Новое
- Миздар или седая песнь и седой металл Графа Ивана Потоцкого. Окончание
- Контуры удовольствия и воздержания: социально-экономические меридианы гедонизма
- Профессия — Ширвиндт. Памяти Артиста
- Григор Апоян. «Диалоги времен Царя Аршака». Оригинальная пьеса в тринадцати действиях
- Иоланта Сержантова. “Москвичи”. Рассказ
«И ангел пел над заводской трубой»…
20.05.2021В преддверие очередного юбилея мы обычно подводим итоги. И чем становимся старше, тем пристальнее вглядываемся в прошлое: что свершилось, а что так и осталось мечтой. Если верить известной притче о надписи на кольце царя Соломона, «всё проходит». Изменяется мир. Изменяемся мы… О том, что вспоминается, о чём мечтается и что ещё, может быть, мы беседуем с писателем и журналистом, инженером и редактором, луганчанином, живущим в Германии, Владимиром Спектором – чей девиз «Невзирая ни на что» помогает преодолевать пространство жизни в стремлении к максимальной самореализации и «горсть песка земного переплавить в слово».
— «То, что в детстве дано человеку, растворяется в нём навсегда…» Повлияло ли на выбор Вашего жизненного пути семейное воспитание? Каковы истоки Вашего писательства? С чего оно начиналось?
Мои родители – интеллигенты в первом поколении. Мама была детским врачом, папа инженером на тепловозостроительном заводе, а во время Великой Отечественной войны служил во флоте, потом, практически, окончил военно-морское училище в Севастополе, но по здоровью после выпускных экзаменов был демобилизован. Это стало самым большим разочарованием его жизни. Но инженером был очень хорошим. Дедушка, с которым провел всё детство, был грузчиком, конюхом. Во время Первой мировой войны служил в артиллерии, а в Гражданскую войну ухаживал за лошадьми в армии Буденного. Но рассказывал только об артиллерии.
Мой дед здороваться любил и вслух читать газеты. Читал, покуда было сил, про жизнь на белом свете. С машиной швейной был в ладу и с нашей старой печкой. А вот в пятнадцатом году – стрелял под Берестечко. “Прицел такой-то… Трубка… Пли!..” – Рассказывал он внукам. В работу верил. Не в рубли. И уважал науку. Моим пятеркам был он рад, предсказывал победы. Хотел, чтоб был я дипломат… А я похож на деда.
Был он очень добрым и простодушным. И очень любил меня. Видимо, я был для него отрадой после гибели на фронте двух сыновей. В полной мере я осознал это только, когда стал взрослым. Чтение детских книг в исполнении дедушки было постоянным и любимым развлечением. Многократное прослушивание народных сказок, стихотворений Барто, Маршака, Чуковского и Михалкова, а также «Приключений Незнайки» Носова (красиво оформленной книжки на украинском языке), да ещё и с дедушкиными житейскими комментариями стало для меня своеобразным детским университетом, и с тех пор любовь к книгам, чтению – неизменна. Может быть, из-за этих книг, а может всё как-то предопределено Богом, но с детства мне хотелось стать не военным, не космонавтом, а писателем, или (как уступка реальности) – журналистом. В роду писателей не было, хотя дядя, родной брат мамы, после окончания школы сочинил целую повесть под названием «Одноклассники» и послал её для оценки Борису Горбатову. Но все оценки отменила война, похоронившая и дядю, который после окончания педагогического техникума пошёл на фронт, и его повесть.
Читать научился очень рано, и уже лет в шесть начал осваивать «толстые» книги из тех, что стояли у родителей в книжном шкафу. Вспоминаю «Флаги на башнях» Макаренко, «Старую крепость» Беляева, «Белеет парус одинокий» и «Сын полка» Катаева, «Таинственный остров» и «Дети капитана Гранта» Жюля Верна (перечитывал несколько раз с восторгом). Во втором классе в школьной библиотеке попросил «Молодую гвардию». На замечание библиотекаря: «Тебе ещё рано читать такие книги», соврал: «Это для папы». Враньё моё выявилось очень быстро – библиотекарь поинтересовалась у моей мамы: «Как там, мол, супруг? Читает «Молодую гвардию»? Но наказан я не был, и книгу прочитал очень быстро. Впечатление от неё было огромное.
