Пятница, 29.03.2024
Журнал Клаузура

Иван Александрович Ильин (1883-1954): Почему мы верим в Россию

Где бы мы, русские люди, ни жили, в каком бы положении мы ни находились, нас никогда и нигде не покидает скорбь о нашей Родине, о России. Это естественно и неизбежно: эта скорбь не может и не должна нас покидать. Она есть проявление нашей живой любви к Родине и нашей веры в неё.

Чтобы быть и бороться, стоять и победить, нам необходимо верить в то, что не иссякли благие силы русского народа, что не оскудели в нём Божии дары, что по-прежнему лишь на поверхности омрачнённое живёт в нём его исконное боговосприятие, что это омрачение пройдёт и духовные силы воскреснут. Те из нас, которые лишатся этой веры, утратят цель и смысл национальной борьбы и отпадут, как засохшие листья. Они перестанут видеть Россию в Боге и любить её духом; а это значит, что они её потеряют, выйдут из её духовного лона и перестанут быть русскими.

Быть русским значит не только говорить по-русски. Но значит – воспринимать Россию сердцем, видеть любовью её драгоценную самобытность и её во всей вселенской истории неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный самим русским людям, и в то же время – указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательства других народов и требовать для этого дара – свободы и самостоятельности на земле. Быть русским значит созерцать Россию в Божьем луче, в её вечной ткани, её непреходящей субстанции и любовью принимать её как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни. Быть русским значит верить в Россию так, как верили в неё все русские великие люди, все её гении и её строители. Только на этой вере мы сможем утвердить нашу борьбу за неё и нашу победу. Может быть, и не прав Тютчев, что «в Россию можно только верить», ибо ведь и разуму можно многое сказать о России, и сила воображения должна увидать её земное величие и её духовную красоту, и воле надлежит совершить и утвердить в России многое. Но и вера необходима: без веры в Россию нам и самим не прожить, и её не возродить.

Пусть не говорят нам, что Россия не есть предмет для веры, что верить подобает в Бога, а не в земные обстояния. Россия перед лицом Божьим, в Божьих дарах утвержденная и в Божьем луче узренная, – есть именно предмет веры, но не веры слепой и противоразумной, а веры любящей, видящей и разумом обоснованной. Россия, как цепь исторических явлений и образов, есть, конечно, земное обстояние, подлежащее научному изучению. Но и самое это научное не должно останавливаться на внешней видимости фактов; оно должно проникать в их внутренний смысл, в духовное значение исторических явлений, к тому единому, что составляет дух русского народа и сущность России. Мы, русские люди, призваны не только знать историю своего отечества, но и видеть в ней борьбу нашего народа за его самобытный духовный лик.

Мы должны видеть наш народ не только в его мятущейся страстности, но и в его смиренной молитве; не только в его грехах и падениях, но и в его доброте, в его доблести, в его подвигах; не только в его войнах, но и в сокровенном смысле этих войн. И особенно – в том скрытом от постороннего глаза направлении его сердца и воли, которым проникнута вся его история, весь его омолитвенный быт. Мы должны научиться видеть Россию в Боге – её сердце, её государственность, её историю. Мы должны по-новому – духовно и религиозно осмыслить всю историю русской культуры.

И, когда мы осмыслим её так, тогда нам откроется, что русский народ всю свою жизнь предстоял Богу, искал, домогался и подвизался, что он знал свои страсти и свои грехи, но всегда мерил себя Божьими мерилами; что через все его уклонения и падения, несмотря на них и вопреки им, душа его всегда молилась и молитва всегда составляла живое естество его духа.

Верить в Россию значит видеть и признавать, что душа её укоренена в Боге и что её история есть возрастание её от этих корней. Если мы в это верим, то никакие «провалы» на её пути, никакие испытания её сил не могут нас страшить. Естественна наша неутихающая скорбь о её временном унижении и о мучениях, переносимых нашим народом; но неестественно уныние или отчаяние.

Итак, душа русского народа всегда искала своих корней в Боге и в Его земных явлениях: в правде, праведности и красоте. Когда-то давно, может быть ещё в доисторические времена, был решён на Руси вопрос о правде и кривде, решён и запечатлен приговором в сказке.

