Светлой памяти, 130- летию со дня рождения

Константина Георгиевича Паустовского

посвящается

—

КОРЗИНА С ЕЛОВЫМИ ШИШКАМИ

(по одноимённому рассказу К. Паустовского)

—

Действующие лица:

КОМПОЗИТОР

ДАГНИ, дочь лесника

ХАГЕРУП  ПЕДЕРСЕН, её отец

МАГДА, портниха, тётка Дагни

НИЛЬС, парикмахер, дядя Дагни

ДИРИЖЁР,

а также музыканты оркестра, горожане.

Картина первая.

Осенний лес в окрестностях Бергена, полный волшебных красок, запахов и звуков. Сюда часто приходил КОМПОЗИТОР в поисках вдохновения, чтобы никто не мешал ему насладиться, невыразимой словами, первозданной красотой и гармонией, о чём способна была рассказать лишь его музыка… Но в этот же лес любила приходить и девочка, дочь лесника ДАГНИ. Это был её мир, знакомый и любимый с раннего детства. Поэтому нет ничего странного, что эти двое однажды встретились…  

КОМПОЗИТОР (гуляет, слушает лес, любуется). Как же ты прекрасно, Божье творение… И как же я люблю тебя… жизнь!..

Появляется ДАГНИ с корзиной, собирает еловые шишки. Всё внимание было поглощено поисками, поэтому она не заметила, как приблизилась к Композитору: «Ой!..» – уронила корзину, посыпались шишки.

КОМПОЗИТОР. Как зовут тебя, девочка?

ДАГНИ (вполголоса). Дагни Педерсен.

КОМПОЗИТОР. Испугал я тебя?

ДАГНИ. Нет.

КОМПОЗИТОР. Почему?

ДАГНИ (смущённо). У вас глаза смеются.

КОМПОЗИТОР (рассмеялся). Забавное ты существо. А почему в корзине не грибы, а шишки? Вон, какие красавцы на тебя смотрят, а ты – мимо…

ДАГНИ. Для костра. Они горят весело, а искорки так и разлетаются в разные стороны…

КОМПОЗИТОР. А почему ты гуляешь по лесу одна?.. Это опасно…для маленьких девочек.

ДАГНИ (пожала плечами). Я тут живу, это мой дом.

КОМПОЗИТОР. Живёшь?.. Твой отец лесник?

ДАГНИ (кивнула). Да. Я пойду, папа ждёт.

КОМПОЗИТОР. Вот беда. Мне нечего тебе подарить: я не ношу в кармане ни лент, ни кукол, ни бархатных зайцев.

ДАГНИ. У меня есть кукла, от мамочки осталась, Золушка. Раньше, когда мамочка была жива, она закрывала глаза. Вот так… (Медленно закрыла глаза). А теперь…(открыла) она спит с открытыми глазами… Что делать, у старых людей плохой сон. Дедушка тоже всю ночь кряхтит…

КОМПОЗИТОР. Дагни, у тебя необыкновенные глаза!.. Зеленоватые, словно листва поблескивает в них огоньками!.. Смотрелась в зеркало?

ДАГНИ. Только в озеро, но там вода морщинится, не поймёшь. (Положила выпавшие шишки в корзину). Мне нужно идти.

КОМПОЗИТОР. Я тебя провожу. Давай сюда корзину, ты её едва тащишь.

ДАГНИ (отдала корзину). Спасибо. А знаете, зато Золушка мои сны тоже видит. Подглядывает, а утром мне рассказывает, сама-то я забываю!..

КОМПОЗИТОР. Слушай, Дагни, я придумал. Я придумал, что тебе подарить!

ДАГНИ (остановилась). Что, что?.. Куклу?..

КОМПОЗИТОР. Не куклу. Одну очень интересную вещь! Но не сейчас, а лет… через десять.

ДАГНИ. Ой, как долго!

КОМРОЗИТОР. Понимаешь, мне нужно ещё сделать её. Что не просто, иногда уходят на это месяцы и годы.

ДАГНИ. Неужели за всю жизнь вы можете сделать всего пять или шесть игрушек?

КОМПОЗИТОР. Да нет, конечно. Иногда работа идёт быстро, дело в другом: такие вещи не дарят маленьким детям.

ДАГНИ (горячо). Я не разобью! И не сломаю. Вот увидите! У дедушки есть игрушечная лодка из стекла. Я с неё стираю пыль и ни разу не отколола даже самого маленького кусочка.

КОМПОЗИТОР (с досадой). Ты совсем меня запутала, девочка. Вот вырастешь и всё поймёшь. А пока учись терпению. И давай поговорим о чём-нибудь другом.

