В начале февраля Российский академический молодёжный театр представил премьеру грибоедовского «Горя от ума» в постановке Алексея Бородина.

В ходе репетиций Алексей Владимирович к основному названию прибавлял через запятую «или 200 лет спустя». «Со времени написания пьесы, — говорит Бородин, — прошло почти две сотни лет, и Александр Сергеевич красивым образом как будто протягивает нам руку и даёт некую помощь, чтобы получить возможность оставаться самим собой, и себе не изменять. Открылся какой-то очень ясный, над всем летящий темперамент, сила, энергия Грибоедова. Она просто открывалась, открывается и, я надеюсь, будет открываться».

Задумка поставить «Горе от ума» появилась у худрука РАМТа давно. «Надо же вообще когда-то поставить», — иронизирует он. Но воплощение замысла в сегодняшние дни кажется Бородину особенно важным, он всегда считал и считает, что театр, в особенности, молодёжный, обязан жить сегодняшним днём и доносить до зрителя сегодняшние смыслы.

И его «Горе от ума» именно такое — не хрестоматийное противостояние двух лагерей,  по его словам, эта пьеса – какая-то бездна с множеством смыслов, которые приближаются к нам сегодняшним очень мощно, когда грубая дуальность, приобретая множество оттенков, перестаёт быть однозначной.

Дарья Семёнова (Лиза), Алексей Весёлкин (Фамусов), Ирина Таранник (Софья)

В РАМТе вообще никогда не бывает рутинно и скучно, и чуть ли не наизусть известный всем грибоедовский шедевр равнодушным никого не оставит точно. Вы не заскучаете — герои будут появляться из зрительного зала, из лож – отовсюду, и уводить вас в пространство снежной белизны и цвета, созданное главным художником театра Станиславом Бенедиктовым, пространство вопросов и смыслов, где вам будет уютно, но и тем для раздумья получите целую корзину.

Исполнитель роли Чацкого Максим Керин признаётся, что не осилил изучение всех исполнителей этой роли за 200 лет, но согласен, что его герой – неизменная лакмусовая бумажка своего времени, да и времени любого – кому удобен неудобный человек?

Татьяна Шатилова (графиня-бабушка), Александра Розовская (Наталья Дмитриевна), Ирина Таранник (Софья), Алексей Блохин (Загорецкий)

«В то же время, — говорит актёр, — мы пытались уйти от актуальной политичности. Я бы охарактеризовал ситуацию, следуя за Стоппардом, так: входит свободный человек. Мне кажется, спектакль больше об этом. Мой Чацкий – человек свободный во всём – в мыслях, в проявлениях, в поступках, в чувствах, его свобода – не вседозволенность, а особая ответственность».

И тут же исполнитель роли Фамусова заслуженный артист России Алексей Весёлкин даёт такую трактовку: Фамусов — парафраз  Чацкого.  «Он же всё это прожил, — говорит актёр, — а потом начинается какое-то прозрение. С мудростью, с образованием, с семьёй приходят совершенно другие понимания того, что существует в мире».

Максим Керин (Чацкий), Дарья Семёнова (Лиза), Александр Рагулин (Скалозуб), Даниил Шперлинг (Молчалин), Ирина Таранник (Софья)

Его Фамусов всё видит и всё понимает, но в силу опыта и возраста уже знает, что не надо так радикально рушить, что надо, прежде всего, создавать. И с Чацким как он может не приятельствовать, коль отец молодого человека был его другом.

«Да, — продолжает Весёлкин, — Бородин сделал их друзьями, врагами они не стали, и это нормально. И всё же энергия Фамусова, который за три года отсутствия Чацкого так гармонизировал себя, что может защитить созданное им пространство, вытесняя того, кому, как это часто бывает с отсутствовавшими и возвратившимися, кажется, что он теперь обладает новой энергией и новым знанием».

Его Фамусов моложавый, энергичный и вовсе не брюзга. Зная, что эта роль знаковая, актёр, по его словам, тем более не видит смысла лепить привычный стереотип.

А ещё вечная российская история с дорогой, перекликающаяся с каретой Чичикова:  эта Птица-тройка, спасёмся или не спасёмся, тьма и свет, преступление и наказание, отвалится колесо или нет, а кто здесь находится, куда мы приехали, будем ночевать или не будем, обокрали нас или нет, доедем ли… Карета- скиталица, некий ковчег – метафора, словами Алексея Весёлкина, в концентрированном виде возможная только в театре.

«И трудно было работать с текстом, — добавляет Максим Керин, — половина – крылатые выражения, которые по-актёрски хотелось подать предельно вкусно. А его надо было опрокинуть, чтобы за текстом возник гений Грибоедова, огромный человек – свободный  по способу жизни, по способу мышления. Надо было найти в этом тексте именно ту грибоедовскую иронию, тот нерв, ту боль, при этом всё должно было возникать как бы само собой. Нам, как ни странно, от текста нужно было освободиться».

Много тонкой работы, много смыслов. Но главное – где тот самый уголок, что собирается разыскать Чацкий? Не его ли каждый ищет сейчас?

Наталья Косякова

Фото предоставлены пресс-службой РАМТа