Как Гёте студентов наставлял

Классики до сих пор живут в учебных классах и кабинетах школ, колледжей, ВУЗов. Хорошо помню много раз читанные на уроках русского языка и литературы совсем не случайные там цитаты из Горького о гордо звучащем человеке, из Чехова о том, что в человеке всё должно быть. Должно быть прекрасно. Классы для занятий математикой часто украшали фразы о царице наук и о том, почему заниматься сим предметом стоит (чтоб ум в порядок приводить).

Но я помню и о том, как Иоганн Вольфганг Гёте поощрял занятия сопроматом. На кафедре на стене перед входом в одну из аудиторий листом плотной бумаги виднелся плакат с изображённой на нём густой кроной ветвистого дерева. Возле этого плода работы зелёной краской выписаны были известные слова:

«Теория, мой друг, суха,

Но зеленеет жизни древо!»

                         «Фауст», И. Гёте

Тогда, на втором курсе, знаменитое произведение немецкого классика знакомо мне не было, но я так часто останавливался в ожидании начала занятия с бутылочкой минеральной воды возле этого изречения, что оно осталось со мной на годы. Так вышло, что, сдав успешно сопромат , курса обучения в ВУЗе я так и не закончил – инженером не стал. Но как будто уже тогда, стоя возле этого плаката, изречения, мне приятней было быть рядом именно с ним, верней, с ними: с Гёте и переведшим его на русский язык Пастернаком. Спасибо литературе.

Как химия учила любить

Весна пробиралась солнечным днём в кабинет химии, в университетскую аудиторию, где первокурсники проводили лабораторную работу . Висевший великим знанием перед рабочими столами студентов учебный плакат сообщал значения работы выхода электронов для различных химических элементов. На столах в склянках и пузырьках стояли кислоты, щёлочи и прочее необходимое для экспериментов. Преподаватель был человеком увлечённым не только наукой, но и собственным юмором. Студенты также были увлечены. В основном, учёбой.

Объясняя, как правильно извлечь из пипетки жидкость, он говорил: «Пальпировать нужно, как девушку, — сверху-вниз!» У него тут же нашёлся оппонент-любитель. Не химии. Девушек. Он любил снизу-вверх.

Вот так я старательно изучал химию. А химия по весне учила не то любви, не то пальпировать девушку.

Как масоны напоили преподавателя

Историю Отечества в техническом ВУЗе, где мне довелось учиться, преподавали в течение двух семестров первого курса, первого года обучения. Преподаватель был, как и полагается учёному мужу, человеком определённых воззрений, взглядов. Он не был невоздержным пропагандистом, но всё же не мог удержаться от рассказов о коварных масонах и об их чудовищных планах по чипизации населения и прочем. Как показали прошедшие с тех пор пятнадцать лет, он не так уж напрасно бил тревогу тогда. Уважал ведические знания, которые противопоставлял эрудитам из так называемой элиты. Рассуждал о сударях и сударынях, которых производил не от «государя», а от «суд имеющего ария». Нескучно было, надо сказать. Человек с переживанием, с думой. Может, и с былым.

Той весной мне пришлось делать доклад о действиях советских войск во время военного конфликта на реке Халхин-Гол в 1939 году.  Готовился по книге, посвящённой событию.

Перед майскими праздниками вовремя на занятие в лекторий историк не явился. Студенты ждали и не безмолвствовали. Наконец, дверь аудитории приоткрылась, и неуверенно шагавший преподаватель, улыбаясь странной, отчасти чувствующей свою вину улыбкой, протиснулся в помещение. Далеко он на этот раз не пошёл, и, остановившись у первого ряда скамеек и парт, объявил, что занятие отменяется. Радости особенно добавляло понимание причин сего решения, о коих давал представление запах традиционного веселия Руси. А думал ли кто тогда, что это масоны подпоили преподавателя, я не знаю до сих пор.

Сергей Уткин