ДАГНИ (вздохнула). А в нашем лесу живёт весёлое эхо. Не верите?.. (Приставила руки к губам). Ау!.. Ау!..

Эхо возвращается: «Уа… Уа…»

ДАГНИ (смеётся). Как пересмешник, передразнивает.

КОМПОЗИТОР. А я сейчас осинку испугаю. (Свистит). Видишь, как задрожали её листочки?

ДАГНИ. Потому что они самые красивые, и обидеть осинку может любой, даже слабый ветерок. (Среди деревьев показался дом лесника). Мы пришли: вон наш дом.

КОМПОЗИТОР (отдаёт корзину). Ну, теперь ты добежишь сама, Дагни Педерсен. В Норвегии много девочек с таким именем и фамилией. Как зовут твоего отца?

ДАРНИ. Хагеруп. (Удивлённо). А разве вы не зайдёте к нам?.. У нас есть вышитая скатерть, рыжий кот и стеклянная лодка. Дедушка позволит вам её подержать. Я попрошу.

КОМПОЗИТОР. Спасибо. Но сейчас мне некогда.

ДАГНИ (протянула пару шишек). Тогда возьмите на память.

 КОМПОЗИТОР (погладил девочку по волосам). Прощай, Дагни. Жди подарок.

ДАГНИ. А как я узнаю, что подарок от вас?

КОМПОЗИТОР. Я на нём напишу: «Дагни, дочери лесника Хагерупа Педерсена». (Пошёл в сторону моря, откуда доносился шум вечернего прибоя).

ДАГНИ (вслед). Как вас зовут?..

«Эдвард Григ!..» – донеслось до девочки, но эхо-пересмешник снова передразнило, и она не поняла. Дагни, насупившись, смотрела Григу вслед, а из тяжёлой корзины, которую она держала боком, вываливались шишки…   

Картина вторая.

Прошло 18 лет. Дагни окончила школу. Из маленькой девочки с тонкими косичками она превратилась в красивую стройную девушку с тяжёлыми русыми косами. И отец решил, что пора дочери увидеть свет, и повёз свою дорогую девочку в Христианию погостить – к своей сестре Магде и её мужу Нильсу. Появляются ХАГЕРУП ПЕДЕРСЕН и ДАГНИ с вещами.

ХАГЕРУП. Ну, вот, кажись, и добрались…

ДАГНИ. Какой красивый дом! И здесь живут тётя Магда и дядя Нильс?.. Они очень богатые люди?..

ХАГЕРУП. Это – театр, дочка. А живут они действительно тут, во-он… там, наверху, под самой крышей. Магда – портниха, а Нильс – парикмахер.

ДАГНИ. Но, папа, ведь неудобно, стеснять их…

ХАГЕРУП. Да ведь она тётка твоя родная, нянчила, когда Хельга моя… на тот свет ушла… И любят они тебя, своих-то детей Бог не дал. Много раз просили, чтобы отдал на воспитание, да сил не было… расстаться с тобой. Прости, дочка. Выросла в глуши, ничего не видела.

ДАГНИ. Что ты говоришь, папа!.. Да я и сейчас не хочу никуда уезжать! Лучше нашего леса, да Бергена ничего нет.

ХАГЕРУП. Тебе восемнадцать, что ждёт тебя в будущем?.. Честный, любящий, но скуповатый муж, который будет требовать отчёт за каждую копейку?.. Со скуки на стенку полезешь. Работа продавщицы в деревенской лавке?.. Или служба, если повезёт, в какой-нибудь пароходной конторе в Бергене?.. Всё. Я решил: посмотришь свет, как люди живут, а тогда уж и выбирай.

ДАГНИ. Мне страшно, папа, здесь всё чужое…

ХАГЕРУП. Ничего, привыкнешь: тот же лес, только каменный… Пойдём, дочка. Лестница крутая, как на седьмое небо… (Уходят).

Картина третья.

Комнатка под крышей театра, где живут Магда и Нильс. По убранству и тому «творческому» беспорядку, что царит здесь, можно точно определить, чем занимаются хозяева. Тут множество театральных вещей: парчи, тюля, кружев, старинных фетровых шляп с чёрными страусовыми перьями, цыганских шалей, седых париков, кудрявых усов и бород, ботфортов с медными шпорами, шпаг, вееров и серебряных туфель. На стенах – картины, вырезанные из книг и журналов: кавалеры времён Людовика 14-го, красавицы в кринолинах, рыцари, русские женщины в сарафанах, матросы и викинги с дубовыми венками на головах. ДАГНИ одна, её вещи стоят у порога. Она отрывает корзину и достаёт Золушку…

ДАГНИ. Вот посмотри, Золушка, где мы теперь будем жить. (Обходит комнату, с интересом разглядывает столь оригинальный интерьер). Сколько тут забавных и необыкновенных вещей!.. И всё это требуется подшивать, чинить, чистить, гладить. Похоже, нам с тобой скучать не придётся, будем помогать тетушке Магде и дяде Нильсу. (Кое-что из реквизита примеряет себе, кукле перед большим зеркалом, забавляется).

