Иной раз не выскажешься без матерщины и всегда оглядываешься: нет ли рядом родных. Выражаются нецензурно почти что все: таксисты, врачи, учителя, спортсмены, военные, полицейские, журналисты и писатели. Даже получающие немалую северную пенсию люди умудряются осквернять пространство отвратительными словами. Наблюдая нынешнюю политику, слушая ответственных за неё лиц, пристально следя за событиями, происходящими на Украине, в Сирии, в Америке, трудно держать себя в руках. Здесь в родной России-то есть о чём подумать и чему поразиться, исказиться, наконец, будто от зубной боли. Отчего народ сквернословит – не научили, что плохо, а что хорошо? На заборе пишут гадости, на партах и на стенах – тоже, рисуют чёрти что.

Моя бабушка смотрит «новости» и «вести» на «Первом канале» каждый вечер, матерится открыто. Не краснеет и ни на кого не глядит виновато. Пётр Порошенко выступил против заявления президента РФ – бабушка выпрыскивает брань. Барак Обама сфотографировал себя сверху с помощью мобильного телефона – бабушка готова «выпрыгнуть из кожи», тоже матерится, кричит, рукоплещет как пьяная. Её не волнует, что уже поздно и за стенкой спят люди. Если она ругает политических деятелей, то и все должны их рьяно не любить, по крайней мере, она так думает. А мне нравятся эти мысли, не знаю, почему.

Покупаешь в магазине обыкновенный йогурт, изучаешь состав продукта и качаешь головой:

– Е-е-е-е-е!..

А не купить и не съесть не сможешь – даже в колбасе присутствуют эти «мальтозаты», «абсорбины», «формальдегиды» и прочие трудно выговариваемые вещества. Я вот учитель иностранного языка в общеобразовательной школе, журналист по совместительству и то – мне сложно выговаривать их. Читать, постоянно улавливать в составе – противно. Боюсь, если честно делать покупки, связанные с продуктами. Моя супруга берёт с прилавка детское питание или маленькие стеклянные баночки с иным подкормом, ругается и едва ли не колотит их о стеллаж, мол, там тоже пальмовое масло…

– Потом удивляемся болезням! – добавляет она, уходя. Я за ней только поспеваю.

С книгами всё проще: открываешь, интересно – берёшь, читаешь. Не нравится пара первых предложений в абзаце или образ – кладёшь на место, выбираешь другого автора, русского или зарубежного классика. Захара Прилепина, Дарью Донцову вместе с Александром Лейфером, Мариной Саввиных, Вероникой Шелленберг и Виктором Власовым – пропускаешь. Постойте, как можно Витю Власова-то пропустить? Это же я, ребята! Меня с прилавка сметайте сразу, а то «обидку» кину, видео выпущу на блогге!..

Убедительно звучит призыв не использовать ненормативную и неформальную лексику в литературе, но ведь бумага стерпит и не краснеет. Если свободолюбивому автору запретить выражать свои эмоции ещё на бумаге, то он, скорее всего, свихнётся. В реальном времени, в жизни – прикуси язык, а дома (в родной крепости), работая над рукописью, стихотворной или прозаической, тоже воли не давать уму, сердцу и рукам?

Читая некоторых современных авторов, диву даёшься, как это они держат себя в руках. Не выпускают ни одного скверного слова, обрабатывая эмоцию доступно и средствами, принятыми в интеллигентном обществе. Ведь многие из них редактора крупных порталов в интернете и журналов, выходящих чуть ли не два раза в месяц, это про «Нашу молодёжь» говорю, про Петра Алёшкина. Впрочем, не только про него – а Дмитрий Плынов, работая с авторами, присылающими рукописи, вынужден править многие. Станислав Куняев мало любит евреев, это у него на генетическом уровне – признаётся в одном из интервью в «Нашем современнике». Но они не сквернословят, как моя бабушка или писающий в подъезде хронический алкоголик Борисыч, проживающий с «кошатницей» тётей Наташей, в добавку гонящей самогон.

