Быстротечность жизни всамделишно потрясает нутро. Человек — явление социальное, как писали не раз наши великие мыслители, и Боже, как во многом они правы! Почему пишу во многом, а не во всём, потому что, слава Богу, не дано человеку всё знать, и это спасает всех нас от многих напастей, да наоборот порой несёт радость бытия, хотя все, разумеется, относительно в нашей жизни.

Кажется, это было вчера, а прошло уже сорок дней, как отошёл ко Господу мой друг, наш добрый пастырь, отец Андрей Огородников. Добравшись из поселка, Гидростроитель до центрального Братска, миную высокоэтажные дома, мимолётно гляжу на эти огромные железобетонные конструкции. Вот живут там люди, слава Богу, в тепле живут, а наши котельные стараются работать исправно. И наверняка в этих большущих домах, кто-то сейчас смеётся, а кто-то ругается, а кто-то болеет, — таков уж человек! Помоги всем, Господи!

Выхожу я на дорогу, ведущую к храму «Всех Святых в земле Российской просиявших». Храм этот расположен в лесу, и до него от города, наверное, километра два. Иду, а вокруг лес, да молоденькие сосенки, сказочно окутанные снежком кажется тоже смотрят на меня, де, знаем куда идёшь человече, здесь же всего одна дорога, и она ведёт ко храму. На улице минус двадцать пять градусов, на ноги надел я тёплые сапоги, привезённые сыном Виктором из вахты.

Старший мой Виктор трудится инженером на Севере около посёлка Мирного, а мой младший Сергей сейчас служит в армии, под Уссурийском. А я вот иду потихоньку ко храму, а дорога бежит в горку, поэтому останавливаюсь, я и немножко отдыхаю. Эх, природа наша сибирская, завсегда ты сказочно красива! Всё также вроде воспринимаю как, и в детстве, но только вот в детстве давления у меня такого не было, а нынче без таблетки — никуда. Ощущение такое, что становлюсь я всё слабее, и не покидает меня это чувство, иду и молюсь.

Все эти сорок дней, как нет батюшки, во мне не было большого уныния. Ведь отец-то Андрей, знаю, что молился, и обо мне многогрешном тоже. Именно в эти дни выяснилось, что мои рассказы уже несколько лет передают по православному радио «Логос», в Новосибирской митрополии. И это настолько поразило меня, что плакал я, но это были слёзы радости. Невольно думалось, ведь батюшка, как никто другой знал мой характер. Он знал и о том, что я часто отчаиваюсь, и что мои рассказы читает неизвестная мне журналистка, ведущая рубрики «Литературные чтения», Светлана Боброва.

Через какое – то время связываюсь с ней, а Светлана спокойно сообщает мне, что брала мои рассказы из сайта «Живое слово» Василия Ирзабекова. Сообщаю ей, что сайт этот уже не существует, это видимо, связано с болезнью Василия Давидовича, к тому же из телевизионной передачи об этом удивительном человеке я узнал, что у него умерла жена, а он сам болен сахарным диабетом. Также поведал я Светлане о том, что Василий Давидович публиковал много моих работ, и когда сайт закрылся, для пишущих на православную тему людей это было грустно.

Сейчас на канале «Радость моя», и «Спас», иногда повторяют передачи, которые вёл Василий Давидович Ирзабеков, и думаю я о том, что это добрая кладезь для всех православных христиан. За эти дни, как нет с нами батюшки, поздравил открыткой жену Великого русского писателя Василия Ивановича Белова, Ольгу Сергеевну с 85-летием.

Наша переписка, слава Богу, продолжается. В Вологде открыт музей знаменитого писателя – деревенщика, переведённого на многие языки мира. Получил я открытку, поздравляющую меня и жену Ирину с Новым Годом от Галины Васильевны Михасенко, а ведь ей уже восемьдесят два года! На открытке изображён олень с оленёнком, стоят они у речки, а кругом молоденькие сосенки снежком укутанные, точно такие же, которых я видел, когда шёл к батюшке на могилку. Пишет она о том, что старается не раскисать. Молодец!

