Фото обложки: 

Александр Солженицын с ростовскими друзьями — крайний справа

«Связь человека с местом его обитания  – загадочна.., очевидна.., несомненна.., таинственна», –  утверждал писатель и журналист Петр Вайль. И, наверное, он прав. Особенно относительно людей талантливых, незаурядных.

В декабре 2018 года российская и мировая культурная общественность отметят 100-летие со дня рождения выдающегося писателя, публициста, мыслителя, общественного деятеля, Нобелевского лауреата Александра Исаевича Солженицына.

Этого человека знают во всем мире, его  книги совершили переворот в сознании целых поколений, а сам он стал символом бескомпромиссной гражданственности и правдоискательства.

А начиналось духовное становление «великого нравственника и  справедливца» на Донской земле, в городе Ростове-на-Дону. Здесь прошли его детские и юношеские годы…

Вместе с тем будущий великий писатель не был природным дончанином – он родился  11 декабря 1918 года в Кисловодске. Любопытна его родословная.

Этимология фамилии «Солженицын» связана с  простонародным бытом («соложенье» – ращение  зерна на солоде). И это неслучайно. Предки  писателя со стороны отца происходили из воронежских слобожан. В «Поручной записи» от  5 октября 1698 года упоминается в числе жителей Бобровой слободы некий «Филип Соложаницын».  Интересно, что по велению Пётра I за сочувственное отношение к  бунтовщику Булавину жители слободы были выселены на Кубань. Там и обосновался род Солженицыных.  Выходцами из простого народа были и родственники Александра Исаевича по материнской линии. Примечательно, что дед – Захар Фёдорович Щербак – достиг впечатляющего жизненного успеха благодаря труду и исключительным деловым  качествам: бывший простой чабан из Таврии обладал к 1917 году крупным землевладением, двухэтажным особняком с великолепным парком и большим садом. В округе Захара Щербака знали как щедрого и доброго хозяина. С наемными работниками он обращался так, что после революции они давали приют и кормили обнищавшего старика. А разорение, полный крах наступили внезапно и трагически. Большевики экспроприировали  землевладение и дом Щербака. Сам он долго бедствовал, жил у родственников, знакомых. В 1932 году  был в очередной раз  арестован и бесследно исчез.

Будущие родители великого писателя, Исаакий и Таисия, были  людьми  просвещенными, образованными.

Исаакий окончил пятигорскую гимназию, некоторое время обучался в Московском университете (окончить его помешала Первая мировая война). Интеллектуальный и впечатлительный юноша увлекался толстовством и один раз даже встречался с  великим писателем в Ясной Поляне. В 1914 году Исаакий добровольцем пошёл на фронт. Воевал артиллеристом в Белоруссии, был награжден Георгиевским крестом. Судьба этого красивого, подающего большие надежды молодого человека оказалась нелепой и трагичной. На охоте Исаакий был ранен (прислонённое к телеге ружьё внезапно выстрелило от толчка лошади) и 15 июня 1918 скончался в больнице города Георгиевска от заражения крови.

Мать писателя, Таисия Щербак, окончила с золотой медалью лучшую ростовскую частную гимназию, затем училась в Москве на сельскохозяйственных женских курсах.

Ростов вошел  в жизнь Саши Солженицына в 1924 году. Именно  тогда Таисия Захаровна вместе с  шестилетним сыном переехала сюда в поисках  работы и лучшей доли.  Однако реальность оказалась намного труднее, чем предполагалось. Молодая женщина долго не могла найти работу. А когда служба появлялась, Таисия Захаровна надолго не задерживалась: сослуживцы узнавали о том, что она «из бывших» и беспрестанно третировали. Приходилось бедствовать.  Саша с матерью долго жили в тесных, холодных съёмных каморках, где Таисия Захаровна заболела туберкулёзом.  Наконец, они обрели постоянное пристанище –   в убогом, заселённом нищим рабочим  людом и регулярно затапливаемом переулке Никольском (ныне переулок Халтуринский). Домик, который  Солженицыны арендовали, был расположен  в конце безлюдного тупика, в крутом и грязном каменном провале. Мать и сын занимали  одну из нескольких каморок с отдельным входом.   Однако  было и утешение:  при домике располагался маленький садик с качелями и скамейкой – место для отдыха. (Позже, когда  будущий автор «Архипелага ГУЛАГА» поступил в университет, семья переселилась в дом на проспекте Ворошиловский. Это  строение было разрушено в войну  немецкой бомбой).