«Надо жить по-Божьи… Что будет, то и будет, а кривдой жить не хочу»… И на этом решении Россия строилась и держалась в течение всей своей истории – от Киево-Печерской Лавры до описанных у Лескова «Праведников» и «Инженеров-Бессеребренников»; от Сергия Преподобного до унтер-офицера Фомы Данилова, замученного в 1875 году кипчаками за верность вере и родине; от князя Якова Долгорукова, прямившего стойкой правдой Петру Великому, до умученного большевиками исповедника – Митрополита Петербургского Веньямина.

Россия есть прежде всего – живой сонм русских правдолюбцев, «прямых стоятелей», верных Божьей правде. Какою-то таинственной, могучей уверенностью они знали-ведали, что видимость земной неудачи не должна смущать прямую и верную душу; что делающий по Божьи побеждает одним своим деланием, строит Россию одним своим (хотя бы и одиноким, и мученическим) стоянием. И тот из нас, кто хоть раз попытался объять взором сонм этих русских стоятелей, тот никогда не поверит западным разговорам о ничтожности славянства и никогда не поколеблется в своей вере в Россию.

Россия держалась и строилась памятью о Боге и пребыванием в Его живом и благодатном дуновении. Вот почему, когда русский человек хочет образумить своего ближнего, он говорит ему: «Побойся Бога!» – а укоряя, произносит слова: «Бога в тебе нет!» Ибо имеющий Бога в себе носит в своей душе живую любовь и живую совесть: две благороднейшие основы всякого жизненного служения, – священнического, гражданского и военного, судейского и царского. Это воззрение исконное, древнерусское; оно-то и нашло своё выражение в указе Петра Великого, начертанном на Зерцале: – «Надлежит пред суд чинно поступать, понеже суд Божий есть, проклят всяк, творяй дело Божье с небрежением!». Это воззрение выражал всегда и Суворов, выдвигая идею русского воина, сражающегося за дело Божье. На этом воззрении воспитывались целые поколения русских людей – и тех, что сражались за Россию, и тех, что освобождали крестьян от крепостного права (на основах, не осуществлённых нигде в мире, кроме России), и тех, что создавали русское земство, русский суд и русскую школу предреволюционного периода.

Здоровая государственность и здоровая армия невозможны без чувства собственного духовного достоинства, а русский человек утверждал его на вере в свою бессмертную, Богу предстоящую и Богом ведомую душу: вот откуда у русского человека то удивительное религиозно-эпическое и спокойное восприятие смерти – и на одре болезни, и в сражении, которое было отмечено не раз в русской литературе, в особенности у Толстого и Тургенева.

Но здоровая государственность и здоровая армия невозможны и без верного чувства ранга. И прав был тот капитан у Достоевского, который ответил безбожнику:

«Если Бога нет, то какой же я после этого капитан?» Творческая государственность требует ещё мудрости сердечной и вдохновенного созерцания, или, по слову Митрополита Филарета, сказанному во время коронования Императора Александра II, – она требует «наипаче таинственного осенения от Господня Духа владычного, Духа премудрости и ведения, Духа совести и крепости».

Этим духом и держалась Россия на протяжении всей своей истории, и отпадения её от этого духа всегда вели её к неисчислимым бедам. Поэтому верить в Россию, значит принимать эти глубокие и великие традиции, – её воли к качеству, её своеобразия и служения, укореняться в них и уверенно строить на них её возрождение. И вот когда западные народы ставят нам вопрос, почему же мы так непоколебимо уверены в грядущем возрождении и восстановлении России, то мы отвечаем: потому что мы знаем историю России, которой вы не знаете, и живём её духом, который вам чужд и недоступен. Мы утверждаем духовную силу и светлое будущее русского народа в силу многих оснований, из коих каждое имеет свой особый вес и кои все вместе ведут нас в глубину нашей веры и нашей верности.