Окна раскрыты, послышался протяжный гудок парохода. Дагни подходит к окну.

Смотри, какой отсюда замечательный вид!.. Город, как на ладони, вон какой-то памятник стоит, интересно, кому?.. А в гавани… кипит жизнь. Люди уезжают, приезжают, встречают, провожают… торопятся жить…

Входит, запыхавшись, МАГДА.

МАГДА. Уф… Проводили братца, всю дорогу твердил: «Уж вы поберегите мою Дагни!». Будто не к тётке привёз, а в приют сдал.

Входит тоже сильно уставший НИЛЬС.

НИЛЬС. Эта лестница когда-нибудь меня доконает…

МАГДА. Сам выбирал, могли бы и в подвале поселиться. И дешевле, и…

НИЛЬС (горячо). И всю жизнь смотреть на шаркающие ноги?! Ни за что!.. Здесь небо, простор, душа летает… А в гавани?.. Жизнь, жизнь кипит и пенится!..

МАГДА (Дагни). Он все пароходы по гудкам узнаёт.

НИЛЬС. Да, пока сюда поднимались, «Шотландский певец» пришёл из Глазго. (Снова – гудок за окном). А это «Жанна» из Бордо явилась, что-то припоздала нынче…

МАГДА. Ну, вот что, Нильс, соловья баснями не кормят. Давай-ка, покажи девочке столицу, а то два дня, как в Христиании, а толком ещё ничего не видела.

НИЛЬС (взмолился). Пощади, женщина, старого человека!

ДАГНИ. Что вы, тётушка, не надо! Мне тут очень нравится, из окна такой прекрасный вид…

МАГДА (приобняла мужа, целует в голову). Сходите в порт (Нильс стонет), познакомь Дагни с твоим любимым Ибсеном, загляните к фрау Ингрид… (Дагни). Какие она домашние пироги печёт – с визигой, с печёнкой, с козьим сыром!.. А запеканки, булочки – с яблоком, с корицей… А какое она варит кофе!.. Сколько ни просила, – не дала рецепт, скупердяйка. Как билетики на премьеру – так охотно принимает. (Нильс перестал стонать, выпрямился). Сама бы с вами побежала, да вечером спектакль. Нужно платье для Сольвейг ушить, очень уж худенькая актриса её играет.

НИЛЬС. Сегодня «Пер Гюнт»?..

МАГДА. Будто не знаешь. Парики-то для гномов, троллей, для прочей нечисти готовы?

НИЛЬС. Вон лежат. Чего их готовить, чем лохматей, тем страшнее. (Дагни). У этой женщины (кивает на Магду) колдовская власть над людьми!.. А секрет в том, что она шьёт театральные костюмы. И когда человек надевает новый костюм, он совершенно меняется! Вот и получается, сегодня актёр – пылкий любовник, завтра – королевский шут, а послезавтра – гнусный убийца.

МАГДА. Заткни уши, девочка, и не слушай эту ужасную болтовню! Сам не понимает, что говорит, этот чердачный философ!

ДАГНИ (робко). А можно мне посмотреть спектакль? Я ведь никогда не была в театре.

МАГДА. Боже правый… Конечно, милая, конечно!..

НИЛЬС. Идём. Познакомлю тебя с Хенриком Ибсеном, который написал пьесу, гениальный драматург!.. А его друг Эдвард Григ…

ДАГНИ (вздрогнула). Кто?..

НИЛЬС. Григ, тоже гений, написал к спектаклю изумительную музыку!.. К сожалению, оба уже…на небесах (перекрестился).

МАГДА (поясняет). Памятник Ибсену стоит на площади, из нашего окна видно. Так мой философ ходит к нему беседовать. Возьмёт кружку «Ригнеза» и сидит там иной раз до рассвета. Ну, ступайте, мои хорошие…

Нильс и Дагни уходят. Магда принимается наводить порядок. Видит Золушку.

МАГДА. Совсем ещё дитя, куклу старую притащила…. Как-то она, бедная, тут приживётся. И приживётся ли…  (Уносит Золушку на ширму, где стоит кровать Дагни).