Таким же осталось на всю жизнь. Тогда же прочитал «Чапаева» Фурманова и «Как закалялась сталь» Островского. На мой взгляд, хорошие книги, полезные для воспитания личности. Ну, и собрание сочинений Гайдара тоже было воспринято «на ура»!
Потом пришла пора собраний сочинений других писателей. которые тогда издавались миллионными тиражами. Джек Лондон, Библиотека приключений, Александр Грин, Проспер Мериме, Михаил Шолохов, Стефан Цвейг, Александр Беляев, Константин Паустовский, Лион Фейхтвангер, Вальтер Скотт, Лев Кассиль…И, конечно, Ильф и Петров, цитаты из которых в изобилии знали даже двоечники. Это было время, когда телевидение делало если не первые, то лишь вторые шаги, никаких гаджетов с интернетом не было – разве что в фантастических романах. И потому чтение было вполне уважаемым и престижным занятием. А кроме него были доступные и бесплатные занятия в спортивных секциях и многочисленных кружках в Домах пионеров. И, конечно, «важнейшее из искусств» – кино. Я не идеализирую время, в котором, как всегда поровну было и хорошего, и не очень. Но так было.
— А какую литературу предпочитаете сейчас? Что запомнилось из прочитанного недавно?
С удовольствием перечитываю классику. Не надоедает. Из прочитанного в последнее время наибольшее впечатление произвели книги «Арсений Тарковский» Виктора Филимонова, «Писатели, которые потрясли мир» и «Убить Гиппократа» Елены Сазанович, «Распад» и «Судьба» Леонида Подольского, «Стален» Юрия Буйды, «Эдуард Стрельцов» Светланы Замлеловой, «Приближение Марса» Игоря Черницкого, «Воскрешение на Патриарших» Владимира Казакова, «Баржа смерти» Михаила Аранова, «Термитник» Лидии Григорьевой, «Практика» Виктора Брусницина, «Чемодан-вокзал-Россия» Сергея Евсеева… Плюс романы Сергея Шаргунова, Юрия Полякова, Максима Замшева, Виктора Шендрика, Дмитрия Епишина, Елены Хейфец, Наты Игнатовой… Из поэтических книг – стихи Геннадия Красникова, Елены Заславской, Виктора Мостового, Сергея Дунева, Сергея Кривоноса, Андрея Медведенко, Елены Буевич,….Понимаю, что список не концептуальный. Но мне интересный. Читаю сейчас, в основном, электронные варианты книг. Для моего поколения, вышедшего из эпохи книжного дефицита, это – просто чудо. Интернет-библиотеки – истинное воплощение читательской мечты. Хотя обаяние бумажных книг никуда не делось.
— Писательство редко «кормило» во все времена и получение профессии «для жизни» вполне понятно. Был ли осознанным Ваш выбор при поступлении на транспортный факультет машиностроительного института или, как часто бывает, «помог его Величество – случай»? Почему не гуманитарный ВУЗ – филология, журналистика – что-то близкое к писательству?
В.С.: Математика всегда была вторым любимым предметом после литературы. Я с отличием окончил институт по специальности «Двигатели внутреннего сгорания». Не жалею о том, что познал премудрости технической механики, сопромата, деталей машин и термодинамики. Всё это дисциплинировало мыслительные способности, способствовало воспитанию аналитического подхода к пониманию происходящих событий. Но, всё же, мечтал о факультете журналистики. И, кстати, диплом об окончании этого факультета университета общественных профессий я всё же получил. Это было слабое утешение. Но… писать, читать, совершенствовать свои умения никто ведь не запрещал. Мне повезло в армии (прочитал – и самому смешно). В полку была замечательная библиотека, где плотными рядами стояли книги литературной (в том числе, поэтической) классики, по соседству располагались произведения современных авторов, и радовали глаз почти все толстые журналы. К тому же, чтение поощрялось! Я прочитал больше, чем вся наша рота, это точно. Поэты Пушкинского круга, Серебряного века, революционные романтики – всё это нашло в моей душе благодатную почву. Но впереди были 23 года работы на заводе, где я занимался расчётами локомотивных систем, и долгие годы до выхода первой книги. Поэзия и проза жизни шагали рядом, в чём-то помогая друг другу, а в чём-то мешая…
Не изабелла, не мускат, чья гроздь – селекции отрада. А просто – дикий виноград, изгой ухоженного сада. Растёт, не ведая стыда, и наливаясь терпким соком, Ветвями тянется туда, где небо чисто и высоко.
