…уже в фамилии его читалось нечто мощное, противостоящее потьме, вечно застящей светлые горизонты человеку.

Василий Татищев выступал духовным гигантом, создавая первую «Историю Российскую» — не в меньшей мере и гигантом земным, чьё участие в истории ознаменовалось созданием новых городов.

Грома слов соответствовали громам дел: и были и те, и те неустанны, будто никакие каверзы судьбы и наслоения житейской мути не могли воспрепятствовать монументальной деятельности сего мужа.

Его род происходил от младшей ветви князей смоленских, утративших титул, но не оскудевших творческой силой.

Семи лет Василий был пожалован в стольники и служил при дворе царицы Прасковьи Фёдоровны: сызмальства, таким образом, соприкасаясь с механизмами власти, познавая своей судьбой шестерёнки интриг и меру обыденного дворцового коварства.

Татищев сражался под Полтавой – подле государя, и был ранен, изведав логично-тяжёлый характер войны; позже, подобно многим тогдашним молодым дворянам, совершенствовал своё образование за границей: где обучался, в основном, инженерному и артиллерийскому делу: думается, вбирая в недра собственного опыта и многое другое.

Его труды многомерны и избыточны: прибыв на родину, он учреждает управление, названное Горной канцелярией; он основывает Екатеринбургский завод, положив, таким образом, начало возникновению города.

При заводах, созданных им открываются школы: и начальные, и обучающие горному делу; затем он отправляется в Швецию и Данию для посольских миссий, ибо дипломатическая одарённость была ему присуща не в меньшей мере, чем организаторская.

Татищев проходит различные ступени управленской лестницы; он познаёт и величие облечённого властью, и скорбные годы опалы: когда пишет известную «Духовную» — дидактическое наставление, адресованное сыну.

Самостоятельная русская работа в сфере естествознания начинается с Татищева: с его инструкции для геодезистов, отправленный в Сенат и в Академию наук.

И растёт, собирается, копится «История…»

Попутно Татищев становится основателем новой отрасли: источниковедения; ибо очевидно насколько невозможна история без источников.

Главное сочинение, первая редакция которого была написана древним наречием: сочинение глубины и силы, постижения пластов былого с живописанием определённых периодов; галерея персонажей – ярких, как сам Татищев…

Образ его – бурный и страстный – едва ли можно отлакировать и припудрить: всякое проявление инакомыслия Татищев почитал изменой, и лично участвовал в пытках.

Кажется, множество людей: разных темпераментов и возможностей, заключалось в одной телесной оболочке! И что Василий Татищев был из тех людей, кем выражается дух истории и её движение, едва ли может вызывать сомнения.

Александр Балтин