Творчество детского писателя, нашего знаменитого на всю страну Братчанина Геннадия Павловича Михасенко известно на всю страну. И эта весточка от Галины Васильевны порадовала меня. Батюшка, батюшка, ты и после ухода в иной мир, не оставляешь меня, а вот посылаешь добрые весточки, и я это чую нутром. Так вот, с передышкой, и думами своими грешными, дошёл я, поругивал, правда, себя за то, что о себе думаю. Грешен! Вот свернул я в первую своротку, да обернулся назад. А город, казалось, остался далеко-далеко позади меня. Родной мой Братск живёт утрешней извечно суетливой жизнью, и многое надобно успеть братчанам в этот, да и в любой другой день. А я вот, многогрешный человек, иду на могилку батюшки. И, пройдя совсем немного, наконец-то дохожу до неё:

— Ну, вот пришёл я родненький добрый наш пастырь.

Смотрю на могилку, подхожу, целую крест, читаю молитвы, вокруг первозданная тишина. Что это? И сам себе отвечаю это жизнь. Батюшка упокоился с миром, а нам надобно жить. Подошла женщина из администрации Братска, положила на могилку батюшки цветы. Мы совсем немного с ней поговорили, сославшись на дела, она ушла. Я отправился в храм, и приложился к иконам. Долго молился, и чуял, что ноги всё же замёрзли. Присев на лавку, снял сапоги, поставил их рядышком.

На мне были одеты белые шерстяные носки, которые связала мне моя любимая мамочка. В храме, кроме уборщицы, никого не было, и было раннее время. До панихиды было ещё достаточно много времени. Уборщица подошла поближе, и улыбнулась:

— А думаю, что такое? Сапоги рядом стоят, а на вас белое на ногах, подхожу, а это носочки.

Женщина улыбнулась мне ещё раз, что – то говорю я ей, и она снова улыбается. Батюшка Андрей был весёлым человеком, а я вот женщине поднял настроение. Думаю, он одобрил бы это без сомнения. Храм «Всех Святых в земле Российской просиявших», который построил отец Андрей, потихоньку наполнялся прихожанами. Сколько сделано батюшкой Андреем для православия в Братске и Братском районе, думаю ещё не раз предстоит переосмыслить молодым продолжателям веры Христовой.

А я всякий раз думаю о том, что будут дивиться молодые священники всему, сделанному с Божией помощью отцом Андреем. Отец Андрей, действительно поразительно добрый пример для всех нас, к чему надобно стремиться в жизни. Для меня, очевидно, своей жизнью батюшка совершил духовно – нравственный подвиг для нас Братчан.

Недалеко от меня села на лавочку монахиня, а монахини-то в храме появились тоже благодаря отцу Андрею. Подсаживаюсь поближе, разговорились об отце Андрее. Вот ведал я, что батюшку все очень любили, потому без всякой боязни я и начал разговор. Рассказал я монахине Анисье, что за эти сорок дней написал я статью об отце Андрее Огородникове, и называется она «В селениях праведных».

Рассказал ещё и о том, что опубликовали её два Московских литературных сайта, просто я от души попросил, и литераторы откликнулись.

Монахиня обрадовалась моему сообщению, и я попросил подошедшую к нам Лиду Розовскую, когда у неё будет время распечатать, и передать монахине Анисье эту статью. Время подходило к началу панихиды, и я сказал монахине, что надобно мне поспешить купить свечу. Анисья протянула мне свечу, сказав при этом, что у неё две. Приняв свечу от монахини Анисьи, подумалось мне о том, что батюшка Андрей с нами. Просто сидел он рядышком на скамейке, да и слушал, а зная друга много лет, то, и скажу я, что не просто слушал он, но и улыбался.

Зная многих священников, всегда удивлялся тому, когда они улыбались. В такие моменты находящимся рядом людям всегда становиться легче на душе. Перед самой панихидой ещё успеваю сказать монахине Анисье, что моя книга «Аналой», находится в библиотеке их храма. Панихиду сослужил Епископ Братский и Усть – Илимский Максимилиан. В начале панихиды Епископ Максимилиан, сказал добрые слова о батюшке Андрее. То, что отец Андрей является одним из мощных столпов православия в Братске, и что память о нём будет долго жить в людских душах, я нисколько не сомневаюсь!