— «Мой учитель, товарищ и друг…». Кого Вы считаете своими литературными и жизненными учителями?
В.С.: На заводе мне посчастливилось работать в чудесном коллективе, среди интеллигентных, эрудированных, грамотных людей. Все это время я что-то писал. Первым, кому послал свои стихи, был ленинградский поэт Вадим Шефнер, который ответил очень доброжелательно, это было чудо! Мы с ним переписывались достаточно долго, его человечность, интеллигентность – образец для меня, и, думаю, для всех. Писал ещё Михаилу Матусовскому, Давиду Самойлову, Иосифу Курлату. Кстати, написал я тогда и двум известным киевским поэтам, но ответа жду до сих пор. В 1989 году в Луганск приезжал Евгений Евтушенко. Он тогда поддерживал Юрия Щекочихина, который баллотировался от нашего города в Верховный Совет СССР. После встречи с читателями, которая прошла в форме концерта, я, наверное, часа два простоял у выхода из Дворца культуры в ожидании мэтра. Наконец, он появился, и я, представившись, вручил ему папку со стихами. Папку он взял, но ничего не пообещал. А месяца через два на адрес областной организации Союза писателей пришло его письмо с доброй рецензией и пожеланием успехов. И это тоже было чудо. «Учусь писать у русской прозы, влюблён в её просторный слог, чтобы потом, как речь сквозь слёзы, я сам в стихи пробиться мог». Эти слова Д. Самойлова очень близки мне. Я бы добавил и русскую поэзию, которая тоже – лучший учитель. Именной список будет очень длинным, но во главе – обязательно, как солнце, – Пушкин. А потом перечислять можно долго. Кроме тех, о ком уже говорил, – Тютчев, Баратынский, Бунин, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Ахматова, Петровых… Не могу не упомянуть поэтов, прошедших войну: Тарковского, Симонова, Левитанского, Ваншенкина, Межирова, Самойлова, Слуцкого… Более молодых Евтушенко, Кострова, Вознесенского, Кушнера, Лиснянскую, Мориц, Шпаликова, Юрия Кузнецова, Чухонцева…
Учусь ничего не ждать, тем более, не просить. Время поставит печать, времени тонкая нить свяжет прочней, чем слова, дело, судьбу и мечту. Компот – на потом, сперва горькую правду прочту. Горечь поможет уйти от красоты – пустоты, с ней не всегда по пути, но с нею судьба – на «ты». Ждать и просить ей не впрок, надо привычки менять. Горечь сквозит между строк в каждом ответе на «пять»…
— «И сводки лживых новостей нелепостью мозги нам сушат…». Ваше мнение о современных СМИ (взгляд профессионального журналиста, взгляд изнутри)
В.С.: Я был искренне счастлив, когда мне вручили членский билет Союза журналистов. Потом с гордостью носил в кармане газетное удостоверение с тиснением «Пресса». Само слово «журналист» звучало для меня, как музыка. Уже и не помню, сколько раз смотрел фильм «Журналист». Много. Но сегодня мне стыдно за абсолютное большинство представителей этой профессии. Ибо вторичными, невостребованными стали такие качества, как профессионализм, владение пером, честность, объективность, непредвзятость… На первое место вышли умение угодить хозяину, заказчику, беспринципность, корыстолюбие. При этом милосердие, сострадание – эти понятия вообще исчезают из обихода. Думаю, что СМИ пора переименовать в СМП – средства массовой пропаганды. Уважение к журналистам в обществе, на мой взгляд, минимальное. Это тревожный симптом. И грустный.
