Пятница, 29.03.2024
Журнал Клаузура

Елена Сомова. «Любовь и карьера.» Рассказ

Янеж чувствовал, как его закручивает спиралью в лабиринт квадратных комнат, он отчаянно хватал губами воздух, рвал на груди рубаху, подаренную Анел, и беспощадная воронка втягивала его все глубже, разрывая связи прежней жизни. Иногда в глазах появлялась Анел, она звала в свои объятья Янежа, улыбалась милой своей улыбочкой, и ямка на ее подбородке притягивала его губы, но поцелуй не мог свершиться. Янеж везде чувствовал только холод и боль, и даже обезболивающие леденцы казались ему отравой, чем—то отвратительным, как жаба, скользкая и неминуемая. Поганый жабий язык щекотал мочки ушей Янежа, он кричал в ответ, отодвигаясь от мерзости тщеславия быть поцелованным жабой, но она раскрывала свой ярко—красный рот и втягивала его язык глубоко в свое горло, и тогда Янежа начинало рвать. То, что выходило наружу, не было языком или внутренностями, но по ощущениям казалось, будто его рвет внутренностями, органами, оторвавшимися от стенок из—за резкой попытки оттолкнуться от жабы, пытающейся поглотить его своим всемогущим поцелуем. Жаба даже пыталась танцевать. Так танцуют на поминках, которые устраивает клоун: актерские поминки с черным юмором на Хэллоуин. Отвратительное жидкое тело жабы обнимало плечи Янежа, а он в ответ отталкивался от стенки, пытаясь прорвать эту прорву жира, спеси и слизи, что составляло жабье существо, и навсегда освободиться от гадкого насилья ласк,  тряски, похожей на автобусную — по кочкам. Тогда жаба высовывала свой тонкий длинный язык и обволакивала сознание Янежа, затягивая петлю на его шее. Янеж кричал, звал на помощь, но его голоса не было слышно сквозь стенки пробирки, в которую он когда—то запустил головастика.

Анел поначалу очень горевала о Янеже, искала его взглядом на улице и в коридоре университета, искала его глаза в библиотеке, куда они вместе приходили, в книжном магазине, на рынке, где однажды Янеж купил Анел куклу на свою повышенную стипендию. Слезы катились из глаз Анел, когда она прикасалась к ручке двери, которую еще год или два назад трогал ее милый Янеж, придя к ней на именины. Анел знала, что хочет быть с Янежем всю жизнь, но никак не могла себе представить эту жизнь. Янеж объяснил ей, как они жили бы: он все время в науке, на конференциях и заседаниях кафедр, она —  дома ждет его, угасает ее молодость, красота, силы покидают в бесполезных ожиданиях.

— Не может быть двух любовей, дорогой Янеж, — любовь одна, и я буду одна, буду ждать тебя.

— Я не могу объяснять очевидные вещи умному человеку, вбившему в свою светлую, но гладкую голову, по которой соскальзывает разум,  некоторые не совсем умные мысли, — без тени желания пошутить говорил Янеж.

— Дай мне конфетку.

— Нет, это ты, милая, дай мне конфетку, дай надежду понять твои намерения. Реальные намерения, а не то, что ты вбила себе в голову, как эмблему идеализма.

— На, возьми, — шутила Анел. — Вот надежда, вот любовь и преданность тебе, родной.

— Ой, вот только не надо сентиментальностей, иначе с ума сойти можно от твоей любви. — Не люби меня, лучше полюби кого—то другого, кто даст тебе свое время, свою любовь в ответ.

Лабиринты квадратных комнат поглотили Янежа целиком, без остатка. Его уже нельзя было встретить ни в библиотеке, ни в книжном магазине, ни среди друзей, или на автобусной остановке. Анел плакала, и глаза ее светлели от постоянных слез. Бабушка сочувствовала, мама ругалась, папа уходил на кухню курить.

Янеж оставался в коварных объятьях жабы, царственно развалившейся на кожаном диване его кабинета. «Зав.кафедрой». Скользкая мерзкая тварь глотала язык Янежа, и он не мог ни слова сказать, ни посмотреть куда—либо, кроме ее жидких прозрачных глаз.

— Сохрани себя для любви, — орал в микрофон бард.

— Сохрани себя для жабы, — крутилась пластинка в мозгу Янежа в момент передышки от ее глаз, языка, ее лабиринта и геометрического экстаза плана составления его карьеры.

«Я умру», — думал Янеж.

— Не умрешь, — отвечала жаба вслух.

— Как мне быть? Я же не люблю тебя, ты противная, — восклицал Янеж, высвобождаясь от жидкого клея ее тела.

— Ты  — мой пупсик, я играю тобой, как хочу. Сегодня ты полетишь в пробирку, и я стану тебя размешивать, — лепетала жаба своими отвратительными кроваво—красными губами.

— Я не могу! — вопил Янеж. Я же человек, — не робот, не гусеница!

— ТЫ — мой раб! — стукнула с размаха по столу всем телом жаба.

Сопротивляться было бесполезно.

Елена Сомова

фото взято из открытых источников


комментария 2

  1. Добрый Библиотекарь

    Хороший рассказ!

Добавить комментарий для Добрый Библиотекарь Отменить ответ

Ваш email адрес не публикуется. Обязательные поля помечены *

Копирайт

© 2011 - 2016 Журнал Клаузура | 18+
Любое копирование материалов только с письменного разрешения редакции

Регистрация

Зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Электронное периодическое издание "Клаузура". Регистрационный номер Эл ФС 77 — 46276 от 24.08.2011
Печатное издание журнал "Клаузура"
Регистрационный номер ПИ № ФС 77 — 46506 от 09.09.2011

Связь

Главный редактор - Дмитрий Плынов
e-mail: text@klauzura.ru
тел. (495) 726-25-04

Статистика

Яндекс.Метрика