Статья эта писалась не скоро, и оказалось, что это был последний день нахождения в Братске Епископа Максимилиана. Через несколько дней Епископ стал Митрополитом Иркутским и Ангарским, чудны дела твои Господи! После панихиды в храме, Епископ Братский и Усть – Илимский Максимилиан пригласил всех к могилке отца Андрея, и там мы тоже помолились, да и снова Епископом было сказано доброе слово об усопшем добром пастыре Андрее.

Рядышком со мною стояла монахиня Анисья, не удержавшись, я сказал ей: «Ну вот, мы опять вместе»! Был мороз, и люди стали расходиться, а мы с Лидой Розовской, и ещё несколькими прихожанами, не могли отойти от могилки батюшки словно что – то держало нас. И как оказалось, не напрасно.

Приехал с Вихоревки отец Евгений, — один из многочисленных учеников батюшки Андрея. Открыл он большой чемодан, достал церковные принадлежности, и весело сказав при этом: «Раз вы уже помолились, то давайте снова помолимся». И снова мы ощущали дух ладана, стараясь громче читать и петь молитвы. Отец Евгений — весёлый человек, а я прямо так ему, и сказал: «Второй ты батюшка Андрей»!

После молитвы Отец Андрей поведал нам, что, когда умер отец Андрей, в их храме Николая Чудотворца многие слышали колокольный звон, хотя в колокола не звонили. Сказал о том, что также люди видели необычайный семицветный восковой цветок, образовавшийся после выгоревшей свечи. После молитвы мы снова целуем крест. У нас такое ощущение, что батюшка с нами, и не покидает нас ни на миг.

Добираемся с Лидой Розовской до их дома с Юрой. Мой друг Юрий Витальевич Розовский, как всегда приветливо нас встречает, и тут же приглашает меня на новогодний спектакль в Драматический театр. А я вдруг снова загрустил, но узнав, что приглашает на спектакль наш друг Володя Куликов, очень обрадовался. Лида сказала, что пока мы будем смотреть спектакль, она соберёт что- нибудь на стол. Вскоре пришёл Володя, мы все обнялись, и привёл он, как всегда, в таких случаях артистов. Все они вместе помогли спустить Юру с четвёртого этажа. Когда мы все Юру везли на инвалидной коляске к Драмтеатру, он сказал: «Для меня каждый выход на улицу — это праздник».

О, Боже! Сколько выстраданного-то в этих его словах! Слава Богу, Юра пишет стихи, прозу, сочиняет тексты, по которым ставятся детские спектакли. Он член Союза писателей России, был награждён медалью от русской православной церкви, и имеет немало разных литературных наград. Он живой пример того, что может сделать человек, сидя в инвалидном кресле.

Володя Куликов проводит нас Юрой в пустой, и пока ещё зал. Мы снова говорим о батюшке, вспоминая, что ещё недавно сидели с ним вот тут, как раз на этом месте. Наш друг был творческим человеком, отец Андрей Огородников, и он прекрасно писал рассказы, и чтобы по- хорошему заинтриговать читателя, я, конечно, вставлю батюшкин рассказ в это повествование. Но пока что все мы сидим в театре, уверенные с Юрой в том, что это всё устроил для нас наш добрый пастырь.

Артисты вышли на сцену, и набрался полный зал детей с родителями. Шла сказка «Огниво». Мне сразу вспомнился мой холодный барак, детство, где я по чёрно — белому телевизору смотрел эту сказку. Телевизор от холода всё время ломался, но в тот далёкий день моего сказочного детства, телевизор почему – то не сломался, и я был счастлив, что досмотрел сказку до конца. А тут уже играют наши братские артисты, замечательно играют, и мы с Юрой уходим мыслями в далёкое уже детство, да дивимся тому, как всё управил в этот день Господь.