Во всё горло матерится на улице летом веселящаяся на скамейках молодёжь. Попробуй сделать замечание – и тебя «обматюкают», ухмыльнувшись. В драку ведь не полезешь, некрасиво и неправильно. Матерятся молодые боксёры, выходя из клуба «Боец», не обращают внимания, что рядом учителя или доктора философских наук. Смотрят по сторонам, выкидывают «коварную эмоцию», словно напрашиваются. Знают, что нельзя ругаться, плеваться и тем более драться, но всё равно способны лезть на рожон. Горячие головы, возможно, до поры до времени…

Матерится омский писатель Николай Березовский, перекатывая на зубах старый мундштук. Имея дело с плагиаторами поэтической школы, а потом терпя травлю на сайте «Российский писатель», только остаётся обращаться в газету «Литературная Россия» или к знакомым молодым авторами, чтобы поддержали. Матерится известный омский поэт Юрий Перминов, правя присланные в газету «Омское время» труды. Выпуская густые белые клубы дыма вокруг себя, редактор Перминов качает головой:

– Как они мне надоели, кто бы знал.

Правда, чуть эмоционльнее, но это нормально.

Тренер материт слабого атлета, чтобы тот воспрянул духом и одолел снаряд. На соревнованиях не опозорил ни себя, ни окружение… Есть чемпион России по бодибилдингу и видеоблоггер по фамилии Голубочкин. В каждом своём видео этот острый на язык атлет выражается нецензурно. Показывает, например, как правильно качать квадрицепсы или «трапецию» и при этом не обходится без матерных комментариев. Каждый подобный комментарий сопровождается смехом и почти что аплодисментами из спортивного зала. Монтаж, конечно. Этот парень славный малый и добивается неплохих результатов в тренировке мышц и в помощи другим атлетам, но слушать неприятно. Гражданин Голубочкин, хватит браниться, остановитесь, пожалуйста.

Спрашиваю знакомого молодого тренера Мишу Куркина из Ледового дворца спорта им. А. Кожевникова, куда хожу заниматься, мол, почему этот грамотный человек использует мощную брань.

– Ничего не понимаешь, а-а! – сердится Миша. – Заряжается сам и заряжает других. Попробуй выжми напоследок критический груз – без матерщины не обойдётся, я уверен.

– Читаю специальную литературу по наращиванию массы, там нет неформальной лексики, – подмечаю.

– Это да, – задумывается Миша. – Но «ютюб» терпит. На нём что хочешь можно показывать и говорить.

При столкновении с критическими весами, при подготовке к соревнованиям, конечно, выскакивают плохие слова, за которые в детстве давали по губам. А такая вам фантастическая ситуация: нападают зомби, мир вот-вот рухнет, что приходит на ум… капец, ага? Больше фильмов надо смотреть голливудских и мультиков японских, где переводит на русский язык матерщинник Дмитрий Пучков, известный под псевдонимом Гоблин. А ведь он писатель, не знаете? Ничего страшного, если не знаете. Кстати, о гоблинах и орках. Читаю тут роман знакомой фантастки Евгении «Скади» Лифантьевой «Орк-лекарь» и удивляюсь количеству сленговых выражений и неприятных в звучании слов… Тема попадания в другое измерение (в мир орков и гоблинов) позволяет экспериментировать со словами и выражениями? Наверное, так и есть – раз ЭКСМО издаёт большие тиражи.

Матерная ругань проскальзывает в журнале «Сноб» и в «Русском пионере» – у писателя Прилепина, Лимонова, Охлобыстина и других. Находится рой критиков, выступающих за русский мат, как за достояние славянского народа. Некоторые русские классики позволяли выражаться нецензурно в стихах и в прозе, с ними не поспорить? Современное общество, по крайней мере, определённая его и крупная часть, почти без культурных тормозов, поэтому забавляет чтение текстов, насыщенных руганью. Это понятно как день и спорить тоже нет смысла.