Как будто карандаши, рассыпались дни и недели. Поспали, попили, поели… Но сердце спешит. Спешит. И как мне их всех собрать, друзей, что рассыпались тоже средь старых и новых бомбёжек, хотя бы в свою тетрадь. Собрать карандашный цвет, он звался когда-то «Мистецтво», раскрасить дорогу, как детство, как счастья былого след.
— Сегодня Вы уважаемый литератор, автор более двадцати книг поэзии и прозы. Какой по Вашему мнению должна быть литература? Что она должна нести?
В.С.: Литература должна быть, наверное, интересной и увлекательной, умной и честной. Юрий Поляков назвал увлекательность изложения – интеллигентностью писателя. Это точно. Но главное – книга должна хоть в какой-то степени способствовать пониманию окружающего мира, учить размышлять, задумываться о сути событий, делиться искренними мыслями и переживаниями автора. Сопоставлять то, что происходит сегодня, с тем, что уже когда-то было. Задумываться и анализировать. Бездумный, малограмотный, не читающий, не сомневающийся человек – это очень опасно для развития общества (и это же – цель любого диктаторского режима). Развлекать, конечно, книга тоже должна. И, всё же, главное, – в процессе переживаний и размышлений у читателя должно рождаться милосердие, сострадание, стремление к справедливости. Эти чувства всегда были в дефиците. А сейчас – особенно.
Не хватает ни злости, ни нежности – не хватает в судьбе безмятежности, не хватает улыбки крылатой, лёгкой детскости, не виноватой в том, что всё получилось так странно, что в смятении люди и страны, что в конце благодатного лета все прозаики мы. Не поэты.
— По мнению Игоря Губермана: «Поэзия – нет дела бесполезней В житейской деловитой круговерти, Но то, что не исполнено поэзии, Бесследно исчезает после смерти». Как Вы считает: востребована ли поэзия в наше время?
В.С.: Насколько я знаю, во все времена поэзией интересовались 1-2 процента читающей аудитории. Бывали, конечно, исключения и некие всплески интереса. Думаю, сегодня – в пределах обозначенных цифр. Но, что любопытно, занимаются написанием стихов и рифмованных текстов очень многие, и, судя по публикациям на бесчисленных сайтах, количество пишущих постоянно растёт. Многие из них начинают процесс рифмования, выйдя на пенсию и видя в сочинительстве своеобразную отдушину для нерастраченной энергии. Это и не плохо. Как сказал мой товарищ, «не воруют же»… Но, будучи, мягко говоря, не начитанными, они почти каждую собственную строку считают шедевром и откровением, поскольку поле для сравнения с тем, что было написано миллионами поэтов до них, просто отсутствует. А так как издать свою книгу сегодня очень легко (требуется лишь иметь средства для оплаты услуг типографии), то появляются тысячи и тысячи псевдопоэтических сборников с малограмотными, банальными опусами, которые энергичные авторы активно распространяют не только среди родственников (что безвредно и даже мило), но среди школьников и студентов. И те, будучи неискушенными читателями, оторопело внимают, либо окончательно теряя и без того малый интерес к поэзии вообще, либо начинают сомневаться в истинности поэтических страданий местного разлива. Но, вместе с этим, каждый год появляются новые и новые талантливые молодые авторы, побеждающие на конкурсах и фестивалях и дающие основание утверждать, что Поэзия – бессмертна.
Не подсказываю никому, потому что и сам не знаю. Не пойму ничего. Не пойму. Начинается жизнь другая. Может, время стихов ушло, время прозы суровой настало? Жизнь, как птица с одним крылом, бьётся в каменной клетке квартала…
— Ваше отношение к литературным союзам? Было ли изначально желание вступать в какой-либо? Как пришли в Межрегиональный союз писателей?
В.С.: Во времена моей молодости Союз писателей СССР был организацией государственной, могущественной, состоять в которой было и престижно, и экономически выгодно. Потому, наверное, стремились попасть в его ряды все пишущие, но реализовать это желание было очень и очень непросто. Да и книгу издать было трудно. На две области – Донецкую и Луганскую было только одно книжное издательство «Донбасс». Сегодня ситуация в корне изменилась. Писательские союзы, практически, не имеют никакой государственной поддержки, даже те, в названии которых присутствует слово «национальный». А книгу издать, как я уже говорил, – проще простого.
