул). Тебе, княже, следует заботиться и крепко стоять за своих подданных, не щадя живота своего. Но прежде, господине, пойди к хану с правдой и покорностью. Писание учит нас, если враги хотят от нас чести и славы, дадим им; если хотят злата и серебра – дадим и это; но за имя Христово, за веру Православную нам подобает душу свою положить и кровь свою пролить. И ты, господине, отдай безбожникам честь и злато, и серебро, и Бог не попустит им одолеть нас. Он вознесёт тебя, видя твоё смирение, и низложит их преклонную гордыню.

ДМИТРИЙ. Всё это я уже сделал, но враг мой возносится ещё более.

СЕРГИЙ. Если так, то его ожидает конечная гибель, а тебя, великий княже, помощь, милость и слава от Господа. (Дмитрий преклонил колена, Преподобный осенил его крестом). Иди, господине, небоязненно! Уповай на Господа и на Пречистую Богородицу, они не оставят тебя.

ДМИТРИЙ. Святый отче, слёзно прошу тебя – дать особый дар в благословение моему воинству как бы в некий залог обещанной милости Божией.

СЕРГИЙ. Что имеешь в виду?

ДМИТРИЙ. Слышал, что есть в числе братии два инока-боярина, которые до принятия монашества прославились как доблестные воины и храбрые богатыри. Отпусти их со мной, они, своим мужеством послужат добрым примером для всего воинства.

СЕРГИЙ. Есть такие. Исполню просьбу твою. (Зовёт). Пересвет, Ослябя!..

ПЕРЕСВЕТ и ОСЛЯБЯ подходят, кланяются.

СЕРГИЙ. (Князю). Вот тебе, господине, мои оруженосцы и послушники, а твои избранники. (Инокам). Возлюбленные чада, готовьтесь на дело ратное. А взамен лат и шлемов – возложите на себя схимы со крестом Христовым, сие оружие нетленное будет вам защитой на поле брани.

ПЕРЕСВЕТ, ОСЛЯБЯ. С радостью принимаем твоё повеление, авва.

СЕРГИЙ. Мир вам, дети мои, мужайтесь, яко добрые воины Христовы! (Благословляет крестом и окропляет святою водою, иноки уходят).

ДМИТРИЙ. И мне пора, святый отче.

СЕРГИЙ. Прозреваю: ещё не приспело время тебе самому носить венец этой победы с вечным сном; но многим, без числа, сотрудникам твоим плетутся венцы мученические…

ДМИТРИЙ. Если Господь и Пресвятая Матерь Его пошлёт мне помощь противу врага, то построю монастырь во имя Пресвятые Богородицы.

СЕРГИЙ. Господь Бог да будет твой помощник и заступник – и победиши супостаты твоя!.. (Князь уходит, Преподобный провожает его).

ЭКСКУРСОВОД. Наступил грозный час битвы, когда решалась участь тогдашней России. 8 сентября 1380 года сошлись оба войска лицом к лицу. Вдруг с татарской стороны выехал вперёд богатырь огромного роста и видом ужасен. Потрясая копьём, он вызывал на единоборство русского витязя. И, не устрашась этого Голиафа, навстречу выступил Александр Пересвет. Облечён он был в схиму ангельского образа: на челе, на груди и спине был нашит Крест – знамение воина Христова. «Отцы и братия! Простите меня грешного!» – воскликнул Пересвет. – «Бог тебя простит, благословит и молитвами Сергия да поможет тебе!» – был ему общий ответ. И русский витязь устремился на быстром коне против страшного великана. И сблизились, и ударили копьями друг друга, и оба пали мёртвыми на землю!.. И закипела битва кровавая… Великий князь Дмитрий сошёл с коня и ринулся в гущу сражения наравне с простыми воинами…

На заднике – картина (или слайд) сражения на Куликовом поле.

Меж тем, пока длилась грозная битва, в церкви Живоначальной Троицы игумен Сергий вместе с братией возносил молитвы за успех великого дела. Телом он стоял на молитве в храме, а духом был на поле Куликовом, прозревая очами всё, что там свершалось. Словно очевидец, он сообщал братии об успехах русского воинства, называл имена павших, приносил им заупокойные молитвы. Наконец он возвестил: «Он победил! Господь России даровал спасенье!»

…Летописи сообщают, что из 150 тысяч воинов вернулось в Москву не более сорока. Но вдвое более побито было татар. Мамай позорно бежал – победа московского князя Дмитрия была полная, за что и получил он прозвание Донской. А с тех пор во всех православных храмах России ежегодно в Дмитриевскую субботу совершается поминовение всех, сложивших головы за честь и славу Отечества. Но нигде оно не совершается так торжественно, как в Троице-Сергиевой Лавре.