После спектакля была праздничная ёлка, выступали дед Мороз со Снегурочкой, и дед Мороз подарил Юре конфеты. Ко мне подошёл огромный снеговик, обняв меня сказал: «Толя! Это я Володя!». Володя Куликов играл на этом представлении большущего снеговика. Части этого снеговика я нынче помогал нести в театр. После спектакля дружные артисты снова помогли затащить Юру на четвёртый этаж. И вот мы вчетвером, поминаем батюшку Андрея. Лида приготовила котлеты из щуки, была пюрэшка, винегрет, и эта простая еда грела наши души. Вспоминали мы батюшку. О, Боже, сколько же этих добрых воспоминаний!

Вот и слава Богу, что удалось написать несколько рассказов о батюшке, и это всамделишно радовало мою грешную душу. Настал вечер, и мы, попрощавшись с добрыми хозяевами Юрой и Лидой, вышли с Володей Куликовым на улицу.

Володя всегда читает своим детям мои сказки, и детские рассказы, и это трогает меня. Обнявшись с Володей, и перекрестившись на храм, еду я в родной посёлок Гидростроитель, и теперь настало время привести рассказ Батюшки Андрея Огородникова. Я с огромным удовольствием это делаю, потому, как больше людей узнает о батюшкином творчестве.

Святитель Иннокентий Иркутский

«Трудно найти в нашем храме прихожанина, который хотя бы раз в жизни не бывал у мощей святителя Иннокентия Иркутского. Чудотворца. Всякий, приходящий к святому за помощью обретает её. Я уже раньше писал о том, что святитель Иннокентий чудным образом исцелил мою матушку Наталью от неизлечимой болезни. Бывая в Иркутске, я первым делом спешу в Знаменский собор к мощам святителя помолиться, по-возможности, прочитать акафист, и поблагодарить его за помощь, и попросить благословения на предстоящие труды.

Собираясь в командировку в Иркутск, я намечаю себе план мероприятий дня на два, а приехав к мощам святителя, всё намеченное успеваю сделать за полдня. Тот человек, к которому я намеревался попасть на встречу, где – нибудь в другом конце Иркутска, и для встречи с ним нужно было просидеть не один час в очереди. Вот почему – то вдруг чудным образом оказывается на территории Знаменского собора, и моя проблема разрешается за пять минут. Подобно этому решались и другие вопросы.

За благословением на предстоящее дело полезно обращаться к святому, даже если это дело не является для нас спасительным… Вспоминаю о том, как мне посчастливилось совершать молебен у открытой раки святителя Иннокентия. Во время молебна я замечаю среди молящихся людей одну женщину в брючном костюме и без платка. «Ничего, — думаю, — сегодня без платка, завтра в платке, а послезавтра — в юбке».

После молебна – помазание маслом из лампадки у святых мощей. Подходят на помазание люди молящиеся, и подходит и она. Дождавшись, когда я освобожусь после молебна, женщина обратилась ко мне с просьбой:

«Батюшка, у меня ребёнок в реанимации, его сбила машина. Помогите деньгами на лекарство». Вроде такими вещами как жизнь и смерть не шутят, но позвал я её проехать в аптеку. Согласилась. Подходя к фармацевту, предварительно спрашиваю у несчастной матери: «Как называется лекарство?» — «Альбумин». Фармацевт называет цену. Деньги серьёзные. Ну, назвался груздем, полезай в кузов. «А чек?» — спрашивает аптекарь. «Давайте, давайте» — отвечает женщина. – «А Вам зачем? Вам же не отчитываться». Забирая чек и лекарство, приглашаю женщину проехать в реанимацию.

Мамаша занервничала, но села в машину. По дороге пассажирка убеждала меня, что в реанимацию со мной не пойдёт, так как там родственники, они её убьют, что не доглядела. Обманула она меня, но я всё же старался сохранять надежду, что это не так. Вот мы у больницы. «Я никуда не пойду, я останусь в машине!» — однозначно заявляет просительница денег на лекарство. «Ещё чего не хватало, вылезай! Если хочешь, жди у машины». «Обманула» — уверен я, но поднимаюсь по этажам в реанимацию.