Но, тем не менее, членство в организации – это подтверждение определённого профессионализма автора, причастности к писательскому цеху. Первая моя книга, которая называлась «Старые долги», была подготовлена к печати в 1980 году, но вышла в свет в издательстве «Донбасс» лишь спустя 10 лет. Трудно передать моё счастье. Это был, что называется, момент истины. Последовавшая после этого попытка вступить в союз писателей, ставший уже тогда «спилкой пысьмэнныкив», была пресечена требованием издать вторую книгу. Но и с её появлением шансы стать официально признанным «мытцэм слова» были равны нулю. Литературные чиновники сделали всё, чтобы был создан ещё как минимум, один писательский союз, более демократичный и открытый. И его создали. В 1993 году незабвенные Александр Довбань, а позже Олег Бишарев вместе с друзьями после поездки в Москву к Сергею Михалкову, Юрию Бондареву, Расулу Гамзатову сумели организовать Межрегиональный союз писателей с центром в Луганске. В качестве членских билетов выдавали красные книжицы с тиснением «Союз писателей СССР» за подписью руководителя Международного Сообщества Писательских Союзов Тимура Пулатова. Всегда буду помнить, как Олег Бишарев, увидев меня на другом конце улицы, подбежал и сказал: «хватит ждать результаты приёмной комиссии в Киеве. Приходи к нам. Мы тебя примем без всяких комиссий. Ты – настоящий поэт». Олег был человек прямой, временами резкий, мог сказать в лицо автору, что тот – бездарь. Хвалил очень редко, и это его приглашение было для меня очень дорогим. Билет не стал автоматическим подтверждением профессионализма, но принадлежность к писательскому братству обозначил. Горжусь им до сих пор.
Смотрю на себя со стороны – чьи-то тени в глазах видны. Лет прошедших, знакомых лиц, бывшей Родины без границ. Глядь – походка уже не та, ноги сковывает суета, и улыбка – лицу в разрез – где они – ожиданья чудес? Тают в сердце, его теребя. Весь расчет – на себя, на себя.
— Как Вы восприняли предложение стать руководителем писательского союза? Каким по численности был Союз, когда Вы его возглавили? Как он «рос»? С какими трудностями сталкивались?
В.С.: Олег Бишарев руководил Союзом достаточно уверенно, его уважали и ценили и в Луганске, и в Москве (он ведь был известный литературовед, поэт, один из немногих обладателей большой золотой Есенинской медали). Весной 1997 года он повёз в Москву на творческий отчёт целую группу представителей нашего писательского союза. Мы выступали в Доме Ростовых в МСПС, всё прошло удачно. Отзывы были самые благоприятные. На обратном пути, следуя в поезде из Москвы в Луганск он внезапно умер… Полгода после этого мы были все в состоянии шока. А осенью приехал член Исполкома МСПС писатель Александр Ржешевский, провёл в Луганске съезд (провести его было нетрудно, потому что в состав Союза входили представители только четырех областей – Луганской, Донецкой, Харьковской и Днепропетровской) и рекомендовал меня председателем Правления. Было страшновато и непривычно. Выяснилось, что Союз существовал только на словах – он не был зарегистрирован. Мучительно прошли этот процесс, потом нашли возможности заказать и изготовить членские билеты, значки, придумали и учредили литературные премии имени наших великих земляков, в первую очередь, имени Владимира Даля и Михаила Матусовского, имени «Молодой Гвардии», Владимира Сосюры… И имени Олега Бишарева – за вклад в развитие литературного процесса и за успехи в литературоведении. С двух десятков членов Союз вырос количественно до нынешних восьмисот человек. Трудно представить, но вся организационная работа велась и ведётся на энтузиазме просто потому, что хочется соответствовать определению «творческий союз». Не было у нас, ни помещения с кабинетами, ни зарплаты… Но было желание, поддержка и доверие коллег и друзей. Неоценимой считаю помощь бывшего тогда Народным депутатом Николая Песоцкого (светлая память). Были и ещё неравнодушные люди, среди которых отметил бы Александра Паршина, Виктора Быкадорова и, конечно, поэта и руководителя завода «Трансмаш» Сергея Мокроусова. Благодаря их содействию появился альманах и сайт «Свой вариант», проходили писательские съезды и собрания.