ОКОНЧАНИЕ ЭКСКУРСИИ

Сцена 1.

На заднике – современный белокаменный Троицкий собор, с пределом Никона Радонежского и Серапионовой палаткой. Появляются: РОМАН и все участники экскурсии.

РОМАН. Вот и подошла к концу наша краткая экскурсия по Лавре. Мы стоим сейчас у белокаменного Троицкого собора, самого старинного из всех, которые находятся в Лавре. Он был возведён в 1422 году на месте прежнего деревянного, который погиб во время пожара, когда татарский хан Едигей напал на Обитель, разграбил и спалил её дотла. Но монахи вернулись и восстановили Обитель в прежних границах. Руководил работами игумен Преподобный Никон, на попечение которого Сергий Радонежский, ещё при жизни, оставил дорогое своё детище. Расписывали собор известные иконописцы Даниил Чёрный и Андрей Рублёв, автор знаменитой иконы «Троица». Именно здесь хранится рака с мощами Преподобного, к ним может подойти любой желающий приложится и помолиться.

СТЕПАН. А почему Сергий отдал Никону обитель?.. Он тоже чем-то обидел святого?..

РОМАН. Нет, Никон был любимым учеником старца и верным помощником. Преподобному было уже за 70 лет, непрестанные труды изнурили его телесные силы, сам вид смерти его не страшил, но дорогую сердцу Обитель он не мог оставить сиротой. Поэтому Сергий созвал братию и в их присутствии передал управление человеку, которому всецело доверял. Отошёл ко Господу Преподобный старец на 78-м году жизни. Но о времени своего упокоения святой знал за полгода до этого события, о чём предупредила его сама Богородица, которая явилась к нему, когда Сергий молился о своих учениках и благополучии Обители.

РЕБЯТА (в разнобой, оживлённо). Да ладно!.. Разве такое возможно?!.. Бабушкины сказки!..

РОМАН. Возможно, но подобного чуда достойны лишь избранные, и Сергий был одним из них. За крепкую веру, за девственную чистоту и величайшее смирение, как о том повествует Житие, он был удостоен лицезреть Владычицу мира и двух сопровождавших Её апостолов Иоанна и Петра. А свидетелем дивного видения был Михей, келейник святого старца.

АННА, ЕКАТЕРИНА. Расскажите, пожалуйста, расскажите, как это случилось!..

РОМАН. Хорошо, слушайте… Каждую ночь, перед тем, как отойти ко сну, Сергий совершал своё келейное правило – пел перед иконою Богоматери акафист…

Сцена 2.

СЕРГИЙ (перед иконой). Пречистая Мати Христа моего, ходатаица и заступница и крепкая заступница роду человеческому! Буди и нам, недостойным, ходатаицей, присно моли Сына Твоего и Бога нашего, да презрит Он милостиво на святое место сие, посвящённое в похвалу и честь Его святого имени во веки!.. (Поднялся с колен, сел).

РОМАН. Окончив молитву, Преподобный сел отдохнуть, но вдруг встревожился, почувствовав чьё-то присутствие.

СЕРГИЙ (встревоженно). Михей, Михей!..

Вбегает КЕЛЕЙНИК МИХЕЙ.

КЕЛЕЙНИК. Что случилось, отче?..

СЕРГИЙ. Бодрствуй, чадо; мы будем в сей час иметь чудесное посещение.

ГОЛОС. Се, Пречистая грядёт!..

Сергий поспешно вышел в сени. Михей – за ним.

РОМАН. И как только Преподобный вышел в сени, его ослепил свет, ярче солнечного!.. И святой старец увидел Преблагословенную Деву, в сопровождении апостолов Иоанна и Петра!..

На заднике появляется икона «Явление Божией Матери Преподобному Сергию». Сергий пал ниц, Михей, пораженный ужасом, упал на пол, прикрыв голову руками.

РОМАН. Но благая Матерь коснулась Сергия рукою и ободрила его:

ГОЛОС. «Не бойся, избранниче Мой, Я пришла посетить тебя; услышана молитва твоя об учениках твоих; не скорби больше и об твоей обители: отныне она будет иметь изобилие во всем, и не только при жизни твоей, но и по отшествии твоём к Богу. Я неотступно буду от места сего, и всегда буду покрывать его».

