Рассматривая образ «непогашенной луны» из одноимённой повести Бориса Пильняка, к сожалению нельзя никак отстраниться от политической составляющей данного произведения, которая как ни крути, так и лезет на первый план. Хотя автор и предупреждает нас в предисловии (Воронскому, дружески): «Целью моего рассказа никак не является рассказ о смерти наркомвоена»… Но именно это предисловие, ещё больше подогрело интерес к повести, так как Александр Воронский был близким другом Фрунзе, и сходность Гаврилова с Фрунзе – очевидна невооружённым взглядом.

Из воспоминаний сына Б.Б. Андроникашвили-Пильняка: «Осенью 1925 года в Баку приехал М. В. Фрунзе. Его сопровождал А. К. Воронский, его иваново-вознесенский земляк и революционный соратник, личный друг. В «Повести непогашенной луны» Пильняка они оба описаны в качестве командарма Гаврилова и его друга Попова… Что касается Воронского, то повесть была посвящена ему, ему пришлось оправдываться, что он сообщил Пильняку подробности о смерти Фрунзе».

И всё-таки эта повесть представляет собой не только историко-политический репортаж, но в ней так же имеется и тайный (мистический) подтекст, связанный прежде всего с образом луны. Взойдя на пьедестал этой повести, луна будет освещать прозу Пильняка, превратившись в зеркальное отражение, которое внесёт раздор и смуту во внутренний мир Гаврилова, и свяжет между собой природное и историческое начало. Луна ставит ребром извечный вопрос, о свободе выбора каждого человека. И Гаврилов попадает в свою же собственную ловушку, срабатывает закон о сохранении энергии. Он думал, что только ему дозволено посылать людей на верную смерть, в кабинете у негорбящегося человека: «Ты помнишь, как мы обсуждали, послать или не послать четыре тысячи людей на верную смерть. Ты приказал послать. Правильно сделал». Но времена меняются, и теперь Гаврилову «предлагают» сделать ненужную операцию на желудок (вырезать язву или зашить её). По партийным соображениям командарм не может ослушаться или отказаться, и ложиться на операционный стол – настоящий большевик, ничего не поделаешь. Во время операции выясняется, что язва уже зажила, но в этот момент сердце Гаврилова останавливается.

Командарм умер в час семнадцать минут, а утром, когда «красное, багровое, холодное на востоке поднималась солнце», так же как и в ночь перед этим, как много, много ночей подряд, «умирала за снегами в синей мгле луна». Только природа может умирать и возрождаться много раз, а человек Гаврилов возродиться, увы, не может. И эта мысль о смерти, набрасывает на «Повесть непогашенной луны» мутный налёт печали, а так же воссоздаёт символический характер, при этом обнажая природную сущность самого произведения. Пейзажные зарисовки предваряют каждое новое место действия, и гармонично вплетаются в ткань повествования. Поэтому большую часть повести, мы видим невесёлые, малопривлекательные картины: серенькое небо, промозглая сырость, изморозь, кровавый закат.

Надо заметить, что в основе пейзажа доминирует серый цвет, встречающийся в повести 13 раз: «серая муть туманов», «серый вой» гудков над городом, «невесёлый, изморосный, серый» рассвет и так далее… Серый цвет разбавляется не менее тоскливыми синими и зелёными красками: «синие облака в чёрных провалах неба», «зеленоватая муть дня». Такая ограниченность авторской палитры объясняется не только тем, что действие происходит осенью, но и тем, что служит для создания общего настроения, эмоционального фона, царящего в городе. Поглощённый туманом город живёт унылой, несчастной жизнью. Даже его «фонари похожи на заплаканные глаза», город погрузился в серо-зелёный цвет шинелей и мундиров. Но в день смерти Гаврилова выпадает снег и всё становится белым и чистым: «город затих белой тишиной, побелел, успокоился», «в операционной было необыденно светло». Такая перемена сначала может показаться неожиданной и неуместной в ситуации, когда гнетущий своей атмосферой сюжет приходит к кульминации. Но на самом деле, ведь недаром в той же Индии, белый цвет символизирует – смерть.

Так и в нашем случае, именно смерть Гаврилова становится кульминацией повести, и белый снег, белые халаты, пол, стены, потолки, выкрашенные белой масляной краской, белые руки хирурга Лозовского, и даже луна, – всё сходится на том, что «Гаврилов должен умереть под ножом, на операционном столе». В итоге пейзаж в «Повести непогашенной луны» является полноправным участником описываемых событий, и именно ему автор доверяет выразить недосказанные им самим мысли и чувства. Поэтому не случайно, что один из главных природных символов – луна – становится основой произведения и выносится автором в заглавие.

В заключение всего вышесказанного хотелось бы отметить, что Б. Пильняк стал одним из первых, кто наиболее прозорливо почувствовал симптомы надвигающегося культа личности Сталина, и решает художественно осмыслить всё увиденное, остро обозначив в своём произведении проблемы, которые начинали волновать многих думающих людей того времени. При этом писатель всячески пытается скрыть своё личное отношение к происходящему, побуждая читателей к активному поиску собственных ответов на поставленные вопросы.

Владимир Ключников