Со школой у Саши тоже получалось не все просто. Высоко ценящая качественное образование, Таисия Захаровна  надеялась отдать сына на обучение в частный пансион, гимназию. Однако послереволюционная действительность устанавливала свои реалии. С 1926 года Саша начал посещать общеобразовательную школу № 15 в переулке Соборный  (сейчас там находится экономический колледж, на котором расположена гранитная мемориальная доска).

Поначалу мальчику  было очень трудно. В классе он сразу же стал изгоем из-за того, что носил на шее крестик и ходил с матерью в последнюю, не закрытую ещё городскую церковь. Но постепенно ситуация  менялась.

Красная пионерия и звонкая комсомолия настойчиво вытесняли из души Саши детскую набожность и искреннюю веру. Слова молитв и имена святых уходили в глубокое сердечное подполье и жили до поры до времени только там.  И вот уже вместе с ребятами  Саша гонял мяч «в ограде закрытой, недоразрушенной церкви Казанской Божьей Матери, на площадке у бокового притвора, ударяя мячом то в решетчатое оконце, то в надгробные камни».

Впоследствии Солженицын признается, что его ростовские детские и юношеские годы прошли в полном соответствии с нарочитым оптимизмом и безоговорочным целомудрием эпохи двадцатых и тридцатых: в велосипедных походах, шахматных страстях, футболе, художественной самодеятельности, выпускных и вступительных экзаменах.

И еще было одно увлечение с самых ранних лет. Сашу,  сколько он себя помнил, тянуло к книгам. Они всегда были в доме, среди жалкой, убогой обстановки, появлялись от случая к случаю из рук знакомых, задерживались, оставались надолго и перечитывались по много раз. Лермонтов, Джек Лондон, Некрасов, Диккенс… В десять лет прочитанная «Война и мир» Л. Толстого.  Как вспоминал сам Александр Исаевич, чтение в детстве было, хотя и полезным процессом, но  бессистемным и хаотичным. Причина –  дефицит новых книг  («А, в общем, я задыхался, не понимая того, что у меня мало книг, и неоткуда было их взять…»).

С книголюбием напрямую было связано и еще одно увлечение, определившее будущее призвание. По свидетельствам самого  Солженицына, он очень рано задумался о литературном творчестве: «В девять лет я твёрдо решил, что буду писателем». С 1929 года Саша начал писать в ученических блокнотах свои первые детские произведения –  приключенческие повести. Чуть позже он завёл рукописные «журналы» – «XX век» и «Литературная  газета», где выступал единственным автором. К шестнадцати годам Саша Солженицын был, по школьным понятиям, опытным, продвинутым литератором, работавшим в разных жанрах и имевшим основательный творческий багаж, который прошёл апробацию в рукописных журналах (детском самиздате). Также Саша участвовал в школьной художественной самодеятельности, интересовался историей, общественной жизнью.

Потребность описывать, анализировать, рассуждать проявлялась у будущего писателя, порой,  самым неожиданным образом. Например, сам Александр Исаевич вспоминает, что страстно увлекаясь в детстве,  подобно всем мальчишкам, футболом, он всякий раз… описывал на бумаге ход каждого матча:  «Когда я был маленьким, я был таким же футбольным болельщиком, как и теперь, даже, пожалуй, больше, потому что тогда, приходя после матча домой, я немедленно садился и писал подробный отчет о матче. Так и лежит у меня до сих пор стопка тетрадочек с регистрацией каждого мяча, забитого в ростовские ворота или ростовскими форвардами. Потом я бросил эти футбольные мемуары».

