К 100-летию расстрела царской семьи

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в полуподвальном помещении дома горного инженера Ипатьева была расстреляна семья последнего российского Императора Николая II.

Столетие, прошедшее с момента чудовищной и бессмысленной расправы, — не случай для торжества, но повод для покаяния и рефлексии.

В эпоху советского безжалостно-идиотического оптимизма было не принято не то, что б сомневаться в правильности содеянного извергами, но даже размышлять о причинно-следственных закономерностях (?) подобного исхода событий.

Время, в котором мы рождаемся и живем, неизбежно, хоть и не безбрежно, формирует нас. Мы не можем быть от него крылаты ВПОЛНЕ. Но в том и ценность, в том и значимость подлинного художника, что он способен мыслить и творить ВНЕ шаблонов, НАД схемами, ВОПРЕКИ, даже при этом открыто не вступая в очевидную конфронтацию.

Работа гениального Миши Брусиловского “Император Николай II” (2000-2014) представляется выражением апофеоза чувства и квинтэссенции мысли относительно событий, произошедших столетие назад. Настойчиво кажется, что, прежде чем создать полотно, художник долго размышлял не только над способом его живописного воплощения, но и над событиями, должными быть отображенными.

Вот что говорит о картине художественный агент, представляющий творчество Миши Брусиловского в ЕС Сергей Зуев:

• Работу Миши Брусиловского «Император Николай II” я увидел сразу, как только она была закончена. В 2014 году Татьяна Брусиловская выслала мне ее изображение… Картина потрясла меня!!! По-моему, она наполнена множеством символов и скрытых смыслов, по-настоящему понятных только самому художнику. Но я считаю, что художник дает нам возможность самим попытаться осмыслить сюжет…

Это, например, и изображение неподвижных рук Императора, символизирующих как бы неспособность защитить сына – царевича Алексея, сидящего у него на коленях, и изображение дочерей царя, изображенных безликими, с нимбами и в одинаковых белых одеждах, что, на мой взгляд, подчеркивает единство линий их судеб, да и много всего другого….

Одной из самых важных деталей картины, является, я думаю, взгляд Императора. Он смотрит будто в никуда, но возникает ощущение, что он видит свою судьбу и понимает, что его ждет неизбежное… На одной из презентаций Миша Шаевич сказал, что это прежде всего картина о человеке, который не может противостоять обстоятельствам…

Замечу, что картина высоко оценена искусствоведами. Она экспонировалась в художественной галерее «Дубрава», в Ирбитском музее изобразительных искусств, в Доме Поклевских-Козелл, а к 98-летию расстрела царской семьи в Доме Ипатьева и, разумеется, в Екатеринбургском музее изобразительных искусств на ретроспективной выставке 2016 года, которая оказалась посмертной для Брусиловского. А еще, об этой работе снято несколько отдельных телевизионных сюжетов и написано множество статей.

Народный художник России Виталий Михайлович Волович, описывая картину на одной из презентаций, сказал:

• Художник изобразил фигуру царя совершенно неподвижной. Царь на ней пребывает во власти надличных обстоятельств и понимает, что борьба бессмысленна. Среда вокруг фигуры царя наполнена шумом крыльев, столкновением различных форм, цветовыми диссонансами и в ней звучит музыка, конечно же, музыка скорбная, музыка реквиема, и в ней обозначается конец земного пути. Противопоставление неподвижной фигуры царя и пульсирующей мощной враждебной среды составляет одну из находок этой картины. Миша Шаевич изображает фигуру царя в цвете. Мундир, ордена – всё насыщено светом, но по мере приближения к лицу персонажа, краски тускнеют, лицо изображено лишенным красок жизни. Таким образом художнику удалось соединить в одной фигуре два явления: явление жизни и явление смерти. У меня лично эта картина вызывает ассоциации с античной трагедией.

Сергей Зуев говорит, что и сама история создания этой работы была чрезвычайно интересной:

• Замысел картины возник под воздействием рассказов Петра Ермакова — одного из непосредственных участников расстрела Николая II и его семьи. Ермаков считается самой зловещей фигурой из исполнителей расстрела после Юровского. Еще до революции этот человек участвовал в нападениях на транспорт с деньгами, занимался вымогательством и даже обвинялся в убийстве… В 1917 году он организовывал отряды для изъятия имущества крупных землевладельцев, начинал первые расстрелы «контры» и участвовал в подавлении крестьянских восстаний. В своих воспоминаниях он писал, что лично расстреливал руководителей восстаний. После революции участвовал в Гражданской войне, позже работал в правоохранительных органах и занимал должность руководителя одного из мест заключений Уральской области…

Ермаков также рассказывал, что в начале 30-х годов, после ареста более двух тысяч руководителей Свердловской области, лично расстрелял наиболее важных лиц, приговоренных к казни… Но, самое страшное, это то, что он считал свое участие в расстреле царской семьи настоящим подвигом и гордился этим!..