А с приходом к руководству МСПС Ивана Переверзина, мы ощутили реальную поддержку Международного писательского сообщества. Появились публикации наших авторов в «толстых» журналах, выходила Общеписательская Литературная газета, уделявшая внимание, в том числе, и нашему Союзу. Думаю, и сегодня, когда Вы возглавляете МСП, который стал уже международным (в него входят представители не только Украины, России и Беларуси, но и ещё 8 стран мира), трудности остаются прежними – дефицит времени, сил, средств. И Вам, как нынешнему руководителю Союза, это хорошо знакомо. Тем более, что при всех прежних трудностях, главной трудностью стала война. Отнявшая жизни, разрушившая судьбы и инфраструктуру, экономику и культуру… Будем надеяться на благоразумие и мирное решение всех конфликтов. По крайней мере, в своих стихах, рассказах, повестях все наши коллеги пишут об этом в расчёте на победу здравого смысла.
Всё это нужно пережить, перетерпеть и переждать. Суровой оказалась нить и толстой — общая тетрадь судьбы, которая и шьёт, и пишет — только наугад. Я понимаю — всё пройдёт. Но дни — летят, летят, летят…
— Что Вам ближе: поэтическое творчество или журналистика? Кем вы себя ощущаете больше?
В.С.: Поэзия – это, конечно, самое главное и самое дорогое для меня. Хорошо это или плохо – другой вопрос. Но журналистика, невзирая ни на что, тоже любимое занятие, ведь мне всегда нравилось писать. Когда берусь за новую статью, испытываю чу́дное ощущение. Всегда стараюсь, чтобы все они были интересными, пишу искренне и честно. Конечно, хочется, чтобы был отзвук на твои произведения. Наблюдаю за жизнью и как литератор, и как журналист. Современный классик сказал удивительно точно: «Времена не выбирают. В них живут и умирают». Думаю, что при всех внешних переменах (телевидение, DVD, социальные сети) многое осталось таким же, каким было и 50 лет назад, и ранее.
«Ничего не изменилось, только время растворилось, и теперь течёт во мне. Только кровь моя сгустилась, только крылья заострились меж лопаток на спине, и лечу я, как во сне…»
комментария 3
Инга
25.06.2021Уважаемый Владимир, всем сердцем с Вами! Люблю Вашу поэзию, люблю милый и гостеприимный Луганск 80-х, скорблю и горжусь мужеством стойкостью людей , полностью разделяю Ваши взгляды на жизнь , дружбу, верность своим идеалам , полученным в детстве, потому что одни и те же книги мы в детстве читали и верили, что эти книги открывали перед нами светлые дороги в жизнь!
Спасибо Вам за искренность, честность, сердечную теплоту и оптимизм … Здоровья Вам на долгие годы и радости творчества! А Наташе Морозовой-Мавроди спасибо за интересно построенную беседу.
Нина
24.06.2021Владимир, как же интересно и приятно читать вашу беседу с Наташей. «Эффект присутствия» с ВАМИ рядом ощутила. Да, Интернет помогает не ощутить одиночества. А уж поэзия — помощница, подружка, собеседница точно.С возрастом, «к концу становишься прозаиком». В восприятии жизни — да, уже меньше идеализируешь, почти сразу видишь недостатки… А вот «Весь расчёт на себя» — это в нашем поколении С ДЕТСТВА! Сам,что можешь и как можешь, вот это я хлебнула с детства.
Мне тоже нравится высказывание Гельвеция: «Всё для детей или с учётом их интересов» Вот это наша радость. Даже просто общение с ними интересно нам, но и детям оно должно быть интересным.
Спасибо за содержательную беседу. Спасибо,что Вы её поместило прочитать и нам!
Виктор Брусницин
25.05.2021Замечательный человек, Владимир Спектор. Для меня всегда его поэзия дышала здоровьем, проникновенной, богатой простотой. Он и в мнении о себе такой же, основательный, живой. Здоровья и прочих благ ему. Дел, ибо непременно они будут добры и полезны.