Мы верим в русский народ не только потому, что он доказал свою способность к государственной организации и хозяйственной колонизации, политически и экономически объединив одну шестую часть земной поверхности; и не только потому, что он создал правопорядок для ста шестидесяти различных племён – разноязычных и разноверных меньшинств, столетиями проявляя ту благодушную гибкость и миролюбивую уживчивость, перед которой с таким радостным чувством преклонился однажды Лермонтов («Герой нашего времени», глава I, «Бэла»); и не только потому, что он доказал свою великую духовную и национальную живучесть, подняв и пересилив двухсотпятидесятилетнее иго татар; и не только потому, что он, незащищённый естественными границами, пройдя через века вооруженной борьбы, проведя в оборонительных войнах две трети своей жертвенной жизни, одолел все свои исторические бремена и дал к концу этого периода высший в Европе средний уровень рождаемости: 47 человек в год на каждую тысячу населения; и не только потому, что он создал могучий и самобытный язык, столь же способный к пластической выразительности, сколь к отвлечённому парению, – язык, о котором Гоголь сказал: «Что ни звук, то и подарок, и право, иное название ещё драгоценнее самой вещи»… («Выбранные места из переписки с друзьями»); и не только потому, что он, создавая свою особую национальную культуру, доказал – и свою силу творить новое, и свой талант претворять чужое, и свою волю к качеству и совершенству, и свою даровитость, выдвигая из всех сословий «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» (Ломоносов); и не только потому, что он выработал на протяжении веков своё особое русское правосознание (русский предреволюционный суд, труды российского Сената, русская юриспруденция, сочетающая в себе христианский дух с утончённым чувством справедливости и неформальным созерцанием права); и не только потому, что он создал прекрасное и самобытное искусство, вкус и мера, своеобразие и глубина которого доселе ещё не оценены другими народами по достоинству, – ни в хоровом пении, ни в музыке, ни в литературе, ни в живописи, ни в скульптуре, ни в архитектуре, ни в театре, ни в танце; и ещё не только потому, что русскому народу даны от Бога и от природы неисчерпаемые богатства, надземные и подземные, которые обеспечивают ему возможность, – в самом крайнем и худшем случае успешного вторжения западных европейцев в его пределы, – отойти в глубь своей страны, найти там всё необходимое для обороны и для возвращения отнятого расчленителями и отстоять своё место под Божьим солнцем, своё национальное единство и независимость…

Мы верим в Россию не только по всем этим основаниям, но, конечно, мы находим опору и в них. За ними и через них сияет нам нечто большее: народ с такими дарами и с такой судьбой, выстрадавший и создавший такое, не может быть покинут Богом в трагический час своей истории. Он в действительности и не покинут Богом, уже в силу одного того, что душа его искони укоренялась и укоренилась в молитвенном созерцании, в искании горнего, в служении высшему смыслу жизни. И если временно омрачилось око его, и если единожды поколебалась его сила, отличающая верное от соблазна, – то страдания очистят его взор и укрепят в нём его духовную мощь…

Мы верим в Россию потому, что созерцаем её в Боге и видим её такою, какой она была на самом деле. Не имея этой опоры, она не подняла бы своей суровой судьбы. Не имея этого живого источника, она не создала бы своей культуры. Не имея этого дара, она не получила бы и этого призвания. Знаем и разумеем, что для личной жизни человека – 25 лет есть срок долгий и тягостный. Но в жизни целого народа с тысячелетним прошлым этот срок «выпадения» или «провала» не имеет решающего значения: история свидетельствует о том, что на такие испытания и потрясения народы отвечают возвращением к своей духовной субстанции, восстановлением своего духовного акта, новым расцветом своих сил. Так будет и с русским народом. Пережитые испытания пробудят и укрепят его инстинкт самосохранения. Гонения на веру очистят его духовное око и его религиозность. Изжившиеся запасы зависти, злобы и раздоров отойдут в прошлое. И восстанет новая Россия.

Мы верим в это не потому, что желаем этого, но потому, что знаем русскую душу, видим путь, пройденный нашим народом, и, говоря о России, мысленно обращаемся к Божьему замыслу, положенному в основание русской истории, русского национального бытия.

Материал к публикации подготовила Римма Кошурникова

 


комментариев 8

  1. Максим

    Очень согласен с Ильиным, а точнее с мыслью им несомой и подтверждаемой самой жизнью.