После выхода на пенсию в 1934 году и до самой смерти, Ермаков жил в Свердловске. Он очень любил рассказывать о своём участии в расстреле на многочисленных встречах с жителями города, в том числе с молодёжью. Но времена менялись… Правительство страны предпочитало замалчивать подробности расстрела, а Ермакову было официально запрещено говорить об этом. Но «рассказчика», желающего высказаться, остановить сложно…

Не имея возможности выступать публично, он рассказывал о своем участии в расстреле царской семьи даже случайным встречным… По воспоминаниям Миши Брусиловского и Виталия Воловича, на рубеже пятидесятых годов, Петр Ермаков, повстречался с совсем ещё молодым художником Геннадием Мосиным и рассказал ему подробности расстрела. Рассказ сильно впечатлил Мосина… В середине 60-х, Геннадий Мосин передал рассказ Ермакова Мише Брусиловскому. Брусиловский вспоминал, что он слушал рассказ с ужасом, а Мосин во время рассказа не мог сдерживать слез… Вот тогда Мише Шаевичу и пришла идея написать картину об императоре Николае II, но, по некоторым обстоятельствам, приступить к работе он смог только в 2000 году, а закончил её в 2014 году.

От автора (Ж. Щ.):

Как бы то ни было, какую бы событийную подоплёку не имело под собой рождение этого полотна, оно, как мне кажется, порождает чувство не просто эстетического восторга, но настоящего катарсиса.

На мой взгляд, полотно, действительно, полисемантично. Это касается как художественного решения, так и, собственно, смыслового.

Центром композиции является, безусловно, фигура самого Императора. Он, восседая царственно, как и подобает его статусу, сверкая всеми необходимыми внешними атрибутами своего всемогущества, видится, тем не менее, сущностью, находящейся меж жизнью и смертью, о чем свидетельствует как полный смирения взор, так и руки… Руки, считаю, заслуживают особого внимания. На коленях Государя сидит его сын, Царевич Алексей. Руки, должные в инстинктивном стремлении защитить самое родное, обнять сына, выглядят не просто безвольно опущенными (словно здесь живописно реализуется лингвистическая идиома “опустить руки от отчаяния”), но уже и неживыми; руками мертвеца.

В нижнем правом углу “читаемы” художественно и смыслово объединенными, уже в кровавом зареве, уже с нимбами мучениц на голове, уже бестелесно парящие княжны: Анастасия, Татьяна, Мария и Ольга.

В левом нижнем углу, как можно подумать, изображена супруга Императора Александра Федоровна. Императрица уже обрела свою “иную” природу — крылья за её спиной знак этого. Она ведёт неспешный (в Вечности нет места спешке) диалог. Кто её собеседник? Возможно, это Ключник и Страж Райских врат апостол Пётр, решающий, заслужила ли Государыня пребывания в Эдеме. А, быть может, это сам художник Брусиловский, пытающийся посредством этого разговора понять пока непонятое…

В правом верхнем углу картины отчетливо видна фигура Архангела Михаила, одного из самых чтимых не только в христианстве, но в иудаизме и исламе архангелов; в православии Михаила именуют Архистратигом, что означает, что он является главой святого воинства. Изображен на полотне Архангел Михаил согласно традиции — в полный рост, с доспехами и мечом; Мечом Карающим.

Примечательно, что одновременно, в левом верхнем углу работы изображён, неся знаковую роль антипода, скорее всего, Ангел-Хранитель Николая II. Он безоружен, взгляд его участлив, но, кажется, что он сам в данный момент осознаёт своё бессилие. Композиционно параллельное расположение в двух верхних углах Ангела-Хранителя и Архангела Михаила (Архистратига) намекает, на мой взгляд, и на неоднозначную сущность самого Императора.

Несмотря на колористическую роскошь картины и её сюжетную насыщенность от неё веет мощнейшим трагизмом. Но и трагизм этот многослоен: в нём сострадание к жестоко убиенным, в нём осознание низости, коей способен достичь человек, в нем покаяние и в нём, как ни странно, и дико звучит — любовь. Любовь к заблуждавшимся, заблуждающимся, но ещё могущим спастись людям.

Второй вариант картины “Император Николай II” написан в 2016-м году. Это была последняя работа Миши Брусиловского…

Второй вариант картины отличается не только очевидно большей “аскетичностью сюжета и красок”… Точнее, представляется, что этот аскетизм он совершенно нарочитый, художественно целенаправленный, ибо от полотна 2016-го года веет уже не просто трагизмом, а безысходностью. Отчаянная, экзистенциальная брошенность каждого из нас в этом мире воплощена одинокой фигурой Императора Николая. Теперь нет рядом ни детей, ни супруги, ни небесных помощников… На втором варианте картины нет изображения царских регалий Николая, ибо перед Вечностью они — ничто. Более крупным планом дано лицо. Акцент сделан вновь на взгляде, но теперь это взгляд уже почти неземной; взгляд иконы и мученика…

Различие как в художественном решении, так и в смысловом этих двух, одноимённо названных картин, объединяет присутствие в них обеих бескрайнего, до слез, гуманизма, любви ко всему живому, к Жизни как высшей ценности. И иначе быть не может, ибо это Миша Шаевич Брусиловский…

Жанна Щукина