РОМАН. Сказала так – и стала невидима… (Икона исчезает). Несколько минут старец был неподвижен от страха и радости, а когда пришёл в себя, увидел, что Михей лежит на полу, словно мёртвый.

СЕРГИЙ (кротко). Встань, чадо моё.

КЕЛЕЙНИК. Скажи, отче, Господа ради, что это было за чудесное видение? Душа моя едва не отделилась от тела, как услышал голос дивный…

СЕРГИЙ. Подожди, чадо, и моя душа трепещет от этого чуда. (Пауза). – Пойди и позови сюда Исаака и Симона. (Михей ушёл).

РОМАН. Исаак и Симон также были учениками Преподобного. Когда они все вместе пришли к учителю, то он подробно поведал им всё, что было сейчас у него в келии. С великим потрясением и радостью выслушали ученики рассказ и тут же совершили молебен в честь своей Небесной Покровительницы. Весь остаток ночи, как пишет Епифаний Премудрый, они провели без сна, размышляя о столь чудном пришествии Небесной Госпожи. И это было, безусловно, венцом подвигов Преподобного Сергия ещё здесь, на земле.

ЕКАТЕРИНА, АННА. Как интересно!.. Неужели, правда?..

МАРИЯ. Я слышала, есть икона, на которой изображено это событие.

РОМАН. Да, эта величественная икона находится в юго-восточном притворе Троицкого собора, где, по преданию, стояла келия Преподобного Сергия.

Звонит колокол.

РОМАН. Я вынужден попрощаться. Звонят к вечерне.

МАРИЯ. Простите, можно ещё вопрос?.. А как старец умер?..

РОМАН. Кончина его была такой же светлой и благостной, как и вся жизнь. В сентябре 1392 года Преподобный тяжело заболел. Он собрал своих духовных детей, чтобы попрощаться. Видя, как опечалены иноки, как еле сдерживают рыдания, Сергий утешал их: «Не скорбите, чада мои! Я отхожу к Богу, меня призывающему, и вас поручаю Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери: Она будет вам прибежищем и стеною от стрел вражьих!..». Потом он причастился, простёр руки и произнёс: «В руце Твои предаю дух мой, Господи!» – и в дыхании сей молитвы отошёл чистою своею душою ко Господу, Которого от юности возлюбил… Это случилось 25 сентября (8 окт. н.ст.) 1392 года.

Снова звонит колокол.

РОМАН. До свидания, друзья. Надеюсь, вам не было скучно.

Школьники, Мария, Кирилл благодарят Романа.

ЕКАТЕРИНА. Роман, а девушек принимают в семинарию?..

РОМАН. Только на регентское отделение. Если человек имеет среднее образование и музыкальные и вокальные данные.

ЕКАТЕРИНА. А как туда попасть?

РОМАН. Вся информация на сайте семинарии. (Отдает визитку Екатерине). Если возникнут вопросы, звоните, буду рад помочь.

ЕКАТЕРИНА. Спасибо!..

Появляется СТАРЕЦ, скользнул взглядом по экскурсантам, задержался на Романе.

СТАРЕЦ (Роману). Послушание, чадо?..

РОМАН. Благословите, отче.

СТАРЕЦ (благословляет). Поспешай, уж дважды звонили.

Роман кланяется и поспешно уходит.

МАРИЯ. Ребята, сейчас идём в храм. Кто не желает, может погулять по обители. Сбор – у автобуса через полчаса. Кирилл Андреевич будет нас там ждать. (Повязывает голову платком, девочки – следуют её примеру).

Мария и часть школьников направляются к собору, другие разбредаются, кто – куда. К Старцу подбегает Сергей.

СЕРГЕЙ. Пожалуйста, подождите…Вы… старец?..

СТАРЕЦ (остановился, ласково). Что тебе надобно, дитятко?.. О чём печалишься?.. Поведай, не бойся, облегчи сердечко…

СЕРГЕЙ. С учёбой плохо… Особенно с математикой, да и с русским… Гляжу в книгу, а вижу фигу…

СТАРЕЦ. Сколько же тебе годков?

СЕРГЕЙ. Десять, 16 мая исполнилось.

СТАРЕЦ. Крещён?.. (Мальчик кивнул). Сергий, стало быть? (Снова – кивок). Не кручинься, о грамоте не скорби, придёт время, и Господь подаст тебе разумение книжное.

СЕРГЕЙ. Да когда – «подаст»?.. Так и жизнь пройдёт!.. Стёпка задачки, как орехи щелкает, а у младшего Петрухи – память сумасшедшая: разок прочитал – и шпарит наизусть. Папка на меня ругается, мол, в нашем роду Иванчиных таких олухов отродясь не водилось!