  2. Анатолий Казаков

    Понятно Генрих, вы провоцируете, и своим высказыванием становиться совершенно понятно, что вы мягко выражаясь не любите Россию. Иван Александрович Ильин останется на века Великим русским мыслителем для русской истории.

  3. Генрих

    Ильин идеолог национализма вплоть до нацизма, поэтому нацистов поддерживал. Философ он никакой.

  4. Анатолий Казаков

    Поставлю ещё одно стихотворение… Боль она в нас…

    Вкуснее нет, сытнее не бывает

    Святого хлеба золотых полей.

    Мужик пшеницей поле засевает,

    Чтоб накормить страну, что всех милей…

    Всех стариков, детей душистым хлебом,

    Бывало, потчевал счастливый хлебороб.

    Цвела деревня под родимым небом,

    Пока деревню не загнали в гроб…

    Мать, русская душа, сынов молила,

    Чтоб хлебушек и землю берегли,

    Чтоб в город не стремились за полтиной –

    Дарован Богом хлеб сынам земли…

    Отчизна Милая! Всему честнОму миру

    Вложи в уста святые те слова!

    Бывало, хлеб собрав, садились к пиру.

    Теперь – разор да сорная трава.

    Отец, состарившись, глядит на сына.

    В деревне пять дворов всего…

    А на погосте – всё село… Кручина…

    Да вороньё – поди* избавься от него!

    – Не укоряй меня, сынок, село сгубили…

    Мы все повинны… Мать, вишь, собрала…

    На небушко гляжу, а душу – как убили…

    Садись, помянем, кого смерть-то забрала…

    Два бывших хлебороба молча пили

    Да суп хлебали в доме вековом…

    Во сне приснилось им, как раньше жили.

    Любовь к зерну жива доныне в доме том.

    *Поди – в значении «Попробуй (попробуйте), попытайся (попытайтесь). Поди посчитай! (Энциклопедический словарь)

  5. Анатолий Казаков

    Спасибо Римма, спасибо дорогой мой читатель, скромно от души…

  6. Byuf

    Спасибо Римме Кошурниковой за Ивана Александровича Ильина,Анатолию Казакову — за душевные русские стихи, такие близкие и дорогие русскому сердцу своим содержанием. Я до сих пор ещё нахожусь под впечатлением от рассказа о русской деревне и её удивительных людях. Успехов Вам и Божьей помощи!

  7. Римма

    Прекрасные стихи, как бальзам на душу — огромное СПАСИБО!!!

  8. Анатолий Казаков

    Каждое слово очень глубоко, и я пожалуй к этой замечательной статье поставлю своё стихотворение:
    Россия, Родина! Услышь ты песню нашу.

    Земля отцов, дубрав зелёный шум…

    Я врос корнями в русский лес и пашню.

    Спасаясь здесь от тяжких бед и дум.

    Белы снега, просторы голубые…

    И только в этом сущность бытия.

    Здесь отчий дом и помыслы благие.

    Здесь Бог со мной, и с Божьей волей я.

    Здесь с памятью, зовущею из детства,

    Мальчонкой босоногим я бегу.

    Храню в душе богатое наследство –

    Любовь свою к родному очагу.

    Россия, Родина! Услышь ты песню нашу:

    Земля отцов, дубрав зелёный шум…

    Я врос корнями в русский лес и пашню.

    Спасаясь здесь от тяжких бед и дум!..

НАПИСАТЬ КОММЕНТАРИЙ

Ваш email адрес не публикуется. Обязательные поля помечены *

Копирайт

© 2011 - 2016 Журнал Клаузура | 18+
Любое копирование материалов только с письменного разрешения редакции

Регистрация

Зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Электронное периодическое издание "Клаузура". Регистрационный номер Эл ФС 77 — 46276 от 24.08.2011
Печатное издание журнал "Клаузура"
Регистрационный номер ПИ № ФС 77 — 46506 от 09.09.2011

Связь

Главный редактор - Дмитрий Плынов
e-mail: text@klauzura.ru
тел. (495) 726-25-04

Статистика

Яндекс.Метрика