Было это в Сибири. Но как бы это поточнее объяснить? Есть на белом свете огромная – преогромная Иркутская область, и есть там город Братск. Город этот разбит на посёлки, Падун, Энергетик, Гидростроитель, Осиновка. Ну и центральный Братск, разумеется, есть, только до него много километров надо ехать. В один детский садик, расположенный в посёлке Энергетик, пришёл детский писатель. Его пригласили почитать детям свои сказки.

Почитал писатель сказки, попел с детьми песенку про Чебурашку, и поехал в посёлок Гидростроитель, где жил в стареньком деревянном доме. Проезжая Братскую ГЭС, уж в который раз думал сказочник: «Как раньше в морозы ГЭС строили? Вот, нынче придавит под тридцать, и многие уже паникуют, а в шестидесятые годы – то давил морозушко,  ух как крепенько!».

Рассказывали  об этом сочинителю многие первостроители, да к тому же родной его дядя Серёжа строил Братскую ГЭС. И, в конце концов, сам он родился здесь в холодном бараке, и видел, и знал жизнь здешнюю не понаслышке. Придя домой,  писатель понял, что устал, прилёг на кровать, и не заметил, как заснул. Вот так интересно устроен человек!  Он совсем не замечает, когда засыпает, и приснился этому человеку сон:

«Был январь, мороз давил под тридцать градусов. Учился тогда будущий писатель с другом Вадиком в ГПТУ № 27 на сварщика. Друг же его учился на плотника. И вот решили друзья, что пойдут они на рыбалку на Сурупцево. От посёлка Гидростроитель до своротки на залив Сурупцево четырнадцать километров, да по своротке не ведомо,  сколько ещё идти.

Ночевал сказочник у друга, который жил в самом начале посёлка, и путь их тем самым значительно удлинялся. Но была, и другая причина для ночлега у друга, чтобы не ругала мама за рыбалку. Да и какой это был, в сущности, ночлег, его же попросту не было. Посмотрели они чёрно – белый старенький телевизор, и стали собираться, температура на уличном градуснике показывала двадцать пять градусов, и это приободрило, ведь для Сибири это не холодно.

Вышли друзья в час ночи, чтобы к утру дойти. Одежды тёплой на них было надето с лихвой. Дул ветер, верхушки длинных вековых сосен издавали страшный звук. Пройдя километров, пять, друзья устали, и легли прямо на дорогу. Но лежать на дороге долго не получалось, холод заставлял подниматься, и идти. Но из–за тяжести одежды передвигаться, быстро не получалось. Так всю ночь под шум высоких сосен друзья шли, мечтая успеть к утреннему клёву. Наловить окуней было их заветной мечтой. Накануне они ходили на ручей, наловили крупных ручейников. А будущий писатель, ещё и тараканов наловил, решил попробовать насадить их на мармышку.

Так время от времени валясь на дорогу от усталости, друзья к семи утра дошли до своротки. Силы их истощились настолько, что,  они бухнулись в сугроб у самой дороги. Но были рады, что дошли до своротки. Тяжело дыша, думали, как же теперь дойти до залива. Вдруг прямо возле них остановился мужик, ехавший на рыбалку на мотоцикле УРАЛ. Весёлый Сибиряк подвёз путников до самого залива. Было ещё темно, и все рыбаки, которых понаехало не мало, ждали когда будет рассвет. В эту рыбалку ни Вадик, ни человек которому сейчас снился сон, ничего не поймали. Не помогли не ручейники, не мармышки, не тараканы. Опыту в зимней рыбалке тогда было у них маловато. Как тепло не были одеты два друга, но к вечеру, продрогли окончательно. Этот же мужик, что довёз их на мотоцикле до залива, теперь довёз друзей до посёлка.

Будущий писатель жил тогда с мамой на сорок пятом квартале в новеньком девятиэтажном дому.

Квартира их называлась малометражкой. И хоть была их квартира не большой, в ней по выходным дням  собиралась родня и друзья мамы. Когда горемычный рыбак переступил порог квартиры, мамочка его сильно поругала. Но мама есть мама, и вскоре медленно отогревающийся рыбак ел персиковый компот, и думал, что хорошо, что они остались живы с другом, а наевшись, думал о том, как всё же хорошо в тёплой квартире, и вообще, как же всё-таки здорово жить на белом свете! А по телевизору все гости смотрели фильм «Дело было в Пенькове», все были радостные, потому что, мама неудачного рыбака  всегда угощала разными вкусностями. Со временем рыбачить и её сын научился, а рыбы было столько, что Анастасия Андреевна раздавала её всем желающим».

Вот такой сон приснился писателю. Но всё, что было во сне, было всамделишной правдой. Сидя на кровати, человек, живущий в стареньком деревянном доме, продолжал думать:

Иконка Николы Чудотворца.

«Жили мы с мамой в холодном бараке.  На киноэкранах и в газетах вовсю трубили о легендарной стройке, и о молодом городе Братске.   И этот город, и строители эту славу народную заслужили своим,  без всякого преувеличения героическим трудом. Комнатка наша была небольшой, и нам приходилось постоянно топить печь. Это сейчас климат сильно изменился, а тогда морозы действительно давили, за тридцать, за сорок градусов, и всё это держалось более трёх месяцев. Мама работала в три смены на комбинате железобетонных изделий (КБЖБ). Так что когда мамы не было, топил печку я.

Случилось так, что когда мама моя Анастасия Андреевна уезжала на Всесоюзную стройку, моя бабушка дала ей иконку Николая Угодника. Сделана она была из меди, а в длину и ширину почти в два спичечных коробка. Стояла иконка у нас на высоком шифоньере. Там стояли ещё оленята из фарфора.

Из холодных бараков, когда мне было четырнадцать, или пятнадцать лет, мы переселились в новенькую девятиэтажку. Это было чудо. Не надо было топить без конца печку, и таскать воды с колонки. Мама всегда молилась на иконку, Господь меня берёг. Отслужил я в армии, женился, и растили мы с женой Ириной двоих сыновей, да и мама помогала, ведь почитай так у многих людей бывает. Бывало, болел я очень сильно, и снова мама молилась иконке Николая Угодника. И однажды я одел иконку на себя, и теперь ношу её уже немало лет. Переживал, как и всякий другой человек о том, как поднять  детей.

В девяностые годы это было сделать не просто. Вот, как хочешь, так, и выживай, никому-то  ты не нужен. Сколько поумирали людей от этой безысходности. О, Боже! Сколько уже сверстников на погосте лежит?! А сколько моложе меня лежит? Сложна наша грешная жизнь. Непостижимо сложна. В одной православной передаче я услышал примерно следующее, фраза: «Я люблю всё человечество, мне кажется, не верна». Всё человечество любить не возможно, потому что есть на свете насильники и убийцы. Надо любить близких тебе людей, и тогда мир вокруг станет лучше».

Смотрю передачу про любимого всей страной артиста Льва Дурова, и вот он тоже говорит, примерно так же. В школы и детские сады меня пока не приглашают. Нельзя же, в самом деле, постоянно приглашать, ведь у учителей и воспитателей всегда забот с явным избытком. Я их очень люблю. Вот кажись, написался я сейчас маленький рассказик. Он не сильный, ведь сильные пишутся не часто, да и оценку ему не мне давать. Вот просто написался сейчас этот рассказик, и надо ли давать ему жизнь? Эх, голова, моя голова…».

Человек поднялся с кровати, вспомнил про детский сад, про детей с замечательными добрыми воспитателями, и пошёл набирать текст. Надо ещё успеть сварить суп, жена Ирина уже скоро придёт с работы…

Анатолий Казаков