На мою просьбу выходит врач. «Батюшка, у нас нет больных с такой фамилией! И лекарства нам не нужны, у нас всё есть. Помощь необходимо оказывать экстренно, некогда по аптекам бегать». Поплёлся я, понурый к машине. Женщины и след простыл. Куда теперь мне этот флакон? Вернулся с чеком в аптеку. Огорчённо объясняю фармацевту: «Обманула женщина, никто у неё не умирал. Что мне делать теперь с этим лекарством?» — «Не огорчайтесь, батюшка, давайте чек и лекарство, вот ваши деньги»…

«Уф, слава Богу» — говорю я, выходя из аптеки. Святитель Иннокентий и меня от убытка избавил, и женщину – от греха, преподав ей хороший урок».

Удивительно поучительный рассказ написал батюшка. Ведь если бы женщина эта попросила накормить её, или дать немного денег, батюшка Андрей сделал бы это, даже не задумываясь, уж мне-то это ведомо! За время его службы, а прослужил батюшка двадцать семь лет, помог он, поверьте очень многим людям.

Он кого – то спас от пьянства, а кого – то от наркотиков. Кого – то от полного отчаяния спас, и думаю я, что таких людей — тысячи. Но такова уж участь священнослужителей! Помогай, Господи, всем нам!

Батюшка Андрей был настоящий хозяин, потому много храмов и построил он на нашей сибирской Братской земле. Когда набирал я на компьютере батюшкин рассказ, то не разу даже и не ошибся, вот ведь Господь, как управил! Жизнь продолжается, и если я раздобуду ещё батюшкины рассказы, то я обязательно познакомлю вас с ними, дорогие мои читатели! Закончился тот предновогодний день, вот уже больше сорока дней, нет с нами батюшки Андрея. Постойте-ка, а вот и нет. Он есть. Он с нами. Он всегда с нами…

Закончив всё написанное, пошёл я готовить ужин, — ведь скоро должна прийти с работы жена Ирина. А когда потушил кабачки с морковкой, картошкой и помидорами, понял я, что надо выпить таблетку от давления и сердцебиения. Вскорости пришла жена, и сообщила, что через два часа мы идём кататься на горку.

На улице минус двадцать, а мы катаемся с большой горки, на том самом месте, где когда – то, ещё в моём барачном детстве был рынок. Определить это не сложно, потому как в этом районе сохранился один старенький дом. Катаясь на санках, невольно вспоминал своё детство.

Вспомнил я, как однажды, упав с санок, дал случайно одному боксёру Игорю по морде. Серёжка Никитин сказал тогда, что мне конец, но боксёр не обратил на мой случайный удар внимания, видимо он был не сильный. Катаясь на санках, вновь думал о батюшке Андрее, неужто его молитвами с небес я вот ныне с горки катаюсь, и лечу тем самым своё уныние. Чудны дела твои Господи!

Ещё с вечера я наметил, что попробую написать о Батюшке стихотворение, но тут даже, и загадывать не надо, в поэзии у меня получается плохо, в прозе говорят, что получше. Настало утро, вспомнил про монахиню Анисью, и стали вырисовываться в голове строчки. Беру карандаш, и записываю:

Монахиня Анисья, свечку мне дала.

И я о батюшке тот огонёк затеплил.

Ушли извечно неотложные дела,

И день для нас свой путь замедлил.

 

Уж сорок дней в могилке ты лежишь.

Мой друг Андрей, мы молимся родной.

И с неба на молящихся глядишь,

А в памяти весёлый и простой.

 

Народу в храме много нынче, брат.

Любили многие тебя — ты знаешь.

Молитва, панихида, все молчат.

Но от уныния, и из небес спасаешь.

Наш добрый пастырь всех собрал.

Молитва, слава Богу, помогает.

А напоследок у креста его стоял.

Как многое всё это означает.

 

А молодым священникам идти.

И продолжать дела твои, и строить храмы.

И помоги Господь на их пути!

Пускай поменьше будет драмы!

 

Монахиня Анисья, свечку мне дала.

И я о батюшке тот огонёк затеплил.

Ушли извечно неотложные дела.

И день для нас свой путь замедлил.

Настало воскресное утро 12 января уже 2020 года. Привычно иду на церковную службу в родной правобережный храм «Преображения Господня». Кругом – все родные, близкие по духу лица. И после службы отец Георгий, как всегда, приглашает нас на крестный ход к строящемуся храму.