Картина четвёртая.

Снова – комната под крышей. МАГДА и НИЛЬС сидят у окна. Вечер, но светло: в Христиании белые ночи. ДАГНИ – за ширмой.

НИЛЬС. Спит?..

МАГДА. Умаялась девочка. Ещё бы, столько впечатлений!..

НИЛЬС. Как ей спектакль?  Думаешь, понравился?

МАГДА. Мне показалось, её сильно взволновала музыка. Особенно «Утро» в первой части сюиты. Там, где у Грига восходит солнце, шелест ветра в листве, нежное щебетание птиц, журчание прозрачного родничка, пастуший рожок…

НИЛЬС. Понимаю. Вспомнила свой лес, тишину, безмятежность, покой…

Пауза. В тишине послышались сдержанные рыдания Дагни.

МАГДА (испуганно). Дагни?.. Плачет?.. (Кинулась за ширму). Что ты, девочка? Что случилось?.. (Выводит ДАГНИ). Нильс, воды… Сядь, девочка, успокойся.

Нильс, тоже испуган, приносит стакан воды. Дагни пьёт.

ДАГНИ. Простите… Но мне… так жалко Озе, маму Пер Гюнта, и Сольвейг… Как он с ними поступил… А они его любили… ждали, страдали… И Гюнта тоже жалко, ведь жизнь его пропала!..

МАГДА (строго). Дагни, нельзя слепо верить тому, что происходит на сцене!.. Это только актёры, все живы, здоровы, небось, сидят сейчас в какой-нибудь пивнушке и пиво глушат.

НИЛЬС. Ты наседка, Магда!.. Не слушай её, Дагни!.. Наоборот, в театре нужно верить всему! Это – зеркало, в котором люди видят себя: сравнивают, думают, устыжаются и… становятся лучше! Иначе людям вообще не нужны никакие театры!..

МАГДА. И всё-таки лучше от походов в театр Дагни пока воздержаться. Предлагаю пойти в концерт. Сейчас белые ночи, и концерты устраивают в городском парке, прямо под открытым небом.

НИЛЬС (кивнул). Спорить не буду: музыка – это зеркало гения!.. Тем более, что наша Дагни похожа на первый аккорд увертюры.

ДАГНИ (улыбнулась). Какой аккорд… У меня только одно белое платье…

МАГДА. Кстати, вполне приличное: скромное, чистенькое…

НИЛЬС. Не годится. Протестую!.. Красивая девушка должна быть одета так, чтобы выделяться из окружающей обстановки. А поскольку сейчас стоят белые ночи, нужно быть обязательно в чёрном. А вот если бы зимой, когда зги не видно, тогда, пожалуйста, – сверкайте белизной!..

МАГДА (Дагни). Спорить с ним бесполезно. Подберём тебе платье в костюмерной. Пойдём со мной. (Уходят).

НИЛЬС (зевает). Ну, это надолго. Пока всё не перемеряют, не успокоятся. Пожалуй, сосну часок. (Ложится, и через мгновение рулады подтверждают, что философ отбыл в царствие Матфея).

Картина пятая.

Принаряженные МАГДА и НИЛЬС собрались идти в концерт, ждут Дагни.

МАГДА (зовёт). Дагни, девочка, поторопись, опоздаем.

Из-за ширмы выходит ДАГНИ. На ней чёрное, из шелковистого бархата платье. Она останавливается у большого зеркала и с удивлением рассматривает себя.

НИЛЬС. Ну?.. Я был прав?..

МАГДА. Должна признать: прав. Ничто, кроме бархата, так эффектно не подчёркивает строгую бледность лица и косы Дагни, цвета старого золота.

НИЛЬС. Взгляни, Магда: наша Дагни столь хороша, будто идёт на первое свидание.

МАГДА (смеётся). Что-то я не заметила возле себя безумного красавца, когда тот пришёл ко мне на первое свидание. Ты у меня просто болтун. (И она поцеловала мужа в голову).

ДАГНИ. Я готова.

Нильс предлагает руки дамам, и они все вместе отправляются в городской сад…  А там уже полно слушателей, музыканты настраивают инструменты, а ДИРИЖЁР, худой человек в смокинге, стоит за пюпитром, на котором лежит партитура. Дагни, Магда и Нильс садятся на скамью. Со стороны порта доносится выстрел пушки. Дагни вздрогнула.

МАГДА (Дагни). Не пугайся, здесь такой обычай: выстрелом отмечать заход солнца.

НИЛЬС. Тише! Сейчас концерт начнётся.