Люди разбрасываются матерками на работе и дома, на улице и в туалете, в кафе и в огороде. Почему хороший автор не должен использовать брань, если она охватывает сферы жизни на планете? Матерщина не приятна, даже брошенное во зле слово также оставляет гадкий осадок. Как слова-паразиты, так и «матерщинные придатки» оскверняют пространство так, что в нём вскоре не хочется и находиться, как после скандала воздух напоён отрицательной коробящей энергией. И психологи советуют на время покинуть дурно заряженные помещения… может, фантастика? Почему бы не придумать литературного героя, который только бы и выражался, как сапожник, хотя не все портные зло ругаются, я знаю среди них верующих людей. Сапожники-то не злословят на самом деле, я не слышал от них, признаюсь, ни одного плохого слова. И супруга моя тоже не слышала, сдавая в ларёк обувь. Кто придумал это выражение про сапожника, сказать однозначно трудно, а данным интернета можно и не верить.

Учитель по географии средней школы Галина Павловна Шабалина ругает школьников, которые рисуют в учебниках половые органы.

– Это художество – от сексуальной несостоятельности, ребята! – говорит она назидательно. – Всё у вас будет, подождите.

На первый раз речь учительницы вызывает недоумение, а потом смех, конечно. Но это вначале, а через время и года понимаешь, что она была права.

Встречаю Галину Павловну, старенькую и немного одутловатую от лекарств, седую уже, но по-прежнему шагающую бойко, признаюсь с иронией в голосе:

– Рисуют мои оболтусы в учебнике английского языка половые органы, да так красиво, что поражаешься мастерству. Некоторые, глядишь, художниками станут, оформителями, иллюстраторами столичного журнала.

– Теперь, Вить, понимаешь нас, учителей и родителей, – гладит меня по голове. Эх, до чего душевная женщина. До сих пор нравится. – У меня сейчас похожая проблема. Ничего не уходит ведь. Карма, видимо, такая. Ругаюсь с безобразником – сыном соседей. Рисует половые органы на стенах в подъезде. Подписывает, ЭТО – Дюшка, жирная тушка! Но не любишь ты человека, обойди десятой дорогой, сколько раз повторять. А ты борись, Витенька, не допускай гадости. Лови и вызывай родителей.

Неприятно видеть эти гадости в учебниках или на стенах. Читать или слышать в произведениях – тоже неприятно. Плохое забываешь если не сразу, то чуть позже. Возможно, авторы создают подобные «труды» с целью эпатировать публику, а потом они станут работать как добропорядочные граждане, призванные дарить доброе и вечное, приумножать полезное.

Действительно, тенденция на рост «новой лексики». Компьютерные игры выпускают с возможностью скачать дополнение в виде новых и насыщенных диалогов. DVD-диски продают с функцией переключения на более «экзотические» режимы слушания. Японскую манга можно купить без цензуры. Примеров множество, все не перечислить.

Благо, что есть ещё прежние советские редактора, которые не пропускают брань, так сказать, в сеть. Пребывая на службе доброго и правильного русского слова, горячий Вячеслав Огрызко, предусмотрительный Владимир Плетинский, стремительный Антон Нечаев, загадочная Вера Зубарева, велеречивый Кирилл Ковальджи, залихватский Игорь Фунт, знатный Евгений Ермолин, мудрый Пётр Алёшкин, крепкий Дмитрий Плынов, кроткая Светлана Василенко, чёткий Юрий Поляков, немногословный Валентин Курбатов, продвинутый Сергей Шаргунов, важный Пётр Положевец и другие честные люди стерегут страницы изданий, как охранники, не пускают грубое, злачное и разлагающее общество. Ну а если пропускают на страницы нечто, то в качестве примера, как говорить и жить нельзя…

– Нельзя матерки оставлять, Вить! – ругает старый писатель Лев Емельянович Трутнев, член СПР. – Мало ли что афроамериканское население допускает в разговоре, а ты замени и сделай более интеллигентного человека. Произведение засияет. Литература – не за тем, чтобы описывать всё подряд, а учить уму-разуму.

Редактирую мои путевые заметки в США «По ту сторону неба», размещённые на сайте русских эмигрантов «Русский Дом», Лев Трутнев убирает из текста несколько матерных слов. Добавляет осклаблено:

– Вспомнишь меня.

Родители, видать, воспитывали плохо – разве можно материться?

Виктор Власов