Уже, закончив школу, в университете Александр продолжил заниматься сочинительством. Об этом свидетельствует его университетский приятель, впоследствии известный донской писатель Борис Изюмский: «Был восемнадцатилетний Саня юнцом восторженным, весь светился правдоискательством, сочинял огромные поэмы в подражание «Мцыри».  Для меня встреча с Солженицыным имела ещё и особое, личное значение. До войны, студентами, бегали мы с ним в литкружок при Доме медработников. Сдружила нас любовь к литературе. Оба сочиняли стихи, нещадно критиковали друг друга, но это ни разу не осложнило нашей дружбы».

Много лет спустя Солженицын назовёт свои первые литературные опыты «обычным юным вздором». Однако в 1938 году из «Гослитиздата», куда Саша послал свое стихотворение «Дыхание войны», посвященное испанским событиям, пришло письмо. В этом послании некий литературный консультант весьма благосклонно отозвался о произведении юного ростовчанина, посоветовал побольше читать, а также учиться точно выражать свои мысли, овладевать техникой ясной и чёткой речи. Для юного Саши  такой отзыв  был обнадеживающим знаком.

В 1936 году Солженицын поступает в престижный  Ростовский государственный университет. Испытывая неподдельное влечение к литературе, он, однако,  выбирает физико-математический факультет.  И причина  тому весьма  характерна для юного Саши – именно на этом факультете в середине тридцатых годов прошлого века работали самые образованные и талантливые ростовские преподаватели (например, легендарный ученый Д. Д. Мордухай-Болтовской).

Студент Солженицын, безусловно, был талантом и, как принято говорить сейчас, «перфекционистом». Учился только на «отлично», даже являлся сталинским стипендиатом. И что примечательно, помимо обязательных занятий, самостоятельно очень тщательно изучал российскую историю начала XX века и теорию марксизма-ленинизма.

А, вообще, студенческие  интересы Александра Солженицына отличались разнообразием. Он был  активным комсомольцем, старостой группы, участвовал во всех общественных мероприятиях, увлекался туризмом. Например, Александр совершал с друзьями-однокурсниками путешествие на байдарке по Волге, велопробеги по Донскому краю, Закавказью (этот период описан им в автобиографической поэме «Дороженька»).

Не забывал Солженицын-студент и литературных увлечений: выступал в художественной самодеятельности с чтением своих стихов,  даже поступил на заочное отделение факультета литературы Института философии, литературы и истории в Москве.  Живо интересовался театром: летом 1938 года пытался (однако, неудачно) сдать экзамены в театральную школу работавшего тогда в Ростове легендарного Ю. А. Завадского.

В общем, отличник-студент и активист  Саша Солженицын был обычным  советским парнем. Даже  имел кличку – «Морж».  Наталья Решетникова, первая любовь Солженицына, впоследствии ставшая женой, так объясняет происхождение этого прозвища:  «Морж – это потому, что Саня до поздней осени ходил без пальто и всю зиму нараспашку».

Не чужды были юному Солженицыну и романтические переживания.  «В школе я влюблялся много», – утверждал он, но признавался, что был проникнут целомудренным духом, присущем молодежи того времени («без вина, без девушек сухая юность наша»). Саша был очень застенчивым юношей: даже специально ходил в главный городской парк, чтобы  присмотреться, как ухаживают за девушками опытные, уверенные в себе мужчины. Тем не менее, в сентябре 1936 года Александр Солженицын познакомился с Натальей Решетниковой, которая впоследствии стала его первой женой…

Неизменно  возникает вопрос: «Как успешный советский студент стал ниспровергателем незыблемых стандартов современной ему жизни?».