Гляжу на книжную полку, вижу там новый выпуск журнала «Врата». Вот открываю его, и сразу же нахожу то место, где Преосвященнейший Максимилиан, Епископ Братский и Усть – Илимский, а ныне по Божиему промыслу уже ставший Митрополитом Иркутским и Ангарским, говорит об отце Андрее Огородникове. Беседовала с ним Елена Степанова, а я просто приведу слова Митрополита Максимилиана:

«Ну, а об утратах… Скончался отец Андрей Огородников. Первый со дня основания епархии священник, который ушёл в мир иной. Он стоял у истоков православия в Центральном районе Братска. Ему много было уготовано, и он многое сделал. Православие оно — ведь бывает разное, зависит от человека, от его, так сказать, доминанты в духовной жизни.

Отец Андрей был молитвенник, не стяжатель, старался создать приход, который действительно жил бы устремлением к спасению внутри общины. По сути, это раннехристианский образ, когда Христос собрал апостолов, и сказал им отказаться от всего, что они имели, и жить вместе. Сама идея жить вместе, общими силами, проводя время в делах церковных для такого комсомольского города, как Братск, недуховного к тому времени, была очень ярким явлением. То есть люди могли по вере поменять свою жизнь.

Чаще всего человеку, не решающемуся на кардинальные шаги в сторону духовной жизни, в сторону церкви, нужен рядом тот, кто покажет пример и поддержит на первых порах, когда непривычно жить по – другому. Отец Андрей как раз был из таких пастырей. Он оказывал внимание, проникался болью и потребностью человека, впускал его глубоко в свою жизнь, наставлял на правильный церковный путь к спасению души. Это было очень важно для него. Если смотреть на территорию Иркутской области, то здесь в Братске он был один из по – настоящему живых и активных приходов.

Настоятель был настоящим лидером общины, ответственным за её жизнь. Такие не часто встречаются среди женатых священников, потому что семья чаще всего требует большого внимания, и священник вынужден прочерчивать границу между своим служением и домашней жизнью. А отец Андрей очень много времени уделял приходу. То есть его семья была частью прихода. Не у каждого священника есть это ощущение, что ты со своей семьёй – часть прихода.

Часто бывает – семья живёт отдельно, а священник на приходе исполняет свои обязанности. Люди это видят, это угашает огонь веры в прихожанах. Здесь такого не было: он всей своей жизнью, в том числе семейной, показывал, что мы должны жить по христианским устоям, канонам, правилам – вместе в любви. Понятно, что не каждый мог прийти сюда, были какие – то отрицательные моменты… Но это чисто человеческое. Если храм полон, то новому человеку войти трудно. И священник в своём внимании может удержать сто – двести человек, не больше. Иначе ему просто не хватит ни времени, ни сил.

Для Братска это было проблемой: два храма мало для большого города. Не все в тот исторический период успели войти в церковь, когда двери широко распахнулись. В городах, где было сразу больше храмов и священников – больше людей могли воцерковиться. В Братске становление церковной жизни было сложным, и это обусловлено историей города. Не все люди этого хотели из власть имущих, и из общественных авторитетов, тоже, возможно. Я — не братчанин, но могу предположить, что всё здесь с боем давалось. Во всяком случае, в конце 80 – х, когда фундамент закладывался.

И то, что отец Андрей сделал, он сделал в силу своих талантов, веры и своей отзывчивости. Вот благодаря чему здесь, в этом храме, и крепкая община была собрана, и гимназия образовалась. В Иркутской митрополии всего четыре учебных заведения при храмах: гимназии в Братске и Иркутске, школа в Ангарске и начальная школа при Михайло – Архангельском храме в Иркутске».

Прочитав, задумался я о том, что построить несколько храмов, гимназию, колокольню, это ещё как – то понимаемо, но как отцу Андрею удалось организовать сестричество в храме «Всех Святых в земле Российской просиявших»?! Теперь уже немало лет при храме монахини, они в основном пожилые уже, но Боже, как же одно это укрепляет православную веру в нашем Братске. Волею Божьего промысла, мои сродники живут в селе Леметь, это в Нижегородской, бывшей (Горьковской) области, именно в село Леметь, ступали ноженьки святого Серафима Саровского. Он тогда был молодым (Прохор Мошнин), и приходил на отпевание помещика Соловцова, при жизни очень помогающего православным храмам. Это событие описано в книгах.