СТАРЕЦ. Молиться усерднее надобно.

СЕРГЕЙ. Я молюсь, и ночью тоже, да видно, как-то неправильно, не доходят «туда» мои просьбы. Батюшка, помолитесь, пожалуйста, вдруг Бог послушается вас и поможет мне!.. Ведь Варфоломею помог, когда за него Старец помолился. А мне очень нужно школу хорошо закончить, чтобы в «художку» поступить.

СТАРЕЦ. Куда поступить?

СЕРГЕЙ. В художественное училище, я… рисую немного, учитель хвалит, говорит, что обязательно надо в «художку», потому что талант в землю зарывать грех….

СТАРЕЦ. Родом-то откуда?

СЕРГЕЙ. Мы из Курска, автобусом в Лавру приехали.

СТАРЕЦ. Что ж, чадо, коль твоё желание столь искренне и горячо, идём к Преподобному, Небесному твоему заступнику, помолимся вместе. (Приобнял мальчика, уходят).

Сцена 3.

На остановке, за стенами Лавры, возле автобуса сидит КИРИЛЛ, курит. Появляется МАРИЯ, садится рядом, снимает с головы платок. Доносится перезвон колоколов.

МАРИЯ. Удивительное ощущение… Словно и не было этих семисот лет, и Сергий здесь, где-то рядом, стоит обернуться – и встретишь великого старца… Сердце переполняется каким-то неземным чувством красоты, и душа рвётся упасть к стопам угодника Божия!.. И каяться, каяться, просить прощения… Господи, как же мы ничтожны в сравнении с ними, духовными нашими предками!.. Погрязли в каких-то мелочных заботах, суетимся, мечемся, собачимся друг с другом… Какая пропасть отделяет нас, плотоядных, от них, чистых, святых и свободных духом!..

КИРИЛЛ. А кто тому виною?.. Разве не мы сами?.. (Затушил сигарету, выбросить не решился, спрятал окурок в пачку). Ведь они были такие же люди, и болели, и скорбели, а уж испытаний на долю их выпадало – нам и не снилось!.. Значит, никто не мешает и нам такими же стать, если б сами мы того пожелали, всем сердцем, всей душой!..

МАРИЯ. Вот именно, «если б пожелали…». (Пауза). Кирилл Андреевич, я вам бесконечно благодарна, что вы привезли моих детей в Лавру!

КИРИЛЛ. Да чего там!.. Владыка благословил, автобус дал, ему – спасибо. Лишь бы на пользу пошло…

МАРИЯ. Не сомневайтесь!..

Возвращаются по одному, по двое, школьники. В руках у кого – книжка, у кого – буклет Лавры, иконки, либо другие сувениры. Тихо переговариваются, садятся в автобус. Мария проверяет, все ли на месте.

МАРИЯ. Степан, Петя, а где Сергей?..

СТЕПАН. Не знаю. Я – в церковную лавку зашёл, а этому… (кивок а сторону брата) снова мороженого захотелось.

МАРИЯ. Кирилл Андреевич, я пойду поищу Серёжу.

КИРИЛЛ. Да, ехать пора, путь неблизкий…

Мария уходит, навстречу бежит СЕРГЕЙ.

МАРИЯ (укоризненно, показывает на часы). Серёжа!..

СЕРГЕЙ. Мы с батюшкой молились Преподобному!..

МАРИЯ. С каким батюшкой?

СЕРГЕЙ. Со старцем, с таким же, какой Варфоломею явился, помните?.. Он сказал, что у нас в городе есть храм Сергия Радонежского, а при нём – школа, где учат иконы писать. Я буду туда ходить и молиться моему Ангелу-хранителю, и Он мне поможет!

КИРИЛЛ. Сергей, семеро одного не ждут, быстро – в автобус!..

СЕРГЕЙ (доверительно). Старец мне иконку подарил (показывает) и сказал: «Молись святому Сергию и дано тебе будет!» (Садится в автобус).

МАРИЯ. Вот и ответ на ваши сомнения.

КИРИЛЛ (улыбнулся). Как батюшка наш оворит, «он открыл двери души своей перед Богом, и благодать Духа Святого преизобильно излилась, освятила и преобразила её».

МАРИЯ. Поистине, «Дивен Бог во святых Своих».

Уходят. Слышится звук отъезжающего автобуса, колокольный перезвон их провожает.

КОНЕЦ

_________________________________

Римма Кошурникова, прозаик и драматург