А началось все с детских лет, омраченных трагической правдой жизни… Каждый день по дороге в школу и обратно Саша проходил мимо большого, мрачного здания, находившегося неподалеку от дома, на центральной улице им. Энгельса (ныне – Большая Садовая). Это было здание НКВД.  Будущий автор «Архипелага Гулага» постоянно наблюдал здесь молчаливо стоящих часовых на входах у массивных дубовых дверей, а  у задней стены двора здания – бесконечные очереди женщин к окошку для приема тюремных передач… Пешеходы старались быстрее проскользнуть  прочь от страшного здания. И вот однажды город потряс слух об  ужасном случае, взорвавшем бесстрастность фасадов и неподвижность окон каменного монстра. Рассказывали, что из самого высокого окна, на глазах у беспечных прохожих, на проезжую часть дороги  выбросился человек …

Этот ростовский эпизод произвел на юного Сашу такое сильное впечатление, что через несколько лет, пребывая на допросе в Москве, на Лубянке,  он вспоминал его, испытывая  при этом самоубийственную «манию окна»: «Играло солнце в тающих морозных узорах просторного окна, через которое меня иногда очень подмывало выпрыгнуть, – чтоб хоть смертью своей сверкнуть по Москве, размозжиться с пятого этажа о мостовую, как в моём детстве мой неизвестный предшественник выпрыгнул в Ростове-на-Дону».

Тайны хранил не только ужасный дом на улице Энгельса. Многие ростовчане (как, впрочем, и жители других городов и весей бескрайней страны Советской) корчились от страха, боясь обнаружить свой  «скелет в шкафу». Так, со своим убийственным  секретом жил и  ростовский друг юного Солженицына – Кирилл Симонян.  Его отец, богатый купец,  спасаясь от ГПУ, вынужден был после революции оставить семью и пешком перейти персидскую границу. Жена, сын и дочь всю жизнь скрывали, что Симонян-старший жив и находится в Иране. Конечно, они не писали ему и от него не получали писем, не поддерживали никаких отношений. Позднее Солженицын с горькой иронией вспоминает  духовную слепоту, лицемерие и страх того времени: «В нашем большом городе каждую ночь сажали, сажали, сажали, – но ночью я не ходил по улицам. А днём семьи арестованных не вывешивали чёрных флагов, и сокурсники мои ничего не говорили об уведённых отцах».

Очень рано к Саше пришло осознание о необходимости осмысления  имеющихся в жизни, истории страны противоречий.  Еще со старших классов школьных лет особый интерес проявлял он к периоду Первой мировой войны,  революции.

А родной  город спешил подсказывать ему сюжеты, мысли, идеи…

Писатель вспоминал, что во время прогулки по одной из самых красивых ростовских улиц – Пушкинской его осенил замысел о написании большого прозаического произведения, посвященного  революции.  Александр даже точно запомнил место и время этого озарения – 8 ноября 1936 года.

Тот осенний солнечный день запомнился Солженицыну навсегда.  Он шёл по Пушкинской в каком-то смутном волнении, и в одном месте, под уже оголёнными ветками деревьев, его вдруг будто осенило.  Именно в тот  день, напоенный дыханием теплой донской осени, как вспоминает сам писатель, стало очевидно нечто  важное: надо писать роман о революции, начиная не с Октябрьского переворота (до сих пор он думал, что именно это корень революционной истории), а с событий 1914 года.

Уже в 1937 году Солженицын-студент собрал в ростовских библиотеках  доступную информацию по сражениям в Восточной Пруссии и смог написать первые главы романа, которые почти без изменения войдут в будущем  в грандиозную эпопею «Красное колесо»…

Ростов-на-Дону подарил Солженицыну друзей. И многие из них гордились потом всю жизнь, что входили в круг доверенных лиц выдающейся персоны столетия.