Я три раза бывал в Дивеево, прикладывался к мощам нашего Великого русского старца, Светильника земли русской Серафима Саровского. Так вот, бывая в Дивеево, я видел там много монашек, разговаривал с ними, и это ощущение трудно передать словами, только скажу вам, что хорошо на душе от общения с монахинями. И вот теперь у нас в Братске тоже есть монахини, и это благодаря Божиему промыслу, и трудам батюшки Андрея Огородникова!

Общаясь с монахинями там, на Нижегородчине, и здесь на нашей сибирской земле, лично я ближе ощущаю, что живу на нашей русской земле, а разговоры наши меж тем самые обыкновенные, они о жизни. Боже, как же они необходимы для нутра, для укрепа духа, веры Христовой! Я уже писал выше, что стал писать медленно, в силу разных причин, но вот, в данном случае оно, и радостно, вроде. Вот глотаешь таблетки от сердца, давления, а иногда и уныние от этого тут, как, тут. А меж тем, пока писался этот материал, мне удалось раздобыть ещё два рассказа батюшки Андрея Огородникова, и я думаю мой дорогой читатель, всё это, к нашей всеобщей радости, я бы даже сказал соборной радости, выписываю текст:

Отец Никон.

В недавней поездке в богоспасаемый град Иркутск, мне посчастливилось встретиться с архимандритом Никоном из Краснодарской епархии. Батюшка ещё и духовник сестричества, в храме, где он служит настоятелем.

Пользуясь случаем, я выспросил всё, что меня интересовало относительно наших сестёр. На вопросы батюшка отвечал с желанием и несомненной пользой для меня. Отец Никон – человек в возрасте, с богатой жизненной биографией. Казанский татарин, не знающий татарского языка, родился батюшка в религиозной православной семье. За веру – то их семья и пострадала.

Во время хрущёвских гонений в 1962 году, когда отец Никон был ещё молодым, он девятнадцатилетним парнем, всю их семью отправили в лагеря. Батюшка рассказывал, что на этапе ему помогали добрые люди, Которых в то время сидело, ой, как немало. Заключённых на этапе кормили хлебом и круто посоленной селёдкой. Старики говорили: «Не ешь рыбу, легче будет». Так и есть. Накормят рыбой, а воды не дают. Человек от жажды изнемогает. Напоят водой досыта и в туалет не пускают.

Срок отбывал батюшка под Иркутском, а его мама – в Тайшете. В лагере с заключёнными проводилась «воспитательная» работа. Замполит кричит на заключённого, стоящего рядом с батюшкой: «Пьяница, тунеядец, бездельник!». Батюшка думает: «А меня-то за что будут ругать, с малых лет к труду я привыкший». Замполит на батюшку кричит: «А ты, богомол, лучше бы пил, как этот, чем Богу молиться. Не перестанешь веровать в Бога, убью»! Бедолага… сам через год от водки помер.

Пришёл новый замполит, родом из Казани, земляк, тоже по-татарски ни бельмеса. Вызывает к себе батюшку:

«Чем могу помочь?», — «Мама у меня в Тайшете, а если ей сюда перебраться, то полегче нам будет» (в то время лагеря смешанные были). Замполит обещал помочь, и при первой возможности отправил батюшку за мамой.

В Тайшетском лагере батюшка был огорошен известием, о том, что мамы нет, и что она сбежала. «Ка – а – ак сбежала?», — «Да, уже два дня, как её нет в лагере». Батюшка понурый поплёлся на вокзал. Скорбь в душе, в устах молитва. «Сижу на вокзале, молюсь, и не знаю, что и делать. Бога молю: «Господи, помоги в моей скорби», — подошёл к буфетчице, говорю: «Маму не могу найти», —

«Постой, в прошлую смену здесь женщина сидела, плакала. Я её к себе домой взяла. День рабочий к концу, пойдём со мной, может, это твоя мама?» Пришли, моя многострадальная мама там. А побега – то никакого и не было! Их вели под конвоем с работы, а мама от бессилия потеряла сознание. Конвоир стал пинать её ногами, а она лежит и не шевелится, вот они и решили, что померла. Поднимать не стали. Очнулась мама, пошла на вокзал. Господь и добрые люди не оставили в беде. Поблагодарили мы хозяйку дома, и пошли снова в лагерь. Выложил я на стол бумаги о мамином переводе, подписали молча. До маминого освобождения мы находились рядом. А ещё три года я один досиживал, так как маме пять, а мне восемь лет давали», — рассказывал батюшка.