ДИРИЖЁР (стучит палочкой по пюпитру). Господа и дамы, Королевский симфонический оркестр приветствует вас. Сегодня мы сыграем для вас редко исполняемые произведения нашего соотечественника, прославленного композитора Эдварда Грига. Он совсем недавно ушёл от нас, но с нами его бессмертные творения. Григ был влюблён в Жизнь, поэтому его музыка полна Любви, очищающей и беззаветной. Это была его главная тема.

Дирижёр взмахнул палочкой, и полилась волшебная музыка, рассказывающая о том, о чём сказал Дирижёр. Дагни слушала, опустив глаза, все переливы и громы оркестра вызывали у неё множество картин, похожих на сны.

ДИРИЖЕР. А сейчас, дорогие слушатели, вас ждёт сюрприз. Будет исполнено произведение, которое Григ посвятил одной девушке, которую встретил много лет назад, когда она была ещё маленькой девочкой. Эдвард писал о глубочайшей прелести девичества и счастья. Он писал и видел, как навстречу ему бежит, задыхаясь от радости, девушка с сияющими от счастья глазами. Она обнимает его и прижимается горячей щекой к его седой небритой щеке. «Спасибо», – говорит она, ещё сама не понимая, за что. И Григ отвечает: «Ты, как солнце, как нежный ветер и раннее утро. У тебя в сердце расцвёл белый цветок и наполнил твоё существо благоуханием весны. Да будет благословенно всё, что окружает тебя, что прикасается к тебе, и к чему прикасаешься ты. Верь: жизнь удивительна и прекрасна, всегда!».

ДАГНИ (вздрогнула, ей показалось, что Дирижёр назвал её имя). Нильс, это ты сейчас меня позвал?

Но дядюшка смотрел на неё, не то с ужасом, не то с восхищением и молчал. Так же, прижав платок ко рту, смотрела и Магда.

ДАГНИ. Что случилось?

МАГДА (схватила за руку, прошептала). Слушай!

ДИРИЖЁР. Внимание. Слушатели из последних рядов просят повторить. Итак, сейчас будет исполнено произведение Эдварда Грига, посвящённое… дочери лесника Хагерупа Педерсена – Дагни Педерсен. По случаю того, что ей исполнилось 18 лет. (И взмахнул палочкой).

Дагни вздохнула так глубоко, что заболела грудь. Но сдержать подступившие к горлу слёзы не удалось. Она нагнулась и закрыла лицо ладонями. Мелодия росла, подымалась, бушевала, как ветер, неслась по вершинам деревьев, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Да, это был её лес, её родина! Её горы, песни рожков, шум её моря!..

ДАГНИ (себе). Так, значит, это был он!

МАГДА. Кто – он?

ДАГНИ (сквозь рыдания). Тот седой человек, который… помог мне… донести корзину… с еловыми шишками…

МАГДА (переглянулась с Нильсом). Эдвард Григ?!

ДАГНИ (кивнула). Это его подарок, который он пообещал мне тогда…

Музыка уже не пела. Она звала, звала за собой в ту страну, где никакие горести не могли охладить любви, где никто не отнимет счастья, где солнце горит, как корона в волосах доброй волшебницы. Загремели аплодисменты. Дагни встала и быстро пошла к выходу из парка. Все оглядывались на неё, возможно, некоторые слушатели подумали, что это и есть та девушка, которой Григ посвятил свою бессмертную вещь.

МАГДА. Посмотри за девочкой, Нильс… Как бы чего не натворила…

Дагни шла по пустынным улицам, не замечая, что за ней, стараясь не попадаться на глаза, следовал Нильс, изображая сильно подвыпившего человека.

ДАГНИ (не замечая, что разговаривает вслух). Он умер! Зачем?.. Если бы он появился здесь! Я бы побежала к нему навстречу, обняла бы его, и сказала: «Спасибо!»  Он бы удивился: «За что?»  Я не знаю, – ответила бы я, – наверное, за то, что вы не забыли меня. За вашу щедрость. За то, что открыли передо мной, то прекрасное, чем должен жить человек…

Дагни вышла к морю. Оно лежало в глубоком сне, без единого всплеска. И вдруг раздался знакомый голос: «Ты – счастье!.. Ты – блеск зари!»

ДАРНИ (сжала руки и застонала от неясного ещё ей самой, но охватившего всё существо чувства красоты этого мира). Слушай, жизнь, я… люблю тебя!.. (И засмеялась).

НИЛЬС (услышав смех Дагни, перекрестился). Благодарю Тебя, Всевышний, – всё в порядке!..  Теперь я спокоен – Жизнь не пройдёт мимо этой девочки. (Уходит).

Конец.

Римма Кошурникова