Один из них – известный педагог южной столицы, «Заслуженный учитель школы России», преподаватель математики Эмилий Александрович Мазин. Александра Солженицына и Эмилия Мазина связывала крепкая дружба, длившаяся всю жизнь. Их отношения начались еще на физико-математическом факультете Ростовского государственного университета. Эмилий Александрович с щемящей ностальгией так вспоминал о далеком времени юности: «На лекциях у нас было разделение обязанностей: я записывал формулы, а Саня – комментарии преподавателей. Это здорово выручало нас обоих, и Солженицын к тому же успевал сдавать экзамены еще в одном вузе – в Московском институте философии, литературы и истории, в котором учился параллельно, начиная с третьего курса РГУ… От переулка Крепостного по улице Социалистической ходили в университет. По пути часто останавливались, чтобы выпить томатного сока по 11 копеек. Вино тоже любили, но только в те дни, когда сдавали экзамены на «отлично». Когда оба друга находились на фронтах Великой Отечественной, Солженицын прислал Мазину фотографию с надписью: «На шестом курсе жизненного факультета. Эмилию от Александра. 1943 год». Эта фотография хранилась у Эмилия Александровича всю жизнь. После изгнания Солженицына из СССР связь с  ним прервалась.  Только в 1992 году Эмилия Александровича посетили приехавшие первыми из Америки сыновья Солженицына, Ермолай и Степан: они привезли в подарок парижское издание книги «Бодался теленок с дубом». Любопытно, что позже, во время своего приезда в Ростов-на-Дону, Солженицын отказался селиться в гостинице и заночевал в доме своего друга.

Другой университетский  приятель Солженицына – Петр Колобов –  вспоминал, насколько дорога была память о Саше Солженицыне многим его сокурсникам, насколько близки им были духовные воззрения писателя. Об этом свидетельствует такой эпизод. Когда начались гонения на Александра Исаевича,  у ростовских друзей не поднялась рука уничтожить  свою переписку с ним: письма были  спрятаны в банку и закопаны в старейшем районе города, в Нахичевани. К сожалению, в годы  перестройки их  отыскать не удалось…

В 1941 году Солженицын окончил с отличием Ростовский государственный университет, ему была присвоена  квалификация научного работника II разряда в области математики и преподавателя. Деканат рекомендовал его на должность ассистента ВУЗа или аспиранта.  Но судьба  решила иначе…

Грянула война. Александра Солженицына по причине здоровья мобилизовали не сразу. В сентябре 1941 года вместе с женой он получил распределение школьным учителем в город Морозовск Ростовской области. Однако  Александр активно добивался призыва на фронт. И уже 18 октября был призван Морозовским районным военным комиссариатом и определён ездовым в 74-й транспортно-гужевой батальон.

А потом была целая жизнь: военная служба, арест, лагерная «одиссея», литературное творчество, слава, вынужденная эмиграция…

Только через полвека посетил Солженицын, уже к тому времени известный всему миру писатель, город своей юности.

Его приезд в Ростов-на-Дону в 1994 году произвел подлинный фурор среди творческой интеллигенции да и всей широкой общественности. «Великого российского правдолюбца» встречали священники, писатели, журналисты, казаки, представители областной администрации. Как просил Александр Исаевич, ни митингов, ни пламенных речей, ни пышных корзин с цветами не было. Вместо  привычных приветственных формальностей –  улыбки, объятия, рукопожатия, слезы радости.

Посещение Ростова вылилось в целую программу. Прежде всего, Солженицын вместе с журналистами совершил экскурсию  по памятным местам, связанным с его детством и юностью. Надолго остались в культурной памяти города встречи писателя с ростовской творческой интеллигенцией, преподавателями и студентами ВУЗов. Все те, кто побывали на тех встречах,  отмечали «открытость, демократичность, выдержанность, интеллигентность» Солженицына, неустанную работу его мысли, энергию душевной и интеллектуальной деятельности. Во время общения обсуждались различные насущные вопросы. Так, в бесконечных разговорах с ростовчанами Александр Исаевич   высказывал  беспокойство относительно  «кризиса нравственности, дефицита духовности, недостатка просвещенности, утраты национальной гордости». Велись дебаты о судьбе крестьянства, роли казачества, ответственности интеллигенции, соотношении естественных и гуманитарных наук в формировании духовности, перспектив общественно-политического  и социального развития, значении православия в духовном возрождении России и т.д.