Монах Николай.

По мере того, как батюшка рассказывал о своей судьбе, вспомнился мне случай, когда мне довелось провести ночь в странноприимном доме Троице – Сергиевой Лавры с монахом из Украины.

Давно это было, странноприимный дом находился тогда в стенах монастыря (сейчас там лавка для утвари). Монаха звали Николай. Рассказал мне отец Николай об одном человеке – впоследствии понял я, что он рассказывал о самом себе. Рассказывал он тоже о хрущёвских гонениях, во время которых оказался он в тюрьме. Дали ему два года.

В камере, где сидел батюшка, среди прочих были два негодяя, которым дали задание заставить батюшку отречься от Бога, обещая им досрочное освобождение. Избивали они отца Николая до потери сознания. Батюшка только молил Бога дать сил, чтобы в вере устоять, и не отречься. Продолжалось так не один день. Но Бог не оставляет своих рабов. Заключённые, которые находились с ними в камере, видят, что твориться беспредел. Не должно так быть, не бьют ни за что.

Извергам было сказано: «Захотели чужой кровью освободиться? Освободитесь. Вас обоих вперёд ногами вынесут». Охранник, который находится в тюремном коридоре и по временам заглядывает в камерные глазки, как не заглянет в камеру, никто отца Николая не трогает. Разбойников на разговор к начальнику по режиму: «Вы что, бездельники, на волю не хотите?» — «Спасибо, гражданин начальник, мы лучше живыми освободимся». Перевели отца Николая, а карцер, а карцер – это тюрьма в тюрьме.

Заключённые говорят: «В карцере день погода лётная, день погода нелётная. День – кружка воды и кусок хлеба, день – ничего. Отсидишь в карцере пятнадцать дней, выйдешь, а там качает так – куда ветер, туда и ты». Вот и батюшку выведут из карцера, и на допрос: «От Бога отрекаешься?», — «Нет!». Его обратно в карцер. Так и отсидел он два года в карцере, но на жизнь не жаловался:

«Мне хватало, и даже с другими делился. Причём всё время во рту вкус мёда был, а вот когда освободился, поел вольной пищи, вкус мёда исчез. Знать, не нужна, стала сверхъестественная помощь Божия». Утром, когда отец Николай покидал стены Лавры, я смотрел ему вслед, на его согбенную фигурку, облачённую в ветхую вельветовую рясу, просаленную, в пятнах.

Казалось, что как будто он только что вылез из – под КрАЗа…

Когда я читал книгу Варлама Шаламова, то возникало огромное удивление, как мог он выжить в лагерях, пройдя через такое горнило земного ада, но потом я уверовал в то, что, выжил, потому, как был сыном священника. Великая эта книга по глубине трагизма нашего многострадального народа…

Вот и рассказы Батюшки Андрея Огородникова в ту же копилочку пойдут. Пройдёт время, и о добром нашем пастыре Андрее Огородникове, а я верю в это, будет написана книга, и от прочитанного в ней, люди будут становиться лучше, светлее душой. Давайте же помолимся, чтобы так оно, и было!

Недавно на канале «Спас», я услышал, что колдунов, разных фальшивых целителей, сектантов, в нашей стране гораздо больше, чем священников, и услышав такое, я расстроился. Вот ведь, сколько от этого людей пострадало! В моей жизни, и жизни многих братчан, был священник Андрей Огородников, и слово «был», слава Богу, не верно. А отец Андрей есть в нашей жизни, и слава Богу, что он есть…

Анатолий Казаков

По теме:

В селениях праведных. Памяти батюшки Андрея Огородникова