Социально-политические, экономические, духовно-нравственные проблемы Александр Исаевич   обсуждал и с властями. «Солженицын – одна из значимых фигур в стране, которая может сплотить россиян», – признался тогда один из чиновников областной администрации.

Вместе с тем посещение Ростова-на-Дону постперестроечного оставило в душе писателя не только позитивные настроения.

И причиной тому стал тот самый старый дом из далекого детства писателя. Бесспорно, Александр Исаевич испытал некое тягостное дежавю, увидев  здание по адресу: Халтуринский, 48.  Писатель был поражен тем, что дом выглядел почти также, как в  тридцатые годы: полуразвалившаяся хибара, удобства во дворе, печное отопление.  И в этой «реликтовой хижине», которую планировалось снести еще до войны, почти в центре города-миллионника накануне XXI столетия жили люди!

А жила там семья Серафима Николаевича Ганина, ровесника  Солженицына, человека со схожей судьбой (он также прошел сталинские лагеря). Александр Исаевич  близко принял к сердцу жизненные тяготы Серафима Ганина.  Известно, что Солженицын хлопотал об улучшении жилищных условий хозяина своего бывшего дома, даже помогал материально. Забегая вперед, следует сказать, что Серафим Николаевич был и похоронен на деньги писателя (мечта о новой квартире, увы, так и не сбылась).

В настоящий момент практически ничего не изменилось. Едва отреставрированная «избушка на курьих ножках» продолжает являться частным домовладением потомков Ганина.  Утверждение этого дома в  статусе мемориального объекта и даже размещение на нем памятного знака  уже давно не рассматривается.

К слову сказать, увековечение памяти А. И. Солженицына в Ростове-на-Дону сегодня – проблема далеко не однозначная.

С одной стороны, установлены мемориальные доски на школе и на здании факультета Южного федерального университета, где учился писатель, а также именем Солженицына назван один из городских проспектов. С другой стороны, инициатива присвоения имени Нобелевского лауреата Южному федеральному университету была в свое время отклонена, а вопрос о памятнике А. И. Солженицыну в Ростове-на-Дону до сих пор  не решен положительно.

Вместе с тем в  донской столице есть  учреждение культуры, которое с первого дня своего существования планомерно занимается популяризацией личности и духовного наследия выдающегося писателя. Это открывшаяся в  2016 году библиотека им. А. И. Солженицына. Здесь организована мемориальная экспозиция титульного имени, где особое место занимает фотовыставка «Солженицын в Ростове». Разработаны для читателей различные интерактивные формы  (например, эрудит-викторина «Архипелаг российской совести и чести»), создаются видеоролики по циклу миниатюр «Кро́хотки» и т.д. В планах –  интернет-марафон «100 дней с Солженицыным», виртуальная экскурсия «Ростов Солженицына», городской литературный праздник «Архипелаг совести Александра Солженицына».

Связь великого человека с местом его обитания (постоянного или временного) не только «загадочна.., очевидна.., несомненна.., таинственна», но и обоюдна. Незримое присутствие гения  преображает дом, улицу, город, придает им значимость, наполняет духовностью. Хочется верить, что Ростову-на-Дону еще предстоит стать тем социокультурным пространством, где достойно, с надлежащим  пиететом хранят память о великом человеке XX столетия.

Кравченко Марина Валерьевна,

зав. сектором организационно-методического отдела

ЦГБ им. М. Горького МБУК Ростовская-на